Глава 2

Уже в начале похода мы потеряли двоих орков и двоих утангов. И если кончина орков никого особо не взволновала, то смерть слуг Фасы явилась полной неожиданностью. Лучшие воины древности, против которых бессильно оружие смертных, сгорели, словно берестяные игрушки, брошенные капризным ребенком в огонь.

Ослепительно яркая вспышка.

Вторая…

И там, где секунду назад стояли легендарные герои, не побоявшиеся бросить вызов богам, теперь ничего нет. Ни останков, ни каких-либо иных следов присутствия.

Казалось, они испарились, обернувшись каплями бриллиантовой росы, выступившей на траве. Или, превратившись в мельчайшую пыль, унеслись на крыльях ветра в заоблачные дали. Туда, где на линии горизонта небо сливается с землей, возможно любое чудо. Лучший день в жизни продлится вечно. Друг не предаст. Враг не ударит в спину. Любовь не истает.

Но за все нужно платить. Тот, кто однажды попал на край света, не сможет вернуться назад. Это дорога в один конец.

Двое утангов сделали выбор.

Мертвое – мертвым. Живое – живым.

У каждого свой путь. Они ушли, а наша война продолжалась.

Нападение произошло так неожиданно, что никто ничего не понял. А может, это и к лучшему. В изречении «Меньше знаешь – лучше спишь» определенно есть смысл. Жаль только, что мнимое спокойствие никак не влияет на продолжительность этой самой жизни.

Из всего отряда лишь командир знал конечную цель бессмысленных перемещений по тылам противника. Если опытный Динкс о чем-то и догадывался, то до поры до времени предпочитал держать подозрения при себе. Впрочем, сколь бы далеко он ни заходил в своих предположениях относительно задачи похода, приблизиться к разгадке тайны не мог. Ведь, согласно плану коварной богини, мы выступали в роли разменной монеты. Жертвенных тельцов, отданных на растерзание Альянсу.

У смертных изначально не было шансов. Выжить могли только утанги. И вдруг такая дикая, нелепая смерть.

Когда вначале погибают сильнейшие – главный ударный кулак, – и без того невысокий моральный дух отряда падает окончательно. Я был командиром, мог повести воинов в бой, бросить их в самое пекло и приказать умереть. Но подарить надежду или, более того, заставить поверить в «светлое завтра» оказалось выше моих сил.

Война и жизнь Хрустального Принца закончились в той битве, где полегли лучники племени Сави. То, что происходило в дальнейшем, являлось не более чем затянувшейся агонией. Призрачным серым миром, где бессмысленная пустота заполняла вселенную, без разбора и сожаления уничтожая всех, кто осмелился встать у нее на пути.

Судя по тому, что на востоке начинало светлеть, мы были в пути три с лишним часа. За это время ничего не случилось. После вчерашнего кошмара, имя которому гольстерры, наступило затишье.

Противоборствующие стороны наводили порядок в лагерях, хоронили убитых, подсчитывали потери и безуспешно пытались забыть об ужасах минувшей ночи. Фаса не ошиблась, эту страшную ночь смертные забудут не скоро.

Потрясение было так велико, что даже в сердцах самых мужественных поселился страх. Можно привыкнуть к смерти, войне и неизбежным жертвам. Но если в открытом противостоянии двух непримиримых врагов есть хоть какой-то смысл, то жестокую бойню невозможно понять.

Зачем убивать всех без разбора?

Какую цель преследуют гончие ада?

Вернутся ли они вновь?

Но вместо ответов в памяти раз за разом всплывает кошмар, неожиданно превратившийся в явь. Беспощадная резня, порожденная капризом сумасшедших богов. Истребление без ограничений и правил, лишенное какого бы то ни было смысла. Война без победителей и побежденных…

Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как появился гоблин. Только что здесь никого не было, а в следующее мгновение, будто из-под земли, вынырнул разведчик.

– Мой повелитель… – Прерывающийся голос указывал на то, что воин взволнован. – Мой повелитель… – Он не мог решить, с чего начать, и потому еще раз повторил дурацкий титул.

Я не хотел носить титул повелителя ничтожеств и еще меньше – выслушивать лепет дрожащего от страха гоблина.

– Говори или убирайся.

Откровенная грубость привела его в чувство.

– Деревья… Они… Они… Берут нас в кольцо.

– В каком смысле?

– В… в прямом. – Было очевидно, что жалкий трус до смерти напуган.

– Ты…

– Кламст, старший разведчик.

– Осмелился беспокоить меня по пустякам?!

– Ни в коем случае, мой господин! – Он заговорил скороговоркой, захлебываясь от волнения. – Кламст уже видел что-то похожее. Пятнадцать лет назад три сотни дроу и гоблинов бросились в пропасть с Пятнистой скалы. Но прежде сошли с ума – зачем-то пытались мечами изрубить деревья, находившиеся в пятидесяти метрах от края бездны. Сказать по правде, мы были жутко напуганы. У всего есть причины, лишь безумие необъяснимо, а потому особенно страшно.

Несколько дней мудрый шаман Тзе провел в медитации. А на исходе первой недели его посетило видение, что бойню устроил Моуру – дух леса. Немногим под силу его разбудить. Однако тот, кто хотел отомстить за сожженное дотла поселение эльфов, все же нашел способ.

– Ты ничего не напутал? Ночью ведь может привидеться всякое. К тому же «видения» вашего…

– Тзе.

– Да, Тзе. Не вызывают доверия.

– Нет, мой господин. Гоблины не любят лес, и он отвечает нам взаимностью. За долгие годы я изучил повадки врага. И потому до сих пор жив. А Тзе был великим ша…

– Я понял. Прибереги истории про великих шаманов для других.

– Слушаюсь, мой господин. – Гоблин смиренно склонил голову.

С одной стороны, в словах разведчика не было явных противоречий, а с другой – он был сильно напуган. У страха, как известно, глаза велики, а гоблины, эти презираемые всеми трусы, никогда не отличались храбростью.

Я мог долго сомневаться, но, к счастью, в отряде был дроу, способный подтвердить или опровергнуть слова гоблина. Кому, как не наследному принцу темных эльфов, знать историю о печальной судьбе соплеменников. Если Айвель не вспомнит трагедию на Пятнистой скале – Кламст солгал. В противном случае у нас нет шансов. Противостоять всесокрушающей силе леса не смогут даже утанги. Только огонь способен превратить в пепел деревья… И нас заодно.

Смерть одна для всех, но умереть можно по-разному. Если передо мной когда-нибудь встанет выбор: расставив в стороны руки-крылья броситься со скалы или сгореть заживо, то я, не задумываясь, выберу первое.

– …Выберу первый вариант. – Задумавшись, я не заметил, как произнес вслух последнюю фразу.

– К-какой? – Испуганный гоблин решил, что обращаются к нему, но не понял, о чем идет речь.

– Ничего. Просто мысли вслух. Следуй за мной.

Подойдя к Айвелю, я в общих словах обрисовал ситуацию. Разумеется, принц помнил эту историю. Только в отличие от шамана Тзе не верил, что это деревья уничтожили темных эльфов.

– История покрыта мраком, и до сих пор неизвестно, что произошло на самом деле. – Айвелю явно не доставляло удовольствия вспоминать дела давно минувших дней. – Одно можно сказать точно – без магии там не обошлось. Наверняка это дело рук проклятых друидов. Когда речь заходит о какой-нибудь гадости, первое, что приходит в голову, – здесь замешаны грязные крысы.

Я мог бы напомнить о сожженной деревне светлых эльфов, но не стал. У каждого свои представления о добре и зле.

– Насчет друидов и магии ясно. Осталось выяснить, угодили мы в ловушку или у гоблина от страха разыгралось воображение.

– Это легко проверить. – Деятельной натуре принца наскучил монотонный, ничем не примечательный марш по ночному лесу. Он явно жаждал новых впечатлений. – Мы с Баллом возьмем…

– Кламста.

– Да, Кламста. И проверим.

Можно не верить трусливому гоблину, но Танцующий-с-Клинком по праву заслужил свое прозвище. Тот, кто не прячется за титулом, полученным при рождении, предпочитая открыто смотреть в лицо врагам, заслуживает доверия.

– Хорошо. Идите. Отряд делает привал и ждет возвращения разведчиков, – во всеуслышание объявил я.

Жизнь в походах учит ценить каждую свободную минуту. Командир не успел закончить фразу, а все, кроме утангов, уже опустились на землю.

Впрочем, долго отдыхать не пришлось. Через десять минут группа вернулась. И, судя по хмурому виду обоих дроу, подозрения Кламста подтвердились.

Старшим был Айвель, поэтому говорил он, остальные молча кивали.

– Мы можем двигаться только вперед. Путь назад отрезан. Вначале это выглядит как труднопроходимые заросли из молодой поросли. А если пробиться сквозь живую преграду, то утыкаешься в частокол сомкнувшихся деревьев. В нашем распоряжении коридор шириной около пятидесяти метров. Создается впечатление, что нас ведут к определенному месту.

– Еще что-нибудь? – Я уже понял, что бешеных крыс загнали в лабиринт, из которого только один выход – тот, что ведет в пропасть.

– П-перевал. – От страха гоблин начал заикаться.

– Какой?

– С-стервятника, к-конечно. Очень скоро мы выйдем из леса и п-пройдем по краю обрыва.

– Глубокого?

– Д-Да.

– Но мы в любом случае идем туда. К чему глупые игры с окружением? – вступил в разговор молчавший до сих пор Валд.

– Для подстраховки. Чтобы отряд не отклонился в сторону и не повернул назад, – пробормотал я, размышляя о том, что, кроме меня и Фасы, никто не знал о целях экспедиции, засланной в тыл противника.

И раз нас вычислили так быстро, значит, богиня Хаоса решила отказаться от первоначального замысла, а заодно избавиться от ненужных более пешек. Хотя для чего ей понадобилось использовать настолько сложную комбинацию с деревьями? Ведь намного проще послать гольстерров, решив проблему меньше чем за минуту.

Странный каприз сиятельной особы был лишен всякого смысла. Нет. Определенно, Фаса не станет размениваться на «детские игры» с деревьями. Значит, в игру вмешалась некая третья сила.

– А…

– Позже, – бросил я через плечо, направляясь к Динксу.

Я не знал, насколько он сильный маг. Среди расы воинственных имуров маги вообще встречались крайне редко. Но сейчас мой заклятый враг оказался единственным, кто мог ответить хотя бы на часть вопросов.

На пространные объяснения и хождение вокруг да около не осталось времени. Поэтому я начал сразу с главного:

– Мне необходима твоя помощь.

– Вот как? – Его притворное удивление выглядело на редкость неестественно. – И зачем же скромный имур понадобился могущественному предводителю?

Я собрался ответить что-нибудь резкое, но осекся на полуслове. К чему унижаться перед высокомерным ничтожеством? Что бы он ни сказал – выхода нет. Крысы добегут до конца лабиринта и свалятся в пропасть. Можно постараться найти выход из ловушки ради Свена и Карта – моих соплеменников. Хотя какая разница, умрем мы на день раньше или на день позже? Ведь в любом случае кровавая развязка неизбежна.

– Ничего. Могущественному предводителю от тебя ничего не нужно, – равнодушно пожал я плечами и, повернувшись спиной к магу, сказал так, чтобы услышали все: – Привал окончен. Поднимаемся и идем дальше!

Конечно, имур заметил резкую перемену в моем настроении, однако не придал ей значения. Потеря осколка души ослепляет. Первое время не можешь думать ни о чем ином, кроме утраты. К несчастью, я испытал это гадкое чувство на собственной шкуре, поэтому знаю, о чем говорю. Затем тревога и раздражение проходят, а жизнь возвращается в привычную колею.

Вот только у Динкса нет времени. Тот, кто в глубине души считает себя умным и сильным имуром, на самом деле глупая крыса, бегущая по лабиринту.

Пусть «веселится», пока может. Отныне я не пошевелю пальцем, чтобы помешать ему встретиться с неизбежным.

Крыса – должна – умереть.

Все остальное не важно.