Глава 8
Первая половина дня тянулась ужасно долго. Всей компании, за исключением, пожалуй, Горыныча, который продолжал разогревать камни под кукушкой, нечем было себя занять. От этого казалось, что пресловутую спираль времени не сжали, а, наоборот – растягивают. Как удовольствие от «чупа-чупс». Сомнительное, между прочим, если не сказать больше.
Жомов даже предложил от скуки допить остатки самогонки, но Сеня этому воспротивился. Дескать, неизвестно еще, как поведет себя алкоголь в контакте с мерлиновским зельем, которое и так подозрительно! Ваня пожал плечами, но спорить с Рабиновичем не стал. Действительно, зачем рисковать и все испортить перед отправкой?!
Вчера вечером после долгих и эмоциональных дискуссий было вынесено решение, что сутки отмочки в медвежьей крови философскому камню будет более чем достаточно. Во-первых, потому, что, по утверждению Кауты, медведь им с Жомовым попался почти пенсионного возраста. А во-вторых, потому, что так захотелось Рабиновичу. Ну устал уже мужик ждать возвращения на горячо любимую Родину!
На самом деле причина Сениной настойчивости в установлении времени отправления домой была несколько иной. И видели ее все, за исключением разве что Мурзика, который, предчувствуя возвращение на питание собачьим кормом, спешил побольше слопать всякой живности и не гонялся по лесу разве что за кузнечиками.
А Рабинович в это время старался держаться подальше от Ровены. Каждый раз встречаясь взглядом с печальными, но такими умными глазами принцессы, Сеня покрывался гусиной кожей и не знал, куда спрятать собственное смущение. Было ясно как божий день, что им суждено расстаться. И растягивать момент прощания у несчастного Рабиновича не было сил.
Ровена понимала, что конец ее лесным приключениям когда-нибудь должен наступить. А поскольку к природе это дитя было много ближе остальных, то факт того, что после исчезновения «милого Робина» она проснется в своей постели и забудет обо всем, что с ней было, не вызывал у Ровены никаких сомнений.
Она знала, что попала в сказку, и никакие чудесные превращения не вызывали у нее нареканий. Потому что сказки должны кончаться. В общем, принцесса смирилась с расставанием. Хотя в глубине души верила, что когда-нибудь «милый Робин» вернется к ней. Он, конечно, будет в другом обличье, но она его непременно узнает. И тогда они будут жить «долго и счастливо и умрут в один день».
Глядя на мытарства Рабиновича, Попов наконец не выдержал. Он отвел Жомова в сторону и что-то долго ему объяснял. Ваня некоторое время смотрел на друга с выражением голодной бродячей кошки, оказавшейся вдруг в центре банкетного стола в абсолютном одиночестве. То бишь с полным отсутствием понимания! Когда же до Жомова наконец дошло, что от него требуется, он лишь пожал плечами и повернулся к Рабиновичу.
– Сень, можно тебя на пару слов? – максимально вежливо попросил он. Рабинович, отродясь не слышавший от Вани таких вежливостей, едва не поперхнулся.
– А че вам надо-то? – Сеня подозрительно посмотрел на Жомова, ожидая какого-то подвоха. – Самогонки все равно не налью!..
– Да пошел ты в постовые со своей самогонкой! – заорал на него Жомов, и у Сени отлегло от души. – Иди сюда, те говорят. Сто раз, что ли, просить?
– Короче, че с принцессой будем делать? – с простотой русского дурачка спросил Иван, едва Рабинович подошел поближе.
– А что с ней делать нужно? – состроил наивную рожу Сеня, словно совершенно не понимал, о чем идет речь.
Рабинович ждал этого вопроса давно, но так и не придумал ответа. Вся хитрость и изворотливость, которую молва приписывает его соплеменникам, куда-то пропадала, едва при Рабиновиче начинали говорить о принцессе.
Сеня прекрасно понимал, что в формулировке «кровь девственной принцессы, добытая посредством серебряного креста» кроется двойной смысл, но разгадать его сути не мог.
То ли влюбленность замутняла трезвость мышления хитроумного кинолога, то ли он на самом деле был намного проще, чем пытался казаться. Однако, раздумывая над этим компонентом зелья, Сеня никакого варианта его получения, кроме самого пошлого, придумать не мог. А для его осуществления следовало быть отъявленным садистом. Каких, естественно, в данной компании не водилось.
– Ты мне разум портянками не заматывай! – возмутился Сениной невинности Жомов. – По морде твоей хитрой вижу, что прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
– Сеня, ты действительно дурачком не прикидывайся, – поддержал Ваню Попов. – С этим нужно что-то решать…
– А у вас есть какие-нибудь предложения? – ехидно полюбопытствовал Рабинович.
– Ты у нас умный, вот и предлагай, – пробурчал Попов.
На некоторое время все трое замолчали. Мысли, похоже, в голове у них крутились одинаковые. Из чего можно было сделать вывод о том, насколько сильно идентичный образ жизни и выбранная профессия влияют на образ мышления. Каждый из ментов думал об одном и том же, но высказывать свои соображения вслух никто не собирался.
– Я не позволю принцессу крестом мучить! – наконец, собравшись с духом, выпалил Рабинович. – За что ж так над девчонкой издеваться?
– Так, значит, остаемся? – зло спросил Попов. – Мучились, мучились, и все твоему Мурзику под хвост?
– А это уж как получится! – заорал на него Рабинович. – Если хотите домой попасть, то вам придется меня оглушить, потом связать и самим добывать у нее эту гребаную кровь!
– Нет уж, родной, – завопил в ответ Андрюша. – Твоя принцесса, ты с ней и занимайся.
– Тише, петухи, – рыкнул на обоих Жомов. – Услышат вас еще!
Однако одергивать спорщиков было уже поздно. Грифлет, меривший поляну шагами и погибающий от чувства собственной ненужности, услышал кусок разговора и направился в их сторону. Попов с Рабиновичем приближающегося рыцаря заметили и обменялись друг с другом уничижающими взглядами. Поскольку для такой ситуации ни тот ни другой не обладали соответствующим словарным запасом.
– Благородные сэры, насколько я понял, речь между вами идет о том, кому следует добыть несколько капель крови Ровены? – Это прозвучало больше утверждением, чем вопросом. – Я могу взять на себя эту неприглядную роль.
От такого поворота событий все три мента лишились дара речи. Пожалуй, именно от Грифлета они меньше всего ожидали такого предложения. Поскольку рыцарь печального образа, собирающийся принять монашеский постриг, меньше всего подходил для требуемой роли садиста.
– Слушай, Гриф, шел бы ты отсюда, – дружески похлопал рыцаря по плечу Жомов так, что Грифлет едва не сел на пятую точку. – Не следует тебе в это ввязываться.
– О, да, я понимаю! – воодушевленно не согласился с Ваней экс-член Круглого стола. – Вы не можете решиться дотронуться до принцессы, поскольку рыцарь, проливший хоть каплю женской крови, навек обесчестит себя и будет недостоин носить на щите герб. Но, благородные сэры, не беспокойтесь обо мне! Я все равно собираюсь посвятить свою жизнь служению церкви, и ни герб, ни щит мне больше не нужны.
– Да мы не об этом и беспокоимся, – проворчал Рабинович, не в силах сказать что-либо другого. – Мы по большей части о Ровене думаем…
– Не сомневайтесь во мне. Я сделаю все как следует! – продолжал горячо убеждать ментов рыцарь. – Каждый из вас что-то сделал для общего достижения успеха. Святой отец приготовил философский камень. Сэр Джом добыл великолепного медведя. Вы, сэр Робин, нашли вместо меня Святой Грааль. Аллан поймал кукушку. Даже леди Ровена отыскала цветы папоротника. И я хочу внести свой вклад в наше дело. Пусть я запятнаю себя позором, но, поверьте, ударить принцессу по пальцу крестом и добыть пару капель крови для вашего возвращения, будет для меня большой честью. Я постараюсь сделать ей не слишком больно…
– Что ты сказал?! – хором завопила вся внимающая словам Грифлета ментовская троица.
– Я сказал, что не сделаю леди Ровене слишком больно, – растерянно посмотрел на них рыцарь. – Вы мне не верите?
– Верим-верим, – оборвал его Рабинович. – Что ты сказал до этого?
– Что ударить принцессу по пальцу и добыть тем самым пару капель крови будет для меня большой честью, – все еще не понимая, чем вызвано такое удивление друзей, пробормотал Грифлет. – Вы считаете меня слишком низкородным, чтобы позволить прикасаться к леди Ровене?
Этот вопрос рыцаря попросту проигнорировали. Никому и в голову не приходило, что проблема с добыванием крови принцессы может быть решена таким простым способом. Поэтому и восторгу Рабиновича не было предела. Он едва не задушил Грифлета в своих объятиях. Хотя и Жомов с Поповым недалеко от него отстали.
В итоге, когда все успокоились, рыцарь в довесок к словам благодарности, причину которых он так и не понял, получил пару дюжин синяков и ссадин. Однако Грифлет внимания на них не обращал, поскольку понял, что смог оказаться полезным своим друзьям. А сейчас для него это было самым важным!
Может быть, рыцарь печального образа и не смог бы отделаться от троих озверевших друзей, если бы ему на помощь не пришел Горыныч. Трехглавый обогреватель кукушкиного гнезда выскочил из полумрака пещеры на свет божий и замотал головами в разные стороны, стараясь отыскать взглядом Рабиновича.
– Сеня, там ваша птичка на гнезде орет так, словно ей хвост дверью прищемили! – завопил Горыныч, едва одна из голов сфокусировала на Рабиновиче зрение. – Идите ее успокойте. А то я в таких условиях работать отказываюсь!
Оставив Грифлета в покое, Сеня устремился в пещеру. Секунду помедлив, остальные бросились за ним. И Горынычу пришлось проявить чудеса изворотливости, чтобы не оказаться затоптанным тяжелыми ментовскими башмаками.
Самец кукушки, лишенный подвижности и молчавший до сих пор, действительно верещал на всю пещеру. Дико вращая своими круглыми глазками, он мотал из стороны в сторону незакрепленной на корзине головой и издавал звуки, по сравнению с которыми даже вопль пьяной мартышки выглядел трелью соловья.
Около кукушки уже стояли Ровена, Аллан и Каута. Все трое только беспомощно смотрели на узника, не зная, что делать. Сеня еще вчера приказал никому кукушку не трогать, что бы ни случилось. И вот теперь ни один из троих присутствующих нарушить этот запрет не решался.
– Орет-то как! – восхитился Попов, останавливаясь перед импровизированным гнездом. – Словно мой новый китайский будильник заливается.
Птица на мгновение замолчала и перевела взгляд совершенно одуревших глаз на Андрюшу. Затем самец кукушки прокашлялся, словно талантливый лектор университета, и завопил снова, явно прибавив децибелов. Рабинович поморщился и подозрительно посмотрел на Горыныча.
– И че он так верещит? – В Сенином голосе послышалась угроза.
– Может быть, в туалет хочет? – предположил Жомов. – Или, наоборот, уже сходил и теперь бумажку требует.
– Нет, Ваня, тут что-то серьезнее, – не согласился с другом Рабинович. Сеня снова перевел взгляд на Горыныча. – Поджарил его? А, зверь полоумный?
– Сам ты такой, – обиделся монстр. – Не жарил я ничего. Как ты и просил, даже не дышал в его сторону!
– А-а, ладно! – отмахнулся от Горыныча Сеня. – Давайте, мужики, развяжем да посмотрим. Че стоять гадать, словно девицы под Рождество.
В спешном порядке с корзины сдернули покрывало, и вопрос о причине кукушкиного крика решился сам собой. Едва заглянув в гнездо с подогревом, Рабинович присвистнул – прямо под птицей копошились несколько птенцов. Причем один из них усердно пытался клюнуть высидевшего их самца за неприкрытые части тела.
Теперь бешенство в глазах кукушки было вполне объяснимо. Еще вчера вольная птица и представить не могла, что окажется в такой переделке. Сначала ее поймали. Затем без зазрения совести засадили в гнездо, которого самец, соответственно своему образу жизни, старался всячески избегать. А теперь придумали ему и еще одно издевательство: напихали каких-то мерзких шевелящихся комочков под его нежное пузо!
Самец кукушки яйца, похоже, никогда не высиживал. С птенцами тоже дела не имел. И вообще, старался держаться от них подальше. Поэтому никак не мог понять, что это за гадость вертится у него под ногами, пищит и просит есть. Понятно, что от такого любой может прийти в ужас и потребовать немедленного избавления от навязчивых существ. Что, собственно говоря, самец кукушки и делал. В меру своих возможностей, конечно.
Его муки неискушенный в таких делах Сеня понял по-своему. Думая, что самец кукушки, высидев птенцов, просто просил людей обратить на сей радостный факт внимание, Рабинович похвалил его, назвав «умной птицей», и потребовал немедленного освобождения кукушки из-под стражи. Что тот же час было с радостью исполнено уставшими от криков птицы Алланом и Каутой. Самец кукушки смылся в лес, даже не поблагодарив Рабиновича за такую любезность!
Заботы о прокормлении птенцов легли, естественно, на плечи Аллана, ранее мучившего непривычной пищей их наседку. Цыплята оказались менее привередливы, чем их приемный родитель и ели все, что им давали. Начиная от хлебных крошек, кончая земляными червями. Причем последних поглощали с особым удовольствием.
Последний обед перед отправлением троих друзей и их верного пса в собственное время был обставлен особо шикарно. Мало того, что Ровена обчистила почти все запасы Мерлина, приготовив столько различных блюд, что этот рацион сделал бы честь двору любого короля, так принцесса еще и умудрилась украсить стол различным хламом в виде свежих цветов, подержанных драгоценностей и вонючих свечей. В общем, ресторан «У Мерлина» в этот вечер выглядел особо торжественно.
Обед прошел почти в полном молчании. Каждый из присутствующих был погружен в свои собственные мысли о скором расставании и не желал делиться ими с остальными. Лишь Ровена пыталась беззаботно щебетать, но ее потуги развеять мрачную обстановку за столом так и не увенчались успехом.
– Ну, че? Давайте собираться домой? – предложил Попов, как только до отвала набил свое объемное брюхо.
– А ты уверен, что там наш дом? – неожиданно для всех спросил Андрюшу Рабинович. – Ты уверен, что у нас вообще есть где-то дом?
– У мужика крыша съехала, – констатировал Попов, удивленно посмотрев на Сеню. – Будешь резину тянуть, точно без дома останемся. Приедем назад, а там окажется, что Вторую мировую фашисты выиграли…
– А кто такие фашисты? – наивно поинтересовалась Ровена. – Сказочные чудовища?
– Сейчас да, – горько ухмыльнулся Рабинович. – А раньше очень даже осязаемыми были.
– Не трожьте Сенину больную тему, – замахал руками Попов. – Лучше делом займитесь. Пока тут все с катушек не съехали.
Андрюша первым выбрался из-за стола и пошел проверять горшок с замоченным философским камнем. Следом за ним поднялся Рабинович и достал с полки книгу мерлиновских рецептов. Открыв ее на заложенной странице, Сеня несколько раз перечитал текст, а затем растерянно поднял глаза к потолку.
– Мужики, похоже, мы приехали, – пробормотал он. – Цитирую: «Прежде чем начать ритуал… та-да-да-да-да… и громко произнести слова заклинания». Так вот, тут ни описания ритуала, ни слов заклинания нет!
– Сенечка, – повернулся к Рабиновичу Попов. Причем выглядел эксперт довольно угрожающе. – Я тоже процитирую одного присутствующего здесь классика: «Если какая-нибудь тварь скажет мне, что у нее чего-то не хватает, то лишится некоторых частей тела!» Так что у тебя изъять? А, урод, твою мать?..
– Цыц, петухи! – прикрикнул на обоих Жомов. – Тут девушка, а вы лаетесь, как кривые сапожники.
– Сэр Робин, если мне будет позволительно заметить, – встрял в разговор Грифлет, – то я хочу порекомендовать вам посмотреть книгу Мерлина под названием «Ритуалы и обряды». Я ее случайно видел на полке перед отъездом. Может быть, описания процессов именно в ней и находятся?
Рабинович метнулся к книжной полке и начал рыться в ней, словно бомж в мусорной куче, отыскивая пивные бутылки. К нему на помощь устремились все, кто умел хоть с третьей попытки складывать буквы. Рылись долго и тщательно, выпотрошив шкаф до самого дна, однако искомого манускрипта отыскать не удалось.
– Странно, – удивился рыцарь. – Я своими глазами видел ее здесь.
– Угу, видел, – согласился с ним Рабинович. – Однако после твоего отъезда здесь была пара погромов. Куда книгу дели, сволочи?!
Некоторое время каждый из присутствующих рассматривал носки обуви своего соседа. А затем все до одного, словно спринтеры по сигналу стартового пистолета, бросились на поиски. Искали везде! Заглядывали даже в Мерлинов очаг и в жомовскую питейную емкость (Святой Грааль то есть!), однако найти книгу ритуалов никак не удавалось.
Попов пришел в отчаяние. То есть шел-то он к очередной куче мусора, вытащенного из шкафов и сброшенного с полок, но не дошел. Сел на пятую точку посреди пещеры и завыл, как старуха на похоронах. Таких слов, как «зачем ты нас покинула», «не увидеть нам твои голубые глазки» и «встань, посмотри, как нам без тебя плохо», там, конечно, не было, но в целом завывания получились очень похожими.
Мурзик, видимо, почувствовав, что в ближайшие пару секунд децибелы Попова будут идти вверх по нарастающей, бросился из пещеры прочь. Жомов остановился рядом с Андрюшей, раздумывая, как выключить звук. То ли по чайнику стукнуть, то ли в едалище сапог запихать.
Если бы Ваня соображал чуть быстрее, то наверняка смог бы применить один из вышеупомянутых способов. Однако скоростью мышления Жомов отличался от остальных, как счеты от компьютера. Поэтому-то Ровена смогла его спокойно опередить и начать выключать громкость «святого причетника» путем нежного поглаживания. Ласковыми уговорами принцесса тоже не гнушалась.
Жомову осталось только развести руками и отойти в сторону. Ваня подошел к поникшему Рабиновичу и дружески похлопал его по плечу. Сеня в ответ только отмахнулся и отвернулся в сторону.
– А идите вы все к Саре в Одессу! – буркнул Сеня и уселся на стол. – Доигрались, мать вашу… Все вам только хиханьки да хаханьки. А вещи никогда на место класть не можете…
Может быть, Рабинович бы перешел на более непарламентские выражения, если бы в этот момент в пещере не появился Мурзик. Никто, кроме Сени, его появления не заметил, поскольку каждый стоял, потупив голову и думая о своей горькой участи. Зато на Рабиновича это появление подействовало, как ушат холодной воды.
Мурзик царственной походкой, если только такой термин применим к большой черной собаке, спустился по лестнице, неся в зубах потрепанную книгу. Пес вошел в пещеру медленно и важно. И, подойдя к хозяину, опустил книгу на замызганный пол. Еще не подняв ее, Сеня понял, что ему принес верный пес – «Ритуалы и обряды».
Рабинович издал ликующий вопль оскальпированного гурона и поднял книгу над головой. В первую секунду все вытаращились на Сеню, думая, что он сошел с ума, а затем разразились не менее красноречивыми возгласами.
– Ах ты, умница! Ах ты, молодец! – бормотал Рабинович, теребя Мурзика за шкирку. – Умный пес!..
Сеня, видимо, от радости потерял остатки разума. В корне изменив своим привычкам, он даже не устроил разбирательства по поводу того, каким образом книга была вынесена из пещеры и кто в этом виноват. Вместо такого вполне естественного и логичного шага, Сеня, не замечая ничего вокруг, принялся листать потрепанный фолиант.
– Есть! – радостно заорал он, отыскав нужную страницу. – Вот он ритуал. Да и заклинание тут!
Описание ритуала переноса во времени совершенно совпало с мнением большинства по поводу технологии колдовства. Для того чтобы успешно переместиться из прошлого в будущее, нужно было нарисовать на полу довольно простую пентаграмму в виде пятиконечной звезды, пересекаемой двумя кругами: одним внутренним, а другим – почти по краю лучей звезды.
За внешним кругом, на самых краях пентаграммы, но не выходя за нее, должны были стоять пять человек и, держа в руках черные свечи, читать нараспев заклинание. Такими же свечами уставляли и весь внутренний круг. Судя по описанию, на это место приходилась концентрация космической энергии, и именно в нем должны были находиться те, кто собирался переместиться в иной мир.
О том, сколько сразу человек может переместиться и какой груз они с собой могут взять, ни в описании ритуала, ни в заклинании не говорилось ни слова. Прочитав все до конца, Сеня подозрительно посмотрел на Горыныча. У Рабиновича возникли вполне естественные сомнения по поводу того, так ли уж много знает трехглавый второгодник. Может быть, монстр и с подсчетом времени ошибся?
– Подождите, – пробормотал Попов, едва Сеня закончил читать ритуал. – Получается, что Мерлину и остальным придуркам кто-то помогал свалить в наше время. Откуда он набрал пятерых человек и почему они никому об этом не сказали?
– Не сказали, Андрюша, потому что не успели, – усмехнулся Рабинович. – Подумай своей дырявой головой! Если мы возвращаемся назад, то разрываем петлю времени. Как мы попадем в город в тот же день и тот же час, когда из него исчезли, так и Мерлин вернется в пещеру чуть позже момента окончания ритуала.
Рабинович прокашлялся и торжествующе продолжил:
– Если те пятеро никому не рассказали о путешествии колдуна, значит, Мерлин вернулся назад благополучно. А это, в свою очередь, говорит о том, что и мы скоро окажемся в своем времени. О тех людях, которые были с Мерлином в момент совершения ритуала, могу только предположить. Скорее всего ему помогали монахи Вестминстерского аббатства. Поскольку в его бухгалтерской книге сказано, что он возвращает монастырю Святой Грааль после совершения переноса.
– Логично! – согласился с Сеней Попов и потребовал: – Че ждем-то? Давайте это зелье дурацкое готовить!
В первую очередь оттестировали философский камень на предмет его профессиональной пригодности. Самым известным качеством этого разностороннего препарата была способность превращать любой металл в золото. И если Попов изготовил камень неверно, то проверить это было легко.
В первые секунды Рабиновича одолевали сомнения – проверять ли камень или плюнуть на него. Ведь если окажется, что Попов где-то намудрил, то весь ритуал становился бессмысленным. А Андрюша бы этого не пережил. Уж лучше, чтобы причина срыва так и осталась неизвестной. Но все же камень Сеня решил проверить. Может быть, из простого любопытства!
Оказалось, что мистический препарат вполне справляется со своими обязанностями. Медная монета, потертая им, после недолгих раздумий решила все же сменить состав и стала золотой. Правда, по словам опытного Рабиновича, золото получилось далеко не высшей пробы. Но не в ювелирный же магазин они собирались.
– Эх, Ваня-Ваня, что же ты не изготовил кусочек побольше? – с тоской пробормотал Сеня, кидая философский камень в Святой Грааль. – Было бы на что жить и не работать…
– Да пошел ты, – отмахнулся от него Попов. – Если бы я знал, что из такой кучи дерьма получится такая малявка, то набрал бы всякой гадости в два раза больше. Но не для удовлетворения твоей жадности! Просто для того, чтобы зелье надежнее сработало.
Рабинович на эту издевку не ответил ничего, лишь стрельнул глазами в сторону язвительного Попова. Тяжело вздохнув, Сеня принялся собирать в Святой Грааль остальные компоненты. И вскоре Горыныч приступил к самому ответственному в своей жизни заданию – кипячению колдовской смеси, которая вернет его в родной мир и ненавистную школу, где, надо думать, монстр теперь будет учиться много прилежнее!
Рабинович принялся чертить на полу пещеры пентаграмму. А Жомов с Поповым стали собирать вещи и укладывать в импровизированные рюкзаки те драгоценности, которые собирались взять с собой. Остальные по мере сил им в этом помогали. Лишь Ровена безучастно стояла в сторонке да Мурзик у всех путался под ногами.
Закончив сборы, Попов решил подкрепиться на дорожку. Путь предстоял не близкий, – как-никак несколько сотен лет! – и Андрюша решил, что лишняя еда желудку не помешает. А то когда еще теперь придется поесть экологически чистые продукты?! Андрюша тайком добрался до остатков обеда и уже нес ко рту солидный кусок мяса, когда у него перед носом раздалось жужжание.
– О! Совсем охренел, козел поганый! – огласил пещеру знакомый писк. – Ты на кого хлебало раззявил? Кого ты слопать решил? А, мать твою…
Попов от неожиданности выронил из руки жаркое. Он удивленно захлопал глазами, пытаясь сфокусировать зрение на новой помехе, и на миг лишился дара речи. Когда же Андрюша смог разглядеть наглеца, он разразился отборной братью.
– Ах ты, гаденыш такой! Снова хамить надумал? – заорал Попов так, что эльфа отнесло от него на пару метров. – Голову твою сейчас оторву, мразь летающая!
Схватив упавший кусок мяса, Андрюша запустил им в эльфа, который в очередной раз почтил друзей своим присутствием. Эльф легко увернулся от броска и показал Попову язык. Андрея это, естественно, взбесило, и он устроил маленькому наглецу настоящий артобстрел из свинины. Остановить Попова никто не успел.
– Так, значит? – злобно пропищал эльф, как только у Андрюши кончился боезапас. – Дерьмом в братьев по разуму швыряемся? Да вы, мать вашу, не просто козлы, а трижды козлы. Да еще и помноженные на недоумков! Ухожу от вас. Увольняюсь к гномовой матери! На себя теперь пеняйте, сволочи, мать вашу!..
– Эй, подожди, – попытался остановить эльфа Рабинович.
– Ты кому «эй» сказал, урод длинноносый? – завизжал обиженный летун. – «Эй» будешь в сортире кричать, когда тонуть станешь. А теперь, батенька, поздно. Поздно пить боржоми, когда почки отвалились…
И эльф исчез, так и не сказав снова, зачем прилетал…
– А откуда он про боржоми знает? – растерянно поинтересовался Попов.
– Он вообще много чего знает, – меланхолично вздохнул Рабинович. – Ну и кто мне теперь скажет, к какой еще нам гадости готовиться?..
Ответом ему послужил крик с поляны.
– Сэр Робин, сэр Джом! – истошно орал неизвестный. – Выйдите, пожалуйста, наверх. А то я спуститься боюсь.
Не говоря ни слова, вся компания устремилась к выходу из пещеры, чтобы посмотреть, что случилось на этот раз. Первым на поверхность выскочил Рабинович и застыл, удивленно глядя на оборванного паренька, одетого в светло-серый балахон. Сеня прищурился, пытаясь понять, кто это такой, зачем сюда пришел. Остальные присоединились к этому созерцанию, окружив низкорослого паренька.
– Вы меня не помните? – спросил абориген. – Я у вас в команде «покойников» правым хавбеком играл.
– А-а! – вспомнил Рабинович. – Ну и зачем ты сюда пришел? Опять у вас проблемы какие-то?..
– Нет, это у вас проблемы! – затараторил паренек. – Мы вам были очень благодарны за то, что вы так здорово решили наш спор о заливном луге, что когда они приехали и стали набирать добровольцев, мы решили их не пустить. Обе деревни встали, но у нас мало народу и долго мы не продержимся. А они уже один раз нас заставили отступить. Еще чуть-чуть, и все тут будут. Вам бежать нужно. Их слишком много!..
– Подожди, не тараторь! – замахал на аборигена руками Сеня. – Ну, допустим, кто такие «мы», я понял. А кто это «они»? И какие еще добровольцы? Что вообще происходит?
– Сэр Мордред с целым войском вошел сегодня в деревню, – переведя дух, уже спокойнее заговорил парнишка. – Он потребовал людей, чтобы атаковать вас и монстра, который вам помогает. Мы пытаемся их задержать, но силы неравны. И скоро они будут здесь! Послушайте…
Действительно, со стороны двух деревень все явственней и явственней раздавался шум битвы. На поляну доносился звон стали, глухие удары и истошные вопли раненых. Было похоже, что нешуточное сражение разыгралось на той поляне, где друзья оставили тележку приора.
– Че будем делать, мужики? – испуганно поинтересовался Попов. – Надо что-то решать. Люди гибнут.
– А че решать-то? – рявкнул Жомов и захрустел мышцами. – Гибнут из-за нас. Нам и идти их выручать. А остальное значения не имеет!
– Как ни странно, но ты прав, – горько усмехнулся Рабинович. – Оставить их умирать мы не можем…
– Подождите-е-е-е! – истошно заорал неизвестно откуда взявшийся Горыныч. – Вы идиоты или кто? Если сейчас хоть один из вас погибнет в бою, то этому миру придет конец! Вы никому не поможете, а только погубите себя и людей. Единственный ваш шанс спасти их, это как можно быстрее перенестись в свое время. Тогда ни одной из бед, что вы сюда принесли, просто не случится!
– Наверное, он прав, – секунду подумав, согласился с монстром Рабинович. – Мы действительно лишнего тут начудили. Пришла пора это исправить! Пошли, будем сматываться в свое время.
Направившись в пещеру, Рабинович не прошел и двух шагов, как вынужден был остановиться. Шум битвы все приближался, казалось, что волна сражающихся вот-вот выкатится к жилищу Мерлина. Времени для переноса не оставалось вовсе.
– Благородные сэры, видимо, мне снова придется взяться за меч! – трубным гласом провозгласил Грифлет. – Идите вниз, я задержу Мордреда!
– Ничего не выйдет, Гриф, – остановил его Рабинович. – Нам нужен пятый элемент! Без тебя ничего не получится.
– Возьмите с собой этого юношу! – заявил рыцарь, показывая на вестника пальцем. – Он заменит меня.
– Слишком поздно. Мы ничего не успеем ему объяснить. Читать он не умеет, а слов заклинания уже не запомнит, – отмахнулся от Грифлета Сеня. – Э-эх, Корявня бы сюда…
– Хруум-хуум, опять тут бедокурят. Цветочки-лютики! – раздался из подлеска знакомый голос. – Вот не зашел бы к вам, если бы Оберон не просил за вами словно за молодыми росточками присматривать. Хуум, да!
– Корявушка, милый, помоги! – бросилась к нему Ровена. – Пропадем без тебя.
– Хруум-баррурум! – согласился с ней онт. – Конечно, пропадете. Я и так вижу. Торопыги вы быстрорастущие. Для этого и пришел сюда, чтобы вам помочь. А то изгадили мне весь лес. Житья от вас нету! Идите, колдуйте. Я тут постою. Хуум, да!..
Вся компания бросилась в пещеру, лишь молодой абориген поспешил спрятаться в кусты от такого чуда, как Корявень. Последними вниз спускались Горыныч с Мурзиком. Они на несколько секунд замерли, прежде чем скрыться в пещере, и оглянулись назад…
…
С моих слов записано верно. Мною прочитано, и за меня подписано Ахтармерзом Гварнарытусом.
…
Вечно ваш, Мурзик Рабинович…
Назад: Глава 7
На главную: Предисловие
