Глава 7
Я обалдело потряс головой и выбрался из-под туши Горыныча. Трехглавый огнемет, истребитель, бронепоезд и черт знает что еще стремительно начал терять объем, видимо, израсходовав всю свою внутреннюю энергию на защиту остатков отряда от плюющихся монстров бог весть из какого измерения. Через пару минут Горыныча хватило только на то, чтобы закрыть собой новоприобретенный Жомовым сосуд для поглощения самогонки.
Словно соревнуясь с ним в скорости, исчез и бирюзовый круг на лесной дороге. После его испарения уже ничто не мешало любоваться на скульптурную композицию из окаменевших разбойников под названием «Отряд Чапаева на марше». Вся наша компания тупо уставилась на то, что еще несколько часов назад спокойно хлестало поповскую выпивку, а теперь если и могло что впитывать, то только утреннюю росу. Интересный, я вам скажу, способ лечения от алкоголизма!
Вы только не подумайте, что я бессердечное существо, испорченное работой в милиции! Аборигенов мне было, конечно, жалко, но с таким же успехом их можно было жалеть и некоторое время назад, когда они вповалку валялись после дикой пьянки. Хотя теперешнее их положение было даже несколько более приятно. Поскольку не думаю, что окаменение может оставлять за собой похмельный синдром.
Горыныч тем временем объяснил всем присутствующим, что таким образом медузоподобные монстры подготавливают себе завтрак. Если честно, я так и не понял, что творится у них с пищеварением. Но можно представить себе, как они питаются, если для приготовления еды к употреблению ее нужно не размягчить, а наоборот – зацементировать.
Как бы то ни было, жрала каждая из этих тварей больше, чем Попов с Горынычем, вместе взятые. Поскольку на завтрак они себе приготовили не меньше полутонны каменных статуй. И это – всего на четверых!
– А… э… у… ы… – попытался что-то произнести Аллан, тыча рукой в сторону своих окаменевших соратников.
– Правильно! – согласился Грифлет и истово перекрестился. – Это нам всем божья кара за жадность и стяжательство. И виною всему только я. Поскольку посмел нарушить обет и взять в руки орудие смерти…
– Заткнись, Гриф, – оборвал его Жомов. – И без тебя на душе тошно!
Ваня вздохнул и подошел к скульптурной композиции, чтобы удостовериться в ее существовании. Он попытался пошатать одну из статуй, но мой Сеня рявкнул на него: дескать, не дай бог, отломит еще что-нибудь. Найдут потом археологи еще одну Венеру Милосскую и будут гадать, из-за чего у этой статуи руки оторваны.
Жомов пожал плечами, поднял с земли какой-то камешек, не имеющий ничего общего с постаментом, который ковырял, и попытался приставить этот кусок щебенки ко лбу статуи. Сеня вновь начал на него орать. Жомов стал в ответ огрызаться, поэтому и не услышал противного жужжания над головой.
Зато Попов не только услышал, но и увидел: после неяркой вспышки прямо над маковкой Ивана появился тот самый противный эльф! Андрюша обиду на него таил давно. Поэтому, недолго думая, подхватил с земли камень и приготовился к зенитной стрельбе. Я гавкнул на Жомова, стараясь предупредить. И, как всегда, нарвался на людскую неблагодарность!
– Мурзик, заткнись! А ты, Сеня, на меня собаку не натравливай! – заорал Иван, не обращая внимания на Попова. Я отвернулся и фыркнул. Раз такое дело, то пусть огребет от Андрюши кирпичом по башке. Заслужил!
Естественно, Попов снайпером не был. Андрюша, прищурив один глаз, запустил только что изобретенным оружием пролетариата в надоедливую животину (или как там этих маленьких жужжалок называть?). Эльф показал Попову язык и от камня спокойно увернулся, продолжая парить у Жомова над головой.
Кирпичи, конечно, живыми назвать нельзя. Но подумайте сами, кому приятно пролететь над землей несколько метров и снова плюхнуться в опостылевшую пыль? Вот и этот камешек, чтобы не лишать себя удовольствия, решил окончить полет не на земле, а на жомовской маковке!
– Вот это ни хрена себе! – удивился Иван, когда кирпич с колокольным звоном разбился об его шлем, и развернулся к Попову. – Щас этот кабан точно в рыло получит!
– Правильно. Врежь этой откормленной туше, чтобы камнями в кого попало не кидался! – завизжал эльф и противно захихикал.
Честное слово, после этого смеха мне самому захотелось поймать его и пожевать минут сорок. У нас с Сеней соседка была на прежней квартире. Она точно так же хихикала, когда «Шоу Бенни Хилла» смотрела. Так вот, от такого звука ее собственный кот, между прочим, с шестого этажа выбросился, а я подкоп под шкафом начал делать, мечтая целыми сутками напролет хоть разочек ее укусить! Не удалось. Рабинович не выдержал и квартиру сменил…
Услышав голос эльфа, Жомов тут же забыл, что получил от Андрюши булыжником по голове. Ваня свое обещание помнил и тут же попытался убить надоедливого нахала. Хотя, с его грацией пещерного медведя, поймать это ехидное колибри шансов было ровно столько же, сколько у носорога – станцевать канкан. Эльф, естественно, от Ваниных лап увернулся и залетел в самую гущу скульптурной композиции.
– Ты, блин, балерун бронированный, охренел, что ли? – заорал эльф, усевшись на чью-то окаменевшую голову. – Я при исполнении, между прочим. Будешь клешнями махать, статью припаяю, мать твою!..
Никто, кроме троих ментов, при прошлых появлениях летающего хама не присутствовал. Поэтому аборигены и застыли с открытыми ртами, наблюдая новое чудо природы. Первой пришла в себя принцесса (если ее в этом коктейле из времен можно так назвать! Я даже не уверен, что у Ричарда Львиное Сердце вообще дети были).
– Ой, Робин, поймай мне эту милашку! – завопила Ровена, перекрикивая дикий рык Жомова. – Я его буду с собой в кувшинчике носить!
– Леди, – галантно поклонился эльф и вдруг заверещал: – Да идите вы сами в кувшин к пещерному троллю!
Такого хамского отношения к даме не выдержал уже никто, и вся компания, за исключением Горыныча, бросилась ловить наглеца. Гвалт на дороге стоял изрядный. Даже я в меру способностей старался поддержать общую какофонию. Однако ловля эльфа закончилась ничем. Поскольку хам из центра скульптурной группы выбираться не желал, а мы туда пробраться не могли, боясь что-то поломать и оставить инвалидами своих бывших соратников.
– Так, кажется, в этот раз я опоздал, – проговорил эльф, как только суета вокруг него успокоилась. – Половина дикарей окаменела, а вторая по фазе двинулась. Теперь Оберон мне голову снимет. Получу выговор с занесением в личное дело. И все из-за вас, козлы, между прочим! Какого хрена вам приспичило по лесам прятаться? А, мать вашу?!
– Ты че мелешь? – вытаращился на мухоподобную балаболку Жомов. – Какой выговор? Какой Оберон? При чем тут лес?..
– А вы, оказывается, еще тупее гоблинов! – заорал эльф. – Оберона они не знают. Скажите спасибо, что он вас не слышит… Уволюсь к гномовой матери! К Мерлину этому придурошному таскался, как комар прокаженный, теперь с этими идиотами работай. Все, мать вашу, выпутывайтесь сами как знаете!
С легким хлопком эльф растворился в воздухе, будто никогда и не существовал. Жомов досадливо сплюнул и шарахнул кулаком по ближайшему дубу. Листьев и желудей сверху насыпалось столько, что скульптурная композиция превратилась в стадо сатиров на выпасе.
– Нет, а кто такой Оберон все-таки? – неизвестно у кого спросил мой Сеня. Вечно его длинному носу нужно глубже всех залезть!
– Насколько мне помнится, – задумчиво ответил на вопрос Грифлет, – Оберон – это король эльфов. Правда, раньше я считал разговоры о них детскими сказками. Хотя в сказках эльфы намного симпатичнее.
– Это просто нам, как всегда, все некондиционное попадается! – проворчал Попов. – Там начальник отдела и водка. Тут вот – Горыныч и эльф…
– Нет, а я тут при чем? – удивился трехголовый экстрасенс.
– Ну, значит, евреи во всем виноваты, – пожал плечами Попов и тут же получил от Рабиновича чувствительный подзатыльник. В этот раз совершенно по делу!
Стоять на дороге в ожидании манны небесной никто не собирался. Тем более что скульптурная композиция на развилке нагоняла мысли о бренности этого мира. После исчезновения эльфа открытым голосованием было решено возвращаться в лагерь. Груз драгоценностей, доставшийся с такими потерями, оставлять никто не хотел, поэтому стали искать средства для его транспортировки.
Несколько разбежавшихся при появлении бирюзового круга лошадей все же удалось поймать после получасовой беготни по лесу. Причем произошло это лишь тогда, когда Попова заставили спрятаться. Поскольку он у перепуганных животных явно ассоциировался с новым стихийным бедствием. Драгоценности, экспроприированные у безвременно покинувшего этот мир приора, загрузили на пойманных лошадей и повезли в опустевший лагерь.
Пристанище орды разбойников выглядело не просто опустевшим, а даже каким-то заброшенным. Я принюхался, пытаясь уловить знакомый запах немытых аборигенских тел, каковой еще несколько часов назад витал над всем лагерем, но смог уловить только его едва ощутимые отголоски. Там, где еще недавно было жилье двух десятков людей, далеких от гигиены, теперь воцарился запах пыли, гнили и сырого камня. Только из пещеры Рабиновича ощутимо несло пролитой самогонкой.
Похоже, Горыныч был абсолютно прав, когда однажды обмолвился о том, что время уплотняется с каждым часом все сильнее и сильнее. Я бы ничуть не удивился, увидев, как скалы с дикой скоростью начнут крошиться и осыпаться внутрь, словно во время перемотки пленки на видеомагнитофоне. Нам действительно следовало возвращаться домой. И как можно быстрее!
Шестеро последних героев лесного сопротивления (исключая, естественно, принцессу и Горыныча), пока я заново осваивался в лагере, начали разгрузку награбленного. Сеня оттащил в пещеру свою часть груза и тут же занялся подсчетом всего имущества, включая как то, что Аллан накопил до нас, так и сбережения ментов, заработанные до встречи с разбойником.
Лично мне это было абсолютно неинтересно. Поэтому я отправился пообедать тем, что осталось от завтрака. Так сказать, подкрепиться после ратных трудов. Собственно говоря, еды осталось немало, потому что за завтраком больше пили, чем закусывали. А если учесть еще и то, что расстроенные утренним происшествием друзья не обращали на меня внимания, то мне удалось стащить со стола вполне приличный кусок кабаньей грудинки.
А что еще делать, если Сеня меня забывает кормить? Не выпрашивать же у него еду, как кот рыбий хвостик?! И вообще, заткнись!
Извините, отвлекся. Так вот, пока я обедал, все добро перетащили в пещеру Рабиновича и свалили прямо в ее центре. Я, конечно, не безмен, но на глазок прикинул, что куча драгоценностей весила никак не меньше сотни килограммов. А уж о ее стоимости и говорить не берусь!
Покривившись, Сеня начал выковыривать самоцветы из золотых и серебряных ювелирных изделий. Немного поколебавшись, Аллан взялся ему помогать. Остальные сели за стол и молча смотрели на такое издевательство над археологическими ценностями. Кстати, единственным, что никак не пострадало во время этой экзекуции, оказалась золотая рюмка Жомова, по размерам едва уступавшая семилитровому ведерку.
– Так, Сеня! Ты у Андрюхи крест не трогаешь? – полюбопытствовал Ваня, когда Рабинович попытался оный сосуд отобрать у нового владельца. – Вот и ко мне не приставай!
Моему Сене пришлось уступить, да и особого желания обладать церковной реликвией Рабинович почему-то не проявил. Он только махнул на Жомова рукой и взялся за сортировку плодов своего труда. Вскоре куча драгоценностей разделилась на три части. В одной были самоцветы, в другой – монеты различного достоинства и состава (исключая медные, конечно!). Ну а в третьей, самой большой куче лежали остатки золотых украшений.
– Так, мужики, – проговорил Рабинович, едва сортировка была закончена. – Монеты и камушки мы берем с собой. Нам этого хватит. – Я вытаращил от удивления глаза и, если бы не окрас, стал бы похож на того красного рака, с которого начались чудеса в этом мире. – Остальное золото предлагаю поделить на две части. Из одной половины каждый возьмет себе свою долю. А другую мы раздадим здешним беднякам…
– Робин, ты сошел с ума, – констатировал Аллан, даже не дав Рабиновичу закончить говорить. – На это золото можно вполне приличный подержанный замок в Эссексе купить.
– Ну, допустим, без замка мы обойдемся, – поддержал Сеню Попов. – А за богатством уже погонялись достаточно. Теперь пол-Каммлана в развалинах лежит, и статуи золотодобытчиков на каждом перекрестке стоять стали. В общем, проживем без бирюлек. Домой пора сваливать. О чем, между прочим, я давно говорил…
– Молчал бы лучше, пророк ширпотребный, – буркнул Жомов и повернулся к Рабиновичу. – Что делать-то будем?
Носом шевелить и ушами от радости хлопать! Поражают меня наши доморощенные гении. Даже любой глупой шавке уже неделю бы назад стало ясно, что нужно искать жилище Мерлина! Его самого, судя по всему, дождаться не получится. Видимо, в нашем времени он надолго застрял.
До моего Сени это, похоже, все же дошло. Поскольку он, не говоря ни слова, повернулся и посмотрел на Горыныча. Как-никак, единственный у нас специалист по параллельным вселенным, путешествиям во времени, магии и прочей ерунде, которую в нашем времени ласковей, чем шарлатанством, не величают. Горыныч набрал в грудь побольше воздуха, выпустил три небольшие струйки пламени и начал говорить.
Вещал он не пару минут и меня его разговоры здорово утомили. Последний раз я так утомлялся от болтовни, когда с соседской таксой останавливался поговорить. Но ее-то понять можно. У нее недержание во всех формах выражалось! Что заставило Горыныча так витиевато говорить, мне было совершенно неясно. Вроде парень сдержанный, а болтает, словно воробей в кошачьей пасти!
Лично мне уже минут через пять объяснений стало совершенно ясно, что нам необходимо найти то самое заклинание, что перебросило Мерлина со товарищи в наше время. Горыныч заверил нас, что по каким-то там ихним законам временной спирали колдун со своими сопровождающими не пробыли в нашем родном городке и пяти минут. А вот это что-то новенькое!
– Я не помню точно формулу, – потупил он три пары своих неморгающих глазенок. – Но думаю, что день для вас равен примерно тридцати секундам для Мерлина. Это пока еще время не сильно уплотнилось. Потом интервалы начнут очень быстро выравниваться.
– Ну и к чему это приведет? – полюбопытствовал Попов.
– Вам нужно вступить в контакт с Мерлином, чтобы поменяться с ним местами, – вновь почувствовал уверенность Горыныч. – Если он успеет слишком далеко отойти от той точки, где вы встретились, то найти его сразу не получится. Мерлин успеет пообщаться еще с кем-нибудь, и что тогда произойдет, я даже представить себе не могу.
Грифлет, Каута и Аллан слушали все эти рассуждения открыв рот. Не думаю, что они многое поняли из сказанного Горынычем, но их интерес к разговору был неподдельным. Одной принцессе быстро все наскучило, и она не нашла себе лучшего занятия, как достать костяной гребень и начать меня расчесывать. Совсем девка от безделья по фазе двинулась!
Первым моим желанием было, естественно, огрызнуться на Ровену, чтобы не тянула свои нежные ручки туда, куда не просят. Потом я рассудил, что ладони у нее относительно чистые, да и гребешок вроде без вшей. К тому же после выходки эльфа ругаться на даму я посчитал неприемлемым. Вот и пришлось сидеть и делать вид, что я сейчас замурлычу от удовольствия, словно кот под экскаватором. Хорошо хоть Сеня не видит, что меня кто попало руками лапает. Поперхнулся бы от удивления!
Горыныч между тем принялся объяснять Рабиновичу (почему-то именно моего Сеню он выбрал в качестве главного слушателя), как отыскать жилище Мерлина. По его словам получалось, что ворота параллельных миров открываются тут строго по окружности, центром которой является точка перехода колдуна в будущее.
Судя по тому, что рассказал Грифлет, Артур, Ланселот и Мерлин отбыли из Камелота в неизвестном направлении. После чего назад не вернулись. Тут и коту было ясно, что колдун увез двух рыцарей в свою пещеру, где и совершил заклинание, переместившее его в двадцатый век. Причем не куда-нибудь, а именно нам под нос!
– Думаю, что еще пару дней радиус этой окружности будет неизменным, а затем начнет расти, – закончил свою лекцию второклассник из мира, где каждый учитель из-за перебора голов вполне может преподавать несколько предметов одновременно. – Высчитать, где находится центр, тогда будет неимоверно трудно. Поскольку каждые ворота передвинутся совершенно произвольным способом и на неизвестное расстояние. Процесс будет длиться несколько дней, пока окружность снова не стабилизируется. Затем произойдет новый скачок…
– Слушай, керосинка, – перебил умника Жомов. – Ты излагай попроще. Не для протокола все-таки!
– В общем, – заторопился Горыныч, – у нас есть пара дней, чтобы найти несколько ворот и по их расположению вычислить местонахождение пещеры Мерлина. Потом будет поздно.
Первые три точки были нам известны. Это место нашего переноса в Англию шестого века, появление Горыныча под Каммланом и сегодняший прорыв уродцев, оплевавших бойцов Сениного отряда. Как ни странно, но Рабинович додумался до этого без моей помощи. Однако дальше мне пришлось им помогать.
Дело в том, что карты Англии, естественно, ни у кого не оказалось. Каута совсем не представлял, что это такое. Аллан кое-что слышал, но видеть топографические карты ему не приходилось. А Грифлету на подобные штучки было абсолютно наплевать, так как рыцари его времени в основном искали приключения на свою… В общем, на то место, откуда у всех нормальных существ хвост растет! Искались же эти приключения по методу Колумба: «Пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что!»
Сеня принялся чертить прямо на усыпанном песком полу пещеры маршрут нашего путешествия. Вспомнить им удалось почти все. За одним маленьким исключением: ни один из ментов не мог связно объяснить, как мы двигались к Гэлгледу! Они, видите ли, шли наобум Лазаря и понятия не имели, в какую сторону света перемещались!
Пришлось оказать содействие моим незадачливым топографам. Объяснить им, естественно, ничего не удалось. Поскольку эти «цари зверей» ни разу не додумались, что язык своих «подданных» нужно учить! Я выбрался из-под опостылевшего гребешка Ровены (будем надеяться, что мои персональные блохи кусать ее сильно не будут!) и подошел к Сене.
Рабинович попытался меня отпихнуть. Дескать, изыди, нечисть, без тебя тошно! Но этого сделать я ему не позволил и, словно случайно, прочертил лапой на песке полосу нужного размера и в требуемом направлении. Тупой Сеня тут же стер мой шедевр, но от меня так просто избавиться не получится! Я снова начертил полосу в том же самом месте.
– Мурзик, иди на место, я сказал! – заорал разобиженный Рабинович, но я на него внимания не обратил.
Давай, Сеня, покомандуй! А то твой пресловутый «альфа-лидер» плесенью покроется…
Рабинович попытался снова стереть начерченную мной полосу, но его неожиданно остановил Жомов. Видимо, школьная игра «Зарница» осталась единственным, что составило Ванино образование! Однако именно сейчас такая «разносторонняя» развитость пришлась как нельзя кстати.
– Сеня, подожди, – поймал Рабиновича за руку Жомов. – Вспомни, где было солнце, когда мы очнулись на поляне! Твой чудной пес играл и совершенно случайно начертил нам полоску в нужном направлении!
Конечно, случайно! Стал бы я ради сомнительного удовольствия поиграть с Рабиновичем лезть ему под руки. Впрочем, на Жомова я и не обиделся. Трудно ожидать от людей, что они поверят в разумность кого бы то ни было, пока он их матом не покроет. У меня это, к сожалению, не получается. Вот и приходится постоянно выслушивать пренебрежительные отзывы о своих способностях.
Последним, что нанесли на карту, было место появления в этом мире Горыныча. Когда наш умник вывалился из своих пресловутых ворот, даже не подумал о том, что следует запомнить их местоположение. Поэтому точку на карту нанесли очень приблизительно. За что Горыныч наслушался достаточно ласковых слов из блатного жаргона пьяных тинейджеров в адрес своей наблюдательности!
– Подождите, мужики, – остановил галдеж Рабинович. – Смотрите, нас выбросило на юго-западе карты. Точка появления сегодняшних монстров находится на севере, а Горыныч вывалился на юго-востоке. Почти равносторонний треугольник получается. Тебе, умник с тремя газосварочными аппаратами, это ни о чем не говорит?
Сеня чуть-чуть переместил точку появления Горыныча на юг и соединил все три между собой. Действительно, получился равносторонний треугольник. Горыныч осмотрел его со всех сторон. Причем каждая из трех голов поочередно располагалась то над одной, то над другой точкой. Затем Горыныч собрал свои черепушки в кучу и удрученно вздохнул.
– Говорит, – сказал он, похлопав крыльями по двум крайним головам. – Треугольник – это не круг. И радиуса у него нет…
– Ге-ни-аль-но! – заверещал Попов так, что оглохшая от прежнего его крика летучая мышь свалилась со своего навеса под потолком пещеры и выбила оба глаза. Придется теперь сердобольному филину полностью взять ее на содержание. Если, конечно, в здешнем лесу домов инвалидов для пострадавших от Попова еще не придумали! – Ты что, птеродактилев сын, геометрию в школе не учил?
– Геометрию нам только с четвертого класса преподают! – обиделся на неизвестно чьего сына Горыныч. – Мы во втором только круг проходим, поскольку это основная фигура миросотворения и миропонимания…
– Опять умничать начал? – поинтересовался Жомов. – Еще раз что-нибудь такое скажешь, заставлю Уголовный кодекс наизусть учить!
Пока они ругались, мой Сеня преспокойненько вычислил местоположение центра равностороннего треугольника (по-моему, он на пересечении биссектрис лежит), и воткнул во вновь полученную точку сухую соломинку.
– Пещера Мерлина где-то здесь, – провозгласил Рабинович. – Кстати, чтобы обойти все ворота на окружности, нам бы дней десять понадобилось. А так можете считать, что повезло…
Сборы заняли довольно много времени, поскольку требовалось починить повозку, на которой приехал в Шервудский лес приор Вестминстерского аббатства. Другого средства для транспортировки сокровищ и еще более драгоценной туши Попова под руками не было. Поэтому пришлось Кауте и Аллану сдирать с бортов повозки церковные эмблемы, чтобы не светиться перед властями, и собирать ее по частям.
Ровена тоже было намылилась ехать через все графство верхами. Однако дамского седла под руками не оказалось, что и помогло Рабиновичу загнать капризную девчонку в повозку к Попову.
Если учесть, что туда же загрузили Горыныча, драгоценности и те пищевые припасы, что успели лучники Аллана наготовить до своего нечаянного увековечения в камне, то можно догадаться, отчего я ехать там отказался. Повозка размерами не впечатляла. А вынести кощунственное смешение запаха поповского пота и горынычевского дыхания с ароматом копченой ветчины моя нежная душа была не в состоянии.
Несмотря на то, что в лесу начали сгущаться сумерки, окрашивая всех диких кошек в серый цвет, ночевать в опустевшем лагере никто не хотел. Попов заявил, что тут пахнет могилой. Отчего Грифлету тут же начала мерещиться тень отца Гамлета. Услышав такое, Ровена начала дрожать и пыталась каждую секунду спрятаться Рабиновичу под куртку. В конце концов Сеня не выдержал и приказал трогаться в путь. Впрочем, никто ему и не возражал.
К счастью, к тому времени, когда у половины отряда начались галлюцинации, вернулись Аллан с Каутой и доложили, что повозка к поездке готова. Через полчаса мы уже были на лесной дороге и тронулись в противоположную Ноттингему сторону.
Жомов и Грифлет, вновь облачившийся в рыцарские доспехи («дабы защитить прекрасную леди от возможной опасности» – это он так выразился!), возглавили процессию. Следом ползла повозка, управляемая Каутой. А замыкали шествие Рабинович и Аллан. Я же старался держаться от них всех подальше, чтобы не видеть кислые физиономии, и большую часть пути передвигался по краю леса.
До той деревни, где Ваня создавал свой шедевр боевой бронированной техники, мы добрались уже ночью. Местные шавки подняли крик, возмущаясь вторжением на собственную территорию, и мне пришлось им популярно объяснить правила дворового этикета. В итоге пристыженные псы гавкать перестали. Зато начали выть! А еще больше завыли аборигены, когда узнали, что их любимый Робин покидает окрестности навсегда.
Сеня ситуацией, естественно, воспользовался. Раздавая обломки золотых украшений направо и налево, он создал себе такую рекламу, что настоящий Робин Гуд (если он, конечно, не выдумка!) влип конкретно. Теперь, даже если ему суждено появиться в Шервуде, то отвертеться от благотворительности он не сможет. Иначе местные стяжатели тут же сдадут разбойника властям, даже не спросив фамилию. В общем, Рабинович свою фамилию увековечил. Пусть и в искаженном виде!
Ночь в доме старейшины прошла спокойно. Если, конечно, пьянку, устроенную аборигенами уезжающим благодетелям и длившуюся почти до утра, можно считать нормальным явлением. Попову ближе к утру страшно захотелось спеть, а захмелевший Сеня не успел остановить этот процесс.
Последствия от воплей Андрюши и так уже вызвали катастрофу на половине территории, на которой мы побывали. Единственным местом, которое избежало потрясений, до последнего момента была эта деревенька. Однако и ей спастись не удалось! Прежде чем Сеня успел заткнуть Попову рот куском баранины, от его децибелов рухнули все перегородки в доме старейшины и спать всем пришлось в одной большой комнате.
Утром мы отправились дальше, сопровождаемые слезами и стенаниями брошенной нами на произвол ноттингемского шерифа аборигенской деревни. Впрочем, кажется мне, что половина из этих жалостливых воплей была наигранна. По крайней мере, не думаю, что семейство старейшины было в восторге от полученных разрушений собственного дома и желало продолжения сольных концертов Попова.
До пещеры Мерлина мы добирались еще два дня. Рассказывать об этом путешествии практически нечего, поскольку прошло оно без событий, выходящих из ряда вон. Единственным развлечением в пути было состязание Попова и Аллана в стрельбе по воронам.
Андрюша и йомен поспорили, кто из них быстрее поразит цель. При этом Бейл пользовался луком, а Попов, естественно, своими вокальными данными. Сами можете представить, как происходило это состязание. Скажу только, что когда Рабиновичу надоели вопли, повторяющиеся с периодичностью в пару минут, и он приказал Попову заткнуться или ехать верхом на лошади, то счет между Андрюшей и йоменом был 7:7.
Рыцаря печального образа (то бишь Грифлета) всю дорогу мучил вопрос о том, что от нас было нужно эльфу. Грифлет достал всех расспросами о предыдущих появлениях маленького нахала, но так ничего и не выяснил. Да и что бы он мог узнать от ментов, если они в поведении эльфов понимали меньше, чем таракан в персональном компьютере?
В общем, вопрос об интересах крылатого нахала к нашей компании остался открытым. Да он, кроме Грифлета, никого и не волновал. К появлениям эльфа в этом мире менты уже стали относиться так же, как к обжорству Попова, пламяизвержению Горыныча или существованию параллельных миров.
На одном из привалов Рабинович на куске овечьей шкуры тщательно воспроизвел ту самую карту, что мы чертили на полу в пещере. Сеня нанес на нее приблизительное расположение жилища Мерлина, а заодно и отметил все населенные пункты, мимо которых проезжал наш кортеж.
К той точке, что являлась конечной целью нашего путешествия, мы добрались к вечеру второго дня пути. Попов пытался уговорить Сеню заночевать в ближайшей деревне, а к дому колдуна отправиться утром, но сделать этого не смог. Поскольку Жомов, истосковавшийся по выпивке, которой Рабинович лишил его на время поездки, настоял на скорейшем достижении цели.
– Че резину тянуть-то? – возмутился Ваня в ответ на уговоры Андрюши. – Тебе, кабан, все равно, где жрать, а мне и горло промочить не дают!
В итоге Жомов своего добился. Тем более что и Ровене не терпелось взглянуть на жилище легендарного колдуна. Естественно, что уговоры этой малышки, неизвестно чем охмурившей моего Сеню, подействовали на Рабиновича сильнее любого допинга. И о ночевке в деревне речи больше не шло.
Солнце уже опускалось за кроны деревьев очередного леса на нашем пути, когда, по расчетам Рабиновича, до пещеры Мерлина осталось не более получаса езды. Не скрою, я своего любопытства не сдержал и устремился вперед, обгоняя всю неспешную кавалькаду.
Перепрыгнув через кусты, я выскочил на поляну, где и должна была находиться неуловимая пещера колдуна. Перепрыгнуть-то я перепрыгнул, да так и застыл с оскаленной пастью, поскольку посреди лесной проплешины ничего, кроме довольно большого валуна, не было! Приехали, называется…
– Ну и где пещера, Сеня? – Услышав позади себя угрожающий голос Жомова, я перестал гавкать и обернулся. Вся компания через редкий подлесок выбралась на поляну. – Или ты скажешь, что твой колдун дятел и себе в этом постаменте дупло выдолбил?
– Курица не птица, пока Ваня не похмелится. А потом и удод на закуску пойдет! – пробурчал Рабинович себе под нос и повернулся к Жомову. – Не знаю, милый! Не знаю я, где пещера. А насчет дупла, можешь сам походить вокруг камня и проверить…
– Нет уж, – отказался Жомов. – Я лучше выпью. И пусть теперь мне хоть одна мерзкая морда помешает!
– И что теперь делать будем? – жалобно проговорил Попов. – Дальше скитаться по этому проклятому захолустью? А я, между прочим, даже по унитазу соскучился. Не говоря об остальных нормальных вещах.
Сеня диким взором посмотрел на Андрюшу, но ничего не сказал. Над поляной повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь далеким криком кукушки. Некоторое время никто не шевелился, придавленный разочарованием несбывшихся надежд. Может быть, так бы и простояли до утра, если бы не Каута.
– Че ждете-то? – невозмутимо поинтересовался сакс. – Дров надо нарубить. Иначе без ужина останемся…
Все зашевелились и стали готовиться к ночлегу.
