XV

В пятницу утром в кабинете директора службы информации Одри узнала новость, которая привела ее в бурный восторг. Редакция канала была вполне удовлетворена ее работой и решила уделить больше внимания ее сюжету. Чтобы дополнить репортаж, ей предлагалось отправиться в город Эшфорд, где проживала часть французской общины. Самым лучшим было бы отследить жизнь какой-нибудь семьи, начиная с субботнего утра и до того момента, когда они забирали детей из школы. Одри могла также воспользоваться случаем, чтобы переснять некоторые загубленные кадры, которые невозможно было использовать из-за некой истории, разобраться в которой директор службы информации оказался не в состоянии. За всю свою долгую карьеру он ни разу не слышал о «видоискателе, который неправильно устанавливал кадр», но никогда не поздно узнать что-то новое… Профессиональный оператор ждет ее в Лондоне. У нее едва хватит времени заехать домой за вещами, поезд уходит через три часа.

Дверь книжного магазина открылась, но Матиас решил не выходить из подсобки: в это время дня большинство клиентов просто дожидались конца уроков в лицее, чтобы забрать детей, и заходили к нему, просто чтобы полистать журнал и уйти через несколько минут, так ничего и не купив. И только услышав, как чуть хрипловатый голос спрашивает, нет ли у него Лагарда и Мишара в издании XVIII века, он выронил свою книгу и бросился в магазин.

Они глядели друг на друга, и каждый был удивлен тому счастью, которое испытал от этой встречи; что до Матиаса, то его потрясению не было границ. Он обнял ее, и на этот раз Одри испытала головокружение. На сколько она приехала?… – Зачем сразу говорить об отъезде, когда она едва приехала?… – Потому что время тянулось ужасно медленно… Всего на четыре дня… как мало… У нее такая нежная кожа, он так ее хочет… – В кармане плаща у нее ключ от квартиры в Брик-Лэйн… – Да, он найдет, с кем оставить дочку, Антуан этим займется. – Антуан?… – Друг, с которым он ездил на каникулы… но, может, хватит вопросов? Он так счастлив ее видеть и желает слышать только ее голос… – Она должна кое в чем признаться, хотя ей немного стыдно… но с ним было так трудно связаться, когда он был в Шотландии… и выговорить неловко… ладно, лучше признаться: в конце концов она подумала, что он женат и врал ей… все эти сообщения, которые всегда приходили перед обедом, а потом молчание по вечерам… ей очень стыдно, это все из-за неудачных историй в прошлом, было больно… – Ну, конечно, он не сердится, наоборот, теперь все стало ясно, а ведь лучше, когда все ясно. Разумеется, Антуан знал о них, там, в Шотландии, он только о ней и говорил… И умирал от желания ее увидеть… может, не в эти выходные, ведь они каждую минуту высчитали… он хочет быть только с ней. – Она вернется ближе к вечеру, а сейчас у нее встреча в Пимлико с оператором, которого она везет в Эшфорд. Увы, да, завтра ее не будет, а может, и в воскресенье, верно, у них останется всего два дня, за вычетом этих… Но ей правда нужно бежать, она уже опаздывает. Нет, он не может поехать с ней в Эшфорд, канал потребовал, чтобы с ней был профессиональный оператор… И зачем делать такое лицо, ее коллега женат, и его жена ждет ребенка… Не надо ее задерживать, она пропустит встречу… Ей тоже хочется целовать его еще и еще. Она придет в бар Ивонны… где-то около семи.

Одри села в такси, а Матиас кинулся к телефону. Антуан был на совещании; отрывать его не надо, но пусть Маккензи предупредит его, что нужно покормить детей, а главное, не ждать самого Матиаса. Ничего не случилось, просто старый парижский друг устроил ему сюрприз и объявился в книжном магазине. Его только что бросила жена и требует, чтобы дети остались с ней. Другу очень плохо, и этот вечер Матиас проведет с ним. Он подумал было привести его домой, но это не лучшая идея… из-за детей. Маккензи был совершенно согласен с Матиасом, идея хуже некуда! Он очень сочувствует другу Матиаса, грустная история… Кстати, а как ко всему отнеслись дети этого друга?

– Ну ладно, Маккензи, я спрошу его сегодня вечером, а завтра перезвоню вам и все расскажу!

Маккензи покашлял в телефон и пообещал передать сообщение. Матиас повесил трубку первым.

Одри опоздала на встречу. Оператор выслушал список всего, что от него ожидалось, и спросил, есть ли надежда, что они смогут вернуться тем же вечером.

Ночевать в Эшфорде у Одри было не больше желания, чем у него, но работа прежде всего. Встретиться договорились завтра, на вокзале, у платформы, откуда отходил первый поезд.

Вернувшись обратно во французский квартал, она зашла за Матиасом. В магазине у него было трое клиентов; с улицы через витрину она показала ему, что будет ждать у Ивонны.

Одри устроилась у стойки.

– Оставить вам столик? – спросила хозяйка.

Одри не знала, будут ли они ужинать здесь. Лучше она подождет у бара. Она заказала выпить. Ресторан был пуст, и Ивонна подошла к ней поболтать и разогнать скуку.

– Вы ведь та журналистка, которая собирала материал о нас? – спросила Ивонна вставая. – Сколько времени вы останетесь на этот раз?

– Всего несколько дней.

– Только не пропустите в эти выходные большой праздник цветов в Челси, – заметила вошедшая Софи, присаживаясь рядом.

Это мероприятие проводилось всего раз в году, и на нем выставляли свои творения самые известные садоводы и владельцы самых крупных питомников рассады в стране. Там можно увидеть и купить новые разновидности роз и орхидей.

– Жизнь кажется прекрасной по эту сторону Ла-Манша, – заметила Одри.

– Все зависит для кого, – отозвалась Ивонна. – Но должна признаться, что уж если ты выкопал себе норку в этом квартале, тебе не хочется с ней расставаться.

Ивонна добавила, к большому удовольствию Софи, что с течением времени обитатели Бьют-стрит превратились в одну большую семью.

– В любом случае, похоже, что вы большая компания добрых друзей, – подхватила Одри, разглядывая Софи. – Давно здесь живете?

– В моем возрасте уже не до подсчетов; Антуан открыл здесь свое агентство через год после рождения его сына, а Софи обосновалась чуть позже, если мне память не изменяет.

– Восемь лет! – подтвердила Софи, потягивая через соломинку жидкость из своего стакана. – Последним был Матиас, – заключила она.

Ивонна рассердилась на себя, что едва его не забыла.

– Правда, он здесь еще совсем недолго, – в оправдание Ивонне добавила Софи.

Одри покраснела.

– У вас странное выражение лица, я сказала что-нибудь не то? – удивилась Ивонна.

– Нет, ничего особенного. На самом деле я и у него брала интервью, и мне показалось, что он всегда жил в Англии.

– Он переехал второго февраля, чтобы быть точным, – заверила Ивонна.

Она никогда не забудет эту дату. В тот день Джон ушел на покой.

– Время – такая относительная штука, – добавила она. – Матиасу наверняка кажется, что он перебрался сюда уже давным-давно. У него возникли некоторые сложности, когда он здесь обустраивался.

– Какие? – украдкой поинтересовалась Одри.

– Он меня убьет, если я об этом скажу. Хотя… в любом случае он один не знает того, что всем давно известно.

– Мне кажется, ты права, Ивонна, Матиас тебя убил бы! – прервала ее Софи.

– Возможно, но плевать мне на все его секреты полишинеля, а сейчас мне охота высказаться, – не сдавалась хозяйка заведения, плеснув себе еще стаканчик бордо. – Матиас так и не отошел после разрыва с Валентиной… матерью его дочки. И хотя он готов клясться, что это не так, сюда он переехал по большей части ради того, чтобы вернуть ее. Но ему не повезло, ее перевели в Париж ровно в тот момент, когда он оказался в Лондоне. Он бы разозлился на меня еще больше, если б услышал, но я так полагаю, жизнь оказала ему большую услугу. Валентина не вернется.

– Вот теперь я думаю, что он и впрямь на тебя разозлится, – повторила Софи, только чтобы заставить Ивонну замолчать. – Эти истории совсем не интересны твоей гостье.

Ивонна оглядела двух молодых женщин, сидящих у стойки, и пожала плечами.

– Наверно, ты права, и потом, я проголодалась. Она забрала свой стакан и направилась в служебную комнату.

– Томатный сок от заведения, – бросила она, удаляясь.

– Извините, – смущенно произнесла Софи. – Обычно Ивонна не слишком разговорчива… кроме тех случаев, когда ей грустно. А судя по залу, сегодняшний вечер не самый удачный.

Одри сидела задумавшись и не говоря ни слова. Свой стакан она поставила на стойку.

– Что-то не так? – спросила Софи. – Вы совсем бледная.

– И вы меня извините; это из-за поезда, меня подташнивало всю дорогу, – выдавила Одри.

Ей пришлось собрать все силы, чтобы скрыть, какая тяжесть сдавила ей грудь. Дело было не в том, что Ивонна рассказала, почему Матиас покинул Париж. Но когда она произнесла имя Валентины, Одри почувствовала, как ее втолкнули в чужую интимную жизнь, на которую у нее не было никаких прав, и боль оказалась пронзительной.

– Я, наверно, ужасно выгляжу? – опомнилась она.

– Нет, бледность понемногу проходит, – успокоила Софи. – Идемте со мной, тут всего пару шагов.

Она привела ее освежиться в заднюю комнату своего магазинчика.

– Ну вот, все уже почти в порядке, – заметила Софи. – Наверно, какой-то вирус носится в воздухе, мне тоже не по себе с самого утра.

Одри не знала, как ее благодарить. В магазин зашел Матиас:

– Ты здесь? Я искал тебя повсюду.

– Надо было отсюда и начать, я все время здесь, – отозвалась Софи.

Но Матиас смотрел на Одри.

– Я зашла полюбоваться цветами, пока тебя дожидалась, – ответила та.

– Идем? – спросил Матиас – Я закрыл магазин. Софи молчала, переводя взгляд с Одри на Матиаса и с Матиаса на Одри. И когда оба удалились, она невольно подумала, что Ивонна оказалась права. Если однажды Матиас узнает об их разговоре, он действительно захочет ее убить.

Такси ехало по Олд Бромптон-роуд. На пересечении с Клервил-гроув Матиас указал пальцем на дом.

– Какой большой, – сказала Одри.

– Какой красивый.

– Пригласишь меня туда как-нибудь?

– Да, как-нибудь… – отозвался Матиас.

Она прижалась головой к стеклу. Матиас гладил ее руку, Одри по-прежнему была молчалива.

– Ты уверена, что не хочешь пойти поужинать? – забеспокоился он. – У тебя какой-то странный вид.

– Мне нехорошо, но это пройдет.

Матиас предложил пройтись, вечерний воздух пойдет ей на пользу. Такси остановилось у берега Темзы. Они уселись на лавочку у края мола. Прямо перед ними в реке отражались огни башни Оксо.

– Почему тебе захотелось оказаться здесь? – спросила Одри.

– Потому что после нашего уик-энда я много раз возвращался сюда. Ведь это немного наше место.

– Я не о том хотела спросить, но это уже не важно.

– Что не так?

– Ничего, правда; какие-то дурацкие мысли лезут в голову, но я их гоню.

– Может, к тебе и аппетит вернулся?

Одри улыбнулась.

– Думаешь, однажды ты сможешь подняться туда? – подначила она, запрокидывая голову.

На последнем этаже светились окна ресторана.

– Однажды, может быть, – задумчиво протянул Матиас.

Он повел Одри на набережную, которая тянулась вдоль берега.

– А какой вопрос ты хотела задать?

– Мне было интересно, почему ты переехал в Лондон.

– Мне кажется, для того, чтобы встретить тебя, – отозвался Матиас.

Едва они зашли в квартиру в Брик-Лэйн, Одри увлекла Матиаса в комнату. В наспех разобранной постели они и провели остаток вечера, сплетясь воедино; время шло, и воспоминания о тяжелом моменте, который пришлось пережить в баре, постепенно таяли. В полночь Одри почувствовала зверский голод, но холодильник оказался пуст. Поспешно одевшись, они побежали на Спиталфилдс В одном из ресторанчиков, работающих всю ночь, они устроились в глубине зала. Публика там была самая разная. Оказавшись за соседним столиком с музыкантами, они включились в общую беседу. Пока распалившаяся Одри в жаркой схватке отстаивала свое мнение, что Чет Бейкер был куда более великим трубачом, чем Майлз Дэвис, Матиас пожирал ее глазами.

Улицы Лондона были исполнены особой красоты, когда она шагала рядом, держа его под руку.

Они прислушивались к звуку собственных шагов, играли с общей тенью, которая пласталась по тротуару в свете уличных фонарей. Матиас довел Одри до дома из красного кирпича, позволил увлечь себя наверх и ушел только тогда, когда она решительно его выгнала, глубокой ночью. Ее поезд отправлялся через несколько часов, а впереди ждал длинный и трудный день. Она не знала, когда вернется из Эшфорда. Она позвонит ему завтра, обещает.

Вернувшись домой, Матиас обнаружил Антуана, работающего в своем кабинете.

– Ты чего еще не спишь?

– Эмили приснился кошмар, я встал, чтобы ее успокоить, и не смог потом заснуть, так что решил наверстать упущенное за каникулы.

– С ней все в порядке? – встревожился Матиас.

– Я же не сказал, что она заболела, я только сказал, что ей приснился кошмар. Вы этого и добивались с вашими историями о привидениях.

– Скажи на милость, ты случайно не забыл, почему мы отправились в Шотландию, а?

– На будущий уик-энд я начинаю работы у Ивонны.

– Ты над этим сейчас корпишь?

– В том числе!

– Покажешь мне? – полюбопытствовал Матиас, стягивая куртку.

Антуан открыл папку с рисунками и разложил чертежи разных проекций перед другом. Матиас пришел в восторг.

– Это будет потрясающе; как же она обрадуется!

– И есть чему!

– А за работы платишь по-прежнему ты?

– Я не хочу, чтоб она об этом знала, ты хорошо понял?

– А проект дорогой?

– Если не считать гонорара агентства, можно сказать, что я теряю весь доход с двух других строек.

– А ты можешь себе это позволить?

– Нет.

– Тогда зачем ты это делаешь? Антуан долго вглядывался в Матиаса.

– Ты ведь именно этим и занимался весь вечер – оказывал моральную поддержку другу, которого бросила жена, потому что и сам тяжело переживаешь свой развод.

Матиас ничего не ответил, склонился над рисунками и еще раз прикинул, на что скоро будет похож обновленный зал.

– Сколько там всего стульев? – спросил он.

– По количеству посадочных мест, а их семьдесят шесть!

– Так сколько получается стульев?

– А зачем тебе? – не понял Антуан.

– Затем, что стулья ей подарю я…

– А ты не хочешь пойти в сад и выкурить отличную сигару? – предложил Антуан, разворачивая Матиаса за плечо.

– Ты знаешь, который час?

– Мы что, поменялись ролями? Обычно это я тебе говорю; сейчас лучший час из всех часов, день занимается, пойдем.

Усевшись на низкую стену, Антуан достал две «Монте-Кристо», снял с них обертки и прогрел каждую на пламени спички. Когда он решил, что сигара Матиаса готова, то обрезал ее и протянул другу, прежде чем заняться собственной.

– И кто этот твой друг в печали?

– Некий Давид.

– Никогда о нем не слышал! – заметил Антуан.

– Ты уверен? Странно… Неужели я никогда не говорил о Давиде?

– Матиас… у тебя помада на губах! Если ты не прекратишь делать из меня идиота, я заново выстрою перегородку между нашими квартирами.

Одри спала всю дорогу. Когда они прибыли в Эшфорд, оператору пришлось потрясти ее за плечо, перед тем как поезд прибыл на вокзал. Весь день они вкалывали без передышки, но отношения между ними установились самые сердечные. Когда он попросил ее снять шарф, который мешал ему наводить кадр, ее охватило безумное желание кинуться к телефону. Но в книжном магазине было все время занято. Луи провел большую часть дня в подсобке за компьютером. Он обменивался мейлами с Африкой, а Эмили исправляла все его орфографические ошибки. Для нее это было неплохим способом сдерживать нетерпение, которое охватывало ее все сильнее с каждым часом, и все потому…

…Вечером за ужином она объявила новость. Ее мама позвонила, она приедет сегодня поздно ночью и остановится в гостинице на другой стороне Бьют-стрит. Мама зайдет за ней завтра утром. Это будет потрясающее воскресенье, они проведут его вдвоем, и только вдвоем.

В конце ужина Софи отвела Антуана в сторонку и предложила, что она отведет завтра Луи на праздник цветов в Челси. Его сыну просто необходимо женское участие. В присутствии отца он не так откровенен. Софи читала в глазах мальчика, как в открытой книге.

Антуан был тронут и поблагодарил ее. К тому же он сможет засесть на целый день в агентстве и наверстать все, что не успел за последнее время. Матиас не сказал ни слова. В конце концов, пусть каждый сам разберется со своей воскресной программой, ему тоже было чем заняться!… Конечно, при условии, что Одри вернется из Эшфорда. Ее последнее сообщение гласило: Самое позднее завтра, ближе к вечеру.

Антуан покинул дом на рассвете. Бьют-стрит еще не проснулась, когда он вошел в агентство. Он включил кофеварку, настежь распахнул окна своего кабинета и уселся за работу.

Как и обещала, Софи зашла за Луи в восемь часов. Мальчик категорически настаивал на том, чтобы надеть пиджак, и Матиас, спотыкаясь со сна, вынужден был со всем тщанием завязать на его шее маленький галстук. На празднике цветов в Челси царили свои обычаи, и было принято выглядеть крайне элегантно. Софи вызвала у Эмили приступ гомерического смеха, когда появилась в гостиной с огромной шляпой на голове.

Когда Луи и Софи отбыли, Эмили поднялась к себе, чтобы приготовиться. Ей тоже хотелось сегодня быть красивой. Она наденет синий комбинезон, кроссовки и розовую майку; когда она была так одета, мама всегда говорила, что она хорошенькая, просто так бы и съела. В дверь уже позвонили, а ей еще нужно причесаться, ну что ж, придется маме подождать, ведь ждала же она сама целых два месяца.

Матиас с всклокоченными волосами встретил Валентину в халате.

– Очень сексуально! – заявила она входя.

– Я думал, ты придешь позже.

– Я встала в шесть утра и с тех пор бродила кругами по гостиничному номеру. Эмили уже проснулась?

– Она прихорашивается, но т-с-с, я ничего тебе не говорил, она, наверно, переодевается в десятый раз, ты себе не представляешь, в каком состоянии ванная комната.

– Этот ребенок все-таки унаследовал кое-что от своего папаши, – засмеялась Валентина. – Сваришь мне кофе?

Матиас направился на кухню и зашел за стойку.

– А у вас красиво, – воскликнула Валентина, оглядываясь вокруг.

– У Антуана хороший вкус… Почему ты смеешься?

– Потому что именно так ты говорил обо мне, когда друзья приходили к нам в гости, – пояснила Валентина, устраиваясь на табурете.

Матиас наполнил для нее чашку.

– Сахар есть? – спросила она.

– Ты же пила без сахара, – удивился Матиас. Валентина обвела взглядом кухню. На полках каждая вещь стояла на своем месте.

– Это просто потрясающе, как вы здесь все устроили.

– Издеваешься? – поинтересовался Матиас, наливая кофе и себе.

– Нет, я совершенно искренне потрясена.

– Я же сказал тебе, это все Антуан.

– Возможно, но здесь все дышит счастьем, а в этом и без тебя не обошлось.

– Скажем так: я стараюсь.

– Успокой меня: вы хоть иногда ссоритесь?

– Антуан и я? Никогда!

– Я же просила меня успокоить!

– Ладно, ссоримся понемногу каждый день!

– Думаешь, Эмили еще долго будет собираться?

– Ну что я могу сказать?… Этот ребенок все-таки унаследовал кое-что от своей мамаши!

– Ты себе представить не можешь, как мне ее не хватает.

– Отчего же, могу. Мне ее не хватало в течение трех лет.

– Она счастлива?

– Ты и сама все отлично знаешь, ты же звонишь ей каждый день.

Валентина потянулась и зевнула.

– Хочешь еще чашечку? – спросил Матиас, поворачиваясь к электрокофеварке.

– Она бы мне совсем не помешала, ночь была очень короткой.

– Ты вчера поздно приехала?

– Не особенно, но я мало спала… слишком не терпелось увидеть дочь. Ты уверен, что я не могу подняться поцеловать ее? Это просто пытка.

– Если хочешь испортить ей все удовольствие, давай, но лучше потерпи, пусть сама спустится. Она приготовила свой наряд еще с вечера, перед тем как пойти спать.

– В любом случае, на мой взгляд, сам ты в полной форме, даже в халате, – заметила Валентина, прикасаясь рукой к щеке Матиаса.

– Я в порядке, Валентина, я в порядке. Валентина катала по кухонной стойке кусочек сахара.

– Я снова начала брать уроки игры на гитаре, знаешь?

– Очень хорошо, я всегда говорил тебе, что не надо было бросать.

– Я думала, ты придешь ко мне в гостиницу вчера, ты же знал номер комнаты…

– Этого больше не будет, Валентина…

– У тебя кто-то есть? Матиас кивнул.

– И это настолько серьезно, что ты хранишь верность? Значит, ты действительно изменился… Ей повезло.

Эмили скатилась по лестнице, промчалась через гостиную и бросилась в объятия матери. Мать и дочь слились в вихре поцелуев, Матиас смотрел на них, и неудержимая улыбка на его лице свидетельствовала, что никакие годы не стирают страниц, исписанных вместе.

Валентина взяла дочь за руку. Матиас проводил их. Он уже открыл входную дверь, но Эмили забыла рюкзак в своей комнате. Пока она за ним бегала, Валентина дожидалась ее на крыльце.

– Я приведу ее обратно к шести часам. Хорошо?

– Насчет пикника с дочерью, поступай как знаешь, но я обычно срезаю ей корки с хлеба. Ладно, сегодня с ней ты, и делай что хочешь… но она больше любит без корок.

Валентина ласково погладила его по щеке:

– Расслабься, мы с ней как-нибудь разберемся. И перегнувшись через его плечо, она крикнула Эмили, чтобы та поторапливалась:

– Давай скорее, милая, мы теряем время!

Но девочка уже взяла ее за руку и потянула на тротуар.

Валентина вернулась к Матиасу и наклонилась к его уху:

– Я счастлива за тебя, ты этого стоишь, ты потрясающий мужчина.

Матиас постоял несколько секунд на крыльце, глядя, как Эмили и Валентина уходят вдаль по Клервил-гроув.

Когда он вернулся в дом, зазвонил его мобильник. Он начал шарить вокруг, но трубки нигде не было. Наконец он увидел его на подоконнике, успел нажать на кнопку и мгновенно узнал голос Одри.

– При свете дня, – сказала она грустным голосом, – фасад еще красивей, а твоя жена просто восхитительна.

Молодая журналистка, которая выехала на рассвете из Эшфорда, чтобы доставить приятный сюрприз мужчине, в которого влюбилась, отключила свой телефон и тоже покинула Клервил-гроув.