ГЛАВА 21

— А потом нам еще сверху какими-нибудь огненными шарами или ледяными молниями добавят, — мрачно посулил Либор-зануда. — Вот тогда-то уж никому мало не покажется! Точно говорю.

Стоящие вокруг него молодые воины тревожно переглянулись. Каждый из них боялся, что если сейчас ляпнет какую-нибудь глупость, которую ветераны расценят как проявление слабости или, что еще хуже, трусости, то житья ему в отряде уж точно не будет! При этом они как-то не задумывались над тем, что в грядущем сражении их жизнь окажется на пороге смерти и без помощи старших товарищей. Вместо молчащих новобранцев «пророку» неожиданно ответил сам господин лейтенант, до того не проявлявший к солдатской трепотне ровным счетом никакого интереса. Оторвавшись от разглядывания зеленой стены, перед которой замерла армия в ожидании решающего приказа, офицер выплюнул изжеванную травинку и, повернувшись к подчиненным, лениво процедил:

— Зануда, еще раз услышу, как ты молодым всякую хрень втираешь, лично и уши, и язык отрежу! Мне в бою воины нужны, а не трусливые зайцы, что от каждого шороха в кустах будут прятаться. Усек?! — Это уже было сказано с явной и неприкрытой угрозой.

Солдат судорожно сглотнул — суровый нрав командира был известен ему не понаслышке — два потерянных зуба были хорошим тому напоминанием.

— А вы ничего не бойтесь. — Лейтенант обратился к новичкам. — Забыли, что ли: у нас свои чароплеты имеются, ничуть не хуже эльфийских! В случае чего, и прикроют, и врагу дадут как следует! Главное, не теряться да смотреть во все глаза, что ветераны делают. Удержишься рядом с ними, останешься жив. Побежишь в одиночку — ушастые вмиг кишки на клинок намотают! Не бояться их надо, а разумно опасаться! Поняли, нет?

Новобранцы робко закивали. Лейтенант зло сплюнул и опять отвернулся.

— Мне думается, нехорошо заставлять врагов напрасно ждать, — улыбнулся Вемиш прикидывающему что-то в уме архимагу.

— Вы так считаете? — остро глянул на него волшебник. — Ну что ж, в принципе, у нас все готово, можно и начинать!

Он подозвал одного из младших магов, находившихся при нем в качестве помощников, и отдал ему какое-то распоряжение. Какое именно, Вемиш не вслушивался: более всего его сейчас занимала картина величественно устремившегося ввысь эльфийского леса. Было в этих вытянувшихся живой стеной огромных деревьях нечто такое, что заставляло ощутить внутри тревожный холодок неуверенности — а ну, как не выйдет задуманное? Вдруг, да не получится?! Все-таки легендарная Стена Жизни, а не просто какие-нибудь там зачарованные Дивными деревья. Доминус тряхнул головой, сгоняя наваждение, и глянул на суетившихся волшебников. Маги как раз завершали последние приготовления для начала обряда — несколько десятков лишенных возможности двигаться пленных эльфов лежали на земле, образуя гигантскую фигуру-руну, названия которой не особо искушенный в магии Вемиш не знал. Он лишь смутно помнил, что выписана — или в данном случае скорее «выложена» — она должна быть максимально точно. В противном случае творящий волшбу рисковал расплатиться за свою ошибку даже не жизнью, а собственной сущностью, что во сто крат страшнее! Именно потому чародеи сейчас суетливо поправляли неподвижные тела Перворожденных, ровняя их в соответствии с тем рисунком-планом, что раздал им сам архимаг.

Наконец, все приготовления закончились, маги в последний раз придирчиво оглядели получившуюся руну и неторопливо отступили к солдатским рядам. Вемиш обернулся к архимагу, но того уже не было рядом. Доминус с удивлением понял, что даже не заметил, как исчез волшебник, еще секунду назад что-то весело насвистывавший у него над ухом. Судя по вытянувшимся лицам остальных расположившихся на наблюдательной площадке военачальников, их обуревали те же мысли.

Архимаг же, отрешенно застыв возле парализованных эльфов, раскинул руки в стороны, словно пропуская сквозь себя весь мир. Сейчас в его тело вливался бушующий магический поток, скручивающийся внутри в обжигающий мертвящим холодом шар. Никем, разумеется, не видимый шар. Все ненужное чародей немедленно отправлял наружу, выбрасывая в пространство и добиваясь кристальной чистоты подготавливаемого заклинания. Один из самых сильных волшебников Края, он уже давно достиг высшего уровня Знания; уровня истинного понимания того, что все магические стихии и субстихии — огонь, молнии, лед, вода, камень — не более, чем приданные чистой Изначальной Силе привычные (для самого пользующего их чародея) формы. Высшей ступени Искусства же достигает лишь тот, кто научится концентрировать в себе именно эту незамутненную энергию, ощущать и управлять ею! И он знал, как это делается: главным сейчас было не поддаться искушению, не начать ненавидеть врага, отрешиться от всего, мешающего сконцентрироваться. Все должно совершаться исключительно при помощи холодного, абсолютно сосредоточенного разума. Поднять пыль, что вопьется в глаза и затуманит взгляд, легко; гораздо легче, чем собрать ее всю по крупицам и выковать из нее всесокрушающий меч. Меч Истинной Силы! Пусть даже он и не слишком будет походить собственно на меч…

Сделать это было тяжело, неимоверно тяжело, но ему удалось. Едва архимаг заставил себя поверить, что это ему по силам, как все начало происходить именно так, как требовалось…

Архимаг радостно засмеялся — проникшая в каждую клеточку тела энергия наполняла его одновременно и легкостью, и силой. Чародей отпустил на волю ненужные теперь магические потоки, обратив сияющий нестерпимым блеском взор на недвижимых Перворожденных. Повинуясь его небрежному жесту, вокруг тел вспыхнуло пламя, образовав аккуратное кольцо, внутрь которого была «вписана» руна из тел. Наступал решающий момент жуткого ритуала. Магия Жизни, которую он исповедовал, такая изменчивая и непредсказуемая, где только краткий миг отделяет существование от небытия, а небытие — от существования, где все его действия являются лишь предчувствием и предвкушением этого мига, была готова к действию.

О том, что эта магия не слишком-то соответствует общепринятым представлениям о магии Жизни, он никогда особенно не задумывался…

— Зачем ты это делаешь… принц?! — прохрипел чей-то голос, с трудом выталкивающий слова из перехваченного невидимой петлей горла.

Маг вздрогнул и с удивлением взглянул на говорившего, одного из тех, кто находился в круге. Эльф, чей маскировочный балахон обильно пропитался кровью из раненого плеча, не мог пошевелиться, но каким-то чудом умудрился преодолеть наложенное на всех пленников заклинание «Сомкнутых Уст». Перворожденный лежал на боку, и его лицо смотрело прямо на волшебника. Гримаса боли, ненависти и… жалости искажала прекрасное лицо Дивного.

— Ты знаешь меня? — лучезарно улыбнулся ему чародей, прекрасно зная, что их разговор все равно никто не услышит. — Назови себя, я не помню твоего лица. Говори, я разрешаю!

Раненый перевел дух — он по-прежнему не мог двигаться, но теперь получил возможность свободно говорить.

— Да, я знаю тебя, — сказал, будто плюнул эльф. — Ты принц-воин клана Забытых… Онтуэго… И да будет прокл… А-а-ааа!!! — Крик боли был настолько страшен, что содрогнулись даже закаленные ветераны, стоявшие в изготовившихся к бою рядах позади чародея.

— Разве ты забыл, что предсмертных проклятий боятся даже звери? — все также ласково спросил архимаг. — И поверь, я не такой идиот, чтобы позволить тебе произнести его до конца! Впрочем, это все так скучно… Ты разочаровал меня своей предсказуемостью, так что, думаю, на этом мы и закончим этот бессмысленный разговор… Да, и последнее: прости меня за такую постыдную и скучную смерть. — Онтуэго с насмешкой поклонился соплеменнику, в чьих глазах теперь плескался лишь животный ужас.

Принц-воин крутнулся на месте, мгновенно обратившись в окрашенный нежно-голубым цветом вихрь, наполнивший воздух низким, басовитым звуком. Ощутимо похолодало, по земле и траве стремительно побежала во все стороны хрупкая ледяная корка. Еще секунда — и столб ожившего холода двинулся вперед. Ни на миг не задержавшись, он перетек пылающее кольцо и оказался внутри круга. Огонь медленно изменил цвет на ярко-голубой и теперь тоже дышал морозом, а не жаром. Стоявший на наблюдательной вышке Вемиш судорожно стиснул враз побелевшими пальцами перила. Сверху ему было хорошо видно, как синий смерч движется в завораживающем танце по замысловатой траектории, с каллиграфической точностью выписывая составленную из пленников руну. С каждым пройденным метром смерч все увеличивался и увеличивался в размерах. Вемиш не видел, что происходит с эльфами, которые попали под действие волшебного вихря, но почему-то ему и не хотелось этого знать…

— Теперь я понимаю, почему остроухие постарались вырезать весь клан нашего архимага до последнего человека! В нем, похоже, все были такими же сумасшедшими… — негромко, так, чтобы его никто не услышал, проворчал доминус.

Басовитое гудение внутри воронки стало наполняться мощью. Звук становился все громче и громче, постепенно превращаясь в рев неведомого чудовища. Чудовища, что пока только насыщалось, но в скором времени собиралось заняться делом. В этот момент доминус искренне порадовался тому, что находится на его стороне.

Последний аккорд грохочущей музыки-рыка отзвучал. Пламя на секунду взметнулось до небес, скрывая и смерч, и все, что еще оставалось внутри кольца, и медленно осело. И вновь, как и на плацу в армейском лагере, тишину разорвал радостный рев тысяч глоток. На покрытой инеем земле стоял архимаг. Стоял, небрежно опираясь на длинный клинок пронзительно-синего цвета. Теперь он был без привычного одеяния волшебников — мешковатой мантии, — и его высокая стройная фигура казалась облитой слепяще-белым серебром. Услышав вопль за спиной, чародей мельком оглянулся и приветственно взмахнул рукой, порождая новый крик восторга. Вемиш облегченно перевел дух — кажется, все прошло так, как надо! Но что же медлит наш остроухий друг? Впрочем, нет, вот он пошел вперед, прямо на зеленеющую перед ним Стену Жизни. Сначала медленно, но с каждым движением все быстрее и быстрее. Вскоре Онтуэго уже словно бы летел над землей большими плавными прыжками. Пора!!!

Доминус подал знак, и ловившие каждое его движение сигнальщики вскинули трубы.

— Атака!.. Атака!.. АТАКА!!!

Шеренги дрогнули, делая первый шаг.

И одновременно с этим за спиной Онтуэго раскрылись два гигантских крыла — издали это выглядело именно так. Два огромных снежно-белых полотнища, окрашенных по краям черной, почти траурной каймой. Исполинские крылья совершили плавный мах, выплескивая в стороны растущий в размерах вал жидкого темно-синего, почти черного, пламени, с разгону накатившегося на зеленую стену. Магическое пламя, оторвавшись от крыльев архимага, захлестнуло ее, на несколько мгновений скрыв от глаз наблюдавших людей, и неторопливо покатилось дальше, стелясь по земле — и одновременно поднимаясь все выше и выше. Вемиш очумело тряс головой, пытаясь стряхнуть наваждение — и не мог этого сделать. Всюду, где прошел магический вал, не осталось ни одного дерева! Лишь льдисто поблескивала под лучами солнца ровная гладкая поверхность. От древнего магического заслона, простоявшей тысячу лет Стены Жизни, не осталось ни малейшего следа. Разрушительное заклинание Онтуэго не только разъяло нерушимое защитное кольцо з'абаар, но и обратило в ничто протянувшиеся на десятки метров заросли перед ним — лишь парили холодом на голой земле сотни валунов, скрытых до сего момента среди хитросплетения ветвей.

А на подходе была уже вторая волна, стремительно накатывающаяся на это удивительное «поле», на этот раз не магическая — волна атакующих пехотинцев, орущих что-то грозное, но абсолютно непонятное — на таком расстоянии слова сливались в рев. Люди видели главное: дорога вперед отныне была открыта, и ни один из проклятых ушастых, столько веков считавших эти места своими, более не стоял на пути. А значит, пришла пора воспользоваться своим шансом! Шансом раз и навсегда покончить с высокомерными зазнайками, глядевшими на человечество свысока! О том, что впереди лежит Запретная Пустошь, последний рубеж которой и обороняли эльфы, никто из людей не думал, да, в большинстве своем, и не знал…

— Не понимаю, неужели надо нестись сломя голову, когда можно пройти спокойным победным маршем? — недовольно скривился Вемиш.

Один из помощников Онтуэго закинул непослушную прядь волос за вытянутое вверх ухо с крупной сапфировой сережкой и насмешливо ответил:

— Ну, вы же не думаете, что все пройдет так просто?

И словно в подтверждение его слов, камни на новоявленном поле взорвались, разлетелись на мириады мельчайших частиц, прошивавших насквозь хрупкие тела набегавших воинов, прикрытые лишь жалкими кожаными доспехами. А следом взорам атакующих солдат предстали ряды Перворожденных, вырастающих будто бы из-под земли. Не теряя ни секунды, эльфы вступили в бой — смертоносным дождем пролились сотни стрел, засвистели легкие дротики и более тяжелые пилумы.

— Они затаились перед самой магической Стеной, закрывшись защитными коконами «Спящей Бабочки», а потом ударили изнутри «Криком Младенца», — любезно объяснил маг доминусу, хотя тот ничего не спрашивал. Вемиш лишь беззвучно разевал рот, пытаясь — и не находя — приличествующие моменту слова…

Первые три сотни атакующих умерли сразу.

Остальные, столкнувшись с неожиданным сопротивлением, растерялись лишь на секунду. Затем прозвучали команды офицеров, и воины слаженно перестроились в новый боевой порядок. Теперь это была гигантская, закованная в усиленную защитными заклинаниями броню черепаха, ползущая на врага с разумной осторожностью. А как иначе? Нападавшие уже получили жестокий урок и с лихвой умылись собственной кровью — они не хотели повторять прежних ошибок. Даже принц-воин, значительно опередивший солдат, вынужден был умерить свой стремительный бег — на него также обрушился град стрел и удары боевых заклинаний. Онтуэго окутался серебристой дымкой защитного полога и медленно попятился назад, стремясь оказаться в одном ряду с людьми. Правда, каждый его шаг сопровождался яростным ответным взмахом клинка или разрядом ледяной молнии, всегда находившим свои жертвы. Защитники леса яростно бросались на врагов, и Вемишу, вновь судорожно стиснувшему перила наблюдательной площадки, в какой-то момент показалось, что армия вынуждена будет отступить. Но нет — доминус облегченно выдохнул: вновь пропели сигнальные трубы, и солдаты слаженно расступились, пропуская вперед низкорослых крепышей в причудливых, будто зачарованных волшбой архимага латах — блестящих, закрывающих все тело, сверкавших на солнце, словно гибкие зеркала. Головы венчали странные шлемы, округлые, чуть приплюснутые, с такими же зеркальными, что и латы, забралами.

Гномы — разумеется, это были они! — держали наперевес короткие железные палки с широким цилиндром-утолщением на конце. На спинах у каждого из подземников был закреплен высокий серебристый ранец, от которого к странному оружию тянулись непонятные трубки и шланги. Языки белого, раскаленного до предела пламени с яростным ревом выплеснулись прямо на отчаянно кидавшихся в контратаку эльфов. Зрелище было жутким — Дивные сгорали практически мгновенно, осыпаясь вниз кучками невесомого пепла.

— Что это за оружие? — ошарашенно спросил Вемиш у толпившихся рядом военачальников.

— Знаменитые трубы гномьего огня, — весело проорал один из генералов, в сильнейшем возбуждении притопывая на месте, — они еще называют его плазэ… плазмы… плазмуметами! Давай, бородатые, поджарьте ушастых!

Вемиш, помолчав секунду, тоже радостно завопил: это была еще не окончательная победа, но уж точно ее начало — эльфы начали медленно отступать. Да, их стрелы и знаменитые «живые» клинки еще собирали обильную жатву, а боевые звери и жуткого вида птицы еще рвали людей в клочья и плевали с небес ядом, но это уже была агония. Плотные шеренги уверенно теснили Перворожденных, отвоевывая у них метр за метром. На каждого Дивного набрасывалось сразу несколько солдат, поддерживаемых магами, и исход схватки оказывался одинаковым — эльф падал на землю, заливая ее собственной кровью, а люди равнодушно переступали через него и шли дальше.

А впереди, далеко обогнав передовые войсковые порядки, неторопливо катился, все вырастая в размерах, зловещий магический вал, коему было предначертано довершить страшную картину разрушения. И теперь уже никто: ни люди, ни гномы, ни даже сами эльфы — не сомневался в том, что ему удастся это сделать…

Тириэль, наблюдавший за происходящим при помощи картинки, что демонстрировал ему дух-помощник, зло выругался. Продолжать драться было самоубийством. Хитрость, увы, не удалась. Эльфы не ожидали от людей такой магии, как не ждали и столь откровенного предательства со стороны бывшего собрата. И даже навечно исчезнувшая Стена Жизни сегодня оказалась не на стороне Дивных: непреодолимая для них преграда не позволила тайно укрыть воинов под сенью своих ветвей, оставив им лишь узкую полосу зарослей перед ней, а много ли их там разместишь?…

— Передайте приказ войскам отходить к Стене Смерти — попробуем закрепиться там! — резко бросил он заместителю. Тот торопливо выбежал из зала, не расслышав продолжения фразы, ему, впрочем, и не адресованной: — …если, конечно, там вообще будет, где закрепиться…

Тириэль невидяще уставился на висящее перед ним в воздухе изображение.

Там умирали эльфы. Там погибал его народ. Там готовилось выйти из тысячелетнего плена великое зло…

— «…и напьется земля крови своих первых детей, и день на время обратится в ночь. А после встанет плоть от плоти врага на защиту мира, и спину ему прикроет сама смерть…» — нараспев прочел Тириэль знакомые с детства слова Книги.

— Сама смерть, — повторил он задумчиво и печально, — знать бы еще, чья?