Контратака
В отличие от обоих Панфиловых старший лейтенант КГБ Алексей Ковалько видел ситуацию в другом свете. Сказывалась привычка просчитывать любое действие на несколько ходов вперед.
– Дэн, давай не будем заострять внимание на боевых ячейках нашего кандидата.
– Не заостряю.
– Кто вчера вспомнил «друзей» своего двойника? – усмехнулся Гадюка.
Разговор происходил рано утром в кабинете Ковалько. Слежки сегодня не было, противник притих, однако приехавший спозаранку Слава нашел на шкафу «жучка». Оставалось только догадываться: кто и когда приклеил этот подарок и что могли услышать неизвестные доброжелатели. Впрочем, их трудно назвать неизвестными. За всеми проблемами обоих Панфиловых так или иначе торчали уши Валерия Иннокентьевича.
– Тебе неприятен тот факт, что твой двойник связался с ультраправыми? – попытался угадать Ковалько.
– Смешно, – молвил Дэн, задумчиво разглядывавший стену напротив. Ему никогда не нравились жидкие обои, особенно бледно-зеленого цвета, возникали неприятные ассоциации с дизентерией и сальмонеллезом.
– Человек не сдается, ищет варианты, пытается делать дело как может, а ты говоришь о каком-то неприятии. Смешно.
– Извини. – Алексей Петрович как-то странно посмотрел на собеседника. – Мне казалось, что ты… – тут он замялся. – Что ты не любишь националистов.
– Смешно, – повторил Дэн.
Объяснять что-либо он не хотел. Да, неправильно, нехорошо, преступно, в конце концов, но это в рамках родного мира. Здесь все иначе. Здесь двойник прав на все сто. Даже больше. Он прав только потому, что дерется за свою страну и свой народ. Он неравнодушен, не опустил руки. Он остался человеком, и это самое главное.
– Мы форсируем ситуацию, и мы тем самым получаем шанс обойти конкурентов, – молвил Алексей Ковалько. Он сидел, подперев скулы кулаками и глядя в стол.
– Шанс?
– Усачев не человек Системы, но он связан с Системой. Полусамостоятельная ячейка. Свернув его, мы дадим Панфилову возможность занять место Усачева в Системе.
– Вот этого я не понимаю, командир, – безапелляционно заявил Гадюка. – А Система, как ты выражаешься, Голем, не переварит нашего человека?
– Человека не переварит.
– И?!
– Работать надо, а не размусоливать!!! – взорвался Панфилов-Муромцев. – Какого хрена мы переливаем воду из пустого в порожнее?! Какого хрена мы вола натягиваем?!
– Работать надо, – отозвался Ковалько.
– Так какого хрена, – тихим, слишком спокойным тоном повторил Денис, глядя прямо в глаза куратора.
– Старший лейтенант, – отреагировал Ковалько, повернулся к Дэну, встретился с ним глазами и осекся.
Во взгляде Панфилова пылали саванны, горели пожары над окраинами Родезии, вспыхивали очереди трассеров, полыхало зарево над форпостами «диких гусей».
В этот же день Алексей Ковалько связался с товарищем Зеленым. Чистой воды формальность, ну и приличия ради. Карт-бланш у Ковалько и Панфилова был, но еще неплохо предупредить руководство: дескать, начинаем хулиганить, если что, не пугайтесь. В Перми все поняли и только напомнили, что усиление окапывается поблизости от Приреченска, в случае чрезвычайной ситуации всех вытащат.
– И зачем мне это? – язвительно заметил слышавший телефонный разговор Дэн.
– Не ворчи, обеспечения много не бывает. На слежку поставим или денег попросим. Много. Всю губернскую администрацию покупать.
– Эти мне не нужны, через полгода они сами к нам прибегут на верность присягать.
– Ты еще продержись эти полгода.
– Ладно, что там с гопотой Кирпича?
– Я сегодня с ним встречаюсь, – напомнил доселе тихо сидевший за краешком стола Сергей Артемов.
– Что ж ты раньше не сказал?! Во сколько? – Гадюка хлопнул по бедру.
– В два часа дня, у меня на базе. И только вчера я докладывал, что Кирпич продолжает настаивать на сотрудничестве. Он уже обещает десять процентов за обналичку и семь за уход от налогов.
– Дороговато, – усмехнулся Ковалько.
– Работаем. Торговаться тоже надо уметь, это вам не головы скручивать и морды бить. – На лице экономиста играла легкая улыбка. – Я гарантирую ноль проблем с документами, полностью защищенные схемы. Это дорого стоит.
– У нас два часа резерва, – напомнил Дэн.
– Будем брать?
– Непременно. Поехали. Тебе, Гадюка, еще своих бойцов поднимать.
– Сами поднимутся. На первом этаже четверо сидят. Еще трое через полчаса подъедут, – невозмутимо ответствовал Вячеслав.
Планировали операцию экспромтом. База Артемова находилась в удаленном уголке промышленного района, за старой площадкой «Автозаводстроя», рядом со швейной фабрикой. Место пустынное, за последние двадцать лет ничего нового не построено, да и старые базы давно не ремонтировались. Заборы обветшали, дороги такие, что на тракторе не проедешь, кусты и деревья разрослись.
Гадюка быстро расставил наблюдательные посты с рациями. Сотовыми телефонами не пользовались. На возможных маршрутах Кирпича встали засады. Да маршрутов-то было всего два, других дорог при всем желании не найти. Только если помощник Усачева вдруг решит бросить машину и рванет задами по заброшенным территориям. Но такое, прямо скажем, маловероятно.
В последний момент к работе подключили местного Панфилова. Ковалько настоял, заявил, что пара крепких рук лишними не будут. Хотя по глазам комитетчика Дэн понял, что Алексей Петрович решил еще раз испытать нашего кандидата. Профессиональная привычка к перестраховке и постоянным проверкам на прочность.
– Ладно, пусть будет, – махнул рукой Муромцев. По его мнению, нечего двойника испытывать, не подведет он, а вот помочь может. Лучше захват, допрос и утилизацию Кирпича проводить самим, не привлекая чоповцев Антонова. Вот этим парням лишнего знать точно не нужно. Наемный персонал, пусть проверены и перепроверены, но присягу Советскому Союзу они не давали. Жизнь такая штука, фортели выкидывает, хоть держись. Вполне возможно, что кто-то из службы безопасности проболтается, или попадет под разработку местных спецслужб, или просто продаст информацию тому, кто заплатит.
Ровно без десяти два на связь вышел пост у поворота на моторный цех. Мимо проехал серебристый «Мерседес». Номера соответствуют. Сколько человек в машине, не ясно, – стекла тонированные.
Еще через четыре минуты на линии появился Артемов. Из его окна виден паркующийся у ворот «мерс». Идет Кирпич. Вылез из правой дверцы. Значит, в машине как минимум есть водитель. Усиление, охрану не видно.
– Торгуйся, обещай золотые горы, но информацию вытягивай, – бросил в рацию Дэн.
– Хорошо, – кивнул Ковалько.
Сидевший на заднем сиденье Денис Панфилов, казалось, даже не обратил внимания на разговор. Сейчас он увлеченно чистил ногти перочинным ножиком.
Еще пять минут. Напряжение нарастает. Дэн извлекает из кармана револьвер, наворачивает на ствол глушитель, крутит оружие в руках и со вздохом убирает во внутренний карман куртки. Единственное оружие на всю группу. По-хорошему надо, чтоб у каждого был ствол, так лучше и безопаснее идти на перехват.
К сожалению, так не получается. Ковалько в свое время проявил щепетильность, запретил покупать нелегальное оружие. Дескать, на надо слишком нагло попирать местные законы. А вдруг обыск? Вдруг кто попадется во время банальной проверки на посту ДПС? Прошедшие через огонь и воду во время службы в Африканской бригаде Панфилов и Антонов выслушали командира, молча кивнули, а затем при случае прикупили у одного барыги пару приличных стволов. Правила правилами, а запас карман не тянет.
Сегодня настал черед Алексею Петровичу молча ухмыльнуться и промолчать при виде извлекаемых из карманов его товарищей пушек. Дошло до него, что вот так вот с бухты-барахты с голыми руками перехватывать готового на все бандюгана страшный риск. Не травматикой же или электрошокерами отстреливаться?
Еще через три минуты на связь вышел Гадюка. У него все спокойно. Сидит с двумя архаровцами в кустах как раз напротив громадной полузатопленной колдобины на всю ширину дороги. Объехать это не пересыхающее даже в жару препятствие невозможно. Приходится осторожно переползать на второй, а то и первой скорости. Вообще-то по этой дороге только большегрузы ездят. На легковушке можно проехать, только если машину совсем не жалко.
Ну вот. Наконец-то звонит Артемов.
– Сергей, ты живой? – бросает в рацию Муромцев.
– Живой и немного разбогатевший, – хихикает экономист. – Он вышел, отъезжает. Так, повернул к эстакаде.
– Хорошо. Это наш маршрут.
– Звони Гадюке. Пусть оставляет своих дуболомов и едет к нам. Один, – напомнил Ковалько.
– А мне автомат дадут? – вдруг интересуется Денис.
– Только святой образ, – хохочет Дэн.
Местная особенность. Так как у соседей весьма проблемно получить разрешение даже на примитивный травматический пистолет, а думать о личной безопасности, да еще на трассе, приходится, нашлись ушлые ребята, придумали выход. При желании можно заказать себе «дорожный языческий идол». Делается этот оберег из твердого дерева, а главное, он размером и формой один к одному похож на бейсбольную биту. Только на навершии вырезан бородатый и усатый образ. На случай придирок блюстителей порядка к идолу полагается сертификат, что это на самом деле предмет культа, а не нечто похожее на дубинку.
Два таких идола как раз и лежали на заднем сиденье «Опеля». Пусть не огнестрел, но в умелых руках в ближнем бою страшная штука, лоб не пробьет, но ключицу или руку такой дубинкой сломать как нечего делать.
– И давайте не забывать о стерильности. – С этими словами Денис вытащил из кармана три пары латексных перчаток.
– Предусмотрительный, – покачал головой Дэн.
– В аптеку заехал. Бинты и гипс, извини, не взял.
– Обойдемся без гипса, – проворчал Ковалько, натягивая перчатки.
Наконец-то пришел сигнал с наблюдательного поста – едут. Дэн вышел из машины, спокойно, не суетясь, руки в карманы, оглядеться по сторонам и отступить за брошенную на обочине в незапамятные времена будку. Вокруг все тихо, спокойно, ни одного человека, ни одной машины в пределах видимости.
А вот и «Мерседес» Кирпича показался. Машина медленно переваливается по выбоинам, водила не спешит, бережет подвеску и желудки пассажиров. Короткий взмах рукой, и Дэн опускается на корточки за укрытием. Сидевший за рулем Ковалько дает газу. «Опель» с ревом вылетает на дорогу, пытается вписаться в поворот. Неудачно. Сдает назад с перегазовкой и глохнет, аккурат перегородив проезд.
Сейчас начнется самое интересное. Ага. Дэн слышит шум второй машины. Затем требовательный гудок. Осторожно выглянуть из-за будки. Точно. «Мерседес» затормозил метрах в пяти от бочины «Опеля». Стоит сигналит. Из машины никто не выходит. Вот открывается дверца нашего авто, и на дорогу буквально вываливается Алексей Ковалько. Прогрессор идет пошатываясь, бурно жестикулирует, обходя машину, запинается о бампер, да так, что чуть не падает. За версту видно – мужик пьян в дупель. Дениса не видно, сейчас он должен скорчиться на заднем сиденье и не высовываться.
– Ты че?! Мать твою! Какого х…? Ну, е… комбайн! – доносится с дороги.
Товарищ играет с воодушевлением, так что даже Станиславский поверит и заранее зажмет нос, чтоб не сшибло бронебойным перегаром. Обойдя вокруг своей машины, Ковалько наконец-то замечает стоящий рядом «мерс». Вовремя. Наши друзья прекратили сигналить и, видимо, с интересом наблюдают за бесплатным спектаклем. Главное, чтоб не сдали назад и не попытались уехать другой дорогой. Не успевают. Алексей пинает по радиаторной решетке.
– На фига раскорячился? Ну, мать твою! Ни проехать ни пройти, уроды недоношенные! Где права купил, козел? – последнюю фразу Ковалько произнес, пытаясь вырвать дверцу «Мерседеса». Нервы бандитов не выдержали. Дверь открыли так, что человека ударом отбросило на обочину. Из машины вылетел разъяренный водила и бросился к еле держащемуся на ногах Алексею. Видимо, с намерением провести разъяснительную беседу руками и ногами о вреде злоупотребления выпивкой. За водителем последовал Кирпич.
Дэн резко стартует с места, выхватывая на ходу пистолет. С заднего сиденья «Опеля» выкатывается Денис, спотыкается на ходу, уворачивается от удара кулаком и с размаху бьет Кирпича оберегом в лоб. Благословил от души, так что бандит сразу поплыл. Второй удар, тычковый в живот. И еще раз по макушке.
Из-за поворота вылетает синяя «Хонда» и тормозит за «мерсом». Из машины выскакивает Гадюка.
На сцене появляется охранник Кирпича. Как Дэн и опасался, телохранитель сидел в машине и вмешался в ситуацию в самый опасный момент. Никто и не понял, как тот выкатился из машины. Грохочет пистолет.
Дэн наводит свой револьвер на охранника, чувствует, что не успевает, ловит того в прицел. Время замедлилось. Рука с пистолетом медленно поднимается, чувствуется напряжение мышц, сопротивление, как будто находишься под водой. Охранник стреляет. Видна тусклая вспышка у среза ствола. Дэн опаздывает на пару секунд. Но охранник отшатывается назад, пистолет валится из рук, на плече расплывается багровое пятно.
Время возвращается к своей привычной скорости. По ушам бьет гулкий хлопок выстрела. Противник делает два-три шага, зажимая простреленное плечо рукой. Дэну остается только добежать до «Мерседеса», сбить охранника с ног и завернуть ему руки за спину. Алексей Петрович уже успел успокоить и упаковать водителя.
Дело сделано. Теперь быстрее собираться и рвать когти. Кирпича засунули на заднее сиденье «Опеля». Водителя и охранника запихнули в багажник «Мерседеса». Сначала их хотели упаковать в «Хонду», но Гадюка вовремя вспомнил, что охранник зальет все кровью. Капнет на обивку, и фиг потом ее отмоешь. Проще будет машину утопить. Впрочем, выстрел охранника не достиг цели, пуля только обожгла предплечье Славы Антонова. Обошлось.
Дэн и Денис погрузились в «Опель Астру», Гадюка в свою тачку, а Ковалько досталось перегонять трофейного «мерина». Выехав на магистраль, они разделились. Первой шла машина с Панфиловыми, остальные поотстали. Чоповцам дали отбой по рации: сворачивайтесь, ребята, нас не ждите.
Ехали спокойно, не нарушая. На последнем кольце за конечной трамвайной остановкой ушли налево. Через километр прошли через старый пост ГАИ у станции водоочистки. Теперь можно расслабиться. Риск нарваться на ретивого блюстителя правопорядка крайне невелик, если слишком нагло не нарушать, конечно. После поворота на совхоз «Гигант» Дэн прошел еще километра четыре и свернул на грунтовку. Вот и пригодилось давно разведанное местечко. Осторожно проехать через сосновую посадку, плавно переходящую в осинник, и остановиться у заброшенной насосной станции.
Первым из машины вышел Денис Панфилов. Молодой человек обошел вокруг здания, заглянул внутрь, поковырял носком ботинка кострище в углу. Судя по всему, руины служат временным пристанищем окрестных бомжей. Вон и тряпье у стены валяется, в приямок свалены консервные банки, пакеты, совсем не перевариваемые огрызки. Хозяев, однако, нет. Промышляют по деревням, свалкам и заброшенным дачам, наверное.
– Вытаскиваем. – Денис махнул в сторону машины.
Кирпич к этому времени оклемался и ворочался под сиденьем, тщетно пытаясь освободить связанные нейлоновой веревкой руки.
На прогалину выехал Гадюка, он сразу же, не теряя времени даром, загнал машину в кусты. Последним появился Ковалько на «Мерседесе». Не теряя времени даром, товарищи принялись потрошить пленников. Первым делом допросили водителя, затем настал черед охранника. Если водила еще вначале запирался, то телохранитель, видя, как Дэн и Гадюка допрашивали его собрата по несчастью, запел сразу. Пусть об этом не принято говорить и тем более официально признавать, но служба в колониальных частях требует от людей умения быстро развязывать языки пленным. Такова жизнь: когда твоя гуманность может стоить жизни твоим людям, выбирать не приходится. От вовремя извлеченной из языка информации многое зависит.
Наступила неожиданная пауза. Люди не знали, что делать дальше. По первоначальному плану товарищи не хотели никого убивать, только спрятать добычу на несколько дней под замок, а затем выпустить, если получится – перевербовать. Но плечо телохранителя кровоточило, пуля застряла в кости. Человека надо срочно везти в больницу, иначе через день будет поздно. Если не умрет от потери крови, так загнется от гангрены. Хрен редьки не слаще.
– В скорую медицинскую с огнестрельным ранением? – высказал общую мысль Денис Панфилов.
– Из приемного покоя сразу позвонят в полицию.
– Зачем? У них на первом этаже постоянно дежурит дознаватель. Допрашивать начнут еще до операции.
– Как ни стращай, а запоет. – Слава Антонов потер подбородок.
Денис в свою очередь хотел было предложить закопать обоих в дальнем овраге, но решил не лезть раньше времени с инициативой. Может, прогрессоры предложат лучший вариант, да и не хотелось ему убивать пусть и далеко не лучших, но тем не менее людей. Хватит. Он в свое время не одну тушку закопал или утопил. В этом деле надо вовремя остановиться, иначе и не заметишь, как перестанешь быть человеком, а там уже самому смысла жить не будет.
– Давай отложим на потом, – решил Дэн. – Отпускать надо, и хорошо бы подумать как.
Водителя и телохранителя связали и унесли в насосную. Кирпича вытащили из машины и прислонили к выщербленной бетонной плите. Развязывать его не стали, только кляп убрали.
– Так что мне с тобой делать, дорогой ты мой Кирпичев Владимир Ильич, семьдесят пятого года рождения, сентября месяца, да в славном городе Твери на свет появившийся? – полюбопытствовал Муромцев, разглядывая паспорт пленника.
– Молчит, обиделся. Может, мы ему серу со спичек под кожу загоним? Глядишь, веселее глядеть будет, – предложил Гадюка. – Карточку нашел? – это уже к Дэну.
– Вот она, сбербанковская платиновая «Мастеркард».
– Код скажешь? Да ты не робей, пока ты нам пароль выложишь, пока парни к банкомату смотаются, время уйдет. Твой пацан часа через два загнется, если в больницу не забросить.
– Пошел ты на…!
– Разговариваем. Умеем, – подключился к допросу Денис.
– Деньгами делиться не хочешь, а пушку где купил?
– На базаре, – держался Кирпич нагло, уверенно.
– Пошел поп по базару, прикупить кой-какого товару, – продекламировал Дэн. – Базар-то далеко?
– Тебе зачем, лошара? Че, решил в крутого поиграть? Пацанов зарубил, а яйца звенят, дрожишь, не знаешь, что дальше делать. Коммерсант ты фуев.
– Коммерсант. В этой жизни. А в прошлой я таких ушлепков, как ты, пачками валил.
– Вояка? На Кавказе на блокпостах отсиживался?
Не стоило Кирпичу этого говорить. Никто и моргнуть не успел, как Денис схватил его за подбородок и с оттяжкой ударил в солнечное сплетение, затем по почкам и каблуком в коленную чашечку.
– А-а-а-а! Я тебя урою! Достану. Бабу твою заберу.
Короткий хук в челюсть заставил Кирпичева заткнуться, проглотить свои слова с кровью. Денис наклонился к уху усачевского помощника и тихонько прошептал:
– Слышал, у нас одной зимой бабенку из мэрии в лесу нашли? Змеюку, на твою мамашу похожую? Это я лично ее на арматурину насаживал. Сам наживлял. А мои братаны ее держали. Знаешь, человек на колу еще часов десять живет, а если умеючи насадить, то два дня протянет. Его еще допрашивать можно. Он хорошо поет, чисто, искренне, только добить просит.
Кирпич дернулся в сторону. В его глазах светился ужас, не от сказанного, а от того, каким тоном это было сказано.
– Код банковской карты, – нахмурился Слава.
– Сорок один двадцать один.
– Брешешь?
Кирпич мотнул головой.
– Хорошо, начало положено. – Гадюка не зря требовал от языка выдать код, не в деньгах дело, а в психологии. Один раз сказав «Да», человек ответит и на следующий вопрос, ему труднее будет врать или молчать.
– Когда ты последний раз видел Усачева?
– С кем он работает?
– Где живет твоя любовница?
– Сколько Усачев содрал комиссионных за договор с Механическим?
– Кто настоящий владелец «Виконт-компани»?
Вопросы сыпались один за другим. Кирпич кололся. Сначала ему приходилось помогать ударами по болевым точкам, потом дело пошло, пациент раскис и запел соловьем. Обошлось даже без особых методов.
Выпытав из человека все, что тот знал и о чем догадывался, Ковалько отвел Дэна в сторону.
– Давай отпустим всех троих.
– Усачев поймет, что мы начали войну.
– И что?
– Не понял. – Правая бровь Муромцева медленно поползла вверх.
– Человек под ударом. На него неожиданно посыпались проблемы. У него не сегодня завтра вылезут неприятности с местными контрактами. Те, кого он считал добычей, вдруг обернулись зубастыми хищниками, настоящими волками. Усачев будет паниковать, метаться, наделает кучу ошибок, полезет в разборки с людьми губернатора. Он подставит своих покровителей. Побитый Кирпич добавит огоньку, плеснет масла в огонь. Усачеву придется решать и эту проблему.
– У тебя есть план?
– Работаем, старлей. Работаем.
