Глава 20

Выспался я знатно. Встреча проходила без меня, Маша тоже не появлялась, и вечер поделился на дальнейшие стрелковые упражнения, изучение карт местности и долгие разговоры с сыном, его приятелем и невестами обоих – весьма милыми девушками, надо признаться. Утром меня тоже никто не потревожил, и лишь после обеда за делегацией прибыли вояки и вместе с бизнесменами уехали, что называется, в неизвестном направлении.

Без дела тяжко. Пусть я не фанат трудовых вахт, однако безделье утомляет. В принципе, делать здесь мне больше нечего. Оставалось дождаться выздоровления водителя и отправляться обратно к Виктору.

Памятуя о внешних угрозах, я слушал каждый выпуск новостей. Только речь постоянно шла исключительно о делах столичных, словно остального мира не существовало. Отдельные эксперты говорили об угрозе фашизма, приводя в качестве примера недавний налет. Затем прозвучала речь президента. К некоторому удивлению – о том же. Глава государства едва не бил себя пяткой в грудь, вспоминал понесенные страной жертвы в далекой Отечественной, сравнивал их с нынешней утратой, а в завершение пообещал обязательную победу. Хорошо хоть, не объявлял заранее желанную дату величайшим праздником.

Полный мрак.

Закончилось шатание по углам появлением Константина.

– Едем в Москву. Только что звонили из правительства, приказали срочно прибыть с материалами и результатами. Словно я ученый и разбираюсь в том, в чем нобелевский лауреат ногу сломит. Обалдеть! Ладно, прокатимся.

Мне-то было все равно. Раз с Машей встретиться не удается, почему бы не прокатиться? В столице побываю, посмотрю, что там изменилось за последнее время. Тут ведь как – положение может быть стабильным годами, зато наступает миг – и оно становится настолько зыбким – за секунду не предугадаешь.

В путь отправились двумя машинами. Головным шел все тот же микроавтобус с пятеркой бойцов. Хоть на этот раз охранение выдвинулось по правилам, а не плелось где-то позади. Нас в легковушке опять было трое. Без бронетранспортеров да при нынешнем безлюдье мы шли под сотню. По столице наверняка придется попетлять, но пока ползти не имело смысла.

– Куда хоть едем? В Кремль, на Лубянку, еще в какое-то место?

– Лубянка здесь при чем? К Белому дому.

– Так до Вашингтона?..

– Н-да… Обалдеть! – только и нашел что сказать Константин.

Словно я виноват в слепом калькировании чужих названий.

– А как на границах?

– В подвешенном состоянии. Возможно, просто ждут развития событий у нас.

А они развивались. Нас остановили на военно-милицейском посту, и первым вопросом было:

– Куда?

– В Москву, – ответил Линевич.

– Зачем? Разве вы не знаете – въезд в столицу ограничен?

Майор попался настырный, и Костя сунул ему под нос удостоверение:

– По вызову.

– Извините, товарищ генерал, – но на документ глянул внимательно, даже вроде губами шевельнул, вчитываясь в фамилию. Не в дату же рождения! – У нас приказ. На вас он, разумеется, не распространяется, но откуда нам знать?

– А номера?

– Мало ли кто может ехать, прикрываясь ими.

– Теперь убедились, что это я? – Мне кажется, Костя стал терять терпение. Ему вообще не нравилась поездка, в которой он не видел никакой необходимости, но приказ есть приказ.

– Так точно. Проезжайте. Я предупрежу следующий пост, но все равно остановитесь. И еще… – майор помялся. – Оружие у вас имеется?

– Майор, у нас имеется даже разрешение на его ношение. Подписанное соответствующими людьми. Или думаете оспорить закон?

Тон моего приятеля заставил офицера невольно вытянуться во фрунт.

– Никак нет.

– Тогда свободны. Поезжай, Тамбовцев!

Упрашивать меня не пришлось. Как любой водитель, не люблю дорожную полицию во всех ее проявлениях. Пусть признаю ее необходимость.

– Мне интересно, ладно, выезды перекрыли – поиск преступников. Хотя убраться можно всегда. Но зачем перекрывать въезд? Словно много желающих посетить город боевой, трудовой и гламурной славы, – произнес я.

– А если к неведомым «террористам» нагрянет подкрепление? Перестраховываются. Но ты прав – получается, дела серьезнее, чем ожидалось, – задумчиво отозвался Линевич.

– Зачем подкрепление, когда в Москве миллионы жителей? Раз акция, как постоянно утверждается, была тщательно спланирована, следовательно, все имеющиеся силы были заранее размещены в городе. По-моему, логично. Плюс – население нуждается в регулярном подвозе продуктов и без такового просто вымрет. А подвоз – это сотни фур, вагонов и прочего.

– Глуповато, но что-то, с точки зрения властей, делать все равно надо.

– Главное – не то, что требуется. Обустраивание порядка в одном отдельно взятом городе. Зато сил нагнали сколько!

– Будет еще больше. А вон и пост.

Головной микроавтобус уже затормозил, немного не доезжая до застывшего у обочины бэтээра. Еще одна бронированная машина стояла так, чтобы вмиг перегородить дорогу своим тяжелым телом. Плюс, как всегда, милицейская машина.

Показалось, но вроде бы башня на первом из бронетранспортеров чуть шевельнулась, будто приноравливаясь поудобнее и получше взять нас на прицел. Да и полтора десятка солдат, чересчур, на мой взгляд, напряженных, словно только что вышли из боя или готовятся в бой – не похоже на заставу между двумя другими. Даже перекрестка нет. Дорога посреди леса – и все. И оружие направлено на нашу охрану. Не похоже на встречу генерала. Ох, не похоже!

Параноиком я становлюсь, что ли? Точно, скоро попаду в заботливые руки новой знакомой – но уже без всяких шуток.

Кто-то из наших охранников вылез и принялся докладывать подошедшему к нему вояке в камуфляже.

Я еле полз на первой скорости, не решаясь ни подъехать поближе, ни остановиться. Почему – не знаю сам.

Все началось неожиданно. Хоть я и смотрел во все глаза, но так и не понял, что послужило сигналом. Лишь ясно – какое-то его подобие наверняка было. Очень уж дружно солдатики начали стрелять. Словно только ожидали приказа.

Тело среагировало само. Торможение или задний ход были исключены. Попробуйте, если до противника – три десятка метров. Еще странно, что нас не зацепили в первое мгновение, хотя я видел – несколько бойцов направили оружие в нашу сторону.

Но это – размышления, а думать в подобных ситуациях вредно для здоровья.

Машина Линевича лишь с виду казалась неновой. Даже не уверен, стоял ли на ней штатный движок, или он был заменен на нечто еще более крутое. Во всяком случае, с места вперед она рванула так, словно была гоночной и не ниже «Формулы-один».

«КПВТ» на ближнем бронетранспортере плюнул свинцом, да незадача – нас уже не было в точке, куда неслись тяжелые пули.

На короткое мгновение мы оказались прикрыты расстреливаемым в упор микроавтобусом охраны. Перед капотом промелькнул солдат, пытавшийся остановить нас, и сразу улетел, опровергнув расхожее мнение, что люди – не птицы.

Второй бэтээр попытался тронуться, перекрыть дорогу. Медленно. Слишком медленно. Мы пролетели перед его бронированным носом, а дальше путь был свободен.

– Ложись! – выкрикнул я.

Следующий ход противника, как иначе воспринимать военных на заставе, напрашивался сам собой. Только башни на бронетранспортерах не поворачиваются мгновенно, а до изгиба трассы было рукой подать.

Оставались автоматчики. Вполне достаточно. Пуля пять сорок пять дырявит голову не менее надежно, чем пулеметная. Что-то просвистело буквально вплотную с ухом, стекло впереди украсилось небольшим отверстием, однако в следующее мгновение деревья укрыли от нас заставу. Или – от заставы нас.

Пожалуй, никогда мне не доводилось мчаться на такой скорости. Догонять нас на бронетехнике было смешно, даже милицейская машина вряд ли смогла бы заметно приблизиться, зато оставалось бессмертное изобретение Попова. Короткий разговор – и попробуй прорвись через следующий пост. Второй раз повезти не может.

Размышлять, что да почему, не ко времени. Я просто подметил подобие съезда впереди, заранее уменьшил скорость, чтобы не оставлять возможных следов торможения, а затем решительно повернул машину на какую-то лесную просеку.

Довольно приличная колея. Благо дождей давно не было, и на небольшой скорости езда не составляла проблем. Пусть ищут нас на трассе, если не лень.

– Обалдеть! И что это было? – спросил Линевич.

– Нападение. – Каков вопрос, таков ответ.

– А ведь наверняка ждали именно нас. Вернее – вас, – заметил с заднего сиденья Серега. – Не похоже на случайность. И на переодетых бандюганов тоже. Тем смысла не было…

– Согласен, – кивнул Константин. – Остается понять – почему? Вернее – по чьему приказу? В самодеятельность я не верю.

Ответа не имелось.

Полнейшая дикость, которую даже вообразить невозможно – нападение на генерала неподалеку от Москвы силами регулярной армии. Ладно бы на Кавказе, там и не такое в порядке вещей. Здесь же попахивало правительственным переворотом – не меньше. Ликвидация высшего комсостава ФСБ – только кому это понадобилось? Учитывая нынешнее задание приятеля и его невольную отстраненность от благородного дела сыска.

Но понять случившееся необходимо. Если мы хотим выпутаться и остаться живыми.

Я-то никому не нужен. Просто Костя – мой бывший сослуживец, и судьба в нынешней ситуации у нас одна.

Только сейчас память подсказала одну странность. Милицейская машина была, а вот ментов в поле зрения не наблюдалось. В отличие от первого поста.

Случайность? Или к делу подключены лишь военные? Не все, какое-то подразделение, получившее четкий приказ. Скажем, под видом генерала в Москву едет террорист номер один. Или – два нуля один. И – уничтожить любой ценой.

Кстати, куда мы едем?

Этот же вопрос задал мне Линевич.

– Самому интересно, – признался я. – Куда нам теперь надо? Все-таки к Белому дому или домой, на базу? Я, например, для начала хотел бы знать имена наших врагов или их партийную принадлежность. Соответственно, их возможности в военном отношении и как далеко они готовы пойти. Скажем, на базу полезут в поисках исчезнувшего генерала? Или блокируют, чтобы просто не попал назад?

– Если бы я знал! Останови.

Я отогнал машину на подвернувшуюся полянку. Елочки-сосеночки делали ее невидимой от просеки, и появилась возможность хотя бы перевести дух.

– Спасибо тебе, – просто произнес Костя.

– Ерунда, – отмахнулся я, и тут на меня накатил самый настоящий мандраж.

Пальцы с сигаретой дрожали. Даже стыдно было поднести ее ко рту. Дошло, чего мы избегли и каким чудом. Это даже не перестрелка с бандитами. Прикинуть – шансов сейчас был один на тысячу, не больше. Одна очередь «КПВТ» – и поминай как звали.

– Ничего себе – ерунда! – Я вдруг заметил, что Серегу крутит не меньше. – Никогда не видал такой реакции. И как ты только вырулил?

– Наверно, жить захотел. Видавший виды поймет. Главное – не сплоховать в деле, а что потом – абсолютно не важно. Как не важна порою цена победы.

Жаль, конечно, ребят. Лишь сейчас вспомнился застывший кадр. Я и видел-то его краем глаза, пока проносились мимо изрешеченного микроавтобуса.

Вылетевшие стекла, чья-то свесившаяся голова, но там же – кто-то, еще пытающийся отстреливаться в абсолютно безнадежной ситуации. Как его не положили в первые секунды, являлось загадкой. Обыкновенная случайность, каких немало в любом бою.

Помочь последнему бойцу мы не могли. Даже если бы остановились и попытались его подобрать. Нас просто положили бы рядом в несколько коротких мгновений. Если бы вместо «БМВ» была БМП – разве тогда… И то – при наличии в башне наводчика-оператора высокого класса.

Тогда уж лучше мечтать о танке и соответствующей дистанции для боя.

На наше сумасшедшее везение, огонь просто был открыт слишком рано. Им бы выждать пару секунд, и никакая реакция уже не помогла бы выскочить из западни. У бойцов же шансов не имелось при любом раскладе.

Кстати, могли бы и из гранатометов приложиться. Граната – охране, граната – нам. Без всяких изысков и выкрутасов. Может, просто в нынешней армии никто не умеет нормально пользоваться этим простым оружием? Гранаты денег стоят, а денег в армейском бюджете нет… Еще выпалит кто сдуру по чужому танку.

Вдруг пришло воспоминание о базе. Если неизвестные решат раскатать ее по бревнышку? Правда, тогда силы им нужны, только кто сказал, будто их нет? Представим, что приказ спущен с самого верха… Смысл… Кто его знает? Уничтожение Линевича вроде бы тоже неподвластно логике – или я просто не владею всей информацией.

– Рации у тебя случайно в загашнике нет?

– Случайно нет, – рассеянно отозвался Костя. Он тоже напряженно размышлял о причинах и следствиях. – А жаль…

Мы были отрезаны от мира, а это могло оказаться смертельным не только для нас. Пока куда-нибудь выберешься, да и выберешься ли? Сплошные вопросы без единого твердого ответа.

И ехать надо, и прежде понять происходящее.

– Может, я вернусь пешочком да попробую захватить «языка»? – предложил Серега.

– Средь бела дня? Кстати, с чего им еще оставаться на месте?

– Надо же ликвидировать следы нападения, – пояснил свою мысль Сергей.

– Главный след пока – мы. Вот нас и надо ликвидировать в первую очередь. И смело списать на счет вконец обнаглевших бандитов.

Линевич в перепалку не вступал. Его дело было решить два извечных русских вопроса. И «кто виноват», и «что делать». Не в глобальном, а в ограниченном личном смысле.

В памяти всплыло лицо недавнего вояки-генерала. Уж не он ли? Не похоже. Вроде у них, наоборот, дела с моим приятелем.

– Что-то не верится в большую охоту. Вряд ли многие в курсе, – в такт моим мыслям заметил Сергей.

– Кто-нибудь о нашей поездке знал? – спросил я.

– Только москвичи, – подал голос Костя.

Лицо у него было недобрым. Он явно кого-то уже подозревал и наверняка прикидывал ответную благодарность за славную встречу.

– Тогда – в Москву? – Похоже, Серега был весьма уверен и в начальнике, и в собственных способностях к кровавым потасовкам.

– Ни в коем случае. Втроем там делать сейчас нечего. Конечно, глобальной облавы не будет, но и способов избавиться от нас вполне хватает. И на базу мы их за собой тянуть права не имеем. От небольшого штурма отбиться там можно, бойцы проинструктированы, да и умеют побольше обычной армейщины, только сдается – путь туда для меня пока закрыт. Простейшая логика – искать нас будут или там, или там. Если это не глобальная операция. Куда ведет эта дорога, кто-нибудь знает?

Разумеется, ведать о том нам было не дано. Мало ли просек и проселков разбросано в родном краю? Никаких указателей при въезде не имелось. Может, на том конце просеки какая-нибудь полузаброшенная деревушка, если не одинокий хутор или домик лесника. Может, вообще мы окажемся на трассе. Просекой пользовались, колея не успела зарасти, только насколько часто?

Наши преследователи явно проскочили мимо. В противном случае уже давно слышался бы гул мотора. Наверняка промчались до следующего поста, убедились в нашем отсутствии и теперь будут проверять боковые дороги. А что не угадали – тут еще играет роль везение и малочисленность противника, не позволяющая проверить сразу и все.

– Едем?

– Есть варианты? – отозвался генерал.

Вариантов не было. Пойди мы пешком, только потеряем время. Машину обнаружат, а там не составит труда очертить район поисков. Не тайга, леса в Подмосковье не бесконечны. Километра на три от дороги мы отъехали, вряд ли впереди ждет намного больше.

Только вот будет номер, если нас поджидают с той стороны!

– Скажи хоть общую цель, – заметил я, забираясь на свое место и первым делом перекладывая поудобнее автомат.

Раз пошла такая пьянка, прикидываться безоружным опасно.

На заднем сиденье Серега тоже взял свой «калашников».

– Прежде выберемся, потом разберемся. Имеется одно местечко, где нам будут рады и даже прикроют в случае чего.

Насколько я понял, речь шла о приятеле-генерале. Или я не знаю Константина вообще.

И все же странные дела творятся в последнее время. Ох, странные…

В целом обстановка оставалась спокойной. Одно время соседи ходили друг к другу, спрашивали, у всех ли так и что случилось, но господствовало всеобщее равенство в неудобствах, а ответов ни у кого не было. Даже не имелось возможности позвонить в соответствующие службы и узнать, надолго ли эта авария, уже не говоря – вряд ли кто из действительно облеченных властью или компетенцией людей проводил выходной день на работе. А мелкие операторы, если и были, по информированности не уступали обычным горожанам.

Вскоре оказалось – делать дома решительно нечего. Многим, по крайней мере. Кто-то, конечно, убирал квартиру, готовил, что-то ремонтировал, просто довольно большому количеству людей пребывание в четырех стенах без привычного телевизора показалось скучным. Плюс – погода действительно выдалась неплохой. Солнышко, ветра почти нет, довольно тепло. Весна, когда зелень вовсю пошла в рост, от былой зимы не осталось воспоминаний, и душа уже заранее ждет лета.

Мы с Виктором тоже прошлись до ближайшего сквера. Хотелось поближе ознакомиться с настроениями, посмотреть, чем дышат люди.

Большей частью случившееся воспринималось с толикой юмора. Своего рода реакция нашего человека на многочисленные неурядицы что прошлой, советской, что нынешней, россиянской, жизни. Благо их было на моей памяти столько, что прими близко к сердцу – с ума сойдешь в первый же день.

Только надолго ли хватит этой привычной защиты? Дело-то не в телевизоре или в возможности позвонить. Но пока никто не ведал, что готовит нам день грядущий, авария казалась устранимой, не через час, так в самом ближайшем будущем точно, и никто не переживал, не бунтовал, не буйствовал.

Милиции почти не было. Начальство тоже не прозревало угроз. Если оно, начальство, вообще что-то прозревало, а не предавалось обычному отдыху.

В столицах, понятно, уже беспокоились. Правительства всех стран наверняка собирались, пытались понять, осознать и наметить меры, а провинция продолжала жить своей жизнью, будто ничего особенного не случилось.

– Заварил ты кашу, Сашка.

В ближайшем сквере все лавки были заняты, и мы с Виктором просто прогуливались по дорожкам вдоль нескольких соединяющихся между собой небольших прудов.

Я лишь пожал плечами. Все было обсуждено, и добавить к этому нечего.

– Знаешь, меня больше поражает другое. Когда я дальнобоил, так сказать, поездил по свету, всюду видно обмельчание народа. Возьми немцев. На протяжении полувека дважды весь мир на уши поставили, да еще как – еле с ними справились. Зато теперь только и способны пить пиво, и больше ни на что. Слабоваты. Да и мы тоже. Комфорт оказался похуже любого рабства. Каждый существует в индивидуальном уютном мирке, и ни до чего остального нет дела. Сейчас любую страну завоевать – раз плюнуть. Главное – не зверствовать поначалу. Людям попросту безразлично, какая власть, кто правит. Отечественной войны, даже у нас, уже не получится. Не чувствуют люди Отечества, чихать им на него по большому и малому счету. Прибалты вопили о жажде независимости – и почти сразу добровольно вступили в ЕС, то есть утратили ее вновь. Над нами издеваются четверть века, ставят какие-то эксперименты, принимают все законы исключительно в пользу богатых, лишили медицины, образования, армии, многих – работы – и что? Где волна народного возмущения? Нету. Словно так и надо. В Европах, посягни на кошелек, хоть возмущаются. Но и там их хватает разве что стекла бить да машины поджигать. Всё. Дальше – кишка тонка. Шавка ведь тоже гавкает, защищая свое право на кость. У нас… Февральская революция произошла вообще без повода – из одного желания интеллигентской мрази повластвовать, да из шкурного нежелания запасных отправляться на фронт. Сейчас реальных поводов – хоть отбавляй, но повсюду – тишь и благодать. Если на что решаются – так повозмущаться на форумах. Оно полегче – выговорился, на душе легче стало. А делать… Это же усилия надо прилагать, а то и жизнью рисковать. Объявись сейчас на улице пресловутый фашистский танк – разве что любопытство вызовет своим видом. Если у кого и осталась воля к жизни, так это у братьев-мусульман. Те готовы отстаивать собственные моральные ценности, пусть и в национальной трактовке. Не зря крохотную Чечню никак подавить не могли. Дух у них крепче. Столько сволочей было у власти, и ведь практически все подохли своей смертью, без заслуженного суда. А большинство – здравствует и поныне да посмеивается над нами, идиотами.

– Не все. Убили же в области одного гада, – напомнил Виктор.

– Только одного. – Мой внезапный гнев прошел, словно и не было.

– На остальных патронов не хватило.

– Патроны были, – вспомнилась «эсвэдэшка», заброшенная в реку. – В одиночку много не настреляешь.

– Все равно, молодец тот стрелок. Знал бы кто, руку бы пожал, – признался Виктор.

Положим, действие сие он проделывал неоднократно, при каждой нашей встрече. Но меньше знаешь – спокойней спишь.

– Один человек погоды не делает. Да и террором много не добьешься. Как показал опыт долгой и бестолковой революционной борьбы против собственного государства. Не зря один лысоватый и картавый предатель объявил – пойдем иным путем. И ведь пошел, собака драная! Почему как против государства, так всегда находятся силы, а как за него – словно вокруг никого нет?

– Наверно, всяких гадов всегда больше, чем порядочных людей. Или – порядочные люди излишне порядочны и боятся выступать хоть против чего-нибудь. А негодяям только дай повод, – философски заметил Виктор.

– Им и повода не надо. Минимальная возможность – и попрут вперед без удержу и без смысла. Зато слов выкрикнут столько – любые уши завянут. До сих пор – послушаешь, какие заботливые люди стоят у руля! Мудрые, проницательные, а уж добрые… Семидесяти лет со дня Победы не прошло, а уже почти каждый ветеран-долгожитель получил квартиру. Еще лет двадцать пройдет – машину выделят. Нанотехнологии, ускорение, инновационное развитие… Одного не понимаю – почему мы до сих пор не впереди планеты всей? Под чутким руководством народных избранников и верности демократическому курсу развития.

– Сталина на тебя нет.

– Не на меня – на них. Он хоть о государстве радел, промышленность ударными темпами развивал, об армии заботился, сволочей перестрелял, войну выиграл. Достаточно, чтобы помянуть добрым словом. В отличие от нынешних.

– Послушал бы тебя какой либераст, на пену бы изошел. А то и на что-нибудь еще менее привлекательное, но более вонючее, – Виктор аккуратно спровадил окурок в ближайшую урну.

– Я своего мнения не скрываю. В полном соответствии со свободой слова.

– Только есть еще и такая вещь, как призыв к экстремизму, а равно – обвинение в нетолерантности, – напомнил приятель.

– И остается от той свободы только пшик. Как всегда, свобода – это возможность хвалить главных деятелей государства и проводимую ими политику с самых разных точек зрения, а никак не с одной, как в тоталитарных обществах.

Сколько можно пережевывать одно и то же? Наверно, до бесконечности, даже в самое время решающих перемен.

– Давай лучше по пивку, – предложил Виктор, кивая на дверь в небольшой бар.

– Ты ведь помнишь – я не люблю пива. Как говаривал Бисмарк, пиво делает людей толстыми, ленивыми и глупыми. Отяжелеем, а в итоге пропустим что-нибудь важное. Если оно произойдет в нашей глуши.

Не произошло. Момент общественной инерции достаточно велик, и пока функционируют коммунальные и хозяйственные службы, любое выпадение из внешнего мира для простого горожанина остается едва заметным.

– Ладно, я пива, а ты – кофе, – пошел на компромисс сослуживец былых времен.

И даже в подобном варианте предложение оказалось неприемлемым. По причине крайней переполненности бара. Словно лишившись привычных средств убивания времени, люди решили хоть посидеть в кругу себе подобных да выпить что-нибудь, в полном соответствии с личным вкусом.

– Кофе у меня дома имеется. Пива не обещаю, но что-нибудь покрепче…

Ясный день потихоньку стал сменяться синими сумерками. Уличные фонари загораться не спешили, и мой взгляд поневоле скользил по окрестным домам. Вдруг электричеству тоже настал полный кирдык?

Нет, некоторые окна уже горели, жители прочих квартир то ли экономили, то ли прогуливались где-то, не ведая, чем занять себя вне просмотра телепередач и сидения в чатах.

– Дома и напиться можно, – заметил Виктор, когда мы уже поднимались по лестнице на третий этаж.

– Стоит ли?

Но червячок желания зашевелился на дне души, и пришлось срочно придавить его каким-нибудь аргументом.

С одной стороны, дело сделано, с другой – кто знает, какие могут быть последствия?

Самое плохое в том, что любой город является крайне уязвимой системой. Выведи из строя коммунальные службы, и дома без света, газа и воды в течение пары дней станут весьма непригодными для жизни. Одна проблема канализации чего стоит!

Поэтому хутор Виктора являлся едва ли не идеальным убежищем на первое время. Колодец, погреб с запасами продуктов, в ближайшей перспективе – огород и сад. Уж, во всяком случае, близко к природе так просто не пропадешь. Если уметь хоть что-нибудь делать. Виктор – умел. Я, пусть в меньшей степени, надеюсь, тоже.

– Водку? Бренди? – предложил я на правах хозяина.

Многое мы потихоньку переволокли на хутор, но кое-что по-прежнему оставалось в квартире. Мебель, к примеру. Бар в старой секции-стенке. Если точнее – то, что решил пока на всякий случай оставить в городе.

Жить на хуторе неплохо, только ведь и за новостями требуется как-то следить. А откуда новости посреди леса?

– Бренди, – Виктор уже привычно устремился в кухню ставить джезву.

На пару мы соорудили некое подобие ужина. Колбаса, сало, хлеб, оставшаяся с обеда вареная картошка, бутылочный квас, бренди. Еще и чай – вообще шикарно живем.

– Интересно, хотя бы телеграф запустить сумеют? Ну, тот, где еще телеграммы таскали? Кто стучится в дверь мою?

– Почему бы и нет? – хмыкнул Виктор, наливая в рюмки крепкий напиток. – Опять-таки наверняка армейская кабельная связь законсервированная имеется. Или не законсервированная. И связист будет модной профессией. А остатки воинских частей – военизированной почтой, телеграфом и телефоном. Хозрасчет, окупаемость и прочая лабуда. Армия – как источник дохода.

Давненько никто из нас не получал телеграмм на фирменных бланках. Еще бандероль – вполне, письмо хотя и редкость, но в телефонизированном и компьютеризированном мире старым средствам связи не хватило места. За полной ненадобностью.

Мы выпили без тоста. За что пить? В ближайшие месяцы ничего хорошего человечеству не светит. Дальше – не знаю. Виктору легче. Мне же оставалось молиться и надеяться – из двух зол для страны я выбрал меньшее.

Но и самое маленькое зло все равно остается злом. И жертвы всевозможных сегодняшних аварий тоже будут на моей совести. Одна надежда – их окажется не слишком много.

– Поезда ходить все равно будут, – начал было Виктор.

Он думал, что я переживаю за сына.

Продолжения не последовало. Свет вдруг пропал, и мы очутились во тьме. Настоящая ночь еще не пришла, и все равно различать выражение лица приятеля стало трудно.

Этого я и боялся. В городе имелась своя электростанция, небольшая, старая, бог весть с каких времен, но общая энергосистема управляется компьютерами, и кто знает, сколько времени требуется для перехода на ручной режим? К тому же станции-гиганты вполне могли остановить работу, и проблемы со светом намечались вполне реальные. Я уже молчу о производстве, которое тоже завязано на энергию.

– Быстро мы приплыли, – процедил Виктор.

Смерть компьютера и телевизора не воспринималась как катастрофа. В нас обоих просто не было зависимости от них. Зато темнота напрямую говорила о нешуточной аварии и словно обещала нарастание неприятностей – неясно, до какого предела.

– Н-да, – отозвался я.

И в этот момент свет вспыхнул вновь.