Всеволод Серов, суббота, 19 июня
– Значит так, – сказал я, взгромождаясь на вычурно выгнутую спинку скамейки – дурацкая мальчишеская привычка, от которой, видимо так и не излечусь. – Первое, что нам нужно сделать – это замаскироваться.
– Да уж, – иронически заметил Зорин. – В своем нынешнем составе мы являемся достаточно… заметной целью.
Последние его слова вызвали у сестриц очередной приступ бледности.
– Начнем с… – я пару раз качнул перед собой указательным перстом, запоздало сообразил, что копирую адского посланца из «Ангела Смерти-2» и обвиняюще ткнул в сторону эльфа. – С тебя!
– Логично, – едва заметно усмехнулся Шар. – Ты, Сева, как всегда начинаешь с самого трудного.
– Вовсе нет, – качнувшись вперед, я подхватил костыль прежде, чем эльф успел убрать его за пределы моей досягаемости. – Видишь его?
– Вижу, а чем дело?
– Смотри внимательно, потому что, – я попытался как можно точнее скопировать интонацию известного барда, – «видишь ты его в последний раз»!
– Сева!
– Поздно, барышня, – заметил я, проследив за траекторией полета костыля, завершившейся, как я и планировал, в гостеприимно распахнутом зеве мусорника в пяти саженях от нашей скамейки. – Прокомпостировали.
– Позволь осведомиться, – холодно произнес эльф, – таскать меня на шее будешь лично ты, или возложишь эту неприятную обязанность на кого-либо другого?
– Ну почему же неприятную? – удивился я. – Ты слишком низкого о себе мнения, мой друг. Думаю, наши дамы с радостью согласятся заменить тебе эту холодную железяку. Не так ли?
– Разумеется. – К моему удивлению, первой по достоинству оценила мою идею не Марина, а её тихоня-сестра. – Что может быть естественней девушки, прогуливающейся под руку с эльфом?
– Но вам же будет тяжело, – попытался было протестовать Шар.
– Вовсе нет, – парировала девушка. – Вы, эльфы, легче человека, не так ли? Как там древние греки говорили – «легкокостные лучники, стрелы метавшие в толпы свирепых ахейцев…»? И уж точно вы легче того дивана, который мы вдвоем – помнишь, Мариш? – затащили к себе на этаж без всякой посторонней помощи.
– К тому же, – добавила Марина, – мы будем меняться.
– Вот и договорились, – игнорируя протестующее восклицание эльфа, заключил я. – Теперь вы, брат Зорин…
– Полагаю, – задумчиво сказал благочинный, – я могу ограничиться снятием форменного кафтана. – Он встал со скамейки и принялся неторопливо расстегивать крючки. Можно было понять его неохоту: оборотню только что пришлось пережить несколько исключительно неприятных минут, пока он торопливо одевался в подъезде, а мы караулили случайных прохожих. Кроме того, я не дал ему перегрызть глотку таксисту, который не хотел брать на ковер собаку, а это не способствует хорошему настроению. – Благо сегодняшняя погода позволяет. А без формы меня навряд ли сумеют узнать три четверти моих собственных знакомых. Не считая, разумеется, сослуживцев.
– Почему «не считая»? – спросил я.
– Умение запоминать физиономические особенности разыскиваемого, – пояснил Зорин, – входит в требуемые от нас профессиональные навыки.
– Допустим, – я скептически оглядел синюю рубашку благочинного, на мой профессиональный взгляд не менее форменную, чем кафтан, но решил придержать свои комментарии до лучших времен. В смысле – до ближайшего магазина готового платья.
– Еще один выдающийся… э-э… часть нашего дружного коллектива…
– Мяв!
– Правильно! Именно ты!
– Мяур! – подтвердил Македонский, зевнул, продемонстрировав всем желающим белоснежно-сверкающие клыки и, отвернувшись от меня, принялся сосредоточенно наблюдать за прогуливающейся около соседней скамейки парой голубей.
– Не представляю, как можно замаскировать такого зверя, – призналась Арина. —Разве что сделать его невидимым.
– Как раз этим мы вернее всего привлечем к себе внимание, – возразил Зорин. —Сейчас детекторы заклинаний висят на входе в каждую лавку…
– У нас, – вставил Шар, – не висели. Мы доверяли своим покупателям.
– В каждую хоть немного уважающую себя лавку, – продолжил Зорин. – Не говоря уже об античарных амулетах на патрульных коврах… да что там, любой маг средней руки…
– Хватит, хватит, – прервал я тираду брата благочинного. – Конечно же, вы правы. Но кто вам сказал, что для того, чтобы сделать кота невидимым, надо обязательно использовать магию?
– Вы знаете другой способ?
– Знаю, – кивнул я. – Да и вы знаете, только пока еще об этом не догадываетесь.
– Ну-ну, – неопределенно произнес Зорин.
– Кстати, – спохватился я, – у кого из нас самый разборчивый почерк?
– У меня, – сказал Зорин, заставив начавшего было открывать рот для произнесения очередной напевной фразы Шара замереть с забавной полуулыбкой на лице. – Я, как-никак, начертатель. Да и на службе… начальство, знаете ли, предпочитает, дабы протоколы были удобочитаемы, а пишущая машинка – одна на весь отдел, да и то… была.
– Значит, – резюмировал я, – вы и будете писать список покупок?
– Каких покупок?
– Необходимых, – отрезал я. – За которыми после пойдете с Ариной, в то время, пока Шар, Марина и Александр будут изображать на этой скамейке скучающую пару с домашним любимцем в придачу.
– А ты чем в это время будешь заниматься? – с подозрением осведомился эльф.
– Я, – тоскливый вздох, выданный мной, привел бы в восторг моего репетитора по актерскому мастерству – ибо был на девять десятых искренним. – Пойду совершать насилие… как только наши дамы сообщат мне координаты ближайшей парикмахерской.
Над кем я собираюсь совершить акт насилия, уточнять никто не пожелал, решив, по все видимости, не отягощать душу грехом недоносительства. Правда, в данном конкретном случае им ничего не угрожало, ибо насилие я собирался совершать над собой. Точнее – над своей внешностью.
– Как стричь будем? – спросила парикмахерша, – высокая блондинка, чьи ухоженные локоны, без сомнения, служили самой лучшей рекламой заведения – заворачивая меня во вкусно хрустящее покрывало. – Коротко, полубокс?
– А скажите, – стоило мне положить руки на подлокотники, как по лицу начал немедленно путешествовать зуд – от шеи справа вверх к уху и дальше в сторону подбородка. – Можно из моей шевелюры изобразить что-нибудь эдакое… курчавое? Как у юного Пушкина?
– Вы серьезно? – удивленно осведомилась у моего отражения девушка.
– Угу. Можно ведь?
– Ну, – неуверенно сказала парикмахерша, – Я могу попробовать сделать что-нибудь в стиле афро. Правда, придется использовать алхимию…
– Нормалек, – довольно кивнул я. – Валяйте. Хай пацаны пасти поразевают.
Блондинка вздохнула и, сокрушенно качнув напоследок головой, принялась за работу. Я зажмурился. Ну, алхимия – не магия, должна на мою колдоустойчивую шевелюру подействовать…
– Готово.
Я осторожно поднял правое веко. Затем левое.
Что ж, это был еще не самый худший вариант из тех, что проплывали перед моим внутренним взором за последние минуты. Не самый… но один из них.
– Во! – Чтобы издать этот радостный возглас, мне пришлось очень старательно разжимать кривящиеся губы. – Шо надо! Сколько?
– Семьдесят два рубля, – оттарабанила парикмахерша.
– Держите без сдачи. – Улыбка выходила более-менее натуральная, только вот уголок рта как-то нехорошо подергивался. – Да, это… у вас тут типа почта где?
– За углом. Почта и междугородка.
– Угу. Самое то.
Мне повезло. Кабинка междугородней связи пустовала, хотя, как я помнил, обычно к ней выстраивалась очередь голов из трех минимум. Впрочем, последнее мое воспоминание относилось чуть ли не к строечным временам.
В кабинке я секунд двадцать тупо пялился в зеркало, с трудом удерживаясь от того, чтобы не раздолбать изображение чем-нибудь тупым и тяжелым – собственным лобешником, например. Потом приступ отвращения мал-помалу сошел на нет и смог сосредоточиться на первом деле, из-за которого, собственно, и зашел сюда.
– Внимание… соединяю.
– Сева? – Судя по слою пыли с той стороны стекла и трещине в правом углу, мой бывший однополчанин не очень-то часто пользовался этим зеркалом. – Сколько лет, сколько зим… мать моя скала, что ты с собой сотворил?!
– Привет, Макс. – Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее. – Ты не волнуйся, я не тронулся. Ну, разве что немного. Это нынче в столице мода такая. Последний псих, то есть, писк. Как у тебя?
– Да все по-старому. Копчу небо потихоньку. У нас же провинция, что тут случиться может? Тишь да гладь… тоска да болото.
– Скучаешь, значит, – усмехнулся я. – Слушай, а тебя сильно напряжет, если я к небе на днях заявлюсь? И не один?
– Без вопросов, Сева, – отозвался мой собеседник. – Хоть роту привози – расквартирую. Я ж в этих хоромах один, аки перст. Со жратвой, правда, может напряг выйти…
– Ну, эта проблема – не проблема, – сказал я. – Значит, договорились?
– В любое время. Я сейчас из дома ни ногой. Ну, разве что до лавки и обратно. Минут десять, если что, подождешь?
– Нет, развернусь и в обратно Москву двину! Лады, тогда до встречи.
– До скорой встречи, – поправил меня Макс и отключился.
Я тоскливо посмотрел на вновь возникшую в стекле кудрявую голову. Тяжело вздохнул и полез в саквояж за тюбиком.
Главное – не жалеть крема. Руки по локоть, шея… фиг с ней, с рубашкой. От крема её, если что, потом отстирать можно будет запросто, а вот от крови – уже нет.
Прежде, чем уйти, я позвонил еще в справочную. Там меня не обнадежили. Ближайший портал на Владимир открывался через полчаса – не добежать никак, хоть пуп надорви. Я бы один не успел, а с мной будут девушки с Шаром, и Македонский в маскировке. Следующие два распахнутся только вечером, с интервалом в полчаса. Видимо, такое расписание осталось еще с последних раешных и первых послеразвальных лет, когда колбасу вначале везли грузовыми порталами в столицу из дальних епархий, а потом – обратно по провинциям в авоськах. Так что нам предстояло скоротать день в Москве.
– Would you be so kind to tell me where’s the library?
– What library are you… – начал было Шар и осекся, потрясенно глядя на мою ухмыляющуюся физиономию.
– Сева?!
– Какая сева? – удивился я. – Моя не знать никакая сева. Моя хотеть библиотека!
– Севка?! – Кажется, для Марины мой новый облик стал куда большим потрясением, чем я предполагал. Только свернувшийся на скамейке Македонский удостоил меня единственного взгляда из-под прищуренных век, после чего продолжил наблюдать за потерявшими всякий страх голубями.
– Это заклинание такое, да?
– Нет, это тюбик камуфляжного крема и алхимическая завивка, – гордо сообщил я. – Ну как, похож я на арапа Петра Великого?
– Не очень, – Шар внимательно оглядел мой новый прикид – красно-желто-синюю рубашку с короткими рукавами и стол же попугайской расцветки шорты. – Черты лица у тебя все же славянские, а не негроидные. Так ты сойдешь разве что за какого-нибудь сына фестиваля Дружбы Юных Верующих.
Мой товарищ просто замечательно умеет опускать ковры с небес.
– Представляю, чтобы ты сказал, – вздохнул я, – вздумай я замаскироваться под гоблина.
– Гоблин – это не только и не столько раса, – наставительно заметил эльф. – Это образ мысли. Если бы тебя стало на подобный идиотизм, мне бы пришлось признать, что ты этому образу соответствуешь.
– Спасибо, напарник, – сдернув с головы воображаемый колпак с погремушками, я изобразил шутовской поклон. – Спасибо, о мудрейший из эльфов, что поделился с недостойным человеком крупицей твоей драгоценной мудрости.
– Сева, – строго-утомленным тоном учительницы начальных классов произнесла Марина. – Перестань паясничать.
– Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа.
– Сева!
– Не обращайте внимания, – сказал Шар. – Он таким образом пытается разрядить нервное напряжение. У него «за речкой» даже одно из прозвищ было соответствующее, «инатерилериутелиен», в переводе с благородного языка – Тот, с чьего языка срываются разящие без промаха стрелы.
Кроме Шара и еще четверых эльфов выговорить это без запинки не мог никто.
– Ага, – сказала Марина – а вот и Аринка с Валентином.
– Позвала бы ты их, что ли? – посоветовал я. – А то они, по-моему, глядя на вашу оживленную беседу с послом людоедского племени, подходить бояться.
– М-да, – только и выдавил благочинный, присмотревшись. – Вас же вроде бы магия не берет?
Пришлось вторично объяснить, как я добился столь выдающихся результатов.
– А плохая новость, – закончил я, – заключается в том, что нам придется кантоваться по городу до владимирского створа.
– Зачем нам во Владимир? – подозрительно полюбопытствовал Зорин.
– Не во Владимир, а в Ковров, – поправил я. – Там живет один наш старый друг, который приютит нас на время…
Я не стал уточнять, что приют требуется скорее девушкам и, может быть, Шару. Господство Зорин, на мой взгляд, при всей наивности мог за себя постоять.
– И что такого? – поинтересовалась Марина. – Погуляем…
– Нас будут искать, – объяснил благочинный терпеливо. – Наша маскировка обманет невнимательного наблюдателя, но не магический глаз… и не демона-ищейку. Сидеть на месте и метаться по городу одинаково рискованно. Если бы мы знали, где нас не станут искать заведомо…
– Кажется, я знаю, – сорвалось у меня с языка.
Все разом обернулись ко мне. Так… если я забыл драгоценную бумажку в разгромленной лавке…
– Вот! – Заветный пропуск оказался там, куда я его запихнул – во внутреннем кармане кафтана. – «Настоящим разрешается доступ в помещения ЗАО “Альгамейд Среднеруссия”: Всеволоду Серову, представителю фирмы “Дискус-92”». И я совершенно уверен, что нас не будут искать в пустующем офисе одной из компаний кленовского концерна.
– Если только ориентировка на нас еще не ушла охране, – пессимистично дополнил Зорин.
– С какой стати? – Я пожал плечами. – Одно дело – наемники, открывшие на нас охоту, и совсем другое – вневедомственная охрана. И… мне почему-то кажется, что кленовцы еще не соотнесли аквариумиста Серова и… мое второе «я».
– Тогда вперед, – Благочинный поднялся было со скамейки, но я его остановил.
– Подождите. Давайте переложим покупки. Все равно надо будет зайти еще кое за чем для антуража.
В магазине канцелярских принадлежностей наша пестрая компания произвела некоторый фурор и изрядное опустошение. Когда намереваешься создать видимость бурной деятельности, нужно очень много бумаги. Оттуда мы направились прямо к метро-порталу на Великомученической.
Проходя мимо книжного развала чуть ли не у самой арки, Зорин вдруг резко дернулся вбок, чтобы застыть в нелепой позе у прилавка. Я открыл было рот, но благочинный остановил меня взмахом руки.
– Это у меня уже есть… это я читал… Скажите, – обратился он к патлатому лоточнику, – нового Иверсона не было?
– Иверсона? – переспросил продавец. – Это который про агента Фишера? Нет, последний месяца два как вышел – «Дело о тотемных столбах». Уже взяли?
– Ага, – печально вздохнул Зорин. – Сразу же. Я их все собрал. Когда следующий – не слышно ничего?
– Откуда ж мне знать? – развел руками лоточник, и тут же переключился на следующего клиента: – Девушка, девушка, вам любовного?
Я только головой покачал. Доселе я полагал свои литературные вкусы низменными, но узнав, что мой невольный спутник хранит дома стопу макулатуры, равную той, что лежала на прилавке – весь набор похождений заморского агента-теколога, начиная с «Дела о свалке отравных заклятий», – несколько упрочила мое самомнение.
– Любезнейший, – внезапно вмешалась Марина Валевич, – а Покрышкиной новой у вас нет?
– Это которой? – снова сфокусировался на нас продавец. Уши его встали торчком. – «Брэнд сивой кобылы»? Есть, а как же…
– Нет, следующей, – высокомерно поправила его моя шляхетка. – Как там ее…
– Не-е, – протянул лоточник, – куда там. У нее же график – по книге в месяц, а прошлая две недели как…
– Ну, неважно, – отмахнулась Марина.
Чувствуя, что добыча ускользает, лоточник пошел на крайние меры. Лиходейская его физиономия осклабилась по-орочьи, что, верно, следовало понимать как жизнерадостную улыбку; разведя плечи, продавец забормотал под нос что-то безнадежно изувеченное рязанским говором, одновременно пытаясь торопливо начертить на книге тринадцать полосок.
– Странно, – вполголоса заметил Шар, – я и не думал, что кто-то еще пытается колдовать по Карнеги…
Лоточник покраснел и нарочно скорчил кислую мину.
Я отвернулся, и едва не сбил с ног молодого эльфа в коротенькой кожаной курточке. Мелькнули ледяные синие глаза, я пробормотал что-то вроде «пардон», а затем толпа разнесла нас.
– Заметили? – вполголоса поинтересовался Зорин, когда мы миновали турникет.
– Серкелуин, – ответил Шар коротко. – Идиоты.
Благочинный побледнел.
– Что такое «серкелуин»?
– На высоком эльфийском это значит «голубая кровь», – пояснил мой товарищ, неловко ступая на самобеглую лестницу. Здесь, ближе к центру, порталы по избежание интерференции заглублялись надежно – не то, что в новых районах, где вблизи ворот магическое поле ходуном ходит. – «Голубая» – в смысле «холодная». Так называют себя радикальные борцы за независимость Биармии.
– Террористы, значит, – процедил благочинный.
– Не всегда, – поправил педантичный Шар. – Но в большинстве своем. Серкелуин поддерживают контакты с ирландской Армией освобождения сидхе, уэльским Западным Фронтом, польской божетарней, белорусской Дивьей сябранней… хотя это вы и без меня знаете.
– Я не знаю, что им от нас надо, – пробурчал Зорин.
– Кленов – эльф, – заметила внезапно Арина Валевич.
В голове у меня завертелись шестеренки, перещелкивая варианты один за другим.
– И что это нам дает? Помогает он соплеменникам, или ставит палки в колеса?
– Трудно сказать, – по обыкновению преуменьшил Шар. – Но из людских городов серкелуин наиболее активны в Перми и Оркске.
Впереди, внизу, завиднелись сине-лиловые вспышки затворяющихся и отворяющихся порталов.
– Как думаешь, он меня узнал? – мрачно поинтересовался я.
– Едва ли, – утешил меня Шар. – Неловко об этом говорить… но для большинства эльдар все вы, люди, на одно лицо. А мальчик еще не набрался опыта вас различать.
– Почему ты так думаешь? – невольно спросил я.
– У него на рукаве был вышит старинный иероглиф, – охотно пояснил мой товарищ, – из тех, какими мы пользовались прежде, чем заимствовать даэроновы руны. – Я вспомнил, что консервативные биармийцы так и не перешли на общеэльфийскую письменность – тенгвар, – по преданию восходящую чуть ли не ко временам самого Феанора. Впрочем, по тем легендам эльфы до Четвертой Эпохи жили едва ли не вечно, так что доверия у меня к ним не больше, чем к неправдоподобным генеалогиям из книги Бытие.
– Символ «алир», – продолжал Шар, – означает «росток», верней сказать, «саженец дерева высотой не более четырех ладоней». При том, что у людей в на этом месте принято размещать знаки различия, я бы предположил, что иероглиф исполняет ту же функцию.
Я тоже заметил, что борцы с чем-либо особенно охотно перенимают черты противника. Взять хотя бы охотников за драконами…
Толпа вокруг нас замерла на секунду. Потом впереди вспыхнула на миг стена синего пламени, и в проеме портала, только что уходившем в никуда, завиднелся перрон следующей станции. Потоки людей потекли в обоих направлениях, торопясь проскочить массивную арку до того, как потусторонний голос рявкнет: «Осторожно, порталы закрываются!». Из застекленной будки на прохожих подозрительно зыркала смотрительница-троллиха.
– Будем надеяться, – проворчал благочинный, когда мы, удачно пристроившись вслед согнутому в три погибели волоту (на станциях раешные строители не экономили, а вот сами порталы в целях экономии делались невысокими), проскочили обсидиановую арку, – что в вашей «Родина Продакшн» окажется хоть одно зеркальце. Я хочу разобраться в этой истории.
Его широкая, скуластая физиономия вдруг приобрела жутковатое сходство с мордой гончей. Или, напомнил я себе, идущего по следу волка.
Впереди уже разгорался синим пламенем следующий проем.
Бывший институт экклезиологии стоял на Явлинской улице – при Стройке, понятное дело, Христоявленской, но после развала переименованной в духе воинствующего атеизма. Охранник в будке на первом этаже изучал наш пропуск так долго, что я уж было начал сомневаться в его читательных способностях. Конечно, пока среди людей трудно сыскать неграмотного – спасибо «дурному наследию Стройки», не жалевшей сил на то, чтобы каждый мог лично припасть к источнику мудрости, мутным потоком лившемуся из-под перьев святых отцов. Вот лет через десять-пятнадцать… если предлагаемые нынешним министром просвещения реформы пойдут в ход…
От скуки я принялся пристально изучать криво нашитую на рукаве черного мундира доморощенного цербера эмблему – на красном фоне грозно растопыривала капюшон изготовившаяся к атаке кобра. Рисовавший то ли никогда в жизни не видел данную разновидность змей, то ли решил польстить своей модели – клыками такой длины мог бы гордиться любой вампир. Вокруг змеюки колечком свивалась надпись «Охранное агентство “Эфа”».
– Я, эта, – произнес, наконец, страж. – Не понимаю.
– Что именно?
– Тут эта, – охранник ткнул коряво обгрызенным ногтем куда-то в середину листка. – Сказано «Всеволод Серов, представитель фирмы “Дискус-92”». Во, – охранник оторвался от листика и обвел нашу странную компанию торжествующе-подозрительным взглядом. – И кто из вас Серов?
– Вы, эта, – смиренным тоном попросил я, – следующую строчку прочитайте.
– Чего?
– В следующей строчке, – сообщил я, – черным по белому прописано «А также необходимый для производства работ персонал и оборудование».
– Ну?
– Это и есть мы, – старательно выделяя каждое слово, произнес я. – Необходимый для работы персонал. Он, – кивок в сторону Шара, – мастер-декоратор, специалист по интерьеру. – Я решил что столь мудреное заморское словечко как нельзя лучше совпадет с представлениями охранника о возможных занятиях эльфа. – Две стекольщицы и мастер по компрессорам. И… – на этот раз кивок был адресован черной как моя рожа цилиндрической штуковине, которую с видимым напряжением удерживал в руках Зорин. – Необходимое оборудование.
– А ты?
– А че, непонятно? – усмехнулся я. – Специалист по тропическим рыбам. Не по пингвинам же.
– Ню-ню, – скептически прищурился охранник, возвращая мне пропуск.
– Можно нам пройти.
– Проходь… стой! – внезапно спохватился он, когда я уже взялся за вертушку. – Фигню-то вашу, эта, открой.
– Дядя, ты чего! – Думаю, вытаращенным мной буркалам мог бы позавидовать настоящий арап. – Там же гидаспнутый светильщик. Стоит, как бахрома от нового «слейпнера». Спецом из Индонезии притаранили, лично для Туруханова.
– Ну и че?
– А то, что рыбина эта глубоководная! Выше полутора верст не поднимается! Хочешь, чтобы тебя струей по потолку размазало – валяй, открывай.
– Ва-ась!
На этот трубный зов из свежеокрашенной белой краской фанерной будочки выбрался второй охранник и не торопясь зашагал к нам, отряхивая по дороге черный мундир от многочисленных хлебных крошек.
– В чем проблемы?
– Ну и какого орка ты меня дергал? – возмутился он, выслушав сбивчивое объяснение напарника. – Тебе шо, больше всех надо? Пропуск в порядке – в порядке. Сам Вальтер подписал. Че людей зазря дергаешь?
– Так ведь это, – замялся его партнер. – Слышал же… сам Кормильцев вчера примчался. А ну как проверка какая…
– А третьего дня сам Кленов прибывал, – фыркнул Вася. – И шо с того? Делать больше Упырю нечего, окромя как привратникам ревизии устраивать. Ты бы, Митяй, не о верхах думал, а о том начальстве, что к нам поближе. А то вон Петрович на позатой неделе ворчал, что, дескать, были жалобы – не здоровается охрана, зад лишний раз от табурета поднять лениться.
– Так а эта, чего с этим-то делать?
– Что, думаешь, бомбу тащат? – отвернувшись от напарника, Вася по-приятельски подмигнул мне. – Тады вот шо. Сгоняй в дежурку и позови Никодимыча.
– А че я, – сник Вася. – Я ж тока…
– Давай, давай, – подбодрил его напарник. – Взялся за гуж… одна нога здесь, другая там.
– Молодой еще, – доверительно сообщил он мне, дождавшись пока враз ссутулившийся Митяй скроется за углом. – Службы не знает. Вот и приходиться… учить на примере.
– И как, поддается обучению?
– Да куды ж он денется, – Вася с задумчивым видом сунул указательный палец за правую щеку и принялся сосредоточенно скрести им о зубы. – Научится, – невнятно прогудел он. – А не научится, дык на его место желающих – пруд пруди, хош в чинах, хош с крестами.
Митя появился полминуты спустя в сопровождении высокого сухощавого мужчины лет сорока в темно-синей мантии, на груди которого также наличествовал красный кружок с коброй-вампиром.
– Там живое существо, – процедил он сквозь зубы, удостоив черный цилиндр одного-единственного небрежного взгляда. – Без магических способностей. Это все?
– Ага, – радостно кивнул Вася, – проходите, господа. Ты уж звиняй, Никодимыч, что потревожили… ну, померещились молодому террористы, с кем не бывает.
Долгий взгляд, которым маг наградил судорожно сжавшегося Митяя явно не сулил последнему безоблачной жизни в самом ближайшем будущем.
