Когда я открыл глаза, за окном мелькали какие-то тени. Я спросонок не сразу понял, что это. Потом до меня дошло, и я витиевато выругался. Соседи сверху опять вышвыривали на улицу мусор.

Не повезло мне с соседями. Со всех сторон не повезло. А со всех сторон – это значит сверху, снизу и справа, потому что слева у моей однокомнатки соседей нет. И не было. И не будет, потому что стоит наш дом впритык к заповедному парку, на который единственное в комнате окно, к сожалению, не выходит.

Снизу у меня живут тихие алкоголики. Проблем от них только две. Во-первых, у них пережидают потраву и экзорцизм тараканы и мелкие бесы, чтобы потом расползтись обратно по облюбованным квартирам. А во-вторых, раз в месяц, получив пособие, кажется, по инвалидности, эта парочка надирается до обмороков, и следующие сутки оглашает дом протяжными похмельными стонами, которые сделают честь любому привидению.

Справа у меня живут… не знаю, кто, но живут. Если следователь по особо грешным делам ангельского благочиния не знает, кто живет у него за стеной – это о чем-то говорит, да? А чтобы вам стало понятнее – у меня кровать к внешней стене приставлена из-за таких вот соседей.

А сверху у меня живут простые раешные склочники. Вечно они что-нибудь утворят. То уйдут в гости, оставив на плите кастрюлю картошки (вызов пожарных и невыветриваемый запах гари). То зальют всех соседей вниз, начиная с меня и до первого этажа включительно (долго и матерно выпровождали прибудного водяника). То еще что. Пару дней назад вот купили своему отпрыску набор юного колдуна. Отпрыск доигрался. Теперь предметы из набора один за другим пролетали мимо моего окна, и полет их я мог наблюдать совершенно отчетливо – на модные супротивсолнечные чары денег нет, а занавесочки-шторочки меня еще в школе приучили считать мещанским пережитком.

Прижать бы эту семейку к ногтю… а как? Козырять удостоверением – глупо; тоже мне, особо грешное дело – под окнами мусорить. А на простое увещевание им… как троллю до поэзии.

Пока я, тихо шипя, поднимался с постели, поток колдовского инвентаря прервался, и соседи принялись орать. Не хуже павлинов, доложу я вам, только менее мелодично. Под эти вопли я и взялся варить себе кофе.

Соорудить чашку настоящего кофею в условиях мелкогабаритной жилплощади со спорадической водоподачей – искусство, до сих пор не воспетое по причине своей редкости и малоприменимости. Поэтому я ограничился суррогатом – молотым жареным ячменем, которому хитрые литовские маги придали аромат бразильского кофе. «Хитрые» в данном случае – не комплимент, а оскорбление, потому что вызванный по закону подобия запах оставался… простите за каламбур, плохим подобием. Зато в чашке разогретой минералки порошок растворился мгновенно, издав на прощанье тихое шипение.

Допивая кофе, я включил эфирник. Выпуклая хрусталина поморгала мне с минуту, потом решила, что глазки ответственному работнику строить не след, и заработала в полную силу.

Чудеса современной магии, чудеса магии… Ну что нормальному человеку в этих чудесах? С тех пор, как Иконников обнаружил, что хрустальная линза с успехом заменяет хрустальный шар, эфирники появились чуть ли не в каждом доме. Несмотря на вечные во времена Стройки проблемы – то с хрусталем перебои, то с полировкой… И что – стали люди от этого счастливее? Ничуть. Все жаловались, дескать, смотреть нечего, одни молебны. Теперь у меня восемь программ в эфирнике, не считая попадающих ко мне по ошибке, наводками от соседей с восьмого этажа, поставивших себе тарелку. Я бы и сам польстился, но вы знаете, сколько сейчас стоят золотые яблочки?

А смотреть все равно нечего.

Остановился я, как всегда, на новостях. Премиленькая девушка (судя по ушам, в ней была изрядная доля дивьей крови) щебетала что-то в микрофон, а за ее спиной горели развалины, и команда деловитых карл под басовитое уханье разгоняла слетевшихся саламандр. Что-то где-то опять взорвали.

Страсть как любят у нас это дело. Куда ни глянь – что-нибудь да взорвано. Традиция такая. Еще с тех пор, когда немытые монахи с горящими глазами метали глиняные кувшины с джиннами под кареты случайно проезжающих мимо царей. Ну и нынешние… гордо несут эстафетную палочку. То кавказские орки, то эльфы-отделенцы, то оставшиеся без работы гномы-шахтеры, то бандиты всех видов и мастей. А разбираться – правильно, благочинию. Кому же еще. Я, правда, в последнее время окончательно перестал понимать, на кой бес это нам-то занадобилось.

Миленькая девушка пропала из линзы, ее место занял комментатор – в кафтане от Георгия Урманова. Интересно, за что ему платят такие деньги? Или кафтанчик казенный, и сдается бабушке-гардеробщице под противомольные чары после каждой передачи? Не верится что-то.

– Только что к нам в студию поступила эфирограмма с пометкой «срочно». Решительным успехом увенчалась очередная антитеррористическая операция российских войск на Северном Кавказе. Внезапным ударом уничтожена орочья банда, длительное время наводившая ужас на окрестности селения Назг-Аул…

Я не сдержался, хихикнул. Как меня радует эфирная болтовня – передать не могу. Антитеррористическая операция войск – надо же! Это же какая должна быть банда, что на нее… ага, 28-й отборно-десантный полк послали? Эх, мне бы в подчинение десантный полк – я бы живо Москву вычистил ото всякой швали, не взирая на пятую графу и красивые глаза. Правда, городской голова был бы недоволен. А без головы у нас ничего не делается… городского, я имею в виду!

Однако пора и на работу. Так, все взял? Кафтан форменный напялил, папку якобы с бумагами (на самом деле все документы я оставляю на работе, еще не хватало дома себе голову забивать, но папку ношу для солидности)… ага, корочку-то!

Я бережно опустил берестяной свиток в нагрудный карман. Ладно, что службу мне без него нести трудновато, но платить за портал мне вовсе не улыбалось. Сотрудникам благочиния проход в общественные порталы бесплатный, однако без корочки меня не пропустят ни защитные чары, ни охранник. Собственно, охранники меня могли бы и запомнить – шляюсь я из Подольска в Москву и обратно каждый божий день – но они же тролли, и мозгов у них на это не хватает.

Как на работу не хочется – сил нет. Наверное, неспроста.

Я пошарил по карманам, достал колоду карт. Не игральных, а гадальных. Известно же – хоть раз сыграл колодой, и все, нагадать на ней только свою смерть можно: как все карты в крови, тут тебе и смерть пришла.

– На взгляд, на слух, на нюх, на трех волхвов и семь волков, – пробормотал я простенький наговор и, не глядя, снял.

Верхней картой вышел туз пик. Нет, положительно, неудачный у меня сегодня будет день! А что вы хотите – рабочее воскресенье, тринадцатое число…