27. Будничный день
Пат проснулся с таким ощущением, как будто не только отоспался за все те недосыпы, что накопились за последние недели и месяцы, но даже немного устал от сонного бездействия. Хотелось поскорее вскочить, привести себя в порядок и начать что-нибудь делать. Все равно что. Что скажут.
Однако так вот взять и вскочить он поостерегся: кто знает, может, здесь порядки такие, что до общего сигнала подниматься нельзя; разные ведь бывают порядки, и не так уж редко – такие, что разумными их никак не назовешь. И все равно они остаются порядками. Совсем так, как плохая погода – все равно погода, а не пирожки с роленью, что нигде не пекут так, как на Кантре.
Вместо этого он стал вспоминать – что же ему такое снилось этой ночью.
Но только зря напрягался: мелькали в памяти какие-то обрывки непонятно чего, происходившего неизвестно где и когда. А пока вспоминал, подошло и время подъема. Сирена, которой его пугали, оказалась вовсе не такой уж неприятной. Совсем даже наоборот: просто кто-то как бы внутри него четко проговорил: «Ты выспался, вставай, день начался!» И теперь можно с облегчением откинуть одеяло.
Привычно помахал руками для разогрева тела. Мытье-бритье. Одеться. По старой привычке проверить: все ли на месте, не уволок ли ночью кто-нибудь что-то из имущества? Хорошо знал Пат, что нет у него ничего такого, на что польстился бы любитель чужого добра. Но все же проверил – для душевного спокойствия на весь предстоящий день.
Голос внутри вежливо произнес: «Просим не опаздывать на завтрак».
Вот еще! Пат и на работу не любил опаздывать, а уж на кормежку – да никогда в жизни!
Вышел в коридор, где уже были и другие люди. Пошел, куда все шли, на ходу узнавая вчерашних попутчиков, здороваясь – на жест отвечал жестом, на слово – словом. Слова все были, конечно, на феделине – федеральном языке общения. Иначе тут никто никого не мог бы понять: народу набралось – даже по виду ясно было – из самых разных галактических краев. Но все – свой брат, работяги.
В столовую Пат поторапливался, обгоняя одного и другого. Опыт напоминал: мест в таких заведениях обычно оказывается меньше, чем приходит проголодавшихся. Но спешил зря: стульев всем хватило. Даже странно, однако приятно. Три длинных стола, за каждым – пять против пяти. На раздачу идешь сам, там берешь посуду – и тебе накладывают. Иди на место и ешь.
Поел. Не сказать, чтобы какие-то разносолы были; какая-то каша – не каша, пальчики облизывать не станешь, зато сытно. И есть чем запить. Не сладкое, но приятное, хотя и непривычное. Ладно. Денег за это не стали брать – во всяком случае, в этот раз. А и захотели бы – откуда бы они взялись, деньги? Для того сюда и приехали, чтобы их заработать, как обещано; у кого деньги были, тот и сейчас сидит в родном доме, родном мире…
«Поел – отнеси посуду и иди по проходу направо, выйдешь из дома – жди новой команды». Это опять изнутри.
«Слушаюсь!» – так же беззвучно ответил былой солдат, военный монтажник Пат Пахтор. (Что ты усвоил в строю, потом уже никогда не уйдет, не забудется.) И все выполнил, как было сказано.
Снаружи могло быть и чуть потеплее, но ведь пока еще раннее утро, день еще разогреется. Постоять на солнышке было приятно, на сытый-то желудок. Через минуты вся команда снова скопилась на одном пятачке. Все, судя по рожам, довольные, потому что сытые, но и встревоженные – сейчас ведь будет твоя участь определяться: пойдет назначение на работы, а какая работа – такая и жизнь, это давно известно.
Получилось, однако, не совсем так. Начальник – тот, что с группой был с самой первой посадки в вэвэшник, – распорядился:
– Теперь врачебный осмотр. Становись по одному!
«Ну, господи. Не насмотрелись еще на нас?»
Пат это только подумал. Зато тот самый, косорылый Тон Чугар (опять угораздило оказаться поблизости!), снова не утерпел – подал голос (похоже, характер у него действительно сварливый):
– Говорили же – будет развод на работы. Чего же врать-то было?
Пат подумал, что сейчас придире сделают большой укорот. Да нет, отнеслись к нему по-хорошему:
– Так предполагалось. Но поступило указание. Потому и изменения. Но осмотр легкий, пройдете быстро. А уж тогда сразу – развод.
Пат, по своему обычаю, втесался в голову колонны – не самым первым, но четвертым. А войдя и увидев сразу четырех врачей, обрадовался: и правда все пройдет раз-два. Но не вышло. Все четверо скопом наваливались на одного.
Ничего не спрашивали. Все приборчиками – гладили, тыкали, вгоняли куда надо и куда не надо. Нажимали кнопки. Щелкали рычажками. Кивали головами и покачивали. А на словах – только под самый конец одно-единственное:
– Направо.
Или же наоборот:
– Налево.
И рукой показывал один: вон туда, мол.
Пату Пахтору было сказано: направо.
А тому болтуну, Тону Чугару, – в другую сторону.
Где-то через час собралось: по правую сторону – двенадцать, напротив же все восемнадцать. А какая между теми и другими была разница, никто не объяснил, и сами тоже не могли догадаться.
Начальник команды подошел к ним – к двенадцати. Скомандовал:
– За мной, шагом марш!
И привел наконец-то туда, где раздавали работы. «В самое важное, – подумал Пат, – место в этом мире. Ну, господи, не подведи только!..»
– Пат Пахтор, вы подтверждаете, что вам приходилось работать на монтаже конструкций первой категории сложности? Не можете ли объяснить, чем именно вы там занимались и что это были за конструкции?
– Да всякие. В армии – орбитальная автоматика слежения и автоматической защиты. Только то была не первой категории сложности техника, а высшей. Потом работал на сетях высокочастотных энерговодов – монтировал узлы полевых преобразователей, – на Лиане это было. Там два года проработал, дело было большое, всемирного размаха…
– Почему оттуда ушли?
– Да ниоткуда я не уходил. Просто работа вся закончилась, часть нашу расформировали, потом демобилизация, кого-то из ребят пригласили делать похожую работу на Солане, только поменьше размахом…
– Кого-то, значит, пригласили. А вас – нет?
– Почему же нет? Меня как раз очень звали. Но на Солану ехать я не захотел. Я же с Кантры, это – сами знаете – мир гористый, вроде этого, сухой, воды немного, атмосфера легкая, и все такое. А на Солане – мне растолковали – болото на болоте, планета гладкая, как плешь (один из сидевших провел ладонью по своему голому черепу – машинально, сам, видно, того не заметив), сила тяжести больше, значит, воздух погуще – чего же мне было туда ехать? Койки в больничках пролеживать? Вот я и не поехал. Но мне прямо там же предложили – давай, мол, пишись в группу на Стрелу Вторую, там природа почти как на Кантре, только давление чуть побольше, но вполне терпимо. Это земляк мне объяснил, который там уже побывал. На Стреле Второй пришлось снова заниматься преобразователями, только уже другого совсем типа, – там хотели, была у них такая задумка, перегонять скрытую энергию вакуума в пригодные для использования формы. Вроде бы в опытах, на малых моделях, у них все вытанцовывалось, вот и решили рискнуть – построить для начала одну промышленную установку. И построили. Только мне тамошний климат оказался без надобности: мне-то работать пришлось с начала до конца на космической площадке, потому как меня поставили на монтаж не приемной станции, на планете, а энергососа-передатчика. Ну а там благодать, в смысле – и состав дыхательной смеси, и давление, и влажность – все в своем скафандре устанавливаешь сам, по потребности…
– То есть действовать в скафандрах вам приходилось? Обращаться с ними…
– А как же иначе было там работать? Конечно, сперва две недели обучали, потом только допустили к монтажу.
– И там тоже ошибок не допускали?
– А меня там не подгоняли. Там не надо было так, как в армии, – всегда бегом, бегом… неизвестно зачем. Ну, мы смонтировали там все в точности как полагалось. Правда, пока мы там еще оставались, что-то у них не заладилось – но к нам претензий не было. Заплатили все, как было в контракте. Ну, я и решил вернуться хоть на времечко домой, передохнуть немного.
– И как – удалось?
– Да в общем все по-хорошему прошло.
– Но после этого вы к монтажным работам больше не возвращались? По каким причинам?
– Это почему же вы так считаете? Как раз вернулся, вот именно что.
– О, извините. И куда же?
– Так вот же я – тут перед вами стою. Я когда вербовался на Астрею, специально выяснял, и меня твердо заверили: будет работа по монтажу, и даже много. А тот, на корабле, обещал, что и тут дела будут те же самые.
– А, ну да, конечно. Действительно: такая работа есть. Правда, ее нужно сделать быстро. Однако, когда весь сложный монтаж будет завершен, вам не придется уезжать отсюда, если наш климат, как вы сказали, вам подходит. Будут другие монтажи, может быть, несколько проще, но зато по военной линии, а у вас такой опыт имеется…
– Снова – бегом, выходит?
– Ну, это совсем не обязательно. Подгонять вас не станем – если действительно после вас переделывать ничего не придется.
– Ну, я ведь и обидеться могу!..
– Это я пошутил, извините. Ну, коллеги, ваше мнение?
Снова все переглянулись. Но пожимать плечами никто не стал.
– Поздравляем вас, Пат Пахтор. Вы зачислены в команду монтажников, и вот перед вами ее руководитель, инженер доктор Эрб Сирон.
Второй за столом слева улыбнулся. Кивнул.
– Когда начинать? – только и спросил Пат.
Эрб протянул ему жетон из голубовато отсвечивавшего металла.
– Идите на монтажный склад – спросите снаружи, вам объяснят, где это. Там вас оденут и, так сказать, вооружат для работы. Предупреждаю: конструкции будут сложнейшие и вам никогда не встречавшиеся. Но вы справитесь.
– Понял, – кивнул Пат.
Хотя – как знать? Один господь всеведущ.
