«Какой-то Штель тут другой, – подумал Лен Казус уже в клети, ощутив провал где-то под ложечкой, какой возникает, когда пол под ногами вдруг сразу устремляется вниз. – Как-то раскрепостился, словно чувствует себя куда свободнее, чем наверху. Или – в большей безопасности? Или.… Но вообще-то и мне ведь не страшно – скорее почему-то весело, настолько, что очень хочется песенку запеть, что ли, легкую, радостную. Самовнушение? Или же – что-то влияет на самом деле? О чем говорили умники из «Продолжения»? Без секретов тут уж явно не обходится, так что надо держать ухо востро: секреты все-таки – моя специальность в определенном смысле. И не забывать о безопасности. Во всех смыслах. Включая и тот – а не может ли получиться так, что я партнеру перестану быть нужным? Я помог ему добраться туда, куда ему хотелось, и теперь куда удобнее – от меня избавиться. Что он на это способен – я знаю совершенно точно, и по сути меня сейчас спасает только то, что он не понимает.… А насколько можно быть уверенным, что действительно еще не сообразил? А если понял и просто умеет не подавать виду? В общем, уравнение энной степени со многими неизвестными. Не расслабляйся, вызнаватель!»

Штель, однако, никаких агрессивных действий не предпринимал. И даже как бы вообще перестал обращать на Казуса внимание. Остановился, проворчав негромко: «Не спеши, тут надо осторожно». Недолго постоял на месте, только слышно было, как он шумно дышал – похоже, на минутку потерял контроль над собой. Потом пробормотал под нос что-то, совершенно неразборчивое. Казус рискнул – снова запустил зондирование и опять наткнулся на хороший блочок. Штель никого не хотел допускать к своим мыслям. Ну ладно, когда-нибудь он все же не уследит, ослабит защиту – просто устанет, это ведь требует постоянного и немалого расхода энергии, а тут – не под открытым небом, где восстановить ее большого труда не составляет; глубоко под землей – дело совсем другое. И тогда-то…

– Положи руку мне на плечо.

– Что? А, понял.

Казус вытянул руку, повел ею влево, вправо – нащупал.

– Идти будем в ногу, шаг – сантиметров сорок, шире не нужно. Это ясно?

– Уразумел.

– Шагом – марш! Раз, два…

Казус легко вошел в ритм. Свободной рукой надвинул очки-ноктоскоп на глаза – в надежде хоть что-то увидеть. Убедился в том, что они мало чем могут тут помочь: кроме спины Штеля, нельзя было различить ничего. Холодная порода вокруг, ничто не излучало тепла. А вот, пожалуй, слухом руководствоваться было в какой-то степени можно: шаги отражались от стен прохода, по которому они шли, и уже через минуту-другую Казусу показалось, что эхо стало чуть запаздывать, самую малость, но его чувствам, обостренным сейчас, и этого было достаточно. Видимо, пространство, в котором они продвигались, расширялось. И вдруг распахнулось. Одновременно Штель остановился резко, словно встал на тормоза, как ни старался Казус быть внимательным, но невольно налетел на партнера. Тот не обиделся, однако, но лишь предупредил:

– Закрой глаза. Даю свет.

Казус повиновался; через мгновение яркий свет ударил даже сквозь опущенные веки, пришлось зажмуриться что было силы, и все равно глаза намного заслезились. Казус стал приоткрывать глаза – медленно, очень медленно.

– В порядке? – спросил Штель. – Тогда входи.

Лен Казус не стал спрашивать куда, они стояли перед шахтной клетью, правда, мало чем напоминавшей традиционные кое-как огороженные площадки: эта скорее походила на грузовой лифт в доме достаточно высокого класса – не отделкой, конечно, но уровнем надежности: цельнометаллическая гондола с тремя иллюминаторами, овальная в сечении, изнутри стенки оказались на ощупь мягкими, простеганными ромбом. Рядом с дверцей, через которую оба вошли, виднелся пульт с несколькими клавишами и табло. Это заставляло предполагать, что внизу было несколько уровней, на которых можно было остановиться, выйти, если понадобится. Казус понимал уже, что Штель, чего бы он там ни обещал, не ограничится одним-двумя образцами; он хотел понять, какой системой пользовались устроители этого рудника – наверное, будет останавливаться у каждого столба, фигурально выражаясь. Самое время было начать беспокоиться: успеют ли они закончить тут все дела в темноте? Средь бела дня отсюда не выбраться, как бы не пришлось куковать тут до следующей ночи…

Череда мыслей вдруг прервалась, закружилась голова, тошнота подступила к горлу. Казус ухватился за единственное, за что тут можно было держаться: за Штеля, вроде бы сохранявшего устойчивость. Тот не выругался, не упрекнул, даже приобнял одной рукой, помогая сохранить равновесие. Проговорил – и в голосе была улыбка:

– Не ожидал? Как же это ты: не сообразил, куда направляемся? А еще сыщик – должен бы предвидеть…

Казус только теперь и сам догадался, в чем дело: они приближались к той глубине, где и залегала, видимо, мощная жила гравина, а гравин ведь тем и ценен, что генерирует антиграв-поле. Вот и возникает невесомость – если не полная, то во всяком случае весьма к ней близкая.

– Понятно…

– Еще не все. Сядь лучше на корточки: сейчас…

Штель не договорил, когда Казус торопливо последовал его совету. Вовремя: через секунду-другую снова нахлынуло головокружение – но теперь ненадолго. Партнер сказал:

– Ну вот, сделали кувырочек, теперь все будет нормально. Скоро остановимся. Дыши спокойно, редко, быстрее придешь в себя.

– Что значит – кувырочек?

– Не понял? Мы теперь – головами к центру планеты, поверхность – под ногами.

– Черт! Как же станем выходить?

– Так же, как сейчас стоим. Для наблюдающего сверху – шагать станем по кровле. Только осторожно, потому что в штреке гравитация примерно такая, как на Сельпе. Приходилось бывать там?

– Давным-давно, еще когда там была десантная тренировочная база.

– Ну, тогда освоишься быстро: эти навыки не забываются.

– Мне и там-то не нравилось, – признался Казус.

– Ну, мы тут не навсегда… Погоди, не вставай с пола: сейчас остановка.

И нажал на клавишу. Казус успел заметить – на какую: не самую нижнюю, но и не верхнюю, что-то понадобилось Штелю на предпоследнем уровне. Остановились.

– Если не по себе – оставайся тут, я на несколько минут только выйду.

Наверное, совет был разумным. Однако Казусу совершенно не хотелось даже и несколько минут пробыть тут в одиночестве: ему не нравилось здесь, совершенно не нравилось. А кроме того – побывать тут и не увидеть всего, что только возможно было бы, считал он, непрофессионально: мало ли где потом смогут пригодиться новые знания.

– Я с тобой.

– Ты, однако, упрям, сыщик. Ладно, пошли.

Казус встал на ноги не очень решительно – однако никаких неприятных ощущений не последовало, разве что под ложечкой ощущалась неуверенность, немножко сосало. Ничего, пройдет, – пообещал он сам себе, вслух произнося:

– Я готов. Где это мы?

– Шагаем. Транспортный штрек.

Можно было и не спрашивать: достаточно было одного взгляда, чтобы понять: этим путем добытая руда доставлялась транспортером к стволу, где лифт, доставивший людей сюда, занимал лишь малую часть пространства, а большая была отведена подъемнику. Вернее, то был не один какой-то подъемник, но конструкция, известная под названием «патерностера», цепь из объемистых камер или ковшей, медленно появлявшихся откуда-то снизу и на этом уровне загружавшегося с транспортера; руда падала с двухметровой высоты, и пока ковш проходил эти два метра, он успевал загрузиться почти полностью, крышка, коротко лязгнув, захлопывалась, а снизу уже выдвигался следующий, перехватывая каменный поток. Казус не удержался от вопроса:

– А как же они там… кувыркаются?

– Погоди ты…. Чьи же это?.. Ну-ка, ну-ка… Так и есть. Прости, о чем ты? Ах, да. А никак. Ковши не кувыркаются. Вектор гравитации меняется, а наверху они появляются крышками вниз. Запоры срабатывают – и груз сыплется в приемники, все целесообразно.

– Ну, ты сообразил уже, что хотел?

– Похоже, да. Но спустимся еще на уровень – туда, где работает комбайн-автопроходчик. Надо и на него посмотреть.

– Эй, коллега, ты ведь говорил – только прихватить пару камешков – вот и возьми с ленты. Время уходит.

– Как в давние времена сказано – время стоит на месте, это мы уходим, – ответил Штель как бы в некоторой задумчивости. – Нет, обязательно надо посмотреть хотя бы, что там за машины. Потому что… Стой!

Последнее слово было вызвано тем, что Казус шагнул в сторону, поближе к ленте транспортера, чтобы взять там пару осколков. В руке он держал только что вынутую из кармана плоскую коробочку.

– Ты что?

– Ни шагу ни туда, ни в другую сторону: вообще никуда.

– Да не попаду я в его ролы, не маленький…

– Кто говорил о ролах? Ты попадешь в поле зрения камеры, за которой следит наверху машинист транспортера; объяснить, какими будут последствия?

– Что же ты сразу не предупредил?

– Решил, что ты не ребенок; признаю ошибку. Думаешь, я не запасся бы уже образцами, если бы не эта опасность?

– А внизу что – лучше будет?

– Да. Комбайн, проходя дальше, какие-то осколки всегда оставляет, механизм – не более чем механизм, за собой не убирает, это потом, раз в трое-четверо суток. К счастью, здесь грунт – сам видишь какой, – массив, так что можно обходиться без крепления. А иначе тут гравина и не осталось бы, будь тут какие-нибудь наносные отложения – он сквозь них давно ушел бы в пространство, только его бы и видели. Ну вот, а там камеры смонтированы на самом щите, оператору важно видеть, как идет добыча, а не то, что остается в штреке. Ну а мы под его буры, естественно, соваться не станем. Так что – возвращаемся в клеть, едем дальше. Кстати, что это у тебя за штука? Уж не портсигар ли? Собрался здесь закуривать? И не думай!

– Да я вообще не курю, с чего ты взял? Это просто так, приборчик такой – регулирует сердечную деятельность.

– Дай взглянуть.

Казус, однако, успел уже спрятать приборчик в карман. Объяснил:

– Тебе он ни к чему – тут строго индивидуальная настройка. Идем, что ли? Или станешь придумывать еще какую-нибудь задержку?

– Ну что ты! Я ведь разумное существо.

– Правда?

Выразив таким образом свое сомнение, Лен Казус без дальнейших понуканий возвратился в лифт, Штель – за ним. Дверца затворилась, замок щелкнул, последняя кнопка нажалась.

На этот раз обошлось без головокружения, самого глубокого уровня достигли без приключений. И только когда снижение – то самое, что представлялось тут подъемом, лишний раз свидетельствуя о том, что чувства нас подводят – уже совсем замедлилось, кабину не сильно, но вполне ощутимо тряхнуло – раз, другой, третий…

– Эй, что с твоей техникой, Штель?

– Она не моя… Не знаю, что такое. Может быть, сейсмика какая-нибудь. Незначительные смещения где-то, не очень далеко – но уж во всяком случае не в руднике.

Однако мнение Казуса было иным:

– Ты уверен в своем диагнозе?

– Ну, во всяком случае… А ты что полагаешь?

– Боюсь, что это хуже землетрясения.

– Именно – что же?

– Мне приходилось такое переживать. Корабль не уменьшил скорость до безопасной заблаговременно, и теперь был вынужден тормозными импульсами выправлять ошибку. Три импульса. Сел благополучно. Иначе был бы четвертый – и очень мощный.

– Корабль?

– Сел едва не на головы нам.

– Это нехорошо.

– Тот самый, с которого я ловил мысли. Так что ничего удивительного. Говорил же я тебе: надо экономить время. Не то оно и в самом деле остановится, а мы с тобой уйдем.

– Прения открывать не будем. Так… так… Ну, вот что. Раз уж мы здесь, я предлагаю прежде всего закончить дело, из-за которого мы тут и оказались. А потом заняться оценкой ситуации и поиском выхода.

– Если он есть.

– Если нет – придется создать.

– Дай бог.

– Его и будем просить. Так что – шагаем вперед.

– Постой минутку. Ты не хочешь подстраховаться?

– Точнее?

– Кто-то прилетел, ведь так? Кому-то может захотеться того же самого, чего и нам: посетить производство. Лифт поднимут для него. И мы окажемся уже в самой настоящей мышеловке.

– А если он не поднимется…

– Решат, что возникла неисправность. Пустая кабина в самом низу. Или там есть еще одна такая?

– Я не заметил. Думаю, что нет. Может быть, аварийное средство для спуска в случае неисправности. Скорее всего, для одного человека – мастера-ремонтника. Или для двух. Ты прав. Выключаю его – и пусть теперь они ломают головы.

– Не наши, – уточнил Казус. Так, на всякий случай. Всегда есть смысл высказать свое пожелание – такая убежденность жила в нем издавна.