Глава, находящаяся на своем месте

Каким бы опасностям ни подвергалась в последнее время компания «Маргина Гравин АО», внешне все выглядело благополучно, как в лучшие времена. Персонал вовремя приходил на работу и всегда находил, чем заняться, коммики в кабинетах и обе мощные станции межмировой связи – казенная федеральная и частная «Омнигалком» работали с полной нагрузкой, то есть никакие внешние признаки не указывали на то, что где-то там кто-то бастует или саботирует, что кто-то из клиентов не получает вовремя договорное количество продукта, что по этой причине задерживается оплата заказов – ну, короче, все как у людей, как в нормальной процветающей компании. У посетителя, конечно, на секунду-другую возникала, наверное, печальная мысль о бренности и суетности всего на свете – при взгляде на большой портрет (с недвусмысленно траурной лентой) бывшего основоположника, президента и главного акционера, обладателя контрольного пакета «МГ» – Рика Нагора, ставшего жертвой непонятного и до сих пор никак не объясненного, весьма жестокого преступления. Но, погрустив положенные секунды, посетитель находил утешение в мыслях о том, что президенты и директора компании могут и будут время от времени меняться, и акции постоянно как-то перераспределяются между их владельцами – но Компания как существовала, так и будет существовать впредь, и неслабые дивиденды будут выплачиваться, а на ежегодных собраниях акционеров, как и до сих пор, можно будет слышать лишь приятные новости. Да и что в этом удивительного: нынешний мир невозможен без гравина, а кто же его поставляет на мировой рынок? «Маргина Гравин», понятно. Так что – ни малейших поводов для беспокойства. Тем более что и все финансовые инфоры с их аналитиками и прогнозистами в один голос утверждают то же самое.

Для посетителя, чаще всего являющегося миноритарным акционером, счастливым владельцем одной, пяти, от силы десяти акций, все, разумеется, именно так и должно выглядеть. В таком убеждении он в храм правления Компании войдет и его же, уходя, с собою вынесет. Потому что доступ ему открыт лишь в те два-три отдела, которые и занимаются подобной мелочевкой и где успокаивать и воодушевлять клиента умеют профессионально – тем более что и самому клиенту именно такого успокоения и хочется, за тем он, собственно, и пришел. И за эти положенные ему пределы он никогда не выйдет, если даже очень того пожелает. Не успеет он выглянуть из лифта на том этаже, где ему появляться не положено, как его вежливо, но непреклонно остановит человек, а чаще – двое, причем таких, чей облик сразу же указывает на полную неуместность возражений. Ему тут же очень вежливо объяснят, что он ошибся и этажом, и лифтом, что здесь помещаются службы, к которым он не имеет никакого отношения, а они к нему – и того меньше. Его (опять-таки весьма деликатно) посадят в другой лифт, который и вернет его на исходные позиции. И, как ни странно, это его не обидит, наоборот, еще больше успокоит: раз есть порядок, значит, все обстоит наилучшим образом, не создавая ни малейших поводов для сомнений и опасений и как бы намекает на то, что не грех было бы прикупить и еще бумаг «Маргина Гравин», потому что завтра они еще подрастут и на местной площадке, да и на всех фондовых в Галактике. Все устойчивее и надежнее становится жизнь, и это прекрасно.

Советник Ганиф, начальник юридической службы Рен, а также Рогнед, мастер ситуаций, расположились как бы в вершинах равностороннего треугольника вокруг низенького круглого столика в той части обширного кабинета, какая была отведена, надо думать, для разговоров неофициальных и конфиденциальных. И, пожалуй, нынешнее их собеседование именно к таким и относилось.

– Меня начинает беспокоить, – сказал Ганиф, – что Штель до сих пор никаким способом не обозначился. В конце концов, мы ведь сделали все, что следовало. Рен, вы курировали дело этой, как ее – ну, той потаскухи, убийцы.

Ее отправили куда следует? С Казусом тихо? Там все в порядке?

– Я полагаю – в полном, советник, – ответил спрошенный. – Картина логичная, последовательная, покойный вызнаватель Смирс, отдадим ему должное, сделал все очень профессионально. Дело можно было бы рассмотреть в любой миг. Что касается Казуса, то он уже вылетел в трубу, мир праху его.

– Судью вы подобрали?

– У меня есть четверо кандидатов – имеем возможность выбрать. Все – примерно в одну цену.

– Отчего же Штель молчит? Рогнед, а вы как думаете – что может означать его молчание?

Спрошенный пожал плечами, тем давая понять, что молчание Штеля его не очень волнует:

– Я уверен – он хочет перестраховаться, только и всего. Иными словами, ждет обвинительного приговора убийце и появится лишь после того, как будут рассмотрены кассации – и оставлены, понятно, без удовлетворения. Вот когда приговор вступит в законную силу – тогда он почувствует себя в полной безопасности. А еще более – после того как приговор будет исполнен и дама перестанет существовать. Однако, советник, я пока не уяснил себе: так ли уж вам нужен Штель? Свое дело он сделал, вывел Нагора из игры и тем самым вернул в нее девушку – ну и пусть отлеживается в своей норе или где он там. Вы что, боитесь, что он вдруг понесет мусор из избы? Исключено. Он же не станет сдавать самого себя, он человек уравновешенный, спокойный, без предрассудков – так что угрызения совести вряд ли его терзают. Тем более что его гонорар за выполненную работу…

– Вот это, Рогнед, меня и беспокоит. Мы ведь с ним еще не рассчитались. А вдруг он заподозрит, что мы решили его продинамить? Если такое придет ему в голову – он не остановится перед тем, чтобы наделать нам неприятностей: он парень крайне самолюбивый.

– А вы что – собираетесь на нем сэкономить? Это было бы не самым разумным решением.

– Да что вы, у нас и в голове такого не было.

– А разве он уже требует оплаты? Я не слышал, чтобы от него что-то поступало.

– От него и не должно поступать никаких требований. Согласовано было, что трансфер произойдет сразу после того, как станет ясно, что работа выполнена без ошибок.

– Куда переводить – он дал?

– Конечно.

– Ну, так сделайте это, не откладывая – и успокойтесь.

– Это легко сказать, Рогнед. Однако…

– Не понимаю. Если реквизиты есть…

– Есть. А вот денег – нет.

– Не понял, – сказал мастер ситуаций, похоже, несколько оторопев. – У вас нет денег? То есть у компании «Маргина Гравин»? Разве такое возможно?

Федеральный советник откинулся на спинку кресла как бы в полном бессилии.

– Рен, объясните ему, пожалуйста.

– Разумеется, советник. Как вам, Рогнед, наверняка известно, распорядителем кредитов в компании был, согласно нашему уставу, лишь Рик Нагор.

– Был, – согласился Мастер. – Но его нет. И, насколько я понимаю, эти права перешли к первому вице-президенту. – Рогнед наклонил голову в сторону советника. – Так в чем проблема?

– Права перешли, – подтвердил Рен. – Но не деньги. По причине весьма простой, но крайне убедительной. А именно: у нас на счетах – множество нулей, но перед ними нигде не видно единиц. Или других значащих цифр.

– Стоп, стоп. Вы хотите сказать… что Нагор с того света посылает вам привет?

– Так получается, мастер. У покойного, надо сказать, была великолепная интуиция. Он явно почувствовал, что что-то не так. Ощутил угрозу. Не в полном объеме, конечно, тогда он просто сбежал бы вместе с деньгами. Но кое-что понял – и успел, пользуясь своим законным правом, опустошить все счета.

– Ну просто прелестно. Где же деньги?

– С таким же успехом могу спросить это у вас.

– Ну и ну! Постойте… А не может ли знать об этом хоть что-то этот самый Штель?

Советник беспокойно поерзал в кресле:

– В том-то и дело, Рогнед, что может. Мы же не знаем, о чем они говорили во время последнего визита Штеля к Нагору. Может быть, он что-то и узнал, прежде чем…

– Понятно, понятно. Но ведь Штель, если даже знает, куда ушли деньги, никоим образом не может дотянуться до них, верно?

– Совершенно правильно, не может. Не может снять их. Но может продать.

– Объясните яснее, пожалуйста.

– Все очень просто. Он может продать эти деньги нам – тем, у кого есть право распоряжаться ими. Продать информацию о том, где они находятся, на каких счетах, под какой защитой, – коды, пароли и все прочее. И за эту информацию, Рогнед, он запросит дорого. Боюсь даже подумать, сколько он может потребовать.

Рогнед кивнул:

– Конечно. Да любой использовал бы такую ситуацию до предела, разве не так? И все же… Я не знал Нагора лично, поэтому скажите: он что, был настолько слабым, что Штель смог так быстро и в неподходящей обстановке расколоть его?

– Силой – исключается. Нагор был мужиком закаленным.

– Чем же еще?

– Штель мог выкупить эту информацию.

– Да бросьте. Он ведь наверняка сидел уже с ножом у горла или стволом у виска; понимал, что ему – конец. Что же можно было ему предложить, чтобы он…

– Жизнь.

– И он поверил бы?

– Да не его жизнь. Женщины.

– Вы имеете в виду… Той самой? Да что она для него?

– Нагор был натурой цельной.

– И что же?

– То, что он ее полюбил. А у таких людей, как он, чувство не делится на части, оно всегда простое число. Он понимал, что эта женщина так же во власти Штеля, как и он сам; она, наверное, спала или в этом роде, да и не спи она – что было в ее силах? Кричать – но особняк удален от других жилищ, звонить – но вся связь в доме была выведена из строя, следствие обнаружило это сразу же. И Штелю как-то удалось убедить Нагора в том, что женщину он оставит в живых.

– Что он, кстати, и сделал. Сдержал слово. Да, картинка возникает правдоподобная… Однако постойте!

– Да?

– Если все было так, если Нагор ее действительно любил…

– В этом нет сомнений. Если бы не так, он сдал бы ее нам, как и было условлено, и до сих пор оставался бы в живых.

Рогнед глянул на советника, прищурившись:

– Вы уверены в этом?

Яр Ганиф склонил голову к плечу, отвечая:

– Более или менее. Но это уже совсем другие дела…

– Думаю, – сказал Рогнед, – что все эти дела – единый клубок. Однако об этом мы еще успеем. Сейчас главное – найти деньги.

– Приятно видеть, – слегка улыбнулся Рен, – как близко к сердцу вы принимаете интересы «Маргина Гравин».

– Черта с два, – отмахнулся мастер ситуаций. – Я защищаю свои интересы, а не ваши. Может быть, вы подзабыли, что вы и со мной не рассчитались! А я не работаю бесплатно. И поскольку в этих ваших деньгах лежит и толика моих, я намерен заниматься проблемой самым серьезным образом. А для начала попрошу вас подумать об этой женщине – той, которая выжила.

– А что, собственно, о ней думать? – спросил советник Ганиф. – С ней все путем: дело на нее ждет рассмотрения, она в бегах, для того чтобы судить и приговорить ее, нужно ее отыскать; ее усердно разыскивают – но, конечно же, не там, где можно ее действительно обнаружить. Там она делает ту работу, ради которой, собственно, вся эта история и затеяна: налаживает сексуальный мир на гравинных рудниках на Маргине. По нашим расчетам, ей там хватит работы на несколько месяцев – если, конечно, она столько протянет и ее не затрахают раньше. Так или иначе, после этого ее, наконец, отыщут и схватят, доставят сюда, осудят и вероятнее всего казнят. Надеюсь, что каким-нибудь гуманным способом. Тогда Штель сможет высунуться из своего убежища…

– Кстати, советник: а разве вам не известно, где он залег? Почему? Большое легкомыслие с вашей стороны.

– М-м… Неизвестно. Да мы пока и не искали его. Не думали, что возникнет такая необходимость. А вот теперь оказывается – он нужен немедленно. Потому что нам срочно, очень срочно требуются деньги, черт бы нас всех взял! Иначе рухнет наш основной проект, на котором основаны все наши перспективы.

– Основной проект? Любопытно…

– Рогнед, вот вас он совершенно не касается, поверьте и не любопытствуйте понапрасну. Мне кажется, наши отношения определены достаточно четко, и не надо выходить за их пределы.

– Да я и не собираюсь. Но вот в пределах этих отношений я намерен действовать в полную силу.

– Как это прикажете понимать?

– Ну, для начала разумно скорректировать ваши планы.

– Любопытно будет услышать.

– Уж наверняка. Итак, ситуация следующая: Штель знает, где деньги и все, с ними связанное, но вы не знаете, где он сам, и собираетесь пуститься на розыски. Убедительно. Но лишь на первый взгляд. Скажите, а почему бы вам не воспользоваться другой возможностью – по-моему, намного более продуктивной?

– Бросьте говорить загадками, Рогнед, не изображайте Нострадамуса, или как его там звали. Яснее!

– Да уж куда яснее, Ганиф! Вы говорите – Нагор по-настоящему любил эту… да как ее, к дьяволу, звали – вечно забываю…

– Зора Мель, к вашему сведению.

– Вот-вот. Это первый факт. Второй: деньги он перебросить мог, лишь пока был жив и не подвергался давлению. Согласны?

– Резонно.

– В то же время он ощущал приближение какой-то опасности.

– Наверняка так оно и было, я уже сказал.

– Вот развитие ситуации: он увел все деньги в место, известное только ему. Но нависает опасность. Что будет с деньгами, если с ним что-то произойдет? Они пропадут для всех. Кроме, конечно, того банка или банков, неизвестных нам банков в неизвестных мирах, куда они переведены. Но интересы банков ему до лампочки, если выражаться вежливо; близких родственников у него нет; но есть близкий человек, которого он любит. Зора Мель. По вашей терминологии – шлюха, но я думаю, раз уж она вызвала в нем такое чувство, да и все вы считали, что она способна выполнить непростое задание, – личность наверняка незаурядная. Раз любимая – значит, и доверенная. А теперь скажите: каковы шансы, что он НЕ ввел ее в курс предпринятого? Я, например, считаю, что он с ней обсудил это еще до того, как выполнить. Но если так – то понятно, почему он мог сдать информацию Штелю в обмен на ее жизнь: был уверен, что она сможет воспользоваться данными раньше, чем он. А может быть, он закрутил и еще замысловатей: может быть, сделал условием получения денег не только условленные коды, но и личное присутствие именно этой женщины! И это тоже рассказал Штелю. Согласитесь, что при таком раскладе Штель не только не мог думать о ее убийстве, но напротив, должен был беречь и охранять ее самым серьезным образом. Личное присутствие, понимаете? Коды можно выбить из человека, но если нужна его физическая личность – значит, ее никак нельзя потерять. Так Нагор гарантировал безопасность Зоры Мель в его отсутствие.

– Очень стройная гипотеза, мастер, но как вы в таком случае объясните, что он оставил ее на месте убийства, вместо того чтобы увести с собой? Подставил ее, заранее зная, что ее обвинят и будут судить, и даже рассчитывая на это? А если ее приговорят к смерти – как тогда обеспечить ее личное присутствие? Не кажется вам, что тут – неразрешимое противоречие?

– Знаете – не кажется.

– Если вы можете разрешить его, то мастером ситуаций вас назвали не зря. Вы будете просто гроссмейстером ситуаций, Рогнед. Итак?

– Скажу вот что: Штель не убил и ее хотя бы потому, что знал, что она все еще нужна фирме. И был в курсе того, что вы поручили мне перебросить ее на Маргину – что я и выполнил. Но он наверняка предпримет попытку встретить ее там, на Маргине. Может быть, даже не дожидаясь, пока прекратят судебное дело против нее. Он постарается находиться близ нее до тех пор, пока обвиняемая в убийстве женщина по имени Зора Мель, бежавшая из-под стражи и объявленная в розыск, не будет обнаружена, заключена под стражу и через считаные дни предана суду и даже осуждена. Не могу пока сказать – какой окажется мера наказания. Но уверен: все это случится уже в самые ближайшие дни.

– А вот мы будем в таком случае более чем удивлены. По одной-единственной причине, Рогнед: в ближайшие полгода сообщение с Маргиной в очередной раз будет невозможным, ни один капитан не пойдет туда даже за все сокровища мира. А раз так – как же можно будет ее арестовать, доставить и все прочее?

Гроссмейстер усмехнулся:

– А собственно, кто сказал, что она будет обнаружена на Маргине и доставлена оттуда?

– Но она же именно там, черт побери!

– Ну и что? При чем тут она? Разве я говорил о ней? Нет! Я говорил о женщине по имени Зора Мель, только и всего. Вы полагаете, что трудно назвать таким именем любую женщину, предложив ей условия, на которые она согласится? Причем достаточно похожую, а после некоторой пластики и вовсе не отличимую? У Службы имеются лишь фотографии Зоры и отпечатки пальцев, остального сделать то ли не успели, то ли все это забрал или уничтожил Смирс…

– Покойный Смирс, – проговорил советник печально. – Мы, конечно, перед ним виноваты. Но тут не было совершенно ничего лишнего. Печальная необходимость, всего лишь.

– Вот именно. А пальцы в наше время перестали быть серьезной проблемой – их фабрикуют с таким же успехом, как и фальшивые паспорта. Так что никто при всем желании не сможет доказать, что перед судом – не та Зора. Да я думаю, что у вас такого желания и не возникнет, не так ли?

– У меня наверняка не возникнет, – сказал советник. – А у вас, Рен?

– Боюсь, что ни в коем случае. Но скажите, Рогнед: кто будет всем этим заниматься? Подбирать женщину, убеждать ее, вырабатывать условия, подставлять ее розыскникам – и так далее? Штель?

– Сомневаюсь.

– Кто же в таком случае?

– Вы, господа. Ну, и я.

– Мы?!

– Мне показалось, что вы испытываете серьезную нужду в деньгах. Я ошибался?

– Конечно, нет, дьявол. Вы правы. Но остается еще одно затруднение. Пусть все получится по-вашему, но тогда, чтобы добраться до девицы и ее информации, придется ждать эти самые полгода; но мы столько не протянем.

– Да, это, пожалуй, самое серьезное затруднение – как и то, что там ее, по вашему выражению, могут затрахать куда раньше. Если не до смерти – тогда не страшно, но если у нее, скажем, поедет крыша… Вряд ли она держит эту информацию в записях. Хотя, конечно, все бывает. В общем – надо попасть туда как можно скорее. Наперекор всяким штормам и всему такому. Ладно, господа, этим я и займусь со следующей же минуты.