Когда мы начинаем обучаться ремеслу, оказывается не так-то легко привыкнуть к мысли, что мир, в котором мы живем (не только наша планета, но все мироздание вообще), все то, что мы называем явью, на самом деле – всего лишь подобие детской игры, правда, настолько сложной, что понять меру этой сложности мы оказываемся не в силах. И играют в нее отнюдь не несмышленыши.

Игра заключается в следующем: вам (хотя на самом деле, конечно, не вам и не мне, а кому-то совершенно другому) дается неограниченное количество смальты – разноцветных стекляшек или камешков, из которых вы должны сложить изображение, содержащее какой-то смысл. Это может быть пейзаж, натюрморт, портрет, сцена, абстракция – одним словом, что угодно. Изображение потребует определенного количества камешков, пусть даже очень большого – но никак не беспредельного. Располагаете же вы бесконечно большим числом элементов. Ясно, что воспользуетесь вы всего лишь какой-то их частью – крайне незначительной.

Бесконечная масса эта не пребывает в неподвижности; она постоянно перемешивается силами, о которых мы не имеем представления; знаем лишь, что они существуют и проявляются. А некая другая сила действует, словно известный каждому из нас механизм, называемый лототрон, периодически выбрасывающий один из мечущихся в его барабане шариков. Только эти выброшенные из общего круговорота элементы смальты и используются для картины.

Смальта – это все, что существует в Пространстве Сна. А в нем находится все, что может представить любой из нас, а также и все то, чего никто из нас – и все люди вместе – представить не в состоянии. Все, что когда-либо возникало в чьих-то мыслях, фантазиях, видениях. Все, что хоть однажды было описано буквами или иероглифами на бумаге, папирусе, пергаменте, бересте, выдавлено на глине, высечено в камне… Одним словом – все, что хоть единожды возникало в конструкциях духа, и вовсе не только человеческого (мы суть крохотная часть великого мира духа), является смальтой. И лишь бесконечно малая часть этого ВСЕГО идет на реализацию того мира, в котором мы обычно живем и который называется Производным именно потому, что является вторичным, производным от бесконечного обилия материалов Пространства Сна.

Каждое событие, даже реализованное в нашем мире, существует в ПС во множестве вариантов – духовных вариантов, потому что каждый человек – частица духа, заключенная в нем, – воспринимает и рисует себе это событие по-иному – а это уже разные события. В этом не было бы ничего особенного, если бы это множество вариантов являлось лишь последствием уже совершившегося события. Но это не так. В Пространстве Сна все эти события происходят одновременно – но реализуется лишь одно из них. С первого взгляда это должно показаться невозможным; нарушается причинно-следственная связь. Но в Пространстве Сна таких связей не существует. Время там, в рамках наших понятий, универсально – то есть то, что мы считаем прошлым, настоящим и будущим, в ПС существует одновременно в одном или нескольких пространственно-временных континуумах. И поэтому в любой миг событие может быть заменено другим – и, следовательно, должны будут измениться и последующие. История не прекратит, но изменит течение свое.

Кстати: когда человек совершает очередное нормальное погружение в Пространство Сна, ему иногда (правда, не часто) удается попасть в эпизод – в элемент смальты – как мы называем его, «не реал», который очень близок, иногда просто неразличимо близок к тому эпизоду, что реализуется в Производном, нашем мире и станет частью его истории. Тогда мы говорим, что человеку приснился вещий сон. Наши сотрудники работают над поиском закономерностей, которые делают возможным такое «прицельное» попадание если не в реал, то, во всяком случае, рядом с ним. Это очень важно. Однако пока мы еще достаточно далеки от этого. Мы знаем слишком мало.

Кто выбирает из бесконечности камешков именно тот, а не другой для каждого следующего мгновения, – мы не знаем. Мы учимся только в приготовительном классе. Нам неизвестны ответы на великое множество «почему?».

Может быть, человеку, находившемуся сейчас в той же комнатке, что и я, и сейчас уже как две капли воды похожему не на древнего крестоносца, но на состарившегося ковбоя откуда-нибудь из Аризоны, ради шутки облачившегося в императорский наряд инков, было известно больше? Может быть, он находился на следующей ступени познания законов ПС – и как знать, стоял даже на несколько ступеней выше?

С моей точки зрения – моей и еще миллионов и миллионов людей и в Производном Мире, и в Пространстве Сна, – он не был того достоин. Но, надо полагать, и здесь, в ПС, среди тех, кто решает и определяет (я намеренно не говорю «людей»: это, конечно, существа иного плана, я уже как-то упоминал об этом), существуют разные мнения, оценки, намерения и цели. Движение Духа всегда внутренне противоречиво; дух не бывает неподвижным, стоит ему остановиться на миг – и исчезнет Пространство Сна, а вместе с ними все великое множество Производных Миров, в котором наш – даже не последняя буква пока что, и даже скорее всего не запятая, но в лучшем случае – маленькая точка в многоточии. Одним словом – личность и дела моего нынешнего собеседника и здесь, а не только в нашем мире, могут оцениваться по-разному. И точки зрения на судьбы Производного Мира тоже могут различаться вплоть до полной противоположности.

Одна из этих позиций мне только что стала известной от этого человека.

Если только…

Если только это действительно он.

Но наверняка существует и другая точка зрения. И мне обязательно нужно ее узнать. Потому что речь, возможно, идет уже не просто о судьбе Груздя. И даже не только о судьбе нашего Производного Мира. А о судьбе всего бескрайнего Бытия.

Мысль эта, до сих пор лишь робко постукивавшая клювиком, словно цыпленок, только собирающийся вылупиться из яйца, пробила наконец скорлупу и выбралась в большой мир, хотя еще мокрая и взъерошенная, но наделенная уже всеми нужными свойствами и качествами.

И тут же на нее, словно коршуны на цыпленка, накинулись сомнения. Целая их стая, чей клекот убеждал меня не принимать всерьез ничего из сказанного и услышанного.

И в самом деле: не являются ли и приглашение, и разговор, и требования, выдвинутые Дреминым, всего лишь очередным ходом моих противников? Убедившись, что в открытой стычке со мной справиться не так-то просто, они вполне могли прибегнуть к другой форме борьбы: вместо принуждения – к убеждению.

Да, есть над чем поразмыслить.

Что же мне: прямо потребовать доказательств? Наивно: какие в таком деле могут быть доказательства? В Пространстве Сна может быть создано все, что угодно. Тут можно только верить – или не верить. А не попробовать ли мне вторую возможность: отвечать на хитрость – хитростью, на маневр – своим маневром…

Если, конечно, хватит моей хитрости. Если Дремин – и в самом деле тот, за кого себя выдает или кем хочет казаться, то мне придется состязаться с одним из самых известных хитрецов Земли.

Если хватит… Но, как сказано, кто не курит и не пьет – тот не выпьет и шампанского.

А также: хорошо смеется тот, кто стреляет последним.