Я лежал на спальном станке и размышлял вот о чем: насколько я сейчас напоминаю – или не напоминаю – фараонову мумию. Решил, что не очень: фараонам вряд ли ставили две капельницы одновременно. И при этом им не приходилось еще и отвечать на вопросы. Фараону определенно было лучше.

Корявый Дуб выговаривал слова торжественно, словно церемониймейстер:

– Как ты чувствуешь себя? Здоров ли?

Я отвечал, каждый раз глубоко вдыхая воздух, как если бы в нем было растворено безграничное терпение и покорность судьбе:

– Чувствую себя совершенно здоровым.

– Ты спокоен?

– Да.

– Силен?

– Как никогда раньше.

– Готов ли уйти на задание?

– Я готов.

– Уходишь ли с желанием вернуться?

– О, да. Безусловно.

– Дорог ли тебе этот мир – Производный Мир?

– Он – все, что у меня есть.

– Он достаточно плох. И тем не менее нет другого, в котором ты был бы дома. Что не нравится тебе в нашем мире?

– Ложь. Хитрость. Предательство. Стремление использовать других ради своего блага. Вражда между людьми, странами, взглядами. Недостаток свободы. Недостаток терпимости. Скверный уровень жизни.

– Согласен. В нашем мире есть недостатки – эти и множество других. Назову их: жестокость ко всем, кто не является людьми, а среди людей – к тем, кто не принадлежит к твоей группе; возведение самих себя на пьедестал, на котором нам не место; слишком большое неравенство людей, часто не соответствующее их роли в жизни мира; предпочтение материи духу, стремление к ублаготворению плоти, а не души. И еще многое, многое. Согласен?

– Да.

– Мы назвали недостатки нашего мира – для чего? Для того, чтобы ты оставил их здесь. Чтобы не брал с собой. Тебе предстоит целеустремленно проникнуть в Пространство Сна, оставаться там неизвестно какое время, стать существом того мира. И чем глубже будешь ты входить в иные континуумы, чем лучше станешь ощущать и понимать их, тем более нереальным, иллюзорным, условным будет казаться тебе наш Производный Мир, этот, откуда ты пришел; будет казаться, что его вообще не существует и никогда не существовало, а реально лишь Пространство Сна. А если к тому же наш мир на расстоянии покажется тебе средоточием одних лишь недостатков, ты не сможешь возвратиться.

(Господи, какое занудство! В шестьдесят какой-то – или в шестьсот какой-то уже раз. Но приходится терпеть: таков ритуал.)

– Я знаю, в чем мой долг.

– Сознавать долг – не самое трудное. И одного желания мало. Помнишь Питона? Он прекрасно оперировал в ПС, стал там своим. И когда пришло время вернуться – просто не смог. Не смог никогда. Наш мир, Производный, стал для него лишь комбинацией слов, за которыми не было ни образа, ни чувства. И механизм возвращения перестал действовать. Его тело до сих пор лежит…

– У меня хорошо развит инстинкт самосохранения. Я сделаю все, что нужно, и вернусь.

(Вот не следовало бы прерывать старшего. Сказывается дурное воспитание. Сдерживаться надо, Остров.)

– Но там ты встретишь дорогих тебе людей. Много. Больше, чем их сейчас в нашем мире. И они будут просить тебя остаться.

– Я попрошу их обождать еще. До неизбежного.

(Пространство Сна – неизбежное последнее пристанище каждого из нас – на долгое время или навечно.)

– Хорошо. Теперь последнее: нет ли здесь чего-то, что заставит тебя возвратиться в любом случае?

– Есть. Дочь.

– Она сильнее тех, кто там, в ПС?

– Да.

– Но спокойна ли твоя совесть перед уходом?

– Н-ну… есть неясность отношений с одним человеком.

– Она тяготит тебя?

– Я не сказал, что это «она».

– Я имел в виду неясность, а не человека. Это может помешать тебе там, в работе?

– Не думаю.

– У тебя есть еще какие-нибудь вопросы, сомнения?

– Наверное, нет… Нет.

– Помнишь ли ты свой первый этап?

– Да. Зайду к маме.

– И второй?

– Буду искать свидетелей. Людей, близко стоявших к Груздю. Чтобы узнать о нем все возможное, что сможет облегчить поиски. Сорокопута, Зурилова. Потом займусь Боричем. Пока он совсем не пропал. Или, может быть, свидетелей – потом, а Борича – в первую очередь. Увижу там по обстановке.

– Ты послал уже упреждающие формулы для настройки?

– Конечно.

– Ну – желаю удачи. Удачи. Удачи… И вот что: лучше все же поторопись с Боричем, тут его тело нас беспокоит – организм немолодой…

Такими словами напутствовал меня Корявый Дуб, когда серый туман вневременной внепространственности уже поглощал меня.