…Борич выбрал, думается мне, лучший из возможных путей. Еще в переходном периоде он задержался – успел зацепиться, хотя у него были на это лишь считанные микросекунды, – задержался на возвратном канале, откуда должен был отправиться прежде всего в мой Семейный Круг, где его могли бы засечь ожидавшие меня наблюдатели, а затем – перекинувшись парой слов с моей матушкой и передав ей привет от меня – повернуть и пуститься в свое собственное прошлое. Так он и сделал.

Это не просто – решиться на такое развитие, когда знаешь, что за тобою наблюдают во все глаза. В Пространстве Сна нет запретных тем, и когда возвращаешься в собственное прошлое, то как бы выставляешь на всеобщее обозрение не только те эпизоды своей жизни, которыми если не гордишься, то хотя бы не стыдишься их, но и те, о которых с великим удовольствием забыл бы – а может быть, и на самом деле забыл. Но в Пространстве Сна все они остались и существуют сейчас и вечно. Идти на такое самораскрытие может только человек, чья совесть чиста, – или любитель играть по крупной, если ставка действительно велика.

Борич выбрал этот путь – и сразу же оказался в собственном прошлом десятилетней – по нашему времени – давности.

Я, да и не я один, понимал, почему он двинулся этим путем. В его прошлом был непродолжительный период, когда и он, и тот человек, розысками которого мы занялись, находились в одно и то же время в одном и том же месте. Они не знали друг друга, не встретились тогда, не познакомились и оставались незнакомыми и по сей день. Однако, оказавшись в том временном пласте, позволяя естественному времени унести себя в то самое место, Борич наверняка намеревался встретить там Груздя и, применяя несложные (для нас) приемы, следовать после этого уже в канале Груздя, не упуская его из виду до самого конца – то есть до сегодняшнего дня. Учитывая возможность влияния на течение каждого локального времени в ПС, Борич – если бы ему удалось выполнить свой замысел, – открывая субхронические туннели, а также используя встречные движения разных миниконов, перемещаясь в точках пересечения из одного в другой, мог вместе с Груздем (и не подозревавшим о том, что его используют в качестве направляющего и в то же время ведут по кратчайшему времени) в то мгновение, которое здесь, в ПМ, будет для нас реальным настоящим, в Пространстве Сна оказаться в том же самом микроконе, что и объект наблюдения, – и смог бы содействовать скорейшему возвращению этого самого объекта в Производный Мир. Конечно, это, строго говоря, являлось не его задачей, а моей; но уж очень хотелось, наверное, Боричу доказать, что он еще в полной форме и способен выполнять задания высшей категории трудности, что же касается меня, то мне он отводил ту роль страхующего ассистента, которая первоначально предназначалась ему самому. Ну что же: я прекрасно понимал его и даже не стал обижаться. А для остальных Борич, сумей он выполнить задуманное, оказался бы победителем, которых, как известно, не судят.

Для того, чтобы оказаться в нужной точке прошлого в наилучшей форме и готовности к мгновенным действиям, Борич решил приближаться к ней постепенно. Поэтому и отступил на десяток лет.

Это было разумно. Но в данном случае оказалось ошибкой.

Здесь уже произносилось слово «Память». Она часто помогает нам, но бывает, что и подводит. Так получилось и сейчас, хотя обнаружилось это не сразу.

Поначалу все шло благополучно. И быстротечные эпизоды, возникавшие перед нашими глазами, свидетельствовали о том, что Борич реализует свой план успешно и никто вроде бы даже не пытается хоть как-то помешать ему.

Эпизоды протекали очень быстро потому, что, как уже говорилось, мы, остающиеся здесь, не можем видеть всех процессов, протекающих в ПС. И каждый, допустим, месяц, реализующийся в ПС, для нас тут укладывается в секунду, а то и меньше. Технически мы можем получить такое изображение, но даже поступи мы так – мы все равно оказались бы не в состоянии воспринять его. Человеческий мозг – тяжелая, инерционная плоть – не может работать с такой быстротой. Поэтому все, что считывают с канала связи наши устройства, передается в институтскую Великую Извилину (не путать с Большой!). Она, повинуясь программе и совершая черт знает сколько операций в секунду, находит наиболее интересные для нас эпизоды и замедляет их показ до такой степени, при которой мы уже способны различать и понимать. Конечно, и эта скорость достаточно велика, но все же представление о происходящем у нас возникает. А при желании время от времени мы можем и замедлить показ до нормального темпа, чтобы вглядеться во что-то внимательнее, и даже остановить. Однако делаем это редко: при этом приходится жертвовать другими событиями, для которых просто не остается времени. Разумеется, можно посмотреть запись потом, когда все уже закончится. Но тогда можно только видеть – но не влиять. А в ходе событий могло понадобиться именно наше воздействие на них – если оно окажется возможным.

А у Борича, как было уже сказано, сперва все шло благополучно.

Мы видели, как, возникая то по одну, то по другую сторону кафедры и увлеченно жестикулируя, он объяснял что-то студентам. Потом один из слушавших стремительно сбежал по ступенькам амфитеатра и остановился перед Боричем. Не переставая говорить, лектор вытянул руку и легкими, широкими движениями стал отвинчивать правую руку студента, вращая ее в вертикальной плоскости. Студент стоял безмятежно, не пролилось ни капли крови. Борич отвинтил руку и положил на стол, из плеча остался торчать штырь с резьбой. Борич принялся за левую руку. Потом так же спокойно отвинтил голову, высоко поднял ее, что-то объясняя, делая вращательные движения указательным пальцем. Обезглавленный устойчиво держался на ногах. Мы наблюдали за происходящим без эмоций: такое было не в новинку, в Пространстве Сна нет невозможного, в нем реализуются мысли, то есть движения духа, какими бы невероятными они ни казались; зато прошлое таким, каким оно было на самом деле, в ПС не реализуется, поскольку эта комбинация уже использована для построения Производной реальности, а копий в ПС нет, есть лишь варианты. С прошлым – просто, не то что с будущим…

Наверное, в Производном Мире, десять лет тому назад, когда Борич еще преподавал перед тем, как перейти в Систему, этот студент испортил ему немало крови. Так можно было подумать, глядя на дальнейшие действия Борича. Он тем временем положил отвинченную голову рядом с обеими руками, щелкнул зажигалкой и поднес огонек к неподвижно стоявшим останкам. Они вспыхнули, густо дымя – горели, как целлулоид. Борич улыбался, потом отделил язык пламени и, размахивая им, словно красно-черным полотнищем, плавно взмыл над аудиторией. Дым становился все гуще, застилая поле зрения. Здесь, у нас, Тигр Подземелья проговорил: «Очень логично и естественно, правда? И пока незаметно никаких признаков вмешательства со стороны». На что Жокей Мысли ответил: «Слишком мало времени прошло, коллега. Полагаю, и в следующем эпизоде ничего еще не случится. Они ведь должны не только увидеть, но и отправить кого-то, или по крайней мере передать – если их люди уже находятся в ПС. Наберемся терпения». – «Я не стану возражать, если они вообще никак не отреагируют – это будет означать лишь, что мы их переоценили», – заметил Пещерный Лев. Больше никто ничего не сказал, и мы продолжали следить за экраном.

Дым тем временем разделился на отдельные лоскутья, каждый из которых превратился в черную птицу – они были бы похожи на воронов, если бы не высокий султан из перьев на голове и длинные, словно у страуса, ноги, непропорционально массивные для небольшого тела. Птицы летели над набережной, пальмы бросали на нее тень. Борич медленно шел по самой кромке, снизу взлетали фонтаны брызг, когда волны налетали на каменный берег. Камни были голубыми. Я подумал: жаль, что звук оттуда не передается: вдруг захотелось услышать плеск волн, я уже несколько лет не выбирался к морю – здесь, разумеется, в Производном Мире. Борич шагал, и с каждым шагом в его внешности происходили изменения. Менялась фигура, менялась походка, черты лица становились мягче, округлее, он был уже не в костюме, а в легком платье, ветер поднимал его – или уже ее? – длинные волосы. Мы занимали позицию чуть сверху, как если бы наблюдали, скажем, с платформы грузовика. Навстречу женщине шел мужчина. То был тоже Борич, так что поводов для волнения у нас не возникало: это не было посторонним вмешательством, но лишь вариантами образа; видимо, поблизости только что произошло пересечение микроконов. Борич-он и Борич-она поравнялись, остановились и заговорили, улыбаясь, потом он обнял ее за талию, и они пошли в том направлении, куда шла она. Там, впереди, виднелись какие-то строения, а что находилось правее, за пальмами, мы отсюда не видели. Борич-женщина продолжала идти, движения ее были плавны и выразительны, мужчина уже успел превратиться в собаку, так же неторопливо вышагивавшую рядом. Борич кивнул(а) собаке и остановился (лась) у возникшего перед ним/нею вертолета. Поднялся(ась) по короткому трапу, придерживая подол. Собака уже плыла в океане, совсем не поднимая брызг. Смеркалось. В зале позади меня кто-то досадливо закряхтел, потом пробормотал: «Даже не понимаю, какую тут применить методику при расшифровке». То был Семерик, наш главный аналитик. «Ничего особенного, – пришлось мне ответить, – он просто вызвал себя из другой плоскости и разделился – чтобы возможные преследователи растерялись хоть в какой-то степени». – «А их все нет как нет, положительно, мы их переоценили», – заметил Жокей Мысли. «Это может означать, что у них не так-то уж много людей, и они не могут одновременно перекрывать все предполагаемые каналы по разным плоскостям» – высказал мнение Корявый Дуб. «Не убежден. Это может быть и контригра, – проговорил Висячий Замок. – Они могут отслеживать его отсюда, но там не возникают, чтобы не беспокоить нас преждевременно, напротив – хотят вселить в нас вот эту самую мысль об их слабости». – «Ну, вы всегда сомневаетесь, коллега», – усмехнулся Тигр. «Да. И что в этом плохого?» – спросил Висячий Замок. «Ничего», – успокоил его Тигр. На этот раз усмехнулся Висячий Замок.

Сейчас Борич мчался по широченному и совершенно пустому шоссе, вдоль которого то и дело возникали щиты с надписями; мне показалось, что буквы были почему-то армянскими, но прочитать надписи, хотя бы не понимая, я не успевал – скорость была велика. Потом пространство перевернулось, дорога оказалась над головой как серое, низко упавшее небо. Борич – сейчас он снова был мужчиной – протиснулся в какую-то дверцу, мир снова перевернулся, приходя в нормальное положение, и Борич пополз на четвереньках, потом поднялся на ноги и побежал, ежесекундно спотыкаясь, опустив голову, не оглядываясь. Он выбежал к ручью, вода была красной, как кровь, из нее выглядывали и снова скрывались человеческие головы, рты их двигались – наверное, что-то кричали. «Все естественно, все совпадает, – задумчиво отметил Тигр. – Он действительно возвращается по своей линии, события соответствуют». Каждый из сидевших здесь счел нужным утвердительно кивнуть. Все мы прекрасно знали, что даже все, некогда пережитое в реальности Производного Мира, в Пространстве Сна никогда не возникает одно к одному, потому что составными частями и источниками событий в ПС являются не только факты, которые мы считаем реально происходившими, но и мысли, чувства, переживания, существовавшие в те мгновения и реальные для Пространства Сна ничуть не менее, чем дела, занесенные в протокол. Это азы нашего дела, и было бы смешно, если бы мы вдруг начали удивляться всему орнаменту, окаймлявшему то, что в конце концов превратилось в реальные события Производного Мира; а могло ведь и не превратиться, отбор и реализация могли произойти не с тем, что мы считаем зафиксированным прошлым, но как раз наоборот – с тем, что сейчас кажется нам подобием бреда. Могло, в том-то и дело, этого возможно, в принципе, даже добиться – хотя прямой связи с теми, кто это решает и исполняет, у нас нет, но можно выйти на контакт с ними трудным обходным путем (сокровенная мечта каждого из нас, дримеров, включая Мастеров). Однако для изменения предстоящей реальности нам потребовались бы такие энергетические затраты, что эта возможность никогда даже не обсуждалась всерьез – разве что в минуты отдыха за рюмкой, когда мы, бойцы первой линии, собираемся вместе; но это бывает даже не каждый год.

…Борич успел уже договориться с мастерами – его разбитая машина находилась в обширном эллинге вместе с другими, видимо, требовавшими ремонта машинами, самолетами, кораблями. Закончив переговоры, он вышел и зашагал по грязной и скудно освещенной улице с остатками твердого покрытия. Похоже, дело происходило в нашей стране. Борич шел, неуверенно переставляя ноги, он был молод, на нем ловко сидела солдатская форма – такая, какой она была лет тридцать тому назад, мы видели на его погонах две лычки – то есть он пребывал в звании младшего сержанта. Все, казалось нам, было в порядке – за исключением его походки: слишком уж она была неуверенной, как мы быстро поняли – в большей степени, чем требовало качество дороги. Нет, явно не одни лишь выбоины и мусор заставляли его двигаться по непредсказуемой траектории; он шел противолодочным зигзагом, сказал бы моряк, короткими галсами. Одолевал пространство, то и дело спотыкаясь, падая на колено, потом и вовсе растянулся и с трудом поднялся, постоял, пошатываясь…

– Господи, – сказал Тигр. – Да он пьян вдрезину.

– Чушь какая-то, – пробормотал Корявый Дуб. – Он вообще в рот не берет ничего крепче пепси-колы.

Радоваться я поспешил: вмешательство началось…

И в самом деле – впереди зажглись фары, и мы, еще даже не видя, поняли, что это наверняка милицейский патруль. Тигр склонился к микрофону.

– Палата? Как он спит?

– Беспокойно, – послышалось в ответ. – Мечется, стонет.

– Ясно, – хмуро проговорил Тигр. – Ну что же, мы этого и хотели. Остается только следить за развитием.

– Остров, – сказал Дуб. – Смотри в оба. Тебе наверняка придется с ними стыкнуться – там.

– Легко сказать, – пробормотал я. – Они же не останутся в милицейской форме. Да и морды сменят…

– Ладно, ладно, – сказал Дуб. – А то ты маленький и беспомощный.

Там, в ПС, Борича уже грузили в машину.

– Пожалуй, хватит, – заявил Пещерный Лев. – Надо отозвать его.

Тигр Подземелья, на котором лежала тяжесть решения, сделал вид, что ничего не слышал.

– Большой риск, – сказал теперь, качая головой, уже Висячий Замок. – Я бы предложил срочный отзыв.

– Риск, да, – на сей раз Тигр отозвался, хотя и не сразу. – Но это было ясно заранее. Отозвать сейчас? Они еще не заглотнули наживку как следует… да отзыв вряд ли и удастся – именно сейчас. – Он снова обратился к иннеркому: – Контроль? Как его канал?

– Сигнал проходит, но слабо, – был ответ. – Мощность падает, хотя и не резко, скорее плавно.

– Понятно.

На экране тем временем Борича, уже впавшего, видимо, в беспамятство, погрузили наконец в машину ПМГ. Бросилось в глаза несоответствие: действие происходило десять лет тому назад, машина же была сегодняшней, современной. Я записал для памяти номер – хотя и не был уверен в том, что разобрал каждую цифру правильно: освещение в ПС было крайне скудным.

– На посту! – сказал Тигр командным голосом. – Прибавьте мощности на канал – есть же еще возможность! Акселератор в пол!

– Делаем, – услышали мы. – Но они уходят в другую плоскость – придется вести широкий поиск…

– Разумеется, они перейдут в другой миникон, – проговорил Висячий Замок. – Каждый сделал бы то же самое. Поставьте метку!

Однако Тигр Подземелья не отреагировал на это предложение должным образом. Он лишь покряхтел и буркнул:

– Забываете, коллега – вы не там, вы в яви…

Эти реплики на секунду-другую отвлекли мое внимание от экрана, а когда я снова взглянул на него, там было пусто – струилась лишь розовая рябь. Все задвигались, начался негромкий разговор, который, впрочем, тут же был пресечен Тигром.

– Попрошу тишины! – рявкнул он где-то на самой грани приличий. – Контроль! Что скажете?

– Канал держим, он пульсирует. Но слабеет.

– Проследить можно?

– Только до точки, где фиксировалось событие. Дальше картина размазывается.

Собственно, так оно и должно было быть при переходе в другой миникон. Канал куда-то вел, но проследить за ним сейчас можно было бы, лишь находясь в том же пространстве-времени, а мы пребывали здесь, в Производном Мире, и никак не могли помочь беде. Конечно, поиск идет; но с таким же успехом можно пытаться загарпунить рыбу, тыкая острогой наугад: море велико, да и рыба не стоит на месте.

– Не так уж много шансов встретиться с ним снова, – невесело проронил Пещерный Лев.

– Ну, думаю, хоронить его преждевременно, – не согласился Тигр. – Конечно, у них есть возможность прервать его канал возврата, только они вряд ли пойдут на это. Для них куда выгоднее сохранить его – как заложника, или же склонить к сотрудничеству. И, во всяком случае, они сперва попытаются выяснить у него уровень нашей информированности, и все, что только возможно, – о наших намерениях. Нет, не думаю, что сию минуту ему угрожает что-то серьезное. Ну что же, первое действие окончено. – Он перевел взгляд на меня и, казалось, очень удивился. – Остров, а почему, собственно, ты еще здесь? Давно пора лежать на старте.

Я позволил себе лишь пожать плечами:

– Мне кажется, вы еще не снабдили меня всем, что нужно: в частности, где сведения о людях, которых я должен разыскивать там, в ПС, чтобы выяснить намерения Груздя?

Тигр, похоже, слегка смутился, что бывает с ним раз в десять лет.

– Разве я еще не?.. Ах, да. Вот. – Он сунул руку в ящик стола и извлек футляр с диском. – Только не очень долго, пожалуйста. У меня такое ощущение, словно время утекает через меня и уносит частички меня самого…

Я кивнул. Подобное чувство было мне хорошо знакомо. Взял диск и встал, сказав только:

– Постараюсь уложиться в полчаса. Ну – в час, самое крайнее.

И пошел в компьютерную, чтобы воспользоваться машиной посильнее.