Маха плыла медленно, следуя за неровностями донного рельефа. Плыла туда, куда несло течение, здесь, на глубине, не такое сильное, как на поверхности воды, но все же ощутимое. Так, волнующий максимата корабль остался, судя по приборам, уже достаточно далеко позади.

Правильно ли она сделала? Все-таки ведь корабль этот…

Этот, да. Но не в тех руках. Иначе он бы…

А если он попал не в те руки, то пусть лучше его совсем не будет.

Проверить? Если только получится. В этом скафандре связь, к сожалению, ограничена. А она не предвидела… Но попробовать можно. Вот на этой частоте, она ближе всего к…

– «Триолет»! «Триолет»! Код восемь! Ответь…

И еще вызов. И еще.

Ага!

«Код восемь, я „Триолет“. Плохой прием. Повторяю…»

– С кем ты? Кто из наших с тобой?

«Из наших никого нет».

– А из посторонних?

«Один человек на борту».

– «Триолет», сделай так, чтобы он покинул борт. Заметь меня в воде и доложи ему. Так нужно. Дальше: обязательно передай наверх, скажи, что ты захвачен неустановленными людьми, операция под угрозой. И что я прошу инструкций… А лучше – помощи людьми. «Триолет»! Слышишь меня?

Слышимость никуда не годится, решето максимата и защита «Триолета» создают неимоверные помехи, сквозь которые с трудом угадывается:

«Люди… Наших… Поиски…»

Никакого смысла.

– «Триолет», передай обязательно: тут сильно суетятся, мне нужны четкие инструкции! «Триолет»! «Триолет», прием!

Но связь не восстанавливалась. Да и то, что она все-таки хоть на секунды установилась, можно было счесть чудом.

Жаль, конечно. Но нет, все правильно. Все сделано правильно.