НИОТКУДА В НИКУДА
Спасло его чудо. Или скорее интуиция, обостренная подключенным к подсознанию эйконалом.
Хронотранса в глубинах земли под Москвой не оказалось! Стас едва успел продлить волхварь, чтобы не застрять в толще осадочных пород, и его прыжок в пределах местной Солнечной системы напоминал полет шарика для пинг-понга, отскочившего от поверхности теннисного стола. Только «столом» в данном случае послужила планета Земля, поэтому Панова вынесло за пределы планеты и он оказался в космосе, недалеко от Солнца, вовремя окружив себя витасферой. Лишь спустя некоторое время он пришел в себя, проанализировал случившееся, поговорил с эйконалом и понял, в чем дело.
То ли произошел обрыв хронолинии из-за «вырождения» местного континуума, то ли «волки» РА при отступлении сами выключили «машину времени», закрывая за собой единственную «дверь» из «хрономогилы» в Регулюм, то ли это сделал чисба, получивший задание доставить возмутителей спокойствия пред светлые очи начальства… или же уничтожить их при попытке сопротивления. Факт оставался фактом: Стас не мог покинуть пределы «хронотупика», и даже опыт инбы Цальга ничего не говорил ему об этом. Надо было возвращаться на Ганимед или на Землю, искать Диану и прикидывать варианты дальнейших действий. Хотя их было всего два: попытаться объединенными усилиями пробить потенциальный барьер, отделяющий мир «хрономогилы» от «живой» реальности, или взять в плен чистильщика СТАБСа и приказать ему вывести отряд на волю. Что вряд ли было достижимо.
Понаблюдав за густо-оранжевым, «веснушчатым» – роль веснушек на лике местного Солнца играла россыпь малиновых пятен – светилом в космах багровых протуберанцев, Стас отдохнул от встряски неожиданного «теннисного отскока» и направил себя (по памяти эйконала) на базу юпитериан на Ганимеде, готовый в случае опасности сбежать оттуда (это была уже реакция самого Панова-человека) на Землю.
Но под куполом базы никого не оказалось, ни чисбы, ни товарищей. Лишь на полу возле разбитого вдребезги стратегала лежал нож Стаса, поблескивая льдисто-черным лезвием. Чисба, очнувшись, не стал забирать его с собой.
Стас подобрал мономолик, отметив первозданную чистоту клинка (ни следа крови!), машинально спрятал в карман, потом свернул и универм. Бывший центр управления древним Равновесием был пуст, если не считать «скелетов» юпитериан, сохранявшихся с момента их смерти сотни миллионов лет.
Побродив по пустым лабиринтам между «скелетами», Стас ничего не решил и перенесся наружу, на купол базы, продолжая размышлять над своим положением. Пейзаж Ганимеда несколько отвлек его от удручающих мыслей.
Юпитер висел чуть ли не над головой – не глыба, не планета – почти плоская серо-зелено-бурая пухлая вселенная, создающая впечатление бездны, от которой кружилась голова. Казалось, Стас сейчас сорвется с молочно-белого от толстого слоя замерзших газов купола и упадет в эту бездну, чтобы уже никогда не всплыть. И лишь едва заметное вращение Ганимеда вокруг своей оси, из-за чего Юпитер медленно смещался по небосводу к горизонту, развеивало эту иллюзию.
Покопавшись в эйконале, как в записной книжке, Стас выяснил, что Ганимед по размерам не уступает Меркурию, ближайшей к Солнцу планете (здесь Меркурий почему-то отсутствовал, возможно, давно упал на светило), что он весь покрыт ледяной скорлупой, в которую превратились некогда теплые водяные океаны планеты. Кроме этой скорлупы, Ганимед имел подземные водохранилища, в которых когда-то цвела жизнь. Теперь же с высоты купола юпитерианской базы были видны лишь гигантские ледяные кратеры, серо-желтые и серо-голубые ледяные поля, испещренные узором трещин и снежных дюн, и клыки скал, пропоровших ледяной панцирь планеты. Искусственных сооружений, созданных юпитерианами, не считая купола базы, здесь не сохранилось, как на «настоящем» Ганимеде или на Европе «основной» реальности Регулюма. Даже небо здешнего Ганимеда было темным, то есть не черным, не коричневым или фиолетовым – именно темным и беззвездным, в то время как в истинной реальности он благодаря магнитному полю имел изумительную по красоте ауру – корону свечения, образованную потоками заряженных частиц. Такую корону-ауру имели в Солнечной системе только некоторые «самостоятельные» планеты – Земля, Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун, ни один их спутник ею не располагал. Что напрямую подтверждало наличие на Ганимеде жизни, разве что – не разумной.
Вероятно, Стас еще долго любовался бы пейзажем Ганимеда, если бы не появление врага. Чисба Хинль словно чувствовал, где находится объект его поисков, и находил его безошибочно.
Он возник из воздуха (если можно было назвать воздухом жиденькую смесь метана, водорода и азота; не умей Панов создавать вокруг себя витасферу, он давно задохнулся бы или замерз) в сотне метров от стоящего на вершине купола Стаса и двинулся к нему, с хрустом ломая попадавшиеся под ноги ажурные стоячие пластины льда и сталагмиты. Стас, развернув универм, стиснув зубы (бежать не хотелось, не позволила гордость и злость), угрюмо ждал его приближения.
Великан-атлант остановился в двадцати шагах от Панова, расставил ноги. В обеих руках он держал необычной формы предмет, напоминающий стилизованную крокодилью морду на рукояти. Глаза чисбы светились желтизной, и стыло в них все то же безмерное безразличие пополам с обещанием добиться своего.
Первым нарушил молчание Стас:
– Чего тебе надо, чистильщик? Почему ты преследуешь нас?
– Причины разные, цель одна, – гулким вибрирующим шепотом (в условиях разреженной атмосферы звуки быстро гасли и громкость их была мала) ответил чисба. – Агент Ди допустила ряд непростительных ошибок, за которые должна понести суровое наказание.
– Наказанием у вас называется смерть?
– Смерть не самое страшное наказание в этой Вселенной. Что же касается тебя, невыключенный, ты для нас человек-загадка, спутавший все планы Равновесий и решивший, что тебе все дозволено. Мне приказано ограничить твою свободу либо…
– Убить?
– Нейтрализовать. Нас тревожит, что инба Цальг выбрал для передачи пакета информации именно тебя. Если выяснится, что выбор был случайным, тебе будет оставлена жизнь.
– Благодарю покорно! – фыркнул Стас. – Я как-нибудь сам побеспокоюсь о себе. Береги свою.
– Универм тебе не поможет, – покачал головой чисба; свечение глаз его потускнело. – Он – изделие марсиан, есть оружие древней и мощней.
– Такое, как «вепрь»? – кивнул Стас на «крокодилью морду» в руках атланта.
В свое время он нашел в библиотеке РА упоминание о «вепре» как о виде оружия, основанном на фазовом преобразовании вакуума. На языке атлантов этот вакуумпреобразователь имел название «навь».
– Твой универм не защитит тебя от «вепря». Но я не хотел бы прибегать к крайним мерам.
– «Вепрь» разрушит не только Ганимед, но и всю «хрономогилу», – сказал Стас, прислушиваясь к шепоту своей внутренней бездны. – Тебя это не беспокоит?
В голове Панова вдруг проклюнулась новая порция информации эйконала, и он ясно и четко увидел возможность прорыва за пределы «хрономогилы» с помощью универма, точнее, его энергозапаса. Это уже заговорили в нем Знания Бездн, хотя понял Стас свое внезапное озарение позже.
По-видимому, чисба почуял его возбуждение и перемену энергоинформационных потенциалов, формирующих силовую оболочку абсолютника, он вскинул «крокодилью морду» «вепря», направляя ее на Стаса, но выстрелить не успел: Панов перешел в состояние «вибрирующей струны». Вернее, чисба таки выстрелил, но на мгновение позже, чем требовалось, и судорога разорванного пространства, перечеркнувшая купол базы и весь ландшафт Ганимеда, уже ничего не могла сделать с человеком, превратившимся в квантово-волновой пакет информации. Растянувшись в струну, этот «пакет» пронзил Солнечную систему, пробил стенку потенциального барьера и вынес Панова не только из «хрономогилы», но и вообще за пределы Регулюма. О чем он опять-таки догадался не сразу. И все же период везения для него не закончился, макс-фактор все еще был на стороне Стаса.
Глухая бесплотная темнота сменилась ярким золотисто-зеленоватым светом.
Он с трудом открыл глаза: веки казалась чугунными плитами и саднили, будто в глаза насыпали песку, все тело горело и ломило, будто пропущенное через камнедробилку, а корни волос жгло так, словно их выдернули и насильно всадили обратно.
Вернулась острота зрения.
Стас висел в полной невесомости (организм на это никак не реагировал, словно отсутствие гравитации было для него естественным состоянием) в глубокой бархатно-черной пустоте космического пространства, освещенный лучами золотого солнца и зеленого кольца вокруг него. Вокруг светили звезды, но рисунок созвездий был иным, чем на Земле, ни одного знакомого созвездия Стас не нашел. Зато заметил под ногами планету, до которой, по его оценке, было около двухсот тысяч километров.
Оценка пришла сама собой, хотя никогда раньше Стас не летал по космосу без проводника и навыками такого анализа не обладал, в нем говорил опыт инбы, и это уже не вызывало особого восторга, недоумения и ошеломления. Как не вызывала волнения и способность создавать вокруг себя пятиминутную зону жизнеобеспечения – витасферу.
Планета под ногами имела необычный вид. Она мчалась по орбите вокруг своего золотого светила, окруженного пылевым кольцом, и за ней тянулся шлейф сизого дыма, хорошо видимый со стороны. Чем-то планета походила на гигантскую комету, окутанную струями дыма и пара. Стас присмотрелся и понял, что она буквально прострелена навылет по центру: в ней зияла ровная круглая дыра диаметром чуть ли не с четверть ее собственного диаметра!
«Интересно, какой стрелок пробил такую мишень? – подумал Панов с внутренней дрожью, представив масштабы катастрофы. – Неужели существуют метеориты, способные с легкостью пробить планету насквозь?! Или ее специально сверлили?»
С тихим щелчком «включения» в голове раскрылся фонтанчик озарения.
«Мертвый регулюм», – заговорил эйконал шелестящим голосом суфлера.
«Хрономогила»? – не понял Стас.
«Мертвый регулюм. Результат конфликта систем контроля. Гомеостатическое равновесие нарушено. Грязные технологии породили социум сумасшедших, которые уничтожили цивилизацию. Не подлежит коррекции».
«Почему?»
«До окончательного коллапса системы осталось меньше четырех земных часов. Вмешательство стабилизирующих структур нецелесообразно».
Стас более внимательно присмотрелся к планете с дырой и дымным хвостом.
«Кто здесь жил?»
«Гуманоиды. Не люди, но близкие им по виду существа».
«Жаль».
Внутренний собеседник Стаса промолчал.
«Где я? Куда меня занесло? В глубь «хрономогилы»?»
«За пределы земного Регулюма. Мы в Сверхсистеме, которую люди называют Галактикой».
«Не может быть!»
Эйконал снова промолчал. В принципе это был, конечно, не собеседник, а запас знаний, всплывающих время от времени в сферу сознания Панова из глубин неосознанной психики, хотя сам Стас относился к нему почти как к живому существу, живущему временно в его теле.
«Значит, я оторвался от чистильщика? Сюда-то он вряд ли направится меня искать».
«СТАБС – более свободная организация, чем лидер-системы, поддерживающие баланс сил в регулюмах, она имеет связь со всеми родственными системами других регулюмов».
«Ты хочешь сказать, существует общегалактическая сеть СТАБСов, нечто вроде земного Интерпола?»
«Ответ заключается в самом вопросе».
«Так что же получается, я обречен?»
«Судьба человека воли в его руках».
«Спасибо за добрые слова». – Стас произнес это машинально, не ожидая ответа, и вдруг вспомнил о некоем пароле, переданном ему Дианой для связи с ее таинственными друзьями. Очевидно, подразумевалась связь с помощью компьютера, но так как под рукой его не было, стоило попытаться использовать пароль каким-то другим способом. Правда, смущало то обстоятельство, что Диана была агентом СТАБСа (агент Ди), и все ее друзья тоже скорее всего работали на СТАБС, однако это могло сыграть положительную роль: неведомые приятели бывшей «волчицы» могли уговорить коллег-чистильщиков не трогать Станислава Панова и его друзей.
Стас достал массивную золотую пластинку с выпуклым изображением окружности с наложенным на нее крестом, повертел в пальцах. Кроме этого знака, никаких надписей пластинка не содержала. Однако стоило Стасу напрячь зрение и посмотреть в глубь пластинки, над ней появились какие-то светящиеся переливающиеся буквы и символы.
«Тензор торсионного поля, – всплыл в памяти непонятный термин. – Ключ инициации. Включение – посыл».
«Рация, что ли?»
«Связь вне пространства и времени, родственно волхварю».
Стас хмыкнул, сосредоточился на мигающих, то исчезающих, то появляющихся буквах пароля, вобрал их в свое «эфирное» тело и бросил во все стороны, как сеятель бросает в землю семена.
Произошло нечто вроде бесшумного светового взрыва, звезды вокруг задрожали, свет близкого светила местной системы мигнул. Пластинка погасла. И все кончилось на этом. Напрасно Стас ждал ответа, вслушиваясь в тишину пространства всеми открывшимися органами чувств. Космос молчал. Друзья Дианы никак не прореагировали на ментальный призыв, а может быть, и не услышали его.
Зато услышали те, кто преследовал Панова, и выслали для его задержания целую команду. Если бы он не был готов встретить противника над разрушенным, «скатывающимся» в хаос вырождения регулюмом (будь благословен обережник инбы Цальга, передавший свои знания и опыт мастера боя вместе с эйконалом инбы!), спастись Панову не помог бы никто и ничто, в том числе универм, чьи возможности ограничивались защитой физического тела хозяина.
Вокруг висящего в пустоте Панова на расстояниях от сотни метров до полукилометра вспыхнули неяркие облачка жемчужного света и превратились в фигуры существ, даже отдаленно не похожих на людей. Они скорее напоминали кошмарных насекомых из современных Стасу фантастических боевиков. Но человек среди них все-таки был, а точнее – атлант, судя по его трем светящимся глазам и мощной плечистой фигуре, закованной в «латы».
Однако Станислав не стал ждать знакомства с новым представителем СТАБСа (это был не чисба Хинль, а возможно, его начальник комба Оллер-Бат), представляя, чем оно может закончиться, и снова превратился в физический процесс, в состояние «вибрирующей струны», предшествующее квантово-тоннельному переходу сквозь потенциальный барьер пространства. В следующее мгновение он был за пределами этого регулюма.
Бегство продолжалось.
Его умело и тонко гнали в определенном направлении, а он догадался об этом лишь после того, как попал в плен, не понимая, что произошло.
Последний «подпространственный» прыжок вынес его во владения Метакона.
Сначала он увидел колоссальную звездную спираль – Галактику со стороны, с расстояния примерно в пятьдесят тысяч световых лет. Захватило дух от невообразимой красоты и гармонии картины, которую Стас еще никогда в жизни не видел.
Затем над ядром Галактики – Сверхсистемы регулюмов, имеющих каждый свои фундаментальные константы и законы, но подчиняющихся единому Закону Метаэтики Равновесия, протаяла из пустоты не менее грандиозная конструкция, сияющая всеми оттенками красного цвета – от оранжевого и алого до темно-коричневого. Более всего она походила на мохнатую гусеницу размером с четверть Галактики, каждая ворсинка которой вместила бы сотню таких регулюмов, как Солнечная система.
Однако масштаб конструкции, плывущей по орбите вокруг Галактики, оказался иллюзией, на самом деле она была гораздо меньше, превосходя Солнечную систему всего в два раза, просто она закрыла перспективу таким образом, что Стас неправильно оценил ее размеры. И находилась она от него всего в сотне миллионов километров.
«Консолидация модульная многоуровневая, – заговорил в сознании Стаса эйконал инбы. – Или Метакон. Беги!»
Но было уже поздно. Псевдоразумная система, объединяющая модули контроля за состоянием Сверхсистемы регулюмов, обнаружила появление постороннего наблюдателя и приняла меры.
Стас внезапно оглох и ослеп, а когда зрение и слух восстановились, ощутил себя туго спеленатым какой-то невидимой субстанцией и висящим внутри многогранника с мигающими попеременно белым светом гранями. Дышалось здесь легко, как на Земле, а сила тяжести была равна половине земной.
Стас попытался пошевелиться, и тотчас же грани достаточно большого помещения перестали мигать и засветились ровным неярким светом, близким по спектру к солнечному.
«Я этик-мнемор первого уровня, – раздался в голове Стаса раскатистый мягко-бархатистый баритон. – Приветствую землянина в своих апартаментах».
«Привет, – отозвался обескураженный Панов. – Имя у тебя есть, этик? Отпусти меня. Или я в плену?»
Тугая пленка перестала стягивать тело Стаса, он плавно опустился на одну из граней помещения, ставшую полом.
«У меня нет имени, только базовая матрица, функциональный символ и порядковый номер, и хотя мой носитель сейчас отсутствует, ты можешь называть меня ИЗАРом. Но свободен ты только в пределах моего семантического пространства».
«Что это значит?»
«Мне поручен анализ возмущений, ведущих к разбалансировке бытия вашего регулюма, выяснение и устранение причин. Ты – одна из причин».
«Значит, после нашей беседы меня устранят?»
«Не обязательно, все будет зависеть от объема информации, переданной тебе инбой Цальгом вопреки принципам Равновесия».
«Ничего особенного он не передал, разве что усилил кое-какие паранормальные способности».
«Он проник в запрещенную информ-зону Метакона и «скачал» недопустимую к использованию информацию».
«Знания Бездн?»
«Абсолютное Знание. Это единственная основа, позволяющая осуществить прямой Волевой Выбор. Что весьма и весьма опасно».
«Для кого?»
«Для вашего Регулюма в первую очередь, а также для всей Системы регулюмов. Один человек не должен обладать Абсолютным Волеизъявлением, потому что это прерогатива Творца».
«Я не претендую на Абсолютное Волеизъявление».
«У любого человека, получившего Власть такого уровня, рано или поздно изменяется психика. Исключений еще не было».
«Но я действительно не хочу никакой власти! Единственное, чего я хочу, так это спасти своих друзей, девушку…»
«Люди – несовершенные и противоречивые существа, им нельзя доверять свободу Выбора».
«Разве ты не человек?»
«Я – система, причем наполовину – искусственно организованная, хотя моя база – негуманоидный разум, как говорят люди. Основная элементарная ячейка модуля – трехмерная структура типа «коллективное насекомое». Но это не относится к существу вопроса».
«Так это вы – настоящие повелители и контролеры жизни в Солнечной системе? Не «волки» и «волчицы» Равновесий? И даже не СТАБС?»
«Упомянутые тобой структуры образуют низший исполнительный уровень балансировки Регулюма. СТАБС вмешивается при излишнем динамизме его развития. Но вредна и стабилизация в глобальных масштабах, она консервирует развитие Регулюма, что отражается и на всей Системе, упрощает ее, снижает разнообразие живых форм. Тогда вмешиваемся мы».
– Так сказать, последняя инстанция, – пробормотал вслух Стас.
Небольшая заминка. Панов ее уловил, но не придал ей значения.
«Ты получил ответы на все вопросы, теперь займемся тобой».
«Еще не на все, – очнулся Панов. – Ты сказал, что я лишь одна из причин вмешательства Метакона, а что представляют собой другие причины?»
«Перечислять можно долго, но я приведу один достаточно простой пример: разбалансировка бытия на уровне социума на вашей Земле видна даже по сдвигу времени на один час».
«Что ты имеешь в виду?»
«Переход на так называемое «летнее» и «зимнее» время. Природу обманывать нельзя, она за это мстит».
«Но это же совсем безобидный факт!»
«Этот «безобидный» факт ведет к серьезным последствиям, а статистика такова, что из-за перехода резко меняются биологические ритмы человека, увеличивается его зависимость от лекарственных средств, размываются границы сна и бодрствования, и как следствие – растет количество психически больных людей».
«Черт побери! Я не знал. Но что вы хотите от меня?»
«Я удалю из твоей памяти опасную информацию и предложу работать на Метакон».
Стас задумался, вдруг ощутив усталость и голод. Захотелось есть и спать.
«А если я откажусь?»
«Ответ ты знаешь».
«Тогда у меня встречное предложение. Помоги мне спасти друзей от агентов СТАБСа, и я соглашусь работать на Метакон».
«Это нецелесообразно».
«Тогда пошел ты на хрен, господин ИЗАР! Обойдусь и без тебя».
«Сожалею».
Стас почувствовал, как его снова сжимает со всех сторон упругая невидимая сила, напрягся что есть мочи, но только усугубил положение; стало трудно дышать. И тогда он взорвал внутри себя до сих пор дремлющий кокон Знаний Бездн! Подсказка – как это сделать – пришла сама собой, что говорило о почти полном растворении индивидуальности инбы в психике Панова, хотя сам он об этом не задумывался. Просто сделал то, что подсказывал ему чужой (ставший своим) опыт.
Он оказался внутри эфемерного пространства, заполненного непрерывно формирующимися, исчезающими, изменяющимися геометрическими фигурами, образующими текучую, чрезвычайно подвижную среду. Бесконечные трансформации среды порождали сложные интерференции из многогранников и более простых фигур: шаров, конусов, цилиндров, кубов, тетраэдров, пирамид, икосаэдров, додекаэдров, а также сложнейших конструкций, названий которых Стас не знал.
Фигуры мгновенно обесцвечивались или, наоборот, приобретали цветность и плотность, сияли нежной солнечной охрой или отсвечивали суровым ртутным блеском, вспыхивали небесной голубизной и гасили сияние до малиново-бордовых и фиолетово-коричневых тонов. Все они танцевали вокруг, подчиняясь какому-то сложному ритму, но вскоре Стас, у которого начала кружиться голова, заметил тенденцию к затуханию колебаний света, его словно бы засасывала мрачная математическая багрово-фиолетовая бездна, пытаясь растворить в себе, превратить в одну из фигур. Череда форм, их непрерывные геометрические превращения, вибрации, импульсы что-то пытались рассказать человеку, предупредить о чем-то, – Стас это чувствовал, но не понимал.
«Эксплицитная реальность, – прорезался в теснине головы голос эйконала. – Область ожидания».
«Что?» – не понял Стас.
«Реальность, в которой отсутствует наблюдатель, называется эксплицитной. Появление наблюдателя меняет все ее параметры, начинается процесс проявления материи».
«Рождение новой вселенной, что ли?»
«Организация хаоса».
«Это опасно?»
«Вопрос некорректен. Для данного континуума ты являешься зародышем, точнее, генетическим ДНК-компьютером с информацией о построении «организма» местной метавселенной по твоему образу и подобию. В данном случае ты являешься задающим форму и контролирующим источником. Лучше убраться отсюда, творец ты еще неумелый».
Фигуры, текущие вокруг Станислава, стали упрощаться, приобретать более «живые», асимметричные, осмысленные формы. Вдруг из глубин пульсирующей бездны выметнулся самый настоящий дракон, состоящий из металлических многогранников и чешуй, внимательно присмотрелся к человеку, словно оценивая, чем грозит его присутствие этому беспрерывно трансформирующемуся миру, и Стас, испугавшись, туго рванулся прочь, из ниоткуда в никуда, не представляя, где находится выход из разбуженной им реальности… и очутился на плоской вершине каменного столба, вереница которых, утопая основаниями в светящемся тумане, уходила обеими ветвями в звездную бесконечность.
Стас тряхнул головой, изгоняя из нее гул и свет чужих пространств, оглядел «небосклон» новой реальности, где бывал уже не раз, и вдруг увидел на соседнем столбе одинокую человеческую фигуру.
Человек в длинном складчатом плаще ослепительно белого цвета, с которого на скалистую твердь столба стекали струйки гаснущего синеватого пламени, стоял спиной к Стасу, заложив руки за спину и запрокинув голову к звездам. Потом, словно почуяв наконец появление гостя, медленно повернулся.
