БЛУЖДАНИЯ В ПОТЕМКАХ

После схватки с «волчицами», пытавшимися захватить Панова прямо в его квартире, Стаса перестали выпускать на поверхность земли, а если и выпускали, то лишь под контролем Максима и с усиленной командой телохранителей Димы. Поэтому бывший издатель засел в архивах РА-квистора (в основном – компьютерных) и принялся изучать материалы подлинной истории Регулюма, имевшей иногда до десятка реализованных и заново откорректированных вариантов, девять из которых проваливались в «хрономогилы», как не имеющие будущего.

За две недели пребывания на базе РА Стас узнал столько нового о Вселенной в целом и о земном Регулюме в частности, что стал воспринимать сакральную информацию почти равнодушно, и все-таки некоторые факты земной цивилизации заставляли его переживать удивительное чувство мистического восторга и страха, а также неверия в истинность полученных сведений.

Больше всего Панова изумляла история войн человечества, многие из которых, как оказалось, были результатами просчетов Равновесия после вмешательства в жизнь социума. Такими спровоцированными войнами стали греко-римская, длившаяся пятьдесят один год – с пятисотого по четыреста сорок девятый до новой эры, римско-македонская – с двести восемнадцатого до сто шестьдесят восьмого года до рождения Христова, Столетняя в Англии – с тысяча триста тридцать седьмого до тысяча четыреста пятьдесят третьего новой эры, и Вторая мировая война тридцать девятого – сорок пятого годов двадцатого века.

Мало того, оказалось, что существуют варианты этих войн, «дотлевавшие» в «хрономогилах». Свидетелем одного из таких вариантов стал сам Панов, который помнил, что Великая Отечественная война закончилась в декабре сорок четвертого года.

Ради любопытства он влез в файл исторических сведений, касающихся России, и был поражен увиденным, услышанным и прочитанным.

Россия-Русь воевала практически всегда! То есть с момента своего рождения – выхода арктов-борейцев с Борейского материка на Евро-Азиатский материк десять тысяч лет назад. Сначала она просто расширяла ареал выживания, осваивая бескрайние просторы нынешней Сибири и постепенно заполняя Восток и Запад – Европу, затем, став Великой Империей, долгое время отражала набеги степняков и кочевых племен, а также гасила внутригосударственные распри, усмиряя князей, которыми овладевали сепаратистские настроения, желание отделить свое княжество или удел и стать единовластным господином. Таким образом, выяснилось, что битва на Куликовском поле в начале четырнадцатого века была всего лишь одним из эпизодов усмирения зарвавшегося князя, подкупленного папской агентурой, который решил не платить налоги в государственную казну и образовать самостоятельное государство. Да и сама битва произошла не на Куликовом поле между реками Непрядвой и Доном, а под Москвой.

Стаса уже не удивила статистика войн, приведенная в открытых им материалах: только на протяжении трех последних столетий Россия имела на своей территории более тридцати войн! Почти полтора столетия длились эти войны, и столько же Россия потом восстанавливала разрушенное.

Узнав о существовании вариантов войн, Стас начал их поиск, но информация оказалась засекреченной, а доступа к ней ему не дали, ссылаясь на запрет службы информации, называемой здесь «Интерда». Несмотря на столь оптимистическое название, эта служба на все запросы Стаса отвечала «нет», и он в конце концов обозлился и поклялся когда-нибудь взломать коды и пароли компьютерной сети «Интерда», чтобы иметь личный доступ ко всей информации и полное представление об истинной истории Регулюма. А пока ему приходилось распутывать темные места истории с помощью расспросов более информированных в этом плане людей – телохранителя Димы и Экса-Макса, постоянно исчезавшего с базы РА-квистора по своим контрразведческим делам. Правда, Дима знал мало, а Максим больше отмалчивался и предпочитал беседовать лишь о глобальных вещах, затрагивающих весь Регулюм или Вселенную в целом. Это от него Стас узнал о СТАБСе – родственной Равновесию структуре, уровень которой позволял ей корректировать деятельность обеих Равновесий, и о Метаконе, еще более мощной системе, влияющей на всю систему регулюмов – Галактику. Хотя прямых доказательств в пользу ее существования было очень мало, вернее, не было совсем. О ее деятельности можно было судить только по редким косвенным доказательствам. Те, кто работал на Метакон, следов практически не оставляли.

– Хотя следы эти видны невооруженным глазом, – добавил Максим во время их последней беседы; как правило, беседы эти проходили во время завтраков или обедов.

– Не вижу логики, – озадаченно хмыкнул Стас. – Как это понимать?

– Я имел в виду другое, – ответил Экс-Макс, жуя бутерброд с ветчиной; они завтракали в столовой базы. – Сотрудники Метакона действительно ни разу не подставились и не засветились, но результаты их деятельности известны. Ты астрономией не увлекался?

– Как-то не повезло, – смущенно отозвался Станислав. – Я не физик, а лирик. Вот Кеша – другое дело.

– Если бы ты интересовался астрономией, то знал бы, что в нашей Галактике за последние пять тысяч лет взорвалось больше двадцати сверхновых. Так вот половина из них – взорвавшиеся регулюмы.

Панов с недоверием посмотрел на сосредоточенно жующего контрразведчика.

– Ты хочешь сказать, что эти регулюмы… уничтожил Метакон?! За что?

– За попытки сепаратистского воздействия на другие регулюмы с целью захвата власти, – спокойно произнес Максим. – Некоторые из этих попыток могли дестабилизировать всю галактическую систему регулюмов. Хотя это, конечно, предположение.

– Твое?

– Экспертов. Кстати, один из таких взорвавшихся регулюмов, принимаемых нашими астрономами за сверхновую звезду, находится всего в семистах световых годах от Солнца. Его уничтожили в тринадцатом веке, и теперь там дымится многомерная «яма» с температурой более тридцати миллионов градусов.

– Ты там был?

– Так далеко нас не пускают, – усмехнулся Максим. – Да и мощности хаб-генераторов не хватит на такое глубокое проникновение.

– Кто вас не пускает? Метаконовцы?

– Объективные законы Регулюма. Первый из них – закон персональной ответственности. Люди в большинстве своем безалаберны, поэтому выпускать их за пределы Солнечной системы опасно. Второй закон – принцип адекватного ответа за содеянное. Этот закон на Земле практически не соблюдается, а Вселенная этого не приемлет.

– Ты говоришь о Вселенной как о живом существе.

– А она и есть Живое Существо. Система бесконечно разнообразных форм жизни и разума, система регулюмов, и сама – Высший Разум.

– Бог?

Максим промокнул рот салфеткой, окинул возбужденное лицо Стаса невозмутимым взглядом.

– Если хочешь – бог. Кстати, каждый из нас – частица бога, но далеко не каждый способен это осознать. Стас хотел сказать, что он просто над этим не задумывался, но его ответ прозвучал бы как попытка оправдаться, и говорить ничего не стал, тем более что на самом деле не ощущал себя частицей бога.

Максим закончил завтрак, глянул на часы, поднялся из-за стола.

– Мне сказали, что ты быстро учишься, но торопишься, особенно в части овладения возможностями абсолютника. Это чревато. Не спеши, наломаешь дров.

– Я не спешу, – отвернулся Стас.

– Разве вчера тебя не искали?

Стас покраснел. Он уже вторую неделю под руководством одного из абсолютников РА пытался овладеть волхварем, то есть волевым преодолением пространства, но у него это не получалось, он злился, насиловал нервную систему, раздражался и делал ошибки. Но вчера во время очередного сеанса вхождения в состояние волхваря, или тхабса, как называли этот способ передвижения тибетские посвященные монахи, у него снова зашевелилась в затылке «сливовая косточка», и он оказался в другом месте. Причем не на Земле и даже не на другой планете Солнечной системы!

Вместо неба – черный провал с какими-то светлыми появляющимися и исчезающими паутинками. Цепочка огромных каменных столбов с плоскими вершинами, уходящих основаниями в море тумана, подсвеченное снизу мертвенным голубым светом. На одном из столбов и очутился Станислав, не сразу сообразив, что произошло.

Цепочка скал уходила одной стороной в бесконечность, другая же ее ветвь заканчивалась в десятке километров возле гигантского сооружения, напоминающего не то скелет чудовищной рептилии, не то замок странных очертаний. Но замок живой, потому что он смотрел на человека – без глаз! – внимательно, озадаченно, с оттенком удивления и угрозы.

Стас пробыл в этом необыкновенном мире всего несколько секунд по его внутреннему счету, чувствуя безмерное изумление, потрясение, страх и удушье – воздух здесь практически отсутствовал, – и, наверное, погиб бы, забыв обо всем, чему его учили, если бы не чье-то вмешательство.

Скелетообразный «замок» внезапно увеличился в размерах, занимая собой все окружающее пространство, в голове Стаса лопнул сосудик (от укола боли в глазные яблоки он едва не закричал), и внутри головы раздался чей-то басовитый раскатистый голос:

– Хранилище Бездн… опасно… возвращайся…

И Панов снова оказался в подземном бункере РА-квистора, откуда так неожиданно стартовал в тхабс-режиме и где уже поднялась тихая паника: по часам базы с момента его исчезновения прошло два с лишним часа! Его искали двадцать агентов Равновесия по всем планетам Солнечной системы! Хотя сам он был убежден, что отсутствовал не более четверти минуты.

– Пошли, – сказал Максим, направляясь к выходу из столовой.

– Куда?

– К медикам.

Они спустились на третий уровень базы и зашли в отсек медико-биологических исследований, где их ждала бригада медиков в составе двух мужчин и двух женщин. Стаса заставили раздеться до плавок, уложили на стол диагностера и обклеили со всех сторон кучей датчиков.

– После контроля к тебе подойдет Дима и отведет к Михаилу Сергеевичу, – сказал Максим, – будешь тренироваться под его руководством.

– Кто это?

– Эксперт К-корпуса, он тоже абсолютник.

– А ты?

– У меня другие дела. Встретимся вечером. Не нервничай и не торопись, у тебя еще все впереди.

Максим ушел.

Стас остался лежать, терпеливо ожидая конца процедуры контроля и разглядывая хлопочущих вокруг него медработников базы. Хотелось побыстрее закончить это очередное обследование и встретиться с абсолютником, чтобы снова попытаться овладеть собственным пси-резервом, как называл возможности абсолютников Максим. Станислав уже знал, что абсолютники по сути являлись самыми настоящими магами и могли управлять многими феноменальными явлениями. К этим явлениям относился и мнемотаксис – абсолютная память, и хайд – дар оставаться незамеченным, и психотрансформация – умение перевоплощаться в другую личность, и суперсенсинг – сверхчувствительность к окружающей среде, и бителепатия – двусторонний ментальный обмен, и телекинез – тот же волхварь, и многое другое. Ни одно из этих явлений пока не подчинялось Станиславу в полной мере. Кроме разве что четкой фиксации изменений реальности и слабого усиления чувствительности слуха, обоняния и зрения. О том, что он владеет акциденцией – даром управления случайностями, приносящими удачу, или макс-фактором, как говорили исследователи Равновесия, Стас еще не догадывался. Но верил, что в конце концов овладеет всеми премудростями состояния абсолютника. Случай с переходом в другой слой Регулюма – со скелетообразным «замком» (знать бы, где находится это место) – убедил его в реальности происходящего и в открытии «канала магического манипулирования».

Через час медики закончили обследование пациента, в отсек заявился Дима и увел Стаса в самый нижний бункер базы, где была установлена аппаратура хронотранса – машины для «поворота потоков времени». Просто «машиной времени» ее никто из сотрудников РА не называл, в ходу было ласково-ироничное название «хроник».

Михаил Сергеевич Лахуда, небольшого роста темнолицый старичок с короткой седой щетиной на щеках и подбородке, живо напомнивший Станиславу старикана на мосту через железнодорожные пути, который «выстрелил» в него розовой молнией электрического разряда, здороваться за руку с Пановым не стал, обошел его кругом, оглядывая и прислушиваясь к своим ощущениям, затем уперся в глаза Стаса физически ощутимым тяжелым взглядом, и Станислав внезапно услышал тихий шелестящий и потрескивающий шепот:

«Привет, ползун… откликнись… если слышишь…»

– Здравствуйте, – вслух брякнул Стас, еще не осознавая, что слышит мыслепередачу старика.

Михаил Сергеевич усмехнулся, повернулся к Диме:

– Можешь идти, в ближайший час ты мне не нужен.

– Но у меня приказ…

– Я отвечаю за этого парня. Пока он со мной, с ним ничего не случится.

Дима в нерешительности потоптался на месте, посмотрел на возбужденного, начавшего соображать, что произошло, Панова, подумал и вышел. Абсолютники, молодой и старый, остались в зале хронотранса одни.

– Знаешь, что это такое? – кивнул Михаил Сергеевич на металлический квадрат в центре круглого помещения, стены которого напоминали соты из желтого металла.

Стас хотел ответить: «Знаю», но спохватился, посмотрел на искоса наблюдавшего за ним старика и толкнул от себя мысль: «Это хроник».

По губам эксперта К-корпуса скользнула усмешка.

«Ты делаешь успехи».

«Стараюсь. – Стас немного расслабился и неожиданно для себя самого признался: – Честно говоря, я до сего дня не владел телепатией».

«Владел, только не имел контактов с такими же, как и ты. Ни Дима, ни Максим, ни их боссы не являются абсолютниками и не владеют сенсингом».

«Но я все равно не умею читать их мысли…»

«Тебе что-то мешает, будем разбираться, что именно».

«Я думал, мы будем учиться ходить волхварем».

«Это успеется, прежде надо научиться не вредить окружающей среде. Итак, вспоминай, с чего все началось, до мельчайших подробностей, я буду просто слушать твои мысли».

Под черепом Стаса подул ветерок, показалось, будто невидимое щупальце пытается влезть в каждую клеточку мозга. Он напрягся, пытаясь выбросить щупальце, «сливовая косточка» в затылке резко увеличилась в объеме, метнула красную искру разряда в щупальце, и необычные ощущения прошли.

Взгляд Михаила Сергеевича изменился, стал задумчиво-оценивающим.

– Кажется, я тебя недооценил, – проговорил он вслух. – Ты не ползун. Или же тебе кто-то помогает. Кто?

– О чем вы? – пробормотал Стас, не желая рассказывать эксперту о «сливовой косточке».

– Твои способности не являются врожденными, тебе их передали.

– Откуда вы знаете?

– Ты знаешь, что это так, и я знаю, что ты знаешь. Люди, которые встретились тебе на мосту, работали на СТАБС, один из них был инбой, а второй его обережником, или телохранителем.

– Я не помню, чтобы они…

– Вспомнишь. Мы знаем, что тебе не удалось еще инициировать эйконал, иначе действовали бы по-другому. А если бы ты попал в руки «волчиц», они бы тебя давно просканировали и уничтожили. Или запрограммировали бы, заставили служить себе.

– Мне об этом уже говорили.

– Я просто напоминаю тебе об опасности, которая тебя подстерегает, чтобы не ерепенился. Вздумай ты уйти от нас тайком и самостоятельно приобрести навыки абсолютника…

– Ничего я такого не думаю, – буркнул Стас, собираясь в недалеком будущем сделать именно то, о чем предупреждал его Михаил Сергеевич.

– Хорошо, коли так, – с сомнением проговорил эксперт. – Ты сейчас – что мина замедленного действия: не знаешь, когда рванет. Запомни одно: ты теперь не посторонний созерцатель происходящего, а непосредственный участник событий, изменяющих реальность. Просчитывай каждый свой шаг, иначе наломаешь дров.

Стас вспомнил совет Максима, заканчивающийся теми же словами, твердо сказал:

– Обещаю думать, прежде чем что-либо сделать. Этого достаточно?

– Пока да, – кивнул Михаил Сергеевич.

– Тогда прежде чем мы начнем занятия… что вы знаете о моих друзьях?

– Они живы, – меланхолично пожал плечами эксперт.

– И все?!

– Этого недостаточно? Садовский стал химиком и работает на военном заводе на Урале, Борич исчез, но он скорее всего у «волчиц».

– Кеша – химик?! Но ведь он был космонавтом, потом его милиссу изменили, и он стал строителем…

– Кто-то еще раз изменил его линию существования. Он поступил не в летное училище и не в строительный институт, а в химико-технологический.

– Почему?

– Мы еще не знаем всех подробностей, хотя и так ясно, что произошло пересечение трендов – нашего и «волчиц». Вполне вероятно, что вмешался кто-то третий.

– СТАБС?

– Может быть, и СТАБС. У тебя все? Тогда начнем. Расссказывай, что произошло той ночью седьмого сентября. Вернее, вспоминай об этом и не блокируй мысль.

– Я не блокирую.

– В том вся и закавыка, что ты это делаешь, хотя, может быть, и неосознанно.

Стас поежился под сверкнувшим взглядом старика, прошелся по металлическому полу бункера. Вспомнил, где они находятся.

– А почему мы занимаемся здесь?

– Хроник имеет экранировку и специальную полевую защиту от просачивания сюда шпионов РК. Соответственно, и стартовать отсюда в квантовом режиме невозможно.

– Понятно, – пробормотал неприятно пораженный Станислав. – Вы боитесь, что я сбегу…

– Не боимся, но береженого бог бережет. Не владея точным координатным переносом, ты можешь попасть прямо на базу «волчиц» или в открытый космос. Прельщает тебя такой вариант?

– Н-не очень…

– Ты только что подумал, что сбежать ты всегда успеешь. Нет?

– Вам видней, – криво улыбнулся Стас. – Теперь вы не будете меня учить?

– Надеюсь, ты поймешь, что здесь ты в безопасности.

Черта с два, подумал Стас, тщательно блокируя мысль – то есть страстно желая, чтобы его не услышали. Мне надо спасти Дарью, а потом посмотрим, так ли уж здесь безопасно.

Судя по лицу собеседника, эту мысль он действительно не уловил.

Два дня Стас занимался самим собой под руководством Михаила Сергеевича, обучаясь волевым усилием вызывать то или иное состояние души и тела, позволявшее ему чувствовать мир ярче и шире, чем другие люди. Понемногу это начало у него получаться, он стал видеть в полной темноте, слышать сквозь стены и перемещать маломассивные предметы в пределах нескольких метров мысленным приказом. Затем пришло понимание процесса регуляции скорости обмена веществ в организме, и Стас научился мгновенно реагировать на изменение ситуации и двигаться втрое быстрее тренированного спортсмена.

Надо сказать, что обучение вряд ли дало бы положительный результат так скоро, если бы не постепенное просачивание знаний из «сливовой косточки» – записанного ему в подсознание пакета информации – в сферу сознания. Этот процесс шел вспышечно, как бы в ответ на возникающее нервное напряжение, и тогда Стас буквально прозревал, удивляясь своему умению свободно залечивать раны (он порезал руку своим ножом, подарком старика инбы) или изменять массу собственного тела: падая с высоты четырех метров, он ухитрился приземлиться на твердый плиточный пол как пушинка.

То же самое происходило с ним и на татами во время тренировок по рукопашному бою: лишь когда его начинали сильно бить или бросать на пол, включались знания приемов боя, о которых он до этого не имел ни малейшего представления, и Стас превращался в мастера боя, равного которому в штате Равновесия не было.

Но больше всего интересовал его волхварь, или тхабс (последний термин нравился ему сильнее), то есть процесс мгновенного преодоления гигантских расстояний, каковой назывался «квантовым просачиванием сквозь потенциальный барьер, отделяющий слои Регулюма». Вместе с Михаилом Сергеевичем он побывал на многих планетах Солнечной системы, научился создавать вокруг себя витасферу – оболочку, позволявшую ему дышать в безвоздушном пространстве и в ядовитых атмосферах других миров, и наконец сам испытал ни с чем не сравнимый восторг переноса с Земли на Марс и обратно.

Все произошло просто и быстро: тело вдруг распухло, превратилось в гигантский воздушный шар, обнявший всю Солнечную систему, затем мгновенно сжалось в струну, свет в глазах померк и тут же вспыхнул снова – тусклый, пыльно-серый, с оранжевым оттенком; это был цвет рифтовой долины Марса.

Стас находился на склоне горы, освещенной яркой звездой – Солнцем, и смотрел вниз на долину с высоты двух километров. Естественно, здесь царил дикий холод – около минус восьмидесяти градусов по Цельсию – и нечем было дышать, поэтому Стас инстинктивно «прыгнул» обратно, однако факт волевого управления волхварем оставался фактом: он мог теперь передвигаться в любую точку Солнечной системы без поводыря.

– Одного не понимаю, – признался он инструктору, пережив потрясение открытия, – почему я с Марса вернулся именно сюда, на базу?

– Сработала память эндоуправления, – туманно пояснил Михаил Сергеевич, несколько озабоченный успехами ученика. – Мы это делаем осознанно, опираясь на знание Регулюма, ты же пока используешь интуицию. Хотя вполне возможно, что инба передал тебе и дар ортодромии.

– Чего?

– Ортодромия – буквально «прямой путь», чувство направления. Давай проверим. Куда ты хочешь попасть?

– В замок, – сказал Стас, не объясняя своего желания (о своей первой попытке квантового перехода, закончившегося в неизвестном мире, он никому не рассказал), и… снова оказался на вершине столба, основание которого тонуло в туманной бездне. Однако на сей раз цепочка скал-столбов уходила в обе стороны в бесконечность, никакого скелетообразного «замка» поблизости видно не было. Все так же вспыхивали и гасли в черноте здешнего неба длинные паутинки, все так же клубился в бездне серый туман, подсвеченный снизу фиолетово-голубым светом, и все так же нерушимо стояли каменные столбы, образуя необычный мост, ведущий из ниоткуда в никуда.

В затылке разгорелся горячий уголек, стрельнул искрами, достигшими глубин мозга, и Стас услышал «голос» эйконала:

«Запределье… опасно… нарушение запрета… страж Хранилища запомнит и ликвидирует… уходи!»

Стас напрягся, вытаскивая из самого себя сопротивлявшуюся программу:

«Где находится это Хранилище?»

«В центре Галактики. Владения Метакона».

«Ты тоже был здесь?»

«Я историк и архивариус борейцев, мне нужна была информация о Создателе Регулюма, я взломал код доступа…»

«Тоже мне хакер нашелся! И за это тебя убили?»

«Я есть. В тебе. Они найдут тебя. Уходи!»

«Но я тоже хочу знать…»

С гулким грохотом столб, на котором стоял Стас, лопнул, и тотчас же в небе возник ослепительный золотой всполох, высветивший абрис жуткой звериной морды. Облившись холодным потом, Станислав, не колеблясь, проявив отличную реакцию, кинулся назад и очутился на Земле. Но вовсе не в ангаре базы, где его ждал Михаил Сергеевич.

Он вышел из квантового тоннеля прямо посреди болота: желто-зеленые кочки, островки осоки и камыша, чахлые осинки, мох, зеркала черной воды, окаймленные ряской и ржавой накипью водорослей, – провалился в болотную жижу по пояс и ахнул от неожиданности и прикосновения к коже холодной воды. Однако реакция спасла его и на этот раз, включив механизм тоннельного просачивания в «автоматическом режиме». Стас билльярдным шаром заметался по Регулюму, «отскакивая от бортов» пространственного «биллиардного стола», пока не свалился в «лузу» – зону на Земле, свободную от сдвигов реальности.

Едва не потеряв сознание от множественных встрясок организма при слепом проламывании невидимых стенок потенциального барьера, он ощутил себя стоящим на коленях на шершавом бетонном поле, увидел мчавшийся на него самолет – он оказался на летном поле какого-то аэродрома! – и заставил себя на четвереньках отбежать к краю взлетно-посадочной полосы, чтобы не попасть под колеса взлетающего лайнера.

Со всхлипом лег на пожухлую мокрую траву лицом вниз, судорожно хватая ртом воздух и успокаивая бешено работающее сердце, и вдруг понял, что он не один. Подхватился с травы, вертя головой, и увидел недалеко красивую девушку с роскошной пышной прической, одетую в необычный блестящий комбинезон, переходящий в сапожки. У нее были слегка раскосые светло-серые глаза и брови вразлет.

Сердце дало сбой: девушка была похожа на Дарью.

Стас, чувствуя исходившую от незнакомки волну дружеского расположения, сел на траву, криво улыбнулся.

– Извините, я чуток притомился. Посижу и уйду.

– Здравствуйте, Станислав Кириллович, – проговорила девушка, подходя ближе. – Вы весьма неосторожны. Ведь вас могло занести в такие дебри Регулюма, откуда вы ни за что не смогли бы выбраться самостоятельно.

– Вы меня знаете?! – изумленно спросил Панов. – Кто вы?

– Меня зовут Диана, я работаю на Равновесие-К.

Стас невольно отодвинулся, незнакомка улыбнулась.

– Не волнуйтесь, я не собираюсь сдавать вас «волчицам», но обещайте никому и никогда не рассказывать о нашей встрече.

– Обещаю.

– Спасибо. Теперь о главном, ради чего я рассчитала этот контакт. Вадиму Боричу грозит опасность как со стороны «волчиц», так и со стороны наших конкурентов – ваших приятелей из РА.

– Почему? Когда он успел насолить двум Равновесиям сразу?

– Успел, он очень оперативен, капитан Борич. Во время реализации тренда по коррекции милиссы Викентия Садовского…

– Кеши?!

– Вадима послали в прошлое вместе с группой воздействия, и он при встрече с Кешей посоветовал ему не поступать в летное училище.

– Так вот почему Кеша стал химиком! – сообразил Стас, вспомнив сообщение Максима. – Вадик поступил по-своему, и теперь его хотят…

– Ваши друзья намереваются изменить его милиссу. Но если у себя я еще смогу чем-нибудь ему помочь, то в стане «волков» единственный его защитник – вы.

– Сделаю все, что смогу. А почему вы так переживаете за него? Ведь вы тоже… «волчица»?

Диана еще раз улыбнулась:

– Допустим, он мне нравится. Не возражаете против такого объяснения?

Стас мотнул головой, слабо улыбнувшись в ответ, с трудом поднялся на ноги.

– Не возражаю. Но тогда вы здорово рискуете…

– Кто не рискует…

– Тот не пьет шампанского, – закончил Станислав, и они засмеялись. Потом Стас погрустнел. – Скажите, Диана, если все закончится хорошо… можно ли мне…

– Можно, – перебила его девушка, – и даже нужно.

Он ошеломленно взглянул на нее.

– Вы знаете, о чем я…

– Вы подумали о Дарье, не так ли?

– Так вы… абсолютница?!

– Вы еще не поняли, герой? Да, я абсолютница, а все ваши мысли просты и прямы, как полет стрелы. Вам надо научиться их экранировать. Что касается реализации вашего замысла, то осуществить его непросто, для этого надо окунуться в прошлое, а это чревато последствиями. Тренд должен быть рассчитан до мелочей.

– Значит, это возможно?!

Диана улыбнулась и растаяла в воздухе.

Стас повертел головой, ошеломленный ее неожиданным исчезновением, потоптался на месте, только теперь начиная слышать рев двигателей очередного взлетающего самолета. Из головы не шла улыбка девушки, похожей на Дарью, и от этого у Стаса тревожно сжималось сердце.

Вздохнув, он сконцентрировался на внутреннем покое, оценил свое положение «здесь-сейчас», произнес вслух одно слово: «Домой!» – и перешел в квантовое состояние. Через мгновение он стоял посреди бункера подземной базы РА, где его ждали Михаил Сергеевич, телохранители и успевший вернуться к этому моменту Максим.