Драма 6
МОНАДА
Так как официальное командование экспедиции, полностью перешедшее в подчинение адмирала Киллера, отказалось освободить биурса, Хойл решил действовать на свой страх и риск. Он понимал, что шансов у него и у его друзей мало, но и пассивно наблюдать за ходом «контакта» не хотел. Пример действий Алиссона заразил физика и позволил сбросить груз немалого количества лет, почувствовать себя молодым, энергичным и сильным.
Обсудив идею освобождения с французом Леко, а также с палеонтологом и летчиком, сумевшими вернуться буквально с того света, Хойл организовал своих сторонников в небольшую «группу риска», набрав ни много ни мало – двенадцать человек. В нее вошли не только молодые ученые, ученики и последователи физика, но и друзья Кемпера и Алиссона, француз и даже двое офицеров – связи и охраны, которых порекомендовал Кеннет.
Из анализа ситуации было известно, что ночью биурс не делал попыток выбраться из ущелья, поэтому в данное время суток его и не бомбардировали газовыми снарядами, хотя и вели наблюдение. Исходя из этого одним из самых сложных дел в плане операции, разработанной Хойлом, Алиссоном и Леко, было лишить военных зрения. За биурсом вели наблюдение восемь телекамер и два радарных поста, не считая вертолетчиков с биноклями и спутников, и все эти средства, кроме спутников, надо было обезвредить.
С летчиками договориться предложил Кемпер, он знал их почти всех и брался подобрать парней в нужную смену.
Идея обмануть телекамеры принадлежала офицеру связи. Так как управление камерами осуществлялось из одного центра – с монитора в штабе Киллера, оператор предложил записать поведение биурса ночью, а в момент операции отключить телекамеры и пустить запись на экраны.
Сложнее дело обстояло с радарными постами. Один из них можно было попытаться вывести из строя, но поломка обоих сразу вызвала бы подозрения или замену установок. Поэтому решили в нужную ночь просто связать операторов поста, если они не согласятся участвовать в освобождении добровольно. Эту часть операции вызвались реализовать Морис Леко и капитан охраны Фосс.
Но самой трудновыполнимой деталью операции оставалось собственно освобождение биурса. В этой части плана мнения разделились. Хойл советовал просто взорвать перегородку из скальных обломков, ближайшую к плато, надеясь, что дальше биурс выберется сам. Алиссон же предлагал привести к ущелью суперзавра и лишь потом взрывать перегородку.
Физик умел думать быстро и принял предложение Нормана, хотя и с некоторыми уточнениями. Идея была отличная, он хорошо понимал это.
– Коль скоро удастся привести панспермита, – сказал он, – перегородку взрывать, может быть, и не придется. Но успеет ли панспермит достичь ущелья раньше, чем фанатичный Киллер накроет биурса газовым облаком? Если двутелый уснет, поход дракона окажется бесполезным.
– В таком случае надо сделать так, чтобы команда на атаку ракетным комплексам не прошла, – меланхолически заметил Кемпер. – Дружище, – обратился он к лейтенанту связи, – управление у вас проходит по кабелю или нет?
– Конечно, нет, по рациям.
– Вот и сделайте что-нибудь, чтобы Киллера никто не услышал.
– Попробую, – кивнул связист.
– Прекрасно! – Хойл нервно потер ладонь о ладонь, повернулся к Алиссону. – Итак, мой друг, вам снова достается самое интересное задание – оседлать дракона. Если больше не хотите рисковать, пойду я.
Алиссон с улыбкой качнул головой.
– Тихоня слушается только меня.
– Что ж, тогда cum deo!
Палеонтолог отправился к суперзаврам, все еще ничего не подозревающим, вспахавшим местность вокруг шатра с яйцами по радиусу в два километра, в десять часов вечера. Его сопровождал Кеннет, да и то лишь на самом начальном этапе пути. Идти вместе к цели не имело смысла.
Попрощались в трех километрах от лагеря, после чего Кеннет залез на скалу, чтобы понаблюдать за Алиссоном в бинокль и в случае чего успеть вызвать подмогу, а Норман отправился дальше. Ему предстояло пройти еще около восьми километров пересеченной местности. Маршрут был выбран таким, чтобы его нельзя было увидеть из лагеря ни визуальным наблюдателям, ни операторам радаров.
Дважды приходилось прятаться от вертолетов, хотя вряд ли летчики могли увидеть его в хаосе скал в кромешной тьме. Он и сам почти ничего не видел, несмотря на инфраоптику шлема, и ориентировался лишь по звездам, зная направление. Ночь наступила на удивление звездная и холодная, и отопление костюма работало во всю мощь, пока Алиссон не разогрелся от ходьбы и не уменьшил обогрев.
К двенадцати часам он уже вплотную подошел к лагерю суперзавров, видимых в приборе ночного видения оранжево-стеклянными тушами; температура их тел чуть ли не на полсотни градусов превышала температуру скал и воздуха. Тихоня лежал, прижавшись брюхом к песчаному бархану и вытянув вперед по камням длинную шею. Второй панспермит, «скакун» биурса, бродил в километре отсюда, поглядывая на шатер с яйцами. Изредка он вздрагивал и топорщил кристалло-чешуйчатую кожу, поднимая тонкий хрустально-металлический перезвон.
Тихоня-Равана почуял, а может, и заметил человека, когда тот приблизился на расстояние в сто метров. Вздернув голову, пристально вгляделся в фигуру в герметичном костюме, использовав и два боковых глаза-радара, затем спокойно опустил голову на место. По коже его спины конвульсивно пробежала волна, подняв звон. В ответ донесся тихий перезвон второго суперзавра.
– Узнал, – пробормотал Алиссон с облегчением и странной нежностью. – Узнал, бродяга!
Подойдя вплотную к морде Тихони, он легонько похлопал его по правой скуле, потрогал рог и четко и ясно представил, что лезет к нему на спину. Спустя мгновение пришел ответ. Алиссона словно окунули в расплав металла, тут же выдернули, и он увидел слегка искаженную картину всадника и коня: всадником был он – размером с биурса, а конем – суперзавр.
Алиссон снова похлопал Тихоню по морде, возвышающейся над ним, как гранено-пупырчатый утес, и включил «липучки». Через две минуты он залез на голову супердракона, а еще через минуту слезал с шеи на поверхность седла. Предстояло самое трудное: заставить панспермита идти в нужном направлении и не улететь с ним при этом в космос.
Пискнул наушник рации:
– Норман, как дела?
– Нормально, собираюсь с духом. Очень не хочется путешествовать по дальним мирам одному.
– Видели, как он вас принял. Надеюсь, все будет хорошо. Мы начинаем свою часть операции. В лагере пока все тихо.
– Подождите, пока я не заставлю его идти. Надо, чтобы он понял и не поднял панику. Перехватчикам, чтобы взлететь и домчаться досюда, понадобится всего семь-восемь минут.
– Удачи вам!
Алиссон посидел еще немного, успокаиваясь, собирая волю в кулак, и заставил себя не отвлекаться.
Связист сделал все, что обещал, поэтому операторы войскового телемонитора ничего не заподозрили: два экрана исправно показывали неподвижно сидящего в ущелье биурса и смирно лежащих в другом районе суперзавров. Видеопленка была закольцована, и картина повторялась каждые три часа, но едва ли кто-нибудь из операторов смог бы это обнаружить.
Ни один из радаров вывести из строя не удалось, зато удалось напоить дежурных локаторщиков одной из установок, и к полуночи оба техника уже спали. Со вторым постом этот трюк не прошел, пришлось применить ум и силу, чтобы и последний дежурный радар не видел маневра суперзавров и людей.
Охранялся пост отделением десантников в черной форме: шесть человек по периметру, в сотне метров от машин с оборудованием, антенной и генератором, и двое возле антенны – капрал и ефрейтор. Группа небольших скал и камней удачно скрывала машину с экранами от большинства охранников, и шанс без шума обезвредить двоих у антенны увеличивался. Но, на беду, командовал отделением тот самый капрал Бенджамин Фримен, которого месяц назад Кемпер двинул по челюсти его же автоматом, а такое забывается не скоро.
Вместе с капитаном по фамилии Фосс, командиром охраны лагеря, и французом Леко Кемпер, переодетый в черный костюм десантника, добрался до радарного поста на вертолете.
Территория поста была освещена прожекторами, от машин протянулись, сливаясь с ночной темнотой, длинные тени. Татаканье движка генератора разносилось в ночи далеко и скрадывало шаги.
Возле машины с антенной их остановили.
– Момент!
Из тени выдвинулись две фигуры: одна высокая, другая пониже, но широкая, как шкаф. Кемпер вгляделся и обомлел: это был капрал Фримен, жаждущий поквитаться с летчиком в иных обстоятельствах.
– Допуск?
– «АА», – сказал Фосс, доставая бэдж из кармашка на груди.
Капрал внимательно осмотрел квадратик пластика с фотографией в пленке, вернул, козырнув, кивнул на Кемпера и Леко:
– А у них?
– Они со мной.
Охранник, помедлив, перекинул автомат из-под мышки за плечо, глянул на летчика, и вдруг глаза его сузились.
– Гм… а мы не встречались где-нибудь? По-моему, я тебя… – Капрал вспомнил. – Ага, вот и встретились, сукин сын! Летчик, кажется? А в нашей форме. Снова хочется поиграть в свои игры? Не получится, приятель, это говорю тебе я, Бенджамин Фримен. Капитан, вы-то как оказались в его компании? Руки за голову!
Капрал сунул в рот свисток, и в то же мгновение Кемпер точно и сильно ударил его в подбородок. Фримен едва не проглотил свисток, подавился, схватившись за горло, и Кемпер ударил еще раз. Упал капрал с таким грохотом, что казалось, эхо разбудит весь полигон. Но все было тихо, если не считать равномерного рокота генератора. Внешняя охрана пялилась в темноту, а не на освещенные будки поста.
Кемпер спохватился, вспомнив о втором охраннике, и обнаружил его лежащим в двух шагах. Глянул на Леко.
– Хорошо дерешься, – буркнул француз, пряча газовый пистолет. – Берись, перетащим в тень. Откуда он тебя знает?
– Он слишком много говорит, – вместо ответа сказал Кемпер, рассматривая сбитые в кровь костяшки пальцев. – И, по-моему, у него бетонная челюсть. Добавьте ему порцию газа.
Ежесекундно ожидая окрика, они перетащили тела в тень и вошли в кабину управления. Три оператора в немом изумлении воззрились на них.
– Проверка режима, – лязгнул голосом Фосс, показывая издали свой допуск «АА» с золотым обрезом. – С каким интервалом вы со штабом выходите на связь?
– Два часа, – дернулся ефрейтор с наушниками на голове.
– Когда следующий доклад?
– Через десять минут.
– Докладывайте.
– Но…
– У меня еще много дел, в том числе технический контроль. Связь, быстро! Все нормально?
Ефрейтор молча повиновался.
– Вот и хорошо, ребята, – сухо улыбнулся капитан, когда короткий, в пять слов, доклад был передан оператору штаба Киллера. – А теперь поспите пару часов.
Дежурные не успели ни испугаться, ни сообразить, в чем дело: Леко стрелял из газового пистолета быстро и точно.
К вертолету добрались без помех и через десять минут были в лагере. Кемпер с благодарностью пожал руку Фоссу и французу, после чего капитан отбыл в свое подразделение, а Леко присоединился к «группе риска».
С летчиками договориться было легче. С двенадцати и до двух ночи в барражировании над районом Коннорс-Рив участвовал экипаж майора Берринджера, который только с виду был солдафоном, недалеким и косноязычным, на самом же деле майор славился отзывчивостью и юмором и подчиненных уважал. Кемпера он понял сразу.
– Не надо меня долго агитировать, сынок, – заявил он, залезая в кабину своего двухвинтового «Кейюса». – У меня сын – специалист по изучению УФО, и я кое-что смыслю в пришельцах, винт им в глотку! Мне давно хотелось насолить этому выскочке Киллеру, вот и представился случай. Помоги тебе господь, сынок!
Без четверти двенадцать Кемпер в сопровождении Хойла и Кеннета, одетых в «силзы», как и он сам, двинулись на вездеходе охраны к ущелью Коннорс-Рив. Они уже знали, что Алиссон добрался до суперзавра благополучно и ухитрился-таки заставить Тихоню идти в нужном направлении.
Ему удалось это с третьей попытки.
Сначала Алиссон решил просто представить плато с горным кряжем Коннорс-Пик и прорезающее горный массив ущелье Коннорс-Рив, помня, что в прошлые разы суперзавр реагировал на такие внушения тем, что перемещался в нужное место. Однако Тихоня не понял: Алиссон вновь пережил ощущения жаркого удушья, падения в глубокую пропасть, вытягивания головы из шеи, – ощущения, сопутствующие мгновенному перемещению в пространстве, и… очнулся там же, в пустыне, ночью! Вероятно, Тихоня не нашел в своей памяти место, соответствующее представлениям Алиссона, и вернулся обратно, не выходя из подпространства в космос.
Норман осознал, что произошло, и испугался. До спазма в желудке! Он вдруг представил, что скользит с Тихоней по цепочке миров и возвращается двое суток спустя… Уфф! Полный провал!..
Алиссон включил охлаждение комбинезона, пока не высох пот на лбу и под мышками. Подумал: не переоценил ли я свои силы? Что теперь? О чем думать? Что представлять?..
Посидев пару минут, он снова собрался с духом и попытался представить биурса, лежащего неподвижно на дне ущелья. И снова Тихоня его не понял, хотя и не стал прыгать в космос. Суперзавр только повернул голову к человеку, и вид у него был потерянный и сомневающийся. Впрочем, Алиссону просто хотелось верить, что это так. И тут его осенило.
Даже не проанализировав идею, он представил ноги суперзавра и заставил их двигаться. И Тихоня наконец сообразил, что от него требуется. Помедлив, он оторвал брюхо от скал, сделал шаг, оглянулся на всадника. Алиссон с чувством стукнул дракона по пластинам шеи и еще раз вызвал в памяти образ ползущего суперзавра. Тихоня с грохотом двинулся вперед.
Первое время он шел в сторону от Коннорс-Рив, но Алиссон дважды останавливал его, – делал это он все смелей и смелей, – корректируя направление, и наконец они поползли точно к ущелью, озаряемые только светом звезд.
Прожекторы лагеря включились только раз – наблюдатели услышали тяжелую поступь суперзавра, – но, пошарив по скалам, погасли. Управлял ими военный техник, входивший в «группу риска», и поднимать тревогу он, естественно, не стал.
Десять километров до ущелья дракон прошагал за десять минут, а у входа в каньон его уже ждали Кемпер, Леко, Хойл и Кеннет. Алиссон приказал Тихоне пересадить их в седло, обнялся с летчиком.
– Все в порядке?
– Стоило бы сомневаться. Знаешь, кого я встретил? – Кемпер засмеялся. – Того ублюдка, который не пускал нас к Джайлсу. Помнишь? Этот «пес войны» снова оказался на пути, хотел…
– Потом будете делиться впечатлениями, – перебил летчика Кеннет. – Самое трудное впереди. Двигаем к биурсу, пока нас не накрыли ракетным залпом.
Тихоня снова зашагал вперед с грацией шестиногого бегемота, увеличенного в пятьдесят раз.
Тревога в лагере началась, когда суперзавр с погонщиками преодолел плотину из обломков скал, перегородившую ущелье, и заглянул в каменный мешок, на дне которого сидел на корточках биурс.
Пружина ситуации сжалась до предела.
Джайлс вернулся из штаба в свою палатку злой и возбужденный. Разговор с помощником президента не получился, «кусок мыла» не перечил сенатору, но и не соглашался с его точкой зрения, снова пообещав поговорить с президентом. Вряд ли стоило взывать к гуманизму и человечности этого чиновника, добившегося власти благодаря невероятно гибкому уму и умению вовремя поддержать нужную кандидатуру.
– Скользкая тварь! – сквозь зубы произнес Джайлс, бросая куртку на походную постель, гаркнул: – Сэм!
В палатку вошел адъютант, он же личный охранник сенатора, Сэмюэль Старджон.
– Подъем в шесть утра, завтра убываем в Тонопу.
– К вам гость, сэр. Пригласить?
– Кому там не спится? Уже полдвенадцатого ночи!
– Говорит, у него важное сообщение. Назвался зоологом, доктором наук Зальцманом.
Джайлс плюхнулся в кресло, едва не сломав его.
– Стакан глинтвейна, тосты… Зови, черт с ним!
В палатку робко протиснулся громадный мужчина, не то чтобы толстый, но пухлый, с какой-то болезненной рыхлостью. Желеобразный, пришло на ум сравнение. Квадратное, с отвисшими щеками, такое же рыхлое, как и тело, бледное лицо окаймляли бакенбарды и редкая бородка. Но глаза зоолога блестели остро и хитро.
Опасный парень, подумал Джайлс.
– Слушаю, – сказал он, удовлетворившись осмотром, отхлебнул горячего напитка. Сесть посетителю не предложил.
– У меня есть сведения конфиденциального характера, – заговорил Зальцман неожиданно тонким голосом. – Но хотелось бы иметь гарантии…
– Короче. Все, что вы скажете, останется здесь.
– Я вам верю (зато я тебе нет, подумал сенатор). Дело в том, что в лагере заговор. Некоторые мои коллеги решили освободить этого двутелого монстра…
– Что?! – Джайлс поперхнулся, изумленно уставившись на зоолога. – Что за чушь вы несете?
– Это не чушь. Хойл, Романецкий, Кеннет… и другие, всех я не знаю, уже исчезли из лагеря, но мне точно известно, что они пошли к биурсу.
– Безумие! – Джайлс залпом допил глинтвейн, швырнул стакан в угол. – Ну, а вы почему не с ними?
Рыхлый Зальцман дернул щекой, набычился.
– А-а, не взяли? – понял сенатор. – Понятно. Я бы тоже не взял. Вы уже сообщили кому-нибудь об этом?
– Нет, но если вы не примете срочные меры…
– Понятно. – Джайлс встал. – Приму.
Точным ударом кулака в подбородок он послал гостя на пол. Задумчиво сказал примчавшемуся на шум адъютанту:
– Ему стало плохо. Сделай укол успокаивающего, пусть полежит здесь, поспит. Я в штаб.
Накинув куртку, Джайлс вышел в ночь. Но у Киллера, видимо, были свои информаторы, и он включил тревогу, когда задыхающийся от бега сенатор добрался до штабного бэтээра, придумав, как отвлечь адмирала, если он не спит. Втиснувшись в машину, сенатор стал свидетелем беспрецедентной ситуации: одна группа людей, рискуя жизнью, пыталась вызволить из западни чужое разумное существо, а вторая группа пробовала им помешать, готовая уничтожить и пришельца, и его добровольных помощников.
– Вы с ума сошли! – прохрипел Джайлс, услышав последние слова адмирала: Киллер советовался с командиром эскадрильи перехватчиков, чем лучше обстрелять ущелье Коннорс-Рив.
– У меня нет другого выхода, – оглянулся на него полный холодной ярости Киллер. – Эти ваши мягкотелые «яйцеголовые» друзья сами подписали себе приговор. И решаю здесь я!
– И вы посмеете… стрелять?! Там же люди! Четверо ученых…
По губам Киллера скользнула пренебрежительная улыбка.
– Сенатор, есть цели, оправдывающие любые средства. В данном случае это могущество страны. Сядьте и не мешайте. – Киллер отвернулся, беря в руки микрофон рации, но приказ отдать не успел.
Давно не дрался с таким удовольствием, подумал Джайлс, лет десять, после того, как бросил спорт. Повернул Киллера к себе лицом и отправил адмирала в нокаут, как и доносчика Зальцмана перед этим. Помощник президента, генерал Рестелл, операторы у пультов и мониторов, офицеры связи и охраны, выпучив глаза, глядели на влипшее в стену кабины тело адмирала.
Сирена была слышна так, будто взвыла в сотне метров отсюда, а не в двенадцати километрах, как на самом деле. Кеннет от неожиданности чуть не свалился вниз, и Кемпер едва успел удержать его на краю седла. Но и он подпрыгнул в испуге, когда Тихоня ответил сирене своим странным криком – воем-клекотом, от которого запросто могли лопнуть барабанные перепонки.
Биурс внизу, на глубине двухсот метров, зашевелился, неуверенно шаря вокруг себя обеими лапами. Правая голова его, на которой оранжево светился уцелевший горизонтальный глаз, посмотрела вверх, левая тоже запрокинула лицо, но ее глаз не светился, скрытый какой-то стеклянистой массой. Очень медленно биурс выпрямился. Шкура его – или броня скафандра? – тускло засветилась.
– О господи! – пробормотал Хойл. – У него же глаз вытек!
– Очень похоже, но вряд ли соответствует истине, – попытался начать спор Кеннет, однако Алиссон цыкнул на них.
– Помолчите!.. Они разговаривают между собой… я чувствую. Пора сматываться.
– Пора взрывать стену, все готово.
– Не надо, для биурса это не проблема. Если только у него есть энергия. Поэтому нам надо быстренько убираться подальше.
– Но как? Мы же убьемся!
Словно в ответ Тихоня повернул к ним голову, приблизил страшную морду к седлу, так что Хойл и Кеннет отшатнулись. Алиссон же проворно полез на скулу суперзавра вслед за Кемпером, протянул руку французу, прошипел:
– Быстрее, месье!
Физик и палеонтолог неуверенно переглянулись, но окрик Кемпера заставил их последовать за Морисом Леко. Спустя минуту все пятеро стояли на вершине каменной стены, не успев опомниться от смены впечатлений, и лишь негромкий голос Алиссона вернул их к действительности:
– Наша миссия окончена, коллеги. Давайте-ка отползем отсюда вон на ту высотку, оттуда все будет видно.
– А если Киллер сделает залп ракетами с газом? Или с чем-нибудь похуже?
– Что может быть хуже отравляющего газа? Не посмеет. А если и отдаст приказ, мы все равно не успеем уйти.
– В любом случае мы ничего не теряем, – жизнерадостно сказал Кемпер, – кроме жизни. – И первым полез на скалы.
Они перебрались с горы камней на край плато, нависающий над ущельем, устроились на плоском скальном горбу и увидели финал высвобождения всадника, но не своим конем, а внезапно прибывшей командой, которую никто не ждал.
Рядом с горой камней, перегородившей ущелье Коннорс-Рив, вдруг бесшумно замерцало огромное облако голубоватых звездочек. Это облако стало уплотняться, темнеть и через несколько секунд превратилось в громаду здания с высокой многосекционной трубой. Оторопев, люди смотрели вниз, на странное здание, явно слепленное из разных материалов. Видно оно было хорошо, потому что продолжало светиться изнутри багровыми прожилками.
Алиссон и Кемпер, никогда прежде не видевшие здания Чернобыльской АЭС, разглядывали его просто как шестнадцатиэтажное строение, готовое вот-вот рухнуть, но Морис Леко и Хойл сразу узнали контуры печально знаменитого четвертого блока реактора, взорвавшегося в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году.
– Лопни мои глаза! – прошептал Хойл. – Это же…
– Чернобыльский реактор! – хмыкнул Леко, потряс головой. – По-моему, я сплю. Но как, черт побери… – Он не договорил.
Рядом с корпусом реактора протаял из воздуха контур какой-то двухголовой статуи высотой с трубу реактора, удивительно напоминающей нечто знакомое.
– Ущипните меня! – слабым голосом произнес Кеннет. – Это же… биурс! Только маленький!
Теперь и Алиссон понял, что статуя возле здания не что иное, как двутел, только раз в пять меньше исполина, которого они собрались вызволить из западни.
Малыш биурс, несмотря на «малый рост», достигавший высоты двадцати с лишним метров, осмотрелся по сторонам сразу двумя головами, несколько отличавшимися по форме от голов взрослого биурса, заметил радостно взиравшего на него с высоты горы камней суперзавра Тихоню и замер.
Несколько секунд «конь» и «всадник-малыш» разглядывали друг друга. Затаив дыхание, люди тоже смотрели на неземных существ, родившихся по воле случая на Земле, не зная, что предпринять. Потом Алиссон, сжав виски ладонями, прошептал:
– Они… разговаривают друг с другом… я их… понимаю!
Малыш-биурс вдруг прыгнул вверх и, как подброшенный пружиной, опустился рядом с горсткой людей на краю плато. Наклонился к ним, так что Хойл и Кеннет невольно отшатнулись, и положил на голую поверхность скалы два тела. Выпрямился, человеческим жестом указал одной из лап на тела и повернулся к Тихоне, все еще глядевшему на него во все три глаза. Перепрыгнул к суперзавру на гору камней и обломков скал, обошел его, доставая головами всего лишь до колен гигантских лап дракона, похлопал по боку, породив тяжелый слитный металлический звон, и ловко, как заправский наездник, взобрался в седло.
Кемпер очнулся первым, оторвался от созерцания «сладкой парочки неземных динозавров» и подбежал к телам людей, которых принес малыш-биурс. Ими оказались две прелестные девушки, одетые в джинсовые костюмы, белокурая и черноволосая.
Обе были ранены: темноволосая в шею и в голову, белокурая в плечо. Она и очнулась первой от прикосновения подбежавшего Алиссона. Застонала, открыла глаза, но вряд ли сразу разглядела, кто перед ней, несмотря на слабое свечение фигур биурса и суперзавра, едва рассеивающее ночной мрак в ущелье. Прошептала:
– Кто вы?
– Не понял, – озадаченно пробормотал Алиссон. – Кто вы?
– Она говорит по-русски, – сообразил приблизившийся Морис Леко. – И биурс этот – оттуда, с Украины. Знать бы, зачем он прихватил с собой чернобыльский аварийный реактор…
– Это знаю я, – отрывисто бросил Алиссон. – Вернее, догадываюсь. Насколько я понял из «разговора» Тихони и биурса в ловушке, тот связался с биурсом-младшим, родившимся в России…
– На Украине, – машинально поправил Леко.
– На Украине, и попросил о помощи. Но, кроме малыша-двутела, биурс-старший связался с кем-то еще в Австралии… или где-то в том районе…
– На атолле Муруроа, – пробормотал ничуть не удивившийся француз. – Он связался с нашим Ифалиуком.
– Кто вы? – повторила девушка, пытаясь сесть, и Алиссон с готовностью подал ей руку. – Где мы?
– Вы говорите по-английски?
– Немного. Так вы англичане?
– Янки. Норман Алиссон, палеонтолог. Это Вирджин Кемпер, летчик. Доктор Хойл, доктор Кеннет, Морис Леко, единственный француз в нашей компании… – Алиссон умолк, заметив гримасу боли на лице девушки. – О черт, вы ранены! Давайте посмотрим рану. Как вас зовут?
– Алевтина, а ее Марина. Помогите сначала ей.
– Вир, ты там ближе…
– Я уже посмотрел. Раны две, но обе не опасны, пули прошли скользом. У меня есть спирт, сейчас она очнется.
Раздался стон, легкий вскрик, и темноволосая россиянка оттолкнула руку Кемпера с флягой виски. Вторая девушка на коленях подползла к ней, обняла, сказала по-русски:
– Успокойся, мы среди друзей. – И перешла на английский: – Дайте ей глоток… да и мне тоже.
Кемпер с готовностью сунул ей флягу.
– Откуда вы все-таки? И почему вас принес этот симпатичный маленький монстр?
– Это Мутик-то маленький?
– Какое странное имя – Мутик… Но вы не видели его старшего брата, он здесь, в ловушке.
– Потом выясним все детали, – перебил летчика Леко. – Надо спасать панспермитов. Тревога уже поднялась, сейчас сюда наверняка мчится свора Киллера на танках или, что хуже, на вертолетах. Они начнут стрелять, не задумываясь.
Все, не сговариваясь, посмотрели на пару биурс – суперзавр Тихоня, отчетливо выделявшуюся на фоне ночного неба и, казалось, терпеливо ждущую приказаний. И тут Алиссона осенило:
– Братцы, эти звери действительно ждут наших команд! Потому что они – элементы разумной системы – тетрады, понимаете?! Тот скат, что разнес полигон на Муруроа, – носитель, наши суперзавры – «кони», биурс – наездник…
– А четвертый элемент тетрады? Ты назвал только три.
– Четвертый элемент мы, то есть люди! Я наконец-то соединил разрозненные кусочки мозаики, которые мне внушал Тихоня, в одно полотно… Миллионы лет назад одна такая тетрада потерпела по неизвестной причине крушение и упала на Землю, а наши звереныши – их потомки!
– Бред! – неуверенно проговорил Кеннет.
– Хотелось бы верить… – начал Хойл.
– Не надо верить, – перебил его грубоватый Кемпер, хлопоча возле темноволосой Марины; Леко в это время начал было перевязывать белокурую девицу, но Алиссон ревниво отстранил его. – Морис, дело за вами. Надо сообщить Тихоне адрес вашего атолла.
– Зачем?
– Он перенесет нас туда.
– Но прежде надо освободить биурса. Зря мы, что ли, столько возились с ним? Как вы думаете, зачем малыш притащил сюда реактор?
– Не догадались еще? Биурс голоден…
Леко звонко шлепнул себя ладонью по лбу, и все невольно засмеялись, даже раненые русские девушки; одна уже с видимой доброжелательностью принимала заботу Кемпера, а вторая с интересом посматривала на Алиссона. Но смех их длился недолго. С неба донеслось рычание, и над головами людей и панспермитов промчались стремительные треугольные тени, затмевая звезды.
– О дьявол! – сдавленным голосом проговорил Хойл. – Истребители!
– Я беру их на себя! – Алиссон погладил Алевтину по щеке. – Извините, вас перевяжет Морис. – С этими словами он подбежал к обрыву и заорал:
– Тихий! Наклонись!
Суперзавр Тихоня с охотой приблизил к нему страшную рогатую голову, и Норман, закрыв глаза, отчетливо представил, как суперзавр лучом сбивает несущие смерть машины. Реакция Тихони не замедлила себя ждать.
Сверкнула вспышка, другая, по небу метнулись шпаги белесого света, и тут же в трех километрах отсюда над скалами вспыхнули неэффектные из-за расстояния облака пламени и погасли. Через десять секунд прилетели приглушенные звуки взрывов, и все стихло.
– Живем! – Леко хлопнул широкой дланью по плечу Хойла так, что коротышка-физик едва устоял на ногах. – Пусть теперь ваш Киллер сунется сюда! Эй, Норман, что дальше?
– А ничего, – подошел, блестя веселыми и дерзкими глазами, Алиссон и встретил взгляд Алевтины. – Давайте я все-таки поухаживаю за вами.
– Не возражаю, – кивнула девушка, вполне понимая его чувства. – А вы боец, доктор.
– Это уж точно, – хохотнул француз. – Вы еще не знаете всего. Этот парень облетел полкосмоса на суперзавре…
– Очнись, Норм, – озабоченно проговорил Кемпер. – Ты тут много чего наговорил… непонятного. Что нам делать? Мы еще не завершили начатое.
Алиссон разогнулся, помог Алевтине встать.
– Сейчас эти парни освободят своего родственника, попавшего в беду, мы сядем на Тихоню и отправимся в Австралию…
– Далась тебе эта Австралия. На Муруроа, ты хотел сказать?
– В общем, подальше отсюда, туда, где их ждет скат-носитель. А потом… – Алиссон глянул на белокурую девушку. – Не побоитесь совершить круиз по космосу?
– Не побоюсь, – храбро, с вызовом ответила Алевтина.
Алиссон несколько мгновений всматривался в ее огромные, загадочные, ждущие глаза и оглянулся на скульптурную композицию биурс – суперзавр:
– Тихий, давай!
Суперзавр дернул головой, будто отвечая кивком на команду, и сиганул вниз, с обрыва, в ловушку, где сидел взрослый биурс, обалдевший от газа. Тихоня ни капли не боялся разбиться, с гулом и грохотом ударился лапами о дно ущелья, так что скалы вздрогнули, как при землетрясении. Лапы дракона увязли в каменном ложе бывшей реки почти по колено, словно это была не твердая горная порода, а песок. Но малыш-двутел в седле даже не покачнулся. Он смотрел на своего старшего и гораздо более мощного собрата.
Биурс-пленник встал, так же пристально разглядывая единственным уцелевшим глазом всадника в седле суперзавра, затем грузно осел на свой костный зад. Было видно, что сил у него почти не осталось.
Двутел-малыш слез с «коня», отодвинулся в угол каменного мешка, как бы уступая место, и раненый биурс снова зашевелился, поднимаясь на ноги. С трудом залез в седло, но уселся не так, как обычно: правая и левая половины его тела прижались по обе стороны шеи суперзавра, лапы сжали гребенчатый нарост – антенну, и оба чудовища слились в одно, так что нельзя было различить границы их тел. А затем вся гигантская стена, образованная из обломков скал, запершая биурса в западне, плавно и бесшумно взмыла в воздух. Огромные многометровые глыбы выстроились одна возле другой, образовав колоссальную вертикальную решетку высотой в километр и толщиной в два скальных обломка.
У наблюдавших эту картину людей мороз пробежал по коже, когда они прикинули мощь «коня» и всадника. А неземные существа продолжали демонстрировать свои возможности, о которых люди даже и не подозревали.
Тихоня вытащил из камня увязшие лапы и с грохотом двинулся прямо на решетку. Алиссон ожидал столкновения, удара и разлета камней, но суперзавр прошел сквозь преграду без единого звука, как сквозь голографический фантом, и лишь когда он оказался по ту сторону решетки, камни стали искажать форму, вытягиваться, цепляться клейкими нитями за бока и хвост дракона и так и застыли. Те же, которые он не затронул корпусом, превратились в изогнутые поверхности, напомнившие паруса земных фрегатов, и тоже застыли, соединившись с нижними глыбами, деформированными в расплавленные бороды и хвосты, в одну гигантскую, гротескную скульптурную композицию неведомого скульптора-сюрреалиста.
Перед громадой здания Чернобыльского реактора суперзавр остановился. Биурс слез с него, буквально упал на здание, с грохотом разваливая его на части, вдавливая в каменистое ложе ущелья. Знавшие об опасности содержимого за стенами саркофага девушки в ужасе зажмурились, прижались к своим «спасителям», не отходившим от них ни на шаг, ожидая смертоносного смерча атомного взрыва. Но взрыва не было. Тело биурса вдруг оделось в ослепительную сеть голубых и желтых молний, он замер на мгновение («Заряжается!» – шепнул Хойл) и встал, обретая былую точность и легкость движений. От многоэтажного корпуса четвертого блока АЭС и от саркофага, прикрывающего разрушенный реакторный зал, осталась груда сплавленного, тускло светящегося рубиновым светом конгломерата.
Биурс повернулся к выходу из ущелья (Алиссон схватился за голову, чувствуя мощный всплеск пси-излучения), и тотчас же напротив возник светящийся, как глыба зеленого стекла, суперзавр. Это был родной «конь» пришельца. Биурс легко взгромоздился на него, махнул рукой малышу-двутелу, продравшемуся сквозь каменный «витраж» выхода из ловушки, и вдруг оглянулся.
Он не сделал при этом ни единого жеста, подобного прощальному взмаху рукой, но у всех свидетелей его освобождения на скале возникло ощущение вошедшего в голову Космоса! В этом ощущении не было ничего человеческого, ни одной знакомой эмоции, страсти или мысли, и оно быстро прошло, но след его остался – след безмерного разнообразия жизни и разума во Вселенной!
– Будь здоров! – проворчал расчувствовавшийся Кемпер. – Лети домой, сокол трехглазый… и прилетай попозже, когда у нас закончится калиюга.
Двутелый монстр приник к холке своего «рысака», и оба они с раскатистым грохотом помчались в пустыню, оставляя две глубоких рваных борозды. Грохот постепенно удалился, стих. В наступившей тишине стал слышен приближающийся рокот моторов – летели вызванные адмиралом Киллером вертолеты.
– Он что – бросил нас? – осведомился Кеннет.
– Пора и нам, – оглянулся Алиссон. – Он нас не бросил – предоставил свободу выбора. Теперь мы вполне можем заменить командира тетрады. Итак, вперед?
Хойл и Кеннет переглянулись. Физик покачал головой.
– Я, наверное, пас. Вы молоды, Норман, у вас все впереди, вам перемены по плечу. А мое дело – здесь, на Земле. Может, когда-нибудь и свидимся…
– Я тоже остаюсь, – буркнул Кеннет, отворачиваясь.
– А я с вами, – бодро шагнул к обрыву Морис Леко. – Доставьте меня хотя бы на Муруроа. Там я буду вам полезен. Не уверен, что отправлюсь с вами дальше, но и здесь мне делать нечего. Кстати, там у вас появятся попутчики: лейтенант Толендаль и его подруга Натили. Именно они первыми познакомились с Ифалиуком и научились его понимать.
Алиссон пожал руку Хойлу и Кеннету, подошел к Алевтине, взял ее под локоть и крикнул вниз, с обрыва, глазеющему на них Тихоне:
– Тихий, сажай малыша и забирай нас. Мы покидаем это негостеприимное место.
Вертолеты, посланные адмиралом Киллером для обстрела пойманного биурса газовыми снарядами и высадки десанта, приблизились к ущелью Коннорс-Рив в тот момент, когда группа людей перестала усаживаться в седло суперзавра Тихони и исчезла вместе с ним в неизвестном направлении.
Мчавшегося через пустыню биурса на своем «коне» вертолеты перехватить успели, но задержать не смогли даже с помощью газовой атаки. Биурс сбил два вертолета, отогнав остальных, забрал яйца суперзавра, «побеседовал» о чем-то с суперзавром Стрелком и исчез вместе с ним.
И впервые сенатору Джайлсу, наблюдавшему эту картину на экране монитора, показалось, что он осиротел.
…Компания панспермитов и людей подняла изрядный переполох в лагере французских военных, окруживших атолл Муруроа плотным кольцом кораблей. Приказ о бомбардировке атолла с лежащим в глубинах лагуны «мутантом» был уже отдан, истекали буквально последние минуты, когда на рифе вдруг проявилась фигура гигантского, трехсотметровой длины, динозавра, на спине которого уютно расположились люди – трое мужчин и две женщины, а также два закованных в золотые латы чудовища ростом с девятиэтажный дом.
Присмотревшись, наблюдатели, не спускавшие с лагуны глаз, поняли, что чудовище на самом деле одно, но тел имеет два, причем оба опираются на один таз с двумя ногами. Однако больше всего наблюдателей поразило другое: в одном из мужчин они с недоумением узнали полковника Мориса Леко, начальника штатной исследовательской команды полигона.
Словно зная, что на него сейчас смотрят десятки широко раскрытых глаз, полковник улыбнулся, помахал рукой, сделал поклон и повернулся к Алиссону, который разглядывал море, лагуну, риф и небо.
– Он здесь, на дне лагуны.
– Как нам его вызвать?
– По-моему, он не на дне, – сказал Кемпер, глядя на середину лагуны из-под козырька руки. – Норм, дай-ка бинокль.
Алиссон вспомнил о своем бинокуляре в снаряжении костюма и поднес к глазам бинокль. Он увидел катер, округлую гору под цвет воды, выраставшую над поверхностью лагуны, и двух человек на вершине горы – мужчину и смуглокожую женщину. Леко отобрал у него аппарат.
– Это Толендаль и Натили. Дело плохо, если они оседлали Ифалиука. Надо поспешить и выяснить, в чем дело. Не могли бы вы, месье, заставить нашего «коня» или этого прелестного золотого «рыцаря» переместиться в центр лагуны? Вообще-то здесь везде мелко, кроме двух-трех ям, пусть смотрит под ноги.
Алиссон кивнул, закрыл глаза, напрягся, так что кровь прилила к щекам, и… Тихоня с седоками оказался стоящим на горбу исполинской «манты» – Ифалиука, «бога лагуны», не сделав ни одного шага.
Через минуту суперзавр помог лейтенанту и его подруге вскарабкаться к себе на спину (они оказались не робкого десятка и ничуть не испугались страшной головы панспермита), и тогда стало ясно, почему жизнь внутри атолла и вокруг него замерла.
– Значит, генерал Рене все же отважился на ядерный удар, – пробормотал Леко. – Сколько у нас времени?
– Не имеет значения, – бесшабашно-пренебрежительно сказал Алиссон, на которого присутствие Алевтины действовало взбадривающе, не хуже глотка виски. – Сейчас мы это уладим. – Он снова повернулся лицом к воротнику-антенне на голове Тихони, напрягся и через несколько секунд расслабился. Обвел воинственным взглядом вопросительно глядевших на него приятелей.
– Все в порядке, Тихоня обезвредит бомбу или ракету, как только она окажется в поле его зрения.
– Я гляжу, вы все лучше понимаете друг друга, – усмехнулся полковник. – Суперзавр слушается тебя беспрекословно.
– Свой парень, – ухмыльнулся Кемпер. – Давайте знакомиться?
Все по очереди обменялись рукопожатием с загорелым до бронзового свечения улыбчивым лейтенантом, девушки обнялись с его подругой, и все шестеро посмотрели на Мориса Леко с таким откровенным ожиданием, что тот засмеялся:
– Понимаю, седьмой – лишний. Что ж, экипаж монады в сборе. Как говорится, савардж обеспечен, выбор за вами. Куда направитесь? Или продолжите патрульную службу?
Алиссон внимательно глянул в непроницаемые глазки полковника:
– Месье, мне кажется, вы не тот, за кого себя выдаете. Откуда вам известно о… патрулировании?
Леко снова засмеялся.
– Ну, скажем, мне приснился сон… – Он вдруг стал серьезным. – Просто я, полковник французской армии, доктор физики Морис Леко, на время получил обязанности контролера Хаадада. Вы уйдете, а я останусь… полковником. Понятно?
– Что это еще за должность – контролер Хаадада? – буркнул Кемпер, почему-то не доверявший французу. Черноволосая Марина не отходила от него, и было видно, что летчику это приятно.
– Он объяснит. – Леко кивнул на задумчивого Алиссона. – Прощай, тетрада. Попутного вам ветра, друзья.
Не поворачиваясь к ним спиной, полковник шагнул назад, сорвался с седла Тихони под дружный вскрик девушек и исчез.
Кемпер и Толендаль бросились к тому месту, где он стоял, глянули вниз, но ничего за корпусом суперзавра не увидели. Алиссон подошел к ним, спокойно оглядел спину смирно лежащего на воде лагуны Ифалиука, вздохнул:
– Куда теперь, команда?
– А он? Ты же видел…
– Неужели разбился? – Толендаль явно намеревался спуститься, и Алиссон удержал его.
– Полковник не пропадет.
– Но он же упал… а высота здесь…
– Потом объясню. Он вовсе не полковник… вернее, полковник, но не совсем человек.
– Не говори загадками, – нахмурился Кемпер.
– Давайте-ка уберемся отсюда, не хочется играть роль мишени для этих военных болванов, что запланировали ядерную атаку на остров.
– Вы хотите сказать, что мы… что нас… – Толендаль оглянулся на свою подружку. – Эти великаны могут нас унести отсюда? Как далеко?
– Хоть в другую галактику, – буркнул Кемпер, испытующе глядя на Алиссона. – Норм, ты уверен, что?..
– Уверен. Теперь нас шестеро, то есть три пары, что, собственно, составляет «критическую массу» управления всей тетрадой. Савардж, как выразился полковник. С помощью биурса мы войдем в единое поле сознания и образуем монаду, способную преобразовывать Вселенную. – Алиссон усмехнулся, хорошо понимая, что творится в душах окружающих. – И не смотрите на меня квадратными глазами. Я с ума не сошел. Готовы к… рождению?
Алевтина, ничего не понявшая из объяснения палеонтолога, тем не менее не раздумывая шагнула к нему, стала рядом, оглянулась на подругу:
– Я с ним. А ты?
– А я с ним, – засмеялась все еще бледная Марина, кивая на хмуро удивленного и одновременно обрадованного Кемпера.
– Ну а мы с вами, – заулыбался француз. – Да, Тили?
– Но как это делается? – задал трезвый вопрос Кемпер, когда они пережили удивительное чувство общности. – Надо как-то устраиваться…
И тут в разговор вмешался двутел. Он внезапно протянул к ним раскрытые лапы, схватил двух своих «приятельниц», Алевтину и Марину, и посадил их к себе на плечи. Затем перенес таким же манером Натили и Толендаля, устроил их в «ключичном углублении» у шеи правого торса. Последними он поднял Алиссона и Кемпера, задумался на мгновение, словно оценивая каждого, и безошибочно усадил каждого к «своей половине»: Нормана к Алевтине, Вирджина к Марине.
И тотчас же над атоллом раздался звенящий торжествующий крик-вой-клекот Тихони, заставив похолодеть от страха всех, кто его слышал. Кроме шестерки саварджа.
Затем наблюдатели со всех сторон атолла, генерал Рене, контрразведчики, сотрудники службы безопасности Франции, офицеры и морские пехотинцы увидели потрясшую их до глубины души картину: над лагуной воспарила кошмарная композиция из трех чудовищных существ – гигантский «скат-мутант» держал на спине сверхдинозавра, в седле которого сидел двутелый монстр; людей издали видно не было. Потом вся эта «скульптурная» группа, словно отлитая из серебра и золота, покрылась сеточкой фиолетово-синих молний и исчезла.
Новорожденный Корректировщик отправился в свой первый полет…
notes
