Впервые о Китае как о самостоятельной космической державе заговорили в ноябре тысяча девятьсот девяносто девятого года, после полёта первого беспилотного космического корабля «Шэнь Чжоу», хотя спутники Китай начал запускать ещё в семидесятые годы двадцатого века.

Первый китайский юханьгуан или тайконавт, как стали называть космонавтов этой страны во всём мире, Ян Ливэй поднялся в космос пятнадцатого октября две тысячи третьего года.

В две тысячи седьмом Китай вывел на орбиту вокруг Луны первый искусственный спутник «Чаньэ-1».

В две тысячи десятом была смонтирована земная орбитальная лаборатория «Тянгун-1» массой восемь тонн (в переводе – «Небесный дворец»). А через два года Китай успешно вернул с Луны спутник, проработавший там три года.

Ещё через два года китайский юханьгуан-тайконавт Юр Ло облетел Луну кругом, сбросил на поверхность земного спутника вымпел с надписью: «Владения Китайской Народной Республики» – и благополучно вернулся обратно.

Китайская космическая программа продолжала развиваться небывалыми темпами и дальше. Во всяком случае, лунную обсерваторию «Дунфанхун» китайские товарищи начали строить практически одновременно с российскими коллегами, создающими совместно с индийцами первую лунную станцию «Луна-Глоб». Опередив, кстати, и европейцев из Европейского Космического Агентства, мечтавших о своей лаборатории, и американцев, поздно спохватившихся по поводу экспансии Луны и торопившихся закончить монтаж базы в районе кратера Фра Мауро, там же, где в тысяча девятьсот семьдесят первом году сел их четвёртый лунный модуль «Аполлон-14».

Но если и россияне, и американцы использовали для этих целей Международную космическую станцию, переведённую к этому времени на лунную орбиту, то китайцы гордо пользовались своим «небесным дворцом», лунной станцией «Тянгун-10», выведенной на орбиту Луны раньше, чем была решена участь МКС.

Для постройки «Дунфанхуна» был выбран участок Луны на территории Моря Змеи, рядом с кратером Эймарт. Над этим «морем» чаще всего проходила китайская орбитальная станция «Тянгун-10», работать на борту которой китайцы не приглашали никого, даже российских космонавтов, несмотря на то что они помогали строить станцию в течение двух лет.

В мае две тысячи пятнадцатого года на станцию прибыли первые юханьгуаны-лунники, а уже в июле к ней пристыковался первый грузовой робот, доставивший для монтажа бурильные установки и горнопроходческий комбайн, с помощью которого можно было рыть котлованы и подземные убежища.

За год китайцы высаживались на Луну десять раз, и к маю две тысячи шестнадцатого года их база «Дунфанхун», оборудованная купленным у России передвижным ядерным реактором, готова была принять экипаж.

Не забывали китайцы и об исследовании земного спутника.

Их «лунные велосипеды» объездили всё небольшое Море Змеи и добрались до Моря Кризисов, где «велосипедисты»-тайконавты обнаружили необычные объекты, похожие на сильно разрушенные каменные дороги.

Именно туда, в район кратера Пикар в Море Кризисов, и решено было направить экспедицию для обследования объекта, напоминающего врезавшийся в Луну космолёт. Во всяком случае под этим названием он был известен земным астрономам, которые обнаружили «космолёт» ещё в конце двадцатого века. Несмотря на то что впоследствии «космолёт» ни разу не проявлялся на фотографиях, и даже пролетавшие над Морем Кризисов спутники ничего искусственного в лунных пейзажах не усматривали, китайцев данное обстоятельство не смутило. В начале июля шестнадцатого года космический корабль «Шэнь Чжоу-20» («Волшебная Лодка») с тремя тайконавтами на борту стартовал с космодрома Цзюцуань в северо-западной провинции Ганьсу, достиг Луны за три дня и взял курс на юго-западную часть Моря Кризисов. Цель им ставилась одна: изучить все «артефакты», располагавшиеся в радиусе полусотни километров от кратера Пикар и объявить их собственностью Великого Китая.

Двадцать второго июля «Шэнь Чжоу-20» достиг Луны и вышел на круговую орбиту на высоте двухсот километров от поверхности земного спутника. Затем пристыковался к станции «Тянгун». Командиром корабля был тридцатилетний тайконавт Цзинь Хайшен, его подчинёнными – тридцатипятилетний Лю Боталь и двадцативосьмилетний Фей Ливэй. Все они уже летали в космос и считались опытными тайконавтами.

Точкой высадки была определена ровная площадка Моря Кризисов в километре от горного вала Ванслова, откуда было недалеко и до кратера Пикар, и до кратера Мистерии с его таинственной скалой, слегка напоминавшей разбившуюся ракету.

Предполагалось также занести в каталог открытий и присоединить к достоянию Китая все найденные естественные и искусственные объекты, встретившиеся на пути исследователей. Кроме того, в случае особо ценных находок намечалась постройка новой китайской базы.

С затратами руководство Китайского национального космического управления считаться не намеревалось. Китай к этому времени уверенно занимал второе место в мире по экономическому потенциалу и не боялся никаких кризисов.

Экспедиция «Шэнь Чжоу-20» готовилась по стандартной схеме, не зависящей от работы лунной станции. Стартово-разгонный модуль «Чанжен-20» нёс в своём чреве лунную посадочную капсулу SZ-20, сам же на время исследований должен был пристыковаться к станции «Тянгун», что существенно упрощало и удешевляло экспедицию.

Двадцать четвёртого июля капсула SZ-20, представлявшая собой копию космического самолёта «Спейсшип», в два часа десять минут по Гринвичу выбралась из грузового отсека «Шэнь Чжоу» и начала управляемый спуск. Через час тридцать семь минут она благополучно опустилась на ровный, как стол, участок Моря Кризисов, с виду не готовивший никаких неприятных сюрпризов.

Здесь уместно отвлечь читателя от созерцания посадки для объяснения вышесказанного.

Передовая научная китайская мысль всегда прекрасно чувствовала себя в кильватере научно-технического прогресса. Достаточно сказать, что китайские инженеры на основе лицензионных материалов легко переделали не один современный самолёт, в том числе российский, а также морские суда и многие широкоизвестные механизмы и компьютерные системы, объявив результаты своих работ «китайским ноу-хау». То, что не удавалось открыть или создать самим, китайцы успешно воровали у других. Так, прототипом их «Волшебной лодки» – космического корабля «Шэнь Чжоу» являлся российский «Буран», слетавший в космос лишь один раз в ноябре тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, а прототипом лунного модуля SZ-20 был космический самолёт «Спейсшип», созданный частной коммерческой фирмой «Scaled Composites» в две тысячи четвёртом году.

Впрочем, изощрённая китайская политика легко объясняла эти парадоксы, а руководители страны упорно называли созданные китайцами аппараты своими. Это не мешало им добиваться поставленных целей и объявлять всю Солнечную систему собственностью Китая.

Экспедиция «Шэнь Чжоу» казалась авантюрой только не привыкшим рисковать такими ресурсами научным кругам других стран. Для китайцев это было обычным рядовым делом. Запланировали – и полетели.

В три часа сорок семь минут по времени Гринвича капсула SZ-20 опустилась на поверхность Моря Кризисов, пробежав около двухсот метров по серому пухлому слою реголита.

Однако бассейн Моря, возникший миллиарды лет назад при заполнении астероидного кратера лавой, не зря называли Морем Кораблекрушений. Здесь уже разбивались земные аппараты: российская лунная станция «Луна-15» – в тысяча девятьсот семьдесят пятом году, японский «Банзай» в две тысячи одиннадцатом, американский «Рейнджер» в две тысячи тринадцатом. Хотя, может быть, именно эти крушения и притягивали взоры астрономов и будили воображение землян, допускавших существование на Луне селенитской цивилизации.

Ещё во времена посадок на Луну американских кораблей астронавты с бортов «Аполлона-15» и «Аполлона-24» видели в Море Кризисов «город», накрытый прозрачным куполом. На сделанных ими фотографиях отчетливо просматривались башни, виадуки и лестницы, уходящие в глубь кратеров.

Кроме того, в библиотеке Хьюстонского комплекса НАСА нашлись фотографии, на которых были ясно видны пирамиды, какие-то механизмы, названные впоследствии Икс-дронами, и гигантские трубопроводы. Видели астронавты и «летающие тарелки», якобы стартующие с поверхности Луны либо ныряющие в кратеры.

Будоражили воображение обывателей и заявления астрономов, зафиксировавших насыпь в заливе Синус Медиа, которая получила название Надкрылье, а также гигантскую гору одиннадцатикилометровой высоты, превосходящую по высоте самые высокие горы Земли. Гора была сложена из нескольких слоёв и напоминала искусственное сооружение.

Смущало учёных ещё одно обстоятельство: некоторые кратеры были освещены… изнутри! По мнению британских исследователей Луны, свет пробивался сквозь прозрачный материал, которым были накрыты эти кратеры.

Конечно, когда началась вторая волна экспансивного завоевания Луны (которую, кстати, породили амбициозные планы китайцев), автоматические станции, российские, японские и китайские, а впоследствии и американские, первым делом были нацелены на изучение куполов над кратерами, которых к две тысячи четырнадцатому году насчитывалось уже более двухсот, «прямоугольных» сооружений в Море Кризисов и треугольных – на дне кратера Коперник, а также замеченных следов обитания Икс-дронов, напоминающих земляных червей длиной от полутора до четырёх с половиной километров.

И… надежды землян встретить селенитов, как это когда-то сделали герои романа Уэллса «Первые люди на Луне», не сбылись. Более современные средства наблюдения не увидели ничего из тех прекрасных картин, которые рисовали себе исследователи, изучавшие старые фотоснимки лунной поверхности, и астрономы, часто выдающие желаемое за действительное.

Ни одного здания прямоугольных или иных форм!

Ни одного купола, под которыми якобы прятались целые лунные города!

Ни одной башни, ни одного трубопровода или механизма!

Дыры в поверхности земного спутника находили: там, где метеориты проламывали своды пещер и лавовых пузырей. Но эти дыры не выглядели искусственными. Они приводили космонавтов в царство подлунных пустот, образованных остывающей магмой миллионы лет назад, во времена формирования лунной поверхности.

Правда, кое-какие находки удивляли, в том числе – остатки прорытых недавно Икс-дронами каналов, но самих Икс-дронов не было и в помине. Они внезапно исчезли. Как пропали куда-то и «летающие тарелки», и кратеры с «крышками», и зигзагообразные конструкции, найденные астрономами в кратере Пифагора.

Объяснить отсутствие явно искусственных объектов, о которых говорили все, кому не лень, земная наука не могла, зато эзотерики и околонаучные СМИ тут же разработали с десяток гипотез, уводящих людей от истины ещё дальше, и освоение Луны пошло по прежнему сценарию.

Китайцы заявили о поиске разумных селенитов или остатков их деятельности раньше всех, для чего и послали первую такую экспедицию к Морю Кризисов как к «базе инопланетных разумных существ». Знали бы они, что скрывало в своих глубинах Море и горы вокруг на самом деле.

Капсула SZ-20 – натуральный самолёт с короткими крылышками (не играющими никакой роли в вакууме, при полном отсутствии воздуха) – начала замедлять бег, оставляя в миллионолетней лунной пыли чёткий протекторный след. Остановилась в километре от небольшого кратера с торчащей над ним скалой.

Все, кто наблюдал за посадкой модуля через видеосистемы «Шэнь Чжоу» и «Тянгуна», а также двух спутников, проплывающих над Морем Кризисов, – китайцы в далёком Центре Управления на Земле, космонавты обеих лунных станций, российской и европейской, – захлопали в ладоши. Что бы там ни говорили, это был успех китайской космонавтики, да и современной науки в целом.

И в этот момент модуль SZ-20 начал погружаться в лунный грунт.

Сначала никто не понял, что происходит. Подумали, что корабль просто спустился в незаметную сверху низинку.

SZ-20 продолжал на глазах уходить вниз, и когда взорам наблюдателей открылся расширяющийся провал, в груди многих десятков человек родился крик!

Это была катастрофа!

Катастрофа, рождённая совпадением случайных событий, явлением рока, запланированная кем-то свыше.

Очевидно, в этом месте просто находилась подземная, вернее, подлунная пустота, пещера или накрытый плёнкой лавы пузырь. Китайский корабль продавил купол пузыря и ухнул вниз, скрывшись из глаз ошеломлённых наблюдателей. Едва ли тайконавты, не предвидевшие такой исход экспедиции, успели понять, что случилось.

Однако катастрофа породила ту волну реакции специалистов, которая стала называться ЛЧС – ликвидацией чрезвычайной ситуации.

Первыми на эту беду отреагировали русские космонавты, работавшие на своей станции в Океане Бурь; «Луна-Глоб» располагалась западнее кратеров Рейнер и Марий, там, где когда-то совершила мягкую посадку на Луну советская станция «Луна-9». Они мгновенно запросили разрешение руководства российского ЦУПа направить к месту катастрофы спасательный модуль.

Ответ был получен через несколько минут: китайцы разрешения не дают, утверждают, что справятся сами.

– Они не успеют, – сказал начальник станции «Луна-Глоб» Игорь Мартьянов. – Мы можем стартовать через полчаса.

– Ждите, – ответил ему Козловский, начальник Роскосмоса, находившийся в Москве. – Ведём переговоры.

Он имел в виду контакты с Китайским национальным космическим управлением. Связь российского ЦУПа с другими родственными центрами космической отрасли поддерживалась постоянно.

Через несколько минут Козловский вызвал Мартьянова:

– Поднимайте «Русь».

В какой-то степени китайцам повезло: в данный момент на поверхности Луны возле российской станции находился знаменитый на весь мир межпланетный модуль «Русь», проходивший испытания перед полётом на Марс. Создавшаяся ситуация вполне отвечала параметрам испытаний, хотя такой «удаче» никто, разумеется, не порадовался.

Пока космические службы, принадлежавшие другим странам, отрабатывали поступившую вводную, решали, что предпринять, и обменивались мнениями, «Русь» поднялась в космос и направилась на север, к Морю Кризисов, управляемая экипажем из трёх человек. Командовал полётом полковник Задирко Павел Сергеевич, сменивший на этом посту космонавта-испытателя Георгия Барамию, первым поднявшего «Русь» в космос.

От места старта в Океане Бурь до финиша над северным краем Моря Кризисов было около двух тысяч километров. «Русь» преодолела это расстояние за полтора часа.

Задирко был опытным космонавтом, да и первый пилот корабля Иван Злотник считался пилотом экстра-класса не зря. Модуль завис над кратером Мистерии с его обелиском в центре, так много давшим фантазиям астрономов, на высоте двадцати километров, поддерживая парение работой маневровых двигателей.

Уже было известно, что к месту трагедии выехала команда китайских «велосипедистов»-спасателей в составе четырёх человек, но им предстояло пересечь семьсот километров по неизведанным отрогам лунных хребтов и пыльных талассоидов, и в реальную отдачу этого поистине «великого китайского броска» никто не верил.

По-видимому, руководству российского ЦУПа удалось договориться с китайскими властями о предоставлении помощи попавшему в беду кораблю, потому что начальник Роскосмоса напрямую запросил борт «Руси»:

– «Луна-два», как слышите?

– Слышу вас хорошо, – ответил Задирко.

– Что видите?

– Провал, длина около ста метров, ширина – почти двадцать. Такое впечатление, что китайский лунник продавил крышу подземных пустот и рухнул вниз.

– Можете что-нибудь сделать?

– Можем сесть рядом.

– Ни в коем случае, это опасно!

– Предлагаю десантировать на «ранце» Миху… бортинженера Михаила Астахова.

Козловский помолчал. Речь шла о запуске с борта «Руси» космонавта, имевшего ранцевый двигатель для работы в открытом космосе. На Луне им никто ещё не пользовался, но характеристики «ранца» позволяли ему перемещать массы, сравнимые с массой человека в скафандре, в условиях слабого лунного тяготения.

– Он один ничего не сделает. Да и встанет проблема, как забрать его обратно на борт.

– Мы хотя бы посмотрим, остался кто живой или нет. На «ранце» Миха… Астахов легко допрыгнет до модуля, и мы его поймаем.

– На вашей высоте?

– Снизимся до предела, на пару километров.

– Горючего хватит?

– Так ведь мы висим на «плазме», – ухмыльнулся Задирко в роскошные усы – предмет шуток всех его знакомых, – хватит на двое суток непрерывной работы.

Возникла пауза. Видимо, начальник главной космической конторы России советовался с руководителем полётов в ЦУПе и экспертами. Задирко ждал, поглядывая то на членов экипажа в соседних креслах, то на бортовые экраны.

Наконец, ожил динамик:

– Попробуйте обойтись без десантирования, Павел Сергеевич. Китайцы хоть и дали «добро» на спасательную операцию, но спешно запускают свой рабочий модуль на орбите, пристыкованный к их станции, и будут в вашем районе через пару часов.

– Может быть уже поздно.

– Таковы обстоятельства.

– Экипаж провалившегося «лунника» молчит?

– Тишина.

– Тогда мы пошли благословясь.

Задирко сжал пальцы в кулак, ткнул большим пальцем вниз, жестом определяя смысл дальнейших действий.

Пилот кивнул.

«Русь» начала опускаться к провалу в Море Кризисов.

– Запаковывайся, – сказал Задирко.

Миха, то есть Михаил Астахов, белобрысый и смешливый, всегда готовый прийти на помощь всем, кто в этом нуждается, взял «под козырёк» и выбрался из кресла. Cкафандр «Чибис-Л», имеющий ранцевый двигатель, находился в стыковочном отсеке, и операция переодевания требовала умения и времени – около четверти часа. Правда, в отличие от процедуры облачения в скафандр первых космических экспедиций, когда требовалась помощь экипажа, современный «Чибис» мог надеть сам космонавт.

Корабль опустился до высоты в один километр, ниже скал и возвышений хребта Ванслова, олицетворявшего береговой вал Моря Кризисов. Все системы модуля работали нормально, двигатели вели себя выше всяких похвал. И Задирко скомандовал:

– Выпуливайся!

Астахов вошёл в тамбур-переходник, похожий на блистающего металлом робота.

Внутренний люк закрылся, открылся внешний.

– Красивая башня, – сказал вдруг пилот.

– Где? – удивился командир.

– Палец на запад, левее дырки.

Задирко нашёл башню. Высокая скала, венчавшая излом гор Ванслова, действительно чем-то напоминала обелиск.

– Не отвлекайся.

Серебристая фигура бортинженера появилась в глубине бокового экрана рубки: модуль не имел иллюминаторов, в отличие от американских «Таурусов» и китайских «Чанженов», зато обладал совершенной системой астронавигации и видеонаблюдения.

– Ни пуха, – привычно сказал Задирко.

– К чёрту!

– Главное – не суетись. Глянь одним глазом, что там за дыра, живы ли китайские коллеги, и назад.

– Не первый раз замужем, – фыркнул Астахов.

Серебристая фигурка окунулась в чернильную тень от скал, пропала из виду. Была видна только слабо светящаяся струйка плазмы из «ранца».

Задирко шевельнул рукой.

Понимавший его без слов пилот чуть повернул нос корабля, чтобы солнечные лучи освещали его сзади.

Скафандр бортинженера выплыл из тени, приблизился к провалу, в котором скрылся «лунник» китайцев. Заработала телекамера скафандра, вмонтированная в нагрудную кирасу.

В большом полусферическом экране кабины, создающем объёмный эффект, откололась часть изображения, сформировала свой объём. В нём раскрылся провал, по форме напоминающий лезвие ножа. Однако в его глубине стояла такая темень, что ничего нельзя было разглядеть.

– Что видишь? – не выдержал пилот.

– Ничего, – лаконично отозвался Астахов. – Надо спуститься туда.

Иван Злотник покосился на командира.

Задирко молчал. За успех спасательной операции отвечал он, и принимать решение было трудно.

– Спускайся. Но чуть что…

– Понял, командир.

Серебристая фигурка, опиравшаяся на реденький хвост плазменного огня, окунулась в провал.

В объёме передачи мелькнули каменные рёбра, углы, выпуклости, выхваченные из тьмы лучом фонаря. Блеснули какие-то искристые стены, словно обсыпанные жемчугом, и странные конструкции, напоминающие фермы. Луч ушёл вниз, его пятно пробежало по кавернам провала где-то на глубине сотни метров, отражаясь от необычных изломов правильной геометрической формы. Затем всю картинку передачи заштриховала сетка помех: бортинженер опустился глубже, и связь с ним прервалась.

– Не нравится мне эта дырка, – проворчал пилот.

– Мне тоже, – согласился Задирко. – Но выбираем условия испытаний не мы.

– А кто?

– Кто-то выше нас.

– Козловский?

– Над Козловским тоже есть регулировщики.

– Ты имеешь в виду премьера? Или президента?

– Я имею в виду тех, кто рулит всем космосом.

Пилот с любопытством посмотрел на командира.

– Так то ж Господь Бог.

– Бога нет. А те, кто рулит, есть.

– Не понимаю, о ком ты.

– Я тоже в своё время не понимал, да нашлись люди, дали почитать кое-какую литературу.

– Дашь мне?

– Дам. – Задирко глянул на часы, позвал Астахова: – Миха, как слышишь?

Ответом ему был шорох динамиков. Бортинженер либо не слышал его, либо они не слышали ответа бортинженера. Слои лунных пород вполне могли гасить радиоволны передатчика.

– Спустимся пониже?

– Как скажешь. Наша птичка работает превосходно, можно рискнуть.

– Тогда падаем на полкилометра, повисим над дырой и посмотрим, что там происходит.

Корабль послушно пошёл вниз, со стороны и вправду напоминая большую белоснежную птицу с хищными обводами. На панелях индикации слева от пилота и справа от командира перемигнулись огни. В рубке царила шелестящая тишина, поэтому голос бортового компьютера, которого космонавты называли Маэстро, прозвучал неожиданно громко:

– Нештатный расход топлива манёвра. Рекомендую перейти на главный осевой ресурс.

– Поднимем пыль внизу, – сказал Злотник, – ничего не увидим.

– Прошу уточнить задачу.

– Поддерживать заданную высоту в режиме малых тангенциальных ускорений.

– Принял.

«Русь» остановилась на высоте пятисот метров над бугристой поверхностью «морского» дна. Провал стал виден отчётливей, но в его глубине по-прежнему царила тьма, изредка прорезаемая лучом фонаря десантника: в безвоздушном пространстве свет не был виден, но в провале клубилась пыль, и луч проявлялся кисейной полоской, освещая ярко вспыхивающие края пролома.

– Не похоже на лавовый пузырь, – заметил пилот. – Видишь, какие ровные края?

Задирко согласился с Иваном. Геометрия провала напоминала некую систему, в которой угадывались искусственные формы. Похоже было, что китайский корабль случайно сел на прозрачное перекрытие какого-то зала, и оно не выдержало его веса.

Над краем обрыва всплыла серебристая капля.

– Командир, там такое! – раздался взбудораженный голос бортинженера. – Тебе бы посмотреть!

– Что с китайцами?

– Глухо! Модуль всмятку, полная тишина. Он свалился на какой-то острый шпиль и развалился надвое. Живых, скорее всего, никого. Во всяком случае никто не шевелится и не зовёт на помощь. Туда надо спасателей с резаками. Но ты бы видел, что прячется внизу!

– Что?

– Тоннели, стены, какие-то конструкции… жизнь, понимаешь?!

– Что значит – жизнь? Ты кого-нибудь видел?

– Нет.

– О какой жизни речь? Возвращайся.

– Может, сядем поближе, посмотрим? Это же настоящая сенсация! Честное слово – голова кругом!

– Дадут разрешение – сядем. Поднимайся к нам, будем ловить.

Серебристая фигурка начала приближаться к кораблю, опираясь на хвостик прозрачно-пылевого пламени.

Кто-то посмотрел на космонавтов, мрачно и с угрозой.

Пилот замер, поднял глаза на потолок кабины.

Застыл и Задирко, чувствуя, как потеет спина.

Они переглянулись.

– Дьявол! – пробормотал Иван. – Ты чуешь?

– Уходим отсюда!

– А Миха?

– Ловим Миху и смываемся!

Бортинженер сориентировался, быстро добрался до зависшего над краем провала корабля.

– Открывайте калиточку.

– Помоги ему.

Пилот молча выбрался из кресла, закрыл забрало шлема, проверил герметизацию и скрылся в люке, удобном для прохода людей в любых скафандрах. Костюмы, которые носили космонавты во время полётов, позволяли им работать в безвоздушном пространстве два часа, поэтому для кратковременной операции в космосе переодеваться было необязательно.

Пшикнула воздушная отсечка.

Прошла минута, другая.

Серебристая фигурка Астахова исчезла из поля зрения бортовых телекамер, возникла в зрачке камеры над люком.

– Нагрузка на двигатели превышает штатную, – доложил Маэстро. – Рекомендую сменить режим.

– Ещё пару минут, и перейдём на большую тягу, – пообещал Задирко.

Корабль вздрогнул.

– Осторожнее там, – проворчал командир. – Возитесь как слоны в посудной лавке.

– Я на борту, – раздался голос запыхавшегося бортинженера. – Закрываем люк.

Задирко хотел пошутить: хорошо, что здесь нет гаишников, – но снова всей спиной поймал неприятный, угрожающий взгляд и сглотнул слова.

– Внимание, форс-мажор! Уходим на полной!

В данный момент компьютер поддерживал полуавтоматический режим: пилот управлял кораблём при помощи ручного комплекса, но сопутствующие установки и десятки корректирующих равновесие корабля импульсов и программ жизнеобеспечения реализовывал сам Маэстро. Тем не менее приказ командира был главнее, и компьютер откликнулся на него без промедления – включил основной разгонный двигатель модуля.

«Русь» шатко пошла прочь от провала, набирая скорость.

На тела членов экипажа упала чугунная плита ускорения, хотя и не столь массивная, как при старте с Земли. По инструкции, бортинженер и пилот должны были в этот момент лечь на пол, чтобы хоть чуть-чуть ослабить пресс ускорения, но вместо этого оба ввалились в рубку управления.

– Что случилось, командир? – сдавленным голос спросил Злотник.

Задирко переключил систему обзора на кормовые телекамеры.

На экране появился удаляющийся провал, совсем безобидный с большого расстояния, а из него вдруг выскочило светлое пятнышко, устремившееся вслед за кораблём.

– Что это за воздушный шарик? – просипел бортинженер.

– НЛО, – хмыкнул пилот, забираясь в кресло и облегчённо вздыхая.

– Форсаж! – скомандовал Задирко, обливаясь холодным потом. – «Земля-первая», вызывает «Луна-вторая»…