Юна ушла на работу, и Роман наконец приступил к реализации давно продуманного замысла.

В девять утра он позавтракал, устроил недолгий сеанс медитации и сосредоточился на изучении самой верхней части своего организма, то есть – головы. Безволосый, он действительно выделялся «модным блеском» из толпы, и совет Афони носить парик, чтобы не привлекать излишнего внимания, уже не казался насмешкой после недавних событий.

Головой он остался доволен: не квадратная и не дынеобразная, уже хорошо. Отсутствие же волос указывало на переизбыток некоторых гормонов, и это можно было регулировать мысленно-волевым усилием.

Роман «дал установку» генным структурам изменить существующую программу, ответственную за ослабление роста волос на голове, закрепил подачей энергии к луковицам волосяного покрова и дождался, пока они не ожили.

Ощущение при этом было странное: будто под кожей проснулись микросущества (не дай бог – вши! – метнулась ироническая мысль) или модные ныне наниты – нанороботы, и принялись грызть в коже ходы.

Однако беспокоился он напрасно.

Уже через час «жужжания» и «сверления» над головой вырос светлый пушок, а к обеду и вовсе появился двухмиллиметровый ёжик волос, очень светлых, почти белых, будто росли они в полной темноте.

Роман оглядел себя в зеркале, остался доволен, представляя, какое впечатление произведёт его эксперимент на Юну. Однако в её реакции можно было не сомневаться. Во-первых, она полюбила его безволосого, значит, примет и волосатого. Во-вторых, её удовлетворяло всё, что нравилось ему. Хотя удивиться она была должна.

В два часа дня он поехал к Вохе.

Тренировали использование для самообороны любых доступных предметов.

Процесс давался легко, так как это было не первое занятие подобного рода, и Роман без усилий находил применение в качестве оружия таким предметам домашнего обихода, как зубочистки, палочки для чистки ушей, пластинки для фумигатора и даже хлебные крошки.

– Отлично! – похвалил его Воха, когда Роману удалось поразить глаз тренера сигаретной пылью. – Ещё пара занятий, и тебе можно будет вербоваться в армейский спецназ.

– Хотелось бы в спецназ покруче, – обиженно проворчал Роман.

– Для этого надо позаниматься ещё пару лет. – Воха промыл глаза, вытерся, оглядел ученика. – Хотя ты можешь справиться и раньше. Как мне помнится, ты ведь хорошо видишь на теле человека акупунктурную сеть?

– Активные центры?

– Пора учить Дим-мак – искусство «смертельного касания». Если научишься точно попадать пальцами в точки активного поражения, станешь большим мастером д о т ы к а.

– Чего?

– На основе китайского Дим-мака нами разработана система тычкового боя – дотык, удары наносятся пальцами или щепотью, они практически не отбиваемы. Если, конечно, знать, куда бить.

– Мне это нужно?

Твёрдое морщинистое лицо Вохи стало вдруг подвижным, морщины побежали волнами: он засмеялся, хотя и беззвучно.

– А это уже решай сам. Ты многое познал, но недостаточно для полной уверенности в выходе из любой ситуации.

– В эту ситуацию достаточно не попадать.

– Согласен, но это уже другой уровень интуитивного анализа положения, этому умению тебя должны обучать другие мастера.

Размышляя над словами тренера, Роман направился домой, сначала на автобусе, потом пешком.

О волосах на голове ученика Воха не сказал ни слова, хотя не заметить их появления не мог. Что это значило, догадаться было трудно.

Если человек по-настоящему захочет вырастить волосы на голове, медицина бессильна, философски подумал Роман.

Мимо проехал старый фиолетовый «Форд», и мысли свернули в другую плоскость. Что-то Афоня не звонит.

Сам позвони, посоветовал ему «Роман-второй».

Он набрал номер полковника.

– Ах, да, извини, – отозвался Вьюгин, – замотался. Ты был прав, нашли её, взяли. Знаешь, сколько она пластита насобирала? Больше пятнадцати килограммов! Если бы рвануло – от института только название бы осталось! Так что от руководства тебе огромная благодарность! Может, еще один орден дадут.

– Не нужны мне ордена.

– Да знаю я твоё отношение к наградам. Не высовывайся пока, скоро начнём новую операцию, ты понадобишься стопроцентно.

Гудки отбоя.

Роман представил себе взрыв, как во все стороны летят струи огня, дыма, обломков и клочья человеческих тел, передёрнул плечами. Всё-таки он сделал благое дело, нейтрализовав чёрный замысел изуверов. Откуда же растут ноги подобных замыслов и для каких целей они разрабатываются? Какие дьявольские силы заставляют женщин, хранительниц жизни, превращаться в убийц-разрушителей?

Роман проводил глазами двух смеющихся девушек.

Неужели и они когда-нибудь захотят убить ни в чём не повинных людей? Не может быть! Для этого их надо закодировать.

Кулаки сжались сами собой. Ылтыын сказал – они будут брать Кочевника, одного из Поводырей. Что ж, достойная задача. Олег Харитонович прав: или они, или мы! Но мы-то – люди!

Домой он добрался в четыре, а в шесть пришла оживлённая, весёлая Юна. Бросилась Роману на шею, поцеловала несколько раз.

– Не поверишь – соскучилась! – Она вдруг заметила серебристую поросль у него на голове. – Ой, что это?

– Парик, – невозмутимо сказал он. – Нравится?

– Какой же это парик? – Юна потрогала висок Романа. – Это волосы! Ты вырастил волосы?!

– Решил поменять имидж. Теперь буду похож на старого мудрого учителя пения, о чём мечтал всю жизнь.

– Ты похож на одного известного баскетболиста, не помню имени. Хотя волосы у него были жёлтые. Но вообще-то, если честно, волосы тебе идут.

– Куда идут? – пошутил он.

Юна засмеялась.

– Большой-большой секрет. Помнишь мультик про Винни-Пуха? Куда идём мы с Пятачком, большой-большой секрет. Так ты соскучился или нет?

– Очень! – сказал он, целуя её в губы. – Ты сегодня рано.

– Все отправились справлять день рождения замдиректора агентства, а я отказалась. – Юна скрылась в душевой. – Мне она не нравится. Кстати, меня пригласили на пикник завтра, не хочешь поехать со мной?

– Я никого не знаю.

– Я познакомлю. Хорошие ребята. А у нас Фердинанд разбился.

– Кто?

– Вообще-то он Федя, но все зовут Фердинандом, ездил на директорском джипе «Рено».

Роман вспомнил кавказца, разбившегося точно на таком же джипе. Неужели совпадение?

– Он русский?

– Нет, дагестанец. Нахальный, всегда приставал, глаза масленые, вечная усмешка на губах. Не знаю, какой с него водитель, а человеком он был плохим.

В памяти снова всплыли события последних дней.

В Пскове Роман отыскал два тёмных негативных пси-сосредоточения. Что, если одно из них находится в том самом рекрутерском агентстве, где работает Юна?

– Ваше агентство располагается на пересечении улицы Гоголя и Октябрьского проспекта?

– Откуда ты знаешь?

– Как оно называется?

– «На хуторе».

– Оригинально, по Гоголю, что ли? Директор у вас кто?

– Виктор Шалвович Сванидзе. Не знаю, кто он по национальности, но не русский. Юрист по образованию, молодой, старше меня всего на три года. Вежливый, обходительный, но в глаза ему лучше не смотреть.

– Почему?

– Они чёрные и колючие.

– Ну и не смотри.

– Я и не смотрю. С чего ты им заинтересовался?

– Интересно же, какие люди тебя окружают. Кстати, ты никого из тех бандитов, что вас во дворе дожидались, раньше не встречала?

– По-моему, нет. Садись за стол, я сейчас разогрею ужин.

Роман послушно проследовал на кухню.

Юна мгновенно заставила стол тарелками, чашками, блюдцами, и через несколько минут оба ели салат из свежих овощей, а потом блинчики со сметаной.

– Профессионально готовишь, – похвалил девушку Роман, продолжая размышлять над тем, что узнал.

– Мама готовит лучше, – махнула рукой Юна. – Мне ещё учиться и учиться. Так мы поедем на пикник или нет?

– Директор там будет?

– Вряд ли, он с нами не ездит, один раз только в ресторане был, когда мы пятилетие фирмы справляли. У него такие связи!

– Какие? – заинтересовался Роман.

– К нам часто какой-то милицейский начальник приезжает, полковник. Ректор Псковского института управления навещал. Чиновники из мэрии.

– Откуда ты знаешь, что они из мэрии?

– Так папа же там работал, он всех местных чиновников знает. Ещё к нам иностранцы приезжали, Сванидзе с ними как с писаной торбой носился.

– Понятно. Я бы очень хотел посмотреть на этого вашего директора.

– Могу познакомить.

– Не стоит, я издали посмотрю. Он будет на дне рождения у зама?

– Зам – женщина, у неё смешная фамилия – Папазоглу, Феона Марковна Папазоглу, хотя сама – настоящая ведьма! Чуть что не по ней – премиальных не жди.

– Я бы не называл таких ведьмами, стервами – да. Ведьмы в ведическом понимании – ведающие матери, хранительницы знаний.

– Да это я так сказала, не подумав. Не знаю, может, Виктор Шалвович и приедет. Они с Феоной не разлей вода. Встреча в семь, так что они, наверно, уже сидят за столом.

– Едем, – отодвинул чашку с молоком Роман.

– Неудобно, я же отказалась.

– Мы не станем заходить в ресторан, посидим напротив где-нибудь.

– Хорошо, как скажешь.

Через десять минут они уже ловили такси и ехали к центру города.

Юна по привычке хотела надеть брюки, но Роман отговорил, и теперь на ней красовалось белое летнее платье с оборками, выгодно подчёркивающее фигурку. Сам он надел льняные серые брюки и такую же рубашку со стоячим воротником и короткими рукавами. В жару это был лучший вариант для вечерних прогулок.

Ресторан назывался «Словенский ключ» и был построен недавно. С двумя башенками на крыше он походил на Псковский кремль в миниатюре.

Роман и Юна нашли местечко под шатром пивного павильона «Балтика», расположенного почти напротив ресторана, заказали соки (удивив официанта) – лимонно-апельсиновый и яблочный, и заговорили на отвлечённые темы, поглядывая на двери «Словенского ключа».

– Я там ни разу не была, – сказала девушка. – Аглая была точно, она вообще любительница подобных заведений, да и бойфренд у неё не бедный, на «Бумере» рассекает.

– Не думаю, что готовят там лучше, чем твоя мама, – сказал Роман.

– Это надо воспринимать как мелкий подхалимаж? – лукаво осведомилась Юна. – Или ты предупреждаешь, что по ресторанам мы ходить не будем?

– Почему не будем? Найдёшь повод – пойдём.

– Я как ты.

– А я как ты.

Юна засмеялась, накрыла его руку ладонью.

– Мне с тобой удивительно легко.

Роман в свою очередь накрыл руку девушки своей ладонью, и они несколько секунд купались в понимании и нежности, связывающей обоих. Потом он сказал:

– Пойду, посмотрю, там они или нет.

– Пошли вместе, – предложила Юна.

– Не стоит, меня твои сослуживцы не знают, а тебе придётся объяснять, почему ты вдруг оказалась здесь. Полюбуюсь на твоего директора и вернусь.

– Он высокий, черноволосый, одевается модно…

– Узнаю, – улыбнулся Роман. – Жди, я скоро.

Он перешёл улицу, открыл дверь в ресторан, рассеянно поздоровался с возникшей перед ним девицей в старинном русском сарафане, с кокошником на голове.

– Вы заказывали столик?

– Нет, я осмотрюсь, можно?

– Конечно, проходите, свободные столики слева.

Компания, празднующая день рождения, занимала два сдвинутых стола в углу зала, с окнами на реку. Но даже если бы Роман не глянул в эту сторону, он безошибочно определил «запах плесени», сопровождавший компанию в ментальном поле. Компания (девять человек) веселилась, однако сердцем компании был один человек – её организатор. Причём сердцем – чёрным, если можно было так выразиться.

Роман почувствовал на себе взгляд, прошёл к свободному столику и только после этого определил источник взгляда. И внутренне поёжился: взгляд принадлежал… тому самому парню с гитарой, который встретил его, а потом с битой в руке руководил стаей отморозков при нападении на семью Солнышкиных.

Их было трое, накачанных, в знакомых безрукавках, с наколками на плечах, и сидели они далеко от компании празднующих день рождения, однако не приходилось сомневаться, что парни сидели здесь не ради ужина. Они охраняли своего главаря (действительно, фигура колоритная, этот директор рекрутерской конторы, одна причёска чего стоит) или ждали его команды. Санчо, с которым ловко разобрался в своё время Роман, отсутствовал.

Взгляд вожака стаи снова коснулся виска.

Чёрт, надо было сразу уходить! Он наверняка меня узнал. Может быть, з а к р ы т ь его на пару минут?

– Друзья, – встал директор агентства с простой русской фамилией Сванидзе. – Хочу произнести тост. Мы знаем Феону Марковну уже много лет и можем со всей откровенностью сказать, что без неё мы…

Остапа понесло, пришли на ум незабвенные строки Ильфа и Петрова. Слушать Сванидзе было невыносимо, но сотрудники агентства слушали внимательно и восторженно, что говорило об их зависимости от любого слова и жеста начальника. Никто из троих мужчин и шести женщин разного возраста лишиться работы не хотел.

Виновница торжества, сухая, как ветка саксаула, коричневолицая, со взбитыми буклями, сидела прямо и манерно курила. Её аура была темна и запутанна, а эмоциональный фон можно было выразить тремя словами: к чёрту ваши дифирамбы!

Роман для проформы полистал меню, заказал минералки, настраиваясь на с в е т е н и е.

За столами в углу захлопали.

Директор сел.

Роман попытался просканировать его мыслесферу и неожиданно наткнулся на колючее «железо», накрывавшее голову Сванидзе. Директор умел защищаться в ментальном поле!

Роман спешно убрал мысленный «палец», ошеломлённый открытием.

Сванидзе вдруг повернул голову, начал осматривать зал ресторана, и хотя Роман успел отвернуться и взялся за стакан с минералкой, было ясно, что директор агентства почуял присутствие в зале в и д я щ е г о. Надо было уходить.

Роман допил холодную воду, улучил момент, когда компания зашумит и директор отвлечётся, быстро вышел из ресторана, оставив на столе плату за воду.

– Я уже начала волноваться! – с упрёком заговорила Юна, когда он пересёк улицу и сел рядом. – Ну, что, видел?

– Уходим отсюда!

– Что случилось?

– Меня, по-моему, вычислили. Во-первых, там сидят те самые бандиты, что пристали к вам во время отъезда. Во-вторых, ваш директор не простой человек.

– У него действительно высокие покровители…

– Речь не об этом, он экстрасенс, а точнее – экзор, достаточно сильный пси-оператор, и умеет закрываться от ментального прослушивания.

– Иногда кажется, что он читает мысли, – кивнула Юна. – А иногда смотрит зверем, аж страшно!

– Боюсь, что он…

Она вопросительно подняла брови, но Роман продолжать не стал.

– Допиваем соки, расплачиваемся и уходим. Думаю, тебе не надо больше выходить на работу. Ваше агентство, скорее всего, прикрытие.

– Для кого?

– Для очень плохих людей. Точнее, нелюдей. Потом расскажу, бери меня под руку.

Они вышли из-под шатра, неторопливо двинулись к остановке автобуса.

– Всё так плохо? – понизила голос Юна; рука её вздрагивала, она чувствовала волнение спутника.

– Не бывает так плохо, чтобы не могло быть ещё хуже, – мрачно пошутил он. – Я слишком медленно взрослею. Надо было идти одному, а не подставлять тебя.

– Я всё равно пошла бы с тобой. И вообще нельзя всё время думать о плохом. Жизнь прекрасна, это надо понимать.

– Конечно, прекрасна, – согласился он. – Она была бы ещё прекрасней, если бы не люди вокруг.

– Ты не любишь людей?

– Читала Оскара Уайльда?

– Что-то читала, не помню. А-а, «Портрет Дориана Грея», кажется.

– Дословно и я не вспомню, но он как-то высказался в том духе, что чем больше он узнаёт людей, тем больше ему хочется жить среди животных.

Подъехал автобус.

Они сели.

Автобус тронулся, и Роман заметил, что за ним двинулся чёрный внедорожник «Вольво». Сердце ёкнуло. Его действительно вычислили, и будь директор хоть кем, простым начальником агентства занятости населения, мафиози или резидентом Поводыря, он не преминул выяснить, кто посмел «поднять на него глаза».

– Что? – заметила Юна его изменившийся взгляд.

– За нами следят.

Она оглянулась.

– Ты уверен? Кто?

Роман бросил взгляд на салон автобуса: в нём ехало человек пятнадцать, и преследователи в джипе наверняка видели всех пассажиров.

– Сделаем так: я сойду на следующей остановке…

– Нет!

– Я сойду на следующей остановке, а ты поедешь домой.

– Я не хочу одна, – жалобно сморщилась девушка.

– Пожалуйста, не возражай, так надо. Не хочу, чтобы они знали, что мы живём вместе. Не беспокойся за меня, я скоро приду.

– Может, лучше вызвать милицию?

Роман улыбнулся, чмокнул Юну в ухо.

– Наивная, с милицией дела по-прежнему плохи, несмотря на попытки начальства изменить систему. Езжай домой и жди, я не задержусь.

Автобус остановился на улице Некрасова, напротив церкви Анастасии Римлянки. Роман ободряюще улыбнулся Юне, вышел. Не глядя на остановившийся неподалёку внедорожник, побрёл по улице, поглядывая на магазины и прикидывая, что изобрести, чтобы преследователи отстали.

Темнело на глазах, зажглись фонари.

Вечер был тёплым и душным, по небу плыли невысокие облака, предвещая дождь.

Справа показался высокий решетчатый забор городского парка. Решение возникло спонтанно: зайти в парк, накинуть на себя «шапку-невидимку» и тихонько слинять. Пусть ищут потом до утра.

Он свернул в парк.

Внедорожник затормозил, остановился. Спустя несколько секунд захлопали дверцы, из него вылезли трое парней, двинулись следом за жертвой.

Роман просканировал всех троих.

Первым шёл тот самый «гитарист», которого он увидел в ресторане в компании с двумя амбалами в безрукавках. Его спутниками были двое здоровяков с грязными «бандитскими» аурами: светлых и чистых струй в свечении их энергетик насчитывалось мало. К тому же парни были вооружены.

По пищеводу протёк холодок.

Намерения всей троицы сходились в одном: догнать и покалечить! Или убить! Причём это было не их решение, такую задачу поставил какой-то командир, скорее всего директор агентства, определивший в Романе угрозу своему делу.

В парке, несмотря на поздний час, ещё прогуливались люди, парами и небольшими компаниями.

Роман присоединился к одной из них, но быстро понял, что преследователей это не остановит, и свернул с центральной в боковую аллею.

Пора, подсказал «Роман-второй», без напряга не уйти. Лучшая защита – нападение.

Однако решение запоздало. Роман не успел настроиться на форсированный альфа-гипноз (надо было сделать это раньше, мелькнула сожалеющая мысль, всё-таки боец из тебя хреновый) и заставить троицу отказаться от своего намерения.

«Гитарист» не стал ждать, когда жертва забредёт в ловушку окончательно, он просто достал пистолет и выстрелил Роману в спину.

Интуиция сработала за мгновение до этого, окунула его в состояние «немысли». Время послушно затормозило свой бег.

Пуля, выпущенная с расстояния в пятнадцать метров, невидимая, но ощущаемая огненной осой, намеревалась ужалить его в левую лопатку, однако в последнюю долю секунды он сумел отклониться, и «оса» лишь обожгла кожу плеча, пробив рукав рубашки.

Бей! – рявкнул внутри «безмысленной» сферы «Роман-второй».

Роман ударил: вогнал в голову стрелка сгусток тьмы, ослепил, дал по морде двум его подельникам. Однако стрелок успел-таки выстрелить ещё раз, и пуля нашла жертву.

Роман почувствовал удар по лодыжке, боль фонтанчиком пробежалась по ноге, вонзилась в голову. Он вскрикнул.

– Я ослеп! – заорал «гитарист», юлой завертелся по аллее. – Где эта падла?!

– Уходим, Мося, – забубнили спутники «гитариста», получившие неожиданные оплеухи. – Щас охрана сбежится! Х… с ним, потом подстрелим.

Послышался топот: троица бросилась наутёк.

Роман присел, вытягивая раненую ногу и оглядывая парк.

Вопреки опасениям бандита охрана парка не спешила мчаться по направлению к месту стрельбы. Не появились и любопытные, наученные горьким опытом и давно оценившие пагубность своего праздного интереса, нередко заканчивающегося летальным исходом. Роман невольно улыбнулся, сквозь боль, вспомнив некогда прочитанные строки поэмы:

Впрочем, он всё-таки находился не в пустыне, а тем более – не в аду. Отсюда можно было добраться до больницы. Хотя, с другой стороны, почему бы не залечить рану? Пуля прошила лодыжку насквозь, проявив незаурядный гуманизм.

Послышался приближающийся топот.

Он напрягся, ожидая возвращения бандитов. Но это были милиционеры с пистолетами в руках, лейтенант и сержант. Увидели сидевшего на бордюре с вытянутой ногой Романа, подбежали.

– Что случилось?! Кто стрелял?!

– Не я, – сказал Роман, мысленным усилием останавливая кровотечение. – В меня.

– Кто?!

– Они не представились.

– Сколько их было?

– Трое. С пистолетом – один.

– Мы вызовем «Скорую».

– Не надо, я доберусь до больницы сам. Рана сквозная, кость не задета.

– Откуда вы знаете?

– Я врач.

Милиционеры переглянулись, спрятали пистолеты.

– Как это было? Почему они стреляли в вас?

– Не знаю, наверное, приняли за другого. Открыли стрельбу, увидели, что не тот, и убежали.

– Сможете их описать?

Роман подумал, одновременно отдавая приказ организму начать ремонт пробитой пулей лодыжки.

– Один был высокий, кучерявый, двое – здоровые амбалы, в джинсовых безрукавках, с наколками на плечах. – Он сочинил историю своей прогулки в парке, когда на него налетели крутые молодцы и, ни слова не говоря, начали стрелять.

– Ни слова? – усомнился молодой лейтенант субтильного телосложения; про таких говорят, что у них не телосложение, а теловычитание.

– Так точно.

– Не спросили, не грабили, сразу выстрелили?

– Я же говорю – обознались. Когда я повернулся, они оторопели и бросились в кусты.

– Ладно, придётся составлять протокол. – Лейтенант достал из нагрудного кармана лист бумаги. – Пишите заявление.

Освободился Роман через полчаса.

Стражи порядка сопроводили его до автобусной остановки, поддерживая под руки, и отпустили.

Лодыжка уже почти не болела, рана затянулась. Однако это не освобождало от объяснений с Юной, и Роман со вздохом признался сам себе, что спокойная жизнь в Пскове для него закончилась. Впереди замаячила проблема переезда.

Хотя, с другой стороны, нельзя же вечно прятаться и бегать как заяц от охотников. Не пора ли становиться для тех же охотников зверем пострашнее? Ну, пусть не зверем, а человеком, которого стоит уважать. Есть у него такая возможность?

Мигнули звёзды над головой.

Вселенная ответила.

В душе поднялась небывалая доселе решимость.

– Ну, погодите, волки поганые! – погрозил он неведомо кому. – Точнее – драконы, змеи, рептилии и прочая нечисть! Мы ещё посчитаемся!