МОСКВА
ВОРОБЬЕВ
Утром пришел Родион и принес письмо от Лиды. Жена сообщала, что у нее все в порядке, дети присмотрены и все вместе скучают по отцу и мужу. В конце письма была приписка: «Возвращайся скорей», – и Панкрат понял, что живется Лиде без него не так уж и сладко.
– Рассказывай, – сказал он, предлагая Родиону принять участие в завтраке.
– Что рассказывать? – с наигранным весельем ответил тот. – Все с твоими нормально, мои люди контролируют каждый их шаг, никаких вражеских поползновений не отмечено, да и не будет.
– Почему это? – насторожился Панкрат.
– Потому что… – Родион резко замолчал, испытывая какую-то внутреннюю борьбу, и закончил: – Ты уехал, и бандиты успокоились.
Панкрат понял, что бывший «мститель» чего-то недоговаривает, но продолжать расспросы не стал.
– Говорят, ты блестяще провел операцию, – с преувеличенным восторгом и возбуждением начал Родион, – поздравляю с первой удачей и вхождением в отряд. Теперь часто будем работать вместе. Вечером ты никуда не собираешься?
– У тебя есть предложения?
– Почему бы нам не сходить в какой-нибудь уютный ресторанчик, обмыть твой успех? Плачу я.
– Не знаю, – заколебался Панкрат. – Если будет время.
– Тогда я зайду часов в пять, готовься.
Родион ушел. Панкрат допил кофе, помыл посуду, и в это время дверь в прихожую отворилась. Считая, что это вернулся Родион, Панкрат нахмурился, собираясь задать вопрос: ну что еще? – и слова застряли у него в горле. В комнату вошла красивая черноволосая и черноглазая женщина в прозрачном плаще, закрыла за собой дверь, окинула хозяина внимательным оценивающим взглядом.
– Панкрат Кондратович Воробьев?
– А вы кто?
– Меня зовут Мария. Я приехала по поручению Егора Лукича Крутова.
– Как вы прошли на территорию базы?!
Женщина усмехнулась.
– Это было несложно. Разрешите присесть?
– Извините, – спохватился обескураженный Панкрат, – садитесь, пожалуйста. Чай будете? К сожалению, у меня тут негусто с припасами…
– Ничего не надо. – Гостья достала из пакета коробку конфет, сняла плащ, прошлась по апартаментам номера «люкс» бывшего тубдиспансера, рассматривая интерьер. – Неплохо вас устроили, Панкрат Кондратович. И платят, наверное, хорошо.
– К чему вы клоните? – хмуро спросил Панкрат. – Я работаю здесь не за высокую плату.
– Знаю, не обижайтесь. – Мария села на диван в гостиной, закинула ногу за ногу. – Я искала вас в Осташкове и виделась с вашей женой.
Панкрат замер с чайником в руке.
– Вы ее знаете?
– Она сестра Крутова, хотя и не похожа на него. Очень милая и приятная женщина.
– Спасибо. Как она там? Охранники не надоедают?
– А вот охранников я не видела. Вам что же, пообещали охранять семью?
Панкрат вспомнил заминку в речи Родиона, его оговорку, и понял, что его отношения с «Психодавом» развиваются не так, как он себе представлял.
– Кажется, меня обвели вокруг пальца…
Мария сочувственно посмотрела на Воробьева.
– «Психодаву» нужны профессионалы, чтобы подняться на уровень мобильного подразделения с высокой степенью защиты. Вас, вероятно, просто купили, инсценировав давление местной мафии. Так что будьте осторожны с этими людьми. Их цели с виду благородны, но средства, используемые для достижения целей, явно не опираются на чистую нравственную базу.
– Я сейчас же пойду и выскажу все…
– А вот этого делать не стоит. Сейчас вы слишком уязвимы. Прежде убедитесь в том, что я права, потом побеспокойтесь о семье, спрячьте ее куда-нибудь, а уж после всего этого идите к начальству вашего «Психодава» и выясняйте отношения.
Панкрат успокоился, понимая, что гостья права, налил ей чаю, сел в кресло напротив.
– И все же как вы меня нашли здесь, в Москве, на секретной базе? Да еще и свободно проникли на ее территорию.
– Как проникла – это секрет, – улыбнулась Мария. – Нашла же просто – через Комиссию по координации силовых структур.
– ККОРР? Я так и думал. Зачем Крутов послал вас ко мне?
– Не только к вам, но и к Ираклию Федотову, бывшему полковнику военной контрразведки. Причина же одна: возросшая активность ЛООС. Егор Лукич набирает команду для уничтожения этого палаческого подразделения Легиона.
Глаза Панкрата загорелись, но губы сами собой сложились в скептическую гримасу.
– Он считает, что мы справимся с ЛООС втроем? Ликвидаторов не меньше роты, и все они волкодавы.
– А вы рэкс , – с лукавым вызовом сказала Мария. – Да и Крутов с Ираклием стоят не меньше взвода. Но я думаю, что Егору удастся привлечь в команду своих друзей из «Витязя». Его задача посложней, чем просто уничтожить ЛООС.
– Вот именно. Ликвидируешь этих – появятся другие. Надо выходить на головку, на руководителей и заказчиков.
– Я не это имела в виду, хотя ваше замечание верно. Что мне передать Крутову? Он может рассчитывать на вас?
Панкрат машинально съел конфету, подошел к окну, выходящему на поляну, за которой начинался лес.
– Егор знает, что я не откажусь.
Мария тоже встала, подошла к Панкрату, остановилась за его спиной, окидывая поляну внимательным взглядом.
– Вы отличная мишень для снайпера, Панкрат Кондратович. Не задумывались над этим? Из леса очень удобно держать все здание под прицелом.
– Что вы хотите сказать? – повернулся к ней Панкрат, встретил ее взгляд и вздрогнул, настолько он был пронизывающим и острым.
– Будьте осторожны, – ответила Мария. – Здесь у вас друзей нет, а вы человек слишком прямой, чтобы не заиметь врагов. На вашем месте я бы подстраховалась, как тогда, в Чечне, под Грозным, когда вы брали снайпера. До скорой встречи.
Опомнился Панкрат, когда ее уже не было в комнате. Хотел было догнать, но вовремя остановился. Посланница Крутова явно обладала какими-то колдовскими способностями, позволяющими ей свободно проникать на охраняемые объекты, и помогать ей было все равно что слепому предлагать свою помощь зрячему.
Усевшись обратно в кресло, Панкрат выпил минералки и вспомнил случай, о котором упоминала Мария (от кого она узнала об этом, черт побери?!).
В девяносто пятом году отряд Воробьева вернулся в Грозный после выполнения рейда в горы и остановился в административном корпусе консервного завода, где расположилась одна из российских комендатур. Тут же выяснилось, что комендатуру каждый день обстреливает чеченский снайпер.
– Прямо житья не дает, бандит! Помоги, майор! – взмолился комендант-грузин. – Я твоим рэксам лично шашлык приготовлю, только убери снайпера!
Дело было, конечно, не в шашлыке, а в профессиональной чести, и Панкрат согласился.
«Комендачи», естественно, пытались что-то сделать, регулярно проводили рейды в направлении, откуда стрелял снайпер, – за реку, находили лежки, устраивали ловушки, подкладывая гранаты с выдернутой чекой, но все их усилия были тщетными. Снайпер возвращался, обезвреживал гранаты и снова стрелял, доведя счет потерь среди «комендачей» до шести убитых и десяти раненых.
Однако то, что «комендачи» считали препятствием, то есть реку, разделяющую комендатуру и снайперскую позицию, можно было превратить в союзника, что Панкрат и сделал.
Снайпер начал охоту в тот же день, к вечеру, словно решил продемонстрировать свое бесстрашие и неуязвимость. Комендантский взвод оседлал бронетранспортер, помчался на ту сторону реки, но, пока объезжал развалины, пересекал мост, снайпер скрылся. После этого и началась работа рэксов Воробьева. Они прочесали местность, вычислили наиболее вероятные позиции снайпера и установили два хитроумных устройства направленного взрыва, срабатывающие от радиовзрывателя, таким образом, чтобы взрывные веера перекрывали эти позиции.
Вечер и ночь прошли спокойно, а рано утром, как только снайпер начал «куковать», раздались два мощных взрыва. Больше в этих местах снайперы не появлялись…
Кто-то вошел в номер.
Панкрат очнулся от воспоминаний, привычно нащупал рукоять «макарова» справа на бедре под рубашкой и ремнем брюк. В гостиную шагнул помощник Мережковского капитан Зинчук.
– Доброе утро, полковник. Как настроение?
– Бодрое, – угрюмо отозвался Панкрат, «не видя» протянутую руку. – По делу или как?
– По делу, – остался спокойным Зинчук. – Хотел довести до вас план работы вашей группы.
– Разве это не прерогатива командира базы?
– Он ведает обеспечением, я же координатор операций. Вас это как-то задевает?
– Давайте свой план. – Панкрат снова сел в кресло.
Зинчук внимательно посмотрел на него, решая что-то в уме, устроился на диване, где недавно сидела Мария.
– В ближайшие две недели вам предстоит доукомплектовать команду, то есть отобрать лучших из тех бойцов, что проходят обучение в лагере на Истре, уничтожить врача одной из психбольниц Москвы, работающего на Легион, захватить энэлпера из Центра нетрадиционной медицины, который подозревается в связях с руководителями Легиона, а также найти пути ликвидации секретаря Совета безопасности Клюева. Но это в перспективе. В первую очередь нам нужен командир ЛООС полковник Лысцов. Он – ваша следующая цель.
– Откуда вы знаете, что он командир ликвидаторов?
Зинчук растянул в улыбке губы.
– Работаем, полковник.
– А где находится база ЛООС, вы тоже знаете?
– В Измайлове. Но она пока нам не по зубам. Начинайте искать подходы к Лысцову. «Рэкс» уже взял след и скоро выдаст оценку его охране и свои соображения насчет способов перехвата. Материалы будут готовы к обеду.
– Я должен буду лично проверить сведения, – твердо сказал Панкрат. – И понаблюдать за объектом.
– Как вам будет угодно, – согласился Зинчук. – Для нас главное результат, а каким образом он будет достигнут, неважно. Хотя прежде «Боевой кулак» использовался лишь в финальной стадии операции. Вам все понятно?
– Пока все. Жду материалы.
Зинчук хлопнул себя ладонями по бедрам, встал, направился к выходу из номера.
– Один вопрос, капитан, – остановил его Панкрат. – Какое подразделение осталось охранять мою семью?
– Разве вам не сказали? – хладнокровно сказал Зинчук, в глазах которого мигнули колючие огоньки. – «Тень», конечно. А что?
– Вопросов больше нет.
Зинчук еще раз внимательно присмотрелся к лицу Воробьева и вышел, опасный, как граната с выдернутой чекой. Панкрат усмехнулся сравнению и, вспомнив странное предупреждение Марии, невольно посмотрел на окно, выходящее в лес. Оттуда здание диспансера действительно просматривалось как на ладони. Походив еще немного по комнатам номера, он решил последовать совету, вооружился и вышел из здания, доложив дежурному, что идет тренироваться на «тропу разведчика». Сам же, обойдя полосу препятствий и стрелковый полигон, зашел зданию диспансера в тыл и полтора часа потратил на изучение подходов к поляне и поиск самых удобных позиций для снайпера, если таковой вдруг объявится. Определив места предполагаемых позиций, Панкрат подвесил над ними гранаты с ослабленной чекой таким образом, чтобы они срабатывали от близкого выстрела, замаскировал их и, довольный работой, отправился обратно, где его ждали разведчики из группы «Рэкс», выслеживающие командира ЛООС Дмитрия Лысцова.
Вечер он провел с Родионом в ресторане «Арагви», не участвуя в его попытках завязать знакомство с девушками из какой-то веселящейся рядом компании. Кончился вечер перебранкой, а затем и дракой на улице, когда к Родиону подошли парни из компании, пообещавшие еще в зале разобраться с ним «в натуре». Разборки, однако, не получилось, Родион и сам дрался неплохо, и Панкрату дал возможность размяться, а потом в дело вмешались сотрудники «Тени», подстраховывающие, как выяснилось, начальника группы во всех его походах. Инцидент закончился почти мирно, синяки, полученные противниками Родиона, считавшими себя крутыми, отрезвили парней, и они вовремя отступили, сообразив, что нарвались на еще более крутую компанию.
Родион тем не менее вечером остался доволен, а Панкрат, возвращаясь на его машине в расположение базы, призадумался об изменениях в характере бывшего «мстителя», произошедших всего за полтора месяца, что они не виделись. Родион Кокушкин никогда раньше не стал бы доводить ситуацию до конфликта, а потом еще и смаковать подробности драки и обсуждать достоинства девиц, на которых обратил внимание. Если бы Панкрат не знал, что у «Психодава» нет зомбирующей аппаратуры, он бы подумал, что Родион закодирован. И все же в психике бывшего приятеля появились какие-то странные новообразования, надломы, заставляющие относиться к нему с опаской.
Они расстались у входа в здание диспансера в начале первого ночи, и Панкрат, постояв немного на крыльце возле каменного льва, побрел к себе, чувствуя необычную душевную усталость. С одной стороны, деятельность «Психодава» по уничтожению античеловечных лабораторий внушала уважение, с другой – была не совсем ясна его конечная цель, так как уничтожение секретных лабораторий не устраняло причины создания Легионом этих объектов.
Поднимаясь на свой этаж, Панкрат встретил Леву Копытова. Бывший капитан СОБРа явно ждал его, и Панкрат почувствовал легкую тревогу. Операция по захвату командира ЛООС была назначена на завтра, члены группы должны были отдыхать.
– Почему не спишь? – негромко спросил Панкрат.
Копытов замялся, не решаясь заговорить, заторопился к себе, но оглянулся у двери в свой номер:
– Твердохлеб приходил, товарищ полковник.
– Ну и что?
– Он был навеселе… хвастался, что его взяли в команду Зинчука, и еще грозился… в ваш адрес.
Неясная тревога в душе Панкрата обрела конкретные очертания. Бывший снайпер «Боевого кулака» вполне мог сорваться с цепи, считая себя незаменимым после перехода в группу координатора операций «Психодава».
– Спасибо, Лева. Спи спокойно и не переживай.
Панкрат открыл дверь номера, прошел в гостиную, не зажигая света, подумал немного, выглядывая в окно на темную полосу леса, чувствуя всей напрягшейся нервной системой ток угрозы оттуда, и быстро приготовил нехитрую зрительную ловушку: нацепил на швабру халат, приделал к ней «голову» из куска картона, найденного в стенном шкафу. После этого он включил в спальне настольную лампу и стал «прогуливаться» по спальне и гостиной, то есть ползать по полу, держа швабру над собой таким образом, чтобы свет лампы падал на «человеческую» фигуру и отбрасывал тень на задернутые шторы. Так он «прогуливался» минут десять, пока не заболели колени и локти, и уже собирался было плюнуть на свои страхи и лечь спать, как вдруг со звоном разлетелось стекло окна в спальне, дернулась швабра – пуля попала прямо в «основание шеи», под картонную голову, и тотчас же в лесу раздался двукратный взрыв: это сработали подвешенные им гранаты.
Он все еще таращился в темноту, надев халат на себя и выключив свет полностью, когда в дверь забарабанили дюжие кулаки. Панкрат открыл дверь, с недовольно-удивленным видом посмотрел на стоящих в коридоре невозмутимого Зинчука и возбужденного дежурного.
– С вами все в порядке, полковник?
– А в чем дело? – осведомился Воробьев. – Что там у вас взорвалось? Окно мне вышибло.
– В лесу нашли Твердохлеба, – сказал Зинчук. – Почти без головы. Нарвался на гранату.
– Что он там делал в такое время? И почему на территории базы валяются гранаты?
– Я тоже хотел бы это знать. Мне сказали, что вы прогуливались по лесу до обеда. Случайно не уронили гранату?
Панкрат заглянул в непроницаемые глаза капитана ФСБ и мрачно усмехнулся.
– Я гранаты не теряю. Надеюсь, больше никому не придет в голову гулять по лесу так поздно.
– У него была винтовка, – вставил дежурный, – и похоже, он успел один раз выстрелить.
– Он что же, любитель ночной охоты?
Дежурный в замешательстве глянул на Зинчука, и тот показал свою специфическую улыбку.
– Мои поздравления, полковник. Еще раз убеждаюсь, что наш выбор был верен. Вы очень опытный и нужный организации человек. Будет жаль, если мы по какой-либо причине не сработаемся. Спокойной ночи. Окно вам вставят утром.
Повернувшись, Зинчук направился по коридору к лестничной площадке, не отвечая на вопросы выглядывающих из своих номеров бойцов «ПД». Дежурный развел руками, пробормотал что-то и заторопился следом. Панкрат кивнул Родиону, однако обсуждать с ним ночное происшествие не стал, махнул ему рукой и вернулся в номер. Закрыл окно одеялом, лег спать, не испытывая особых угрызений совести. Его хотели убить, он защитился, а последствия его уже не касались.
* * *
Дмитрия Лысцова, командира особого подразделения Российского легиона по ликвидации особо опасных свидетелей, решено было брать у него на квартире на Четвертой улице Марьиной Рощи. Жил он в двенадцатиэтажном доме напротив тыловой части Рижского вокзала и, по наблюдениям разведчиков «Психодава», всегда оставался в квартире с воскресенья на понедельник, неукоснительно соблюдая этот закон в силу каких-то семейных традиций. Всю неделю он мог появляться дома эпизодически или не появлялся совсем, но субботу-воскресенье посвящал отдыху в семье: у него была молодая жена и восьмилетний сын плюс собака, которую он выводил гулять по вечерам. Именно в один из таких выходов и планировалось захватить еще молодого, физически одаренного, владеющего карате полковника.
Наружная служба наблюдения и разведки «Рэкс» была укомплектована бывшими сыщиками угрозыска и агентами КГБ и дело свое выполнила отлично, до мельчайших подробностей изучив маршруты Лысцова, его привычки и методы страховки. Бывший лейтенант ВДВ, пять лет выступавший за клуб ЦСКА, ставший чемпионом Европы по контактному карате, но уволенный из армии за контрабанду наркотиков, а затем получивший звание полковника Российского легиона, достиг достаточно высокого положения, чтобы быть уверенным в своих силах. Поэтому Лысцов редко оставлял для охраны дома полную команду телохранителей – двенадцать человек, довольствуясь шестью профессионалами, перешедшими в Легион из разных спецслужб. В этот вечер он не изменил своим привычкам, и его сторожили парни второй полугруппы, которым разведчики дали клички в соответствии с наружным видом: Шкаф, Громила, Пузан, Нико (получил кличку за длинные волосы, связанные в пучок на затылке), Долбонос и Грузин. Шкаф и Громила сторожили квартиру, остальные четверо сопровождали хозяина.
Для успешного проведения операции Зинчук посоветовал взять еще «Тень» под командованием Родиона, и Панкрат согласился. У него было слишком мало людей, чтобы обеспечить полное перекрытие векторов свободы Лысцова и нейтрализовать его телохранителей.
Операция началась в одиннадцать часов вечера в последнее воскресенье сентября, когда полковник вышел выгуливать собаку – внушительного вида сенбернара с тяжелой массивной головой и висячими ушами. Панкрат, знавший эту породу довольно добродушных собак, сенбернара пожалел, его в ходе операции скорее всего придется пристрелить.
Проверив по рации готовность бойцов, Панкрат дал приказ начать движение. Сам он готовился включиться в процесс в финале операции для непосредственного контакта с Лысцовым.
Дмитрий Лысцов, одетый в шерстяной спортивный костюм и кроссовки, двинулся по улице вокруг дома, свернул на Второй проезд Марьиной Рощи; это был его обычный маршрут. Четверка телохранителей вела его «цугом»: один впереди, один сзади, двое по бокам. Шел двенадцатый час ночи, было холодно, сыро и темно – два фонаря по пути следования Лысцова не горели, выведенные из строя еще днем «бригадой электриков». У магазина «Продукты» сенбернар, тихонько трусивший впереди хозяина, свернул за угол, во двор соседнего дома и принялся обнюхивать мусорный контейнер. Лысцов остановился, доставая сигареты.
В это время давно целившийся снайпер группы, заменивший Твердохлеба, выстрелил, и охранник арьергарда сунулся носом в тротуар. Снайпер стрелял из «винтореза» с глушителем и инфракрасным прицелом с расстояния в сто метров, поэтому двое парней по бокам Лысцова, державшиеся в десяти-пятнадцати шагах от него, выстрела не услышали, но почувствовали неладное, синхронно включили рации, устраивая перекличку. И тотчас же молодая пара, медленно бредущая по другой стороне улицы, постоянно останавливаясь и целуясь, бросилась к правому охраннику, а старик с непокрытой седой головой, тщетно зовущий какого-то Фердинанда – он тоже «выгуливал собаку», – мгновенно оказался рядом с левым телохранителем, не ожидавшим такой прыти от пожилого человека.
Снайпер выстрелил еще раз, ранив первого телохранителя в грудь, не дав ему возможности оказать сопротивление. Двое бойцов Панкрата тут же объявились рядом и скрутили парня, первым делом срывая с него рацию. Так же поступили и остальные перехватчики, лишая телохранителей шанса сообщить о нападении своим коллегам.
Вся операция по нейтрализации телохранителей Лысцова длилась полминуты, а когда он наконец сообразил, что происходит, из люка канализации в десяти шагах от него, как чертик из табакерки, выскочил Панкрат в черном балахоне «ниндзя» (комплект «Н-1»).
Лысцов действительно был мастером-каратеком, хорошо владеющим своим боевым искусством, и хотя у него был с собой пистолет, он им не воспользовался. Перед ним был всего один противник, принявший стойку (вообще-то стойка была нужна Панкрату лишь для отвода глаз, в реальном быстротечном бою, а тем более со многими противниками, любые стойки только становились помехой для адекватного реагирования), и у командира ЛООС, давно не имевшего себе равных среди подчиненных и коллег, сработал рефлекс, имеющий в психологии название «слон и моська».
Между бойцами протек мысленно-эмоциональный ручеек, переводимый в слова коротким диалогом: «Держись, мерзавец!» – «Да кто ты такой, чтобы угрожать мне?!» – и бой начался.
Лысцов тренировался на своем веку достаточно долго, чтобы развить кое-какие природные дарования, в том числе способность хорошо видеть в темноте, Панкрат же имел «кошачье зрение» от природы, поэтому оба видели друг друга почти так же хорошо, как и днем. Но в отличие от противника Воробьев не был скован определенной школой со своим набором стандартных поз и движений. То есть он, конечно, владел комплексом приемов, на который мог опираться, как на инстинктивно-рефлексную базу, но арсенал его был побогаче школы карате. В детстве Панкрат просто умел драться, выходя победителем из схватки даже с противниками старше его на четыре-пять лет. Потом его заметил школьный тренер по боксу и предложил проявить себя на ринге. Боксом молодой Панкрат занимался пять лет, пока его дядя, знаменитый во всей округе охотник и следопыт, не предложил ему заняться борьбой со странным названием суев.
Как оказалось, это был один из сохранившихся с древних времен видов славянских боевых искусств, которым владели лишь единицы из миллионов. Никаких письменных планов и пояснений суев не имел и передавался из поколения в поколение древними родами русских витязей.
Конечно, дядя не знал суев в объеме, достаточном для основания какой-то школы, да и не стремился быть учителем, но и того, что он успел передать племяннику, оказалось достаточно, чтобы Панкрат стал мастером рукопашного боя. Да и потом, работая в органах, он не сидел сложа руки, а тренировался, перепробовав почти все виды воинских искусств от карате и тайдзюцу до унибоса и самбо, пока не остановился на русбое как наиболее отвечающем современным требованиям реальных схваток. Среди его приятелей и коллег, в основном бывших, никто, кроме разве что Егора Крутова, не владел русбоем в той мере, в какой владел сам Панкрат, однако он никогда не кичился своими знаниями и не устраивал показных состязаний.
Лысцов же был слеплен совсем из другого теста, иначе не занялся бы криминальным бизнесом, и даже не предполагал, что самодовольство и высокомерие являются наиболее уязвимыми звеньями его обороны.
Приняв возникшего перед ним «ниндзя» за каратека, он и действовать начал в своем агрессивно-напористом ключе, обрушив шквал ударов на ускользающего противника, а когда, взбешенный промахами, вошел в раж и почувствовал свирепое желание убить наглеца одним ударом – нарвался на ответный удар, погрузивший его в состояние грогги, «плывущего сознания».
Панкрат зашел ему в спину, выполнил болевой захват шеи и держал до тех пор, пока не подъехал «рафик» группы, замаскированный под машину «Скорой помощи».
Лысцова погрузили в машину, и Зинчук, сидевший внутри, лично сделал ему какой-то укол.
– Снимает пси-блокаду, – пояснил он в ответ на взгляд Панкрата.
– Вы думаете, что он закодирован?
– Даже если и не закодирован, все равно допрашивать будет легче, а нам срочно надо знать, где он прячет… – Зинчук замолчал, жестом показывая, что пора ехать.
– Отзываю людей, – сказал Панкрат, включая рацию. – Квартира полковника нам уже не нужна.
Он имел в виду, что существовал вариант захвата Лысцова непосредственно в квартире, если бы сорвалась операция во время выгула собаки. Ее, к сожалению, действительно пришлось убрать: как только хозяин атаковал «ниндзя», сенбернар молча рванулся на помощь и был остановлен двумя пулями из пистолета.
– Отзывайте, – согласился Зинчук. – Квартиру возьмут без вас.
– Что?! – не понял Панкрат. – Зачем? Он же в наших руках.
– У него в квартире может быть спрятано то, что мы ищем. Поехали, – кивнул водителю капитан.
Ошеломленный известием Панкрат закрыл дверцу «рафика», и тот уехал. Где-то послышались громкие возбужденные голоса, женский крик – прохожие обнаружили трупы охранников, и Панкрат, дав по рации отбой группе, спрыгнул обратно в канализационный люк. Операция по захвату ценного секретоносителя закончилась успешно, однако настроение от этого у командира штурм-группы «Боевой кулак» не повысилось. От него явно что-то скрывали, видя в нем прежде всего профессионала в разведывательно-диверсионной работе, которому не обязательно знать истинные цели командования. А этого Панкрат терпеть не мог!
