ОДНА ПУЛЯ ДЛЯ ДВУХ СЕРДЕЦ
После обеда решено было оставить в лагере двух женщин, Валерию и Анжелику (Владислава наотрез отказалась остаться без Ильи), и одного из мужчин – для усиления. Жребий пал на Серафима, и таким образом на озеро отправились четверо: Илья, Антон, Юрий Дмитриевич и Владислава.
После возвращения Антона и Гнедича в лагерь Валерия нашла момент поинтересоваться у Громова, что было нужно ее супругу от него. Было видно, что она волнуется и переживает, не зная, чем закончилось выяснение отношений, и Антон попал в неловкое положение, не имея возможности сказать правду. Он пообещал подполковнику, что о гибели группы поддержки не расскажет никому, чтобы не нагнетать обстановки.
– Что он тебе сказал? – спросила Валерия. – Выяснял, что мы делали вместе? Грозил? Предлагал по-хорошему обходить меня стороной?
– Предлагал стреляться, – пошутил Антон.
– Я серьезно, – рассердилась Валерия.
– Разговор шел о храме, – сказал Антон почти правду. – Твой муж убежден, что проблема камня с Ликом Беса вышла на уровень государственной важности. Он просил, чтобы я уговорил Илью отказаться от попыток разобраться с камнем, и готов вызвать специалистов из своего департамента.
Валерия с подозрением посмотрела на невозмутимое лицо Антона.
– Не врешь? Почему же вы так долго отсутствовали?
– Осматривали подземный ход. Вообще интересная вещь получается. Мы имеем целых два подземелья и ни одно не охраняется. Почему?
Озадаченная Валерия не успела ответить, Илья дал команду садиться в лодки.
– Ни пуха ни пера! – пожелал им Серафим, довольный тем, что не придется возиться с подъемом камня; несмотря на бычью силу, тяжелой работы он не любил. – То есть наоборот, пусть камень будет легче пуха. Понадобится помощь профессионала, зовите.
– Отдыхай, профессионал, – проворчал Илья.
Лодки отчалили от берега. Антон оглянулся, заметил жест Валерии, предназначавшийся только ему: пальцы к губам, – и ответил тем же. Гнедич их молчаливого диалога не заметил. Он был мрачен, рассеян и задумчив, ломая голову над проблемой, как ему выбраться из создавшегося положения.
Никто не препятствовал выходу лодок в озеро, хотя все чувствовали, что за ними наблюдают. Определить местонахождение наблюдателей не удалось, они могли находиться в любой точке на берегу озера, а могли использовать для своих целей и чаек, постоянно круживших над водой. Одно утешало Илью: альбатрос, не раз спасавший его в критических ситуациях, тоже кружил неподалеку, как бы давая понять, что ниточка связи экспедиции с дедом Евстигнеем не порвалась.
В половине четвертого приступили к подъему камня, продолжавшего оказывать на людей гипнотическое влияние. Юрий Дмитриевич, пожелавший поплавать под водой с аквалангом, не знал этой особенности каменной плиты с изображением демона, и его пришлось отрывать от созерцания камня насильно.
Однако ни с первой, ни со второй попытки поднять камень на поверхность озера не удалось. Он был слишком тяжел. И хотя у Юрия Дмитриевича родилась неплохая идея использовать для подъема надувные резиновые матрацы, Илья решил вообще отказаться от этой затеи, окончательно придя к выводу, что камень с рисунком демонической морды не является Ликом Беса. Того же мнения была и Владислава, помогавшая мужчинам по мере сил. И глядя, как она не сводит сияющих глаз с Ильи, реагирует на каждое его движение и взгляд, Антон позавидовал другу, встретившему наконец в середине жизни свое счастье.
Полчаса они отдыхали, поглядывая на россыпь мирно лежащих на дне озера камней. Гнедич курил одну сигарету за другой, и Пашин наконец обратил внимание на его состояние.
– Что с вами, Юрий Дмитриевич? Вы, по-моему, нервничаете. Что-то случилось?
Подполковник покосился на Антона, докурил сигарету, выбросил в воду.
– Случилось.
– Так поделитесь с нами своими заботами.
– Антон уже знает.
– Да? – Илья посмотрел на Громова, переживающего неприятное чувство обмана. – О чем же вы там сговорились?
– Расскажите, Антон, – буркнул Гнедич.
– Нет уж, вы сами, – отрезал Антон. – Это ваши дела.
Гнедич снова закурил и медленно, хотя и лаконично, сообщил Илье о замысле начальства сопровождать экспедицию группой поддержки и о ее гибели. Пашин выслушал исповедь подполковника молча, посмотрел на Владиславу, в глазах которой протаял испуг, и бросился к штурвалу.
– Поехали!
– Куда? – растерялся Гнедич.
– В лагерь. Кто даст гарантию, что то же самое не повторится с нашими ребятами? Эх, подполковник, подполковник, как вы все усложняете!..
Лодка, ведомая Ильей, с Владиславой на борту, сделала вираж, набрала скорость, устремилась к острову. Антон, видя, что Гнедич все еще в ступоре, завел мотор второй лодки и поспешил следом.
Попытки Серафима развеселить женщин в лагере не увенчались успехом. Обе заняты были своими мыслями и не реагировали на анекдоты и рассказы инструктора Школы выживания о своей жизни. Лишь однажды Валерия отметила удачный афоризм Серафима, вряд ли ему принадлежавший, о том, какой женщине Тымко отдает предпочтение.
– Женщина, которая умеет готовить и не готовит, – сказал он с умным видом, – намного лучше той, которая не умеет готовить, но готовит.
Анжелика на эту сентенцию ничего не сказала, а Валерия заметила, что критерий отбора претенденток на сердце Серафима столь узок, что объяснить три его развода никак не может. Почувствовав дружеский совет не трогать женскую половину экспедиции, обиженный Тымко залез в палатку и вскоре захрапел. Женщины оказались предоставленными сами себе.
Приготовив ужин, они искупались, пользуясь свободой, и решили сходить на кладбище, посмотреть на подземный ход, обнаруженный Антоном.
– Давай возьмем с собой Серафима, – предложила осторожная Валерия. – Он, конечно, болтун, зато хороший боец.
– Пусть спит, – махнула рукой Анжелика. – Во-первых, тут недалеко, успеет прибежать, если что случится, а во-вторых, мы не собираемся исследовать, куда ведет ход. Любопытно все же, зачем столько склепов здесь наготовили, кого собирались хоронить.
Женщины брызнули на себя репеллентом от комаров, Валерия взяла фонарь и нож, Анжелика один из карабинов, с которым умела обращаться, и они не спеша побрели через лес к старому кладбищу, разговаривая о камне с изображением беса, о подруге Ильи, об Антоне, незаметно превратившемся в соперника мужу Валерии. О своих чувствах Валерия говорить не стеснялась, она была так давно знакома с Анжеликой, что могла говорить с ней о чем угодно, не боясь, что их беседы станут достоянием чужих ушей.
В лесу женщины немного приутихли, сумрачная таинственная атмосфера здешних мест заставляла их оглядываться и прислушиваться ко всем шорохам. Валерии даже показалось, что она видит тающий в стволе дерева силуэт человека. Пожалев, что согласилась на авантюрную вылазку, не предупредив Серафима, она уже хотела предложить Анжелике вернуться, но в это время они вышли к кладбищу и наткнулись на крест, под которым начинался спуск в подземелье.
– Не нравится мне здесь, – вполголоса проговорила Валерия. – Неуютное место, правда? Удивляюсь, как ты могла уснуть в склепе. Я бы, наверное, от страха померла, хотя трусихой никогда себя не считала.
– А я в детстве всегда с ребятами по всем подвалам и канализациям лазила, – рассмеялась Анжелика. – У меня иммунитет к подземельям. Давай фонарь, я первая спущусь.
Она включила фонарь и стала спускаться по ступенькам вниз, в темноту отверстия в могильном холме, полускрытого травой и дерном. Скрылась из глаз, только звуки ее осторожных шагов долетали наверх, да шорох осыпающихся камешков. Потом раздался тихий голос:
– Спускайся, я посвечу.
Валерия нервно оглянулась – ей снова показалось, что на фоне деревьев мелькнула призрачная фигура человека, – и быстро полезла в темноту подземного хода, стараясь не касаться руками его выщербленных, в паутине травяных корней, стен.
Ступеньки лестницы вели глубоко вниз, метров на пятнадцать, по оценке Валерии, никуда не сворачивая и не петляя, только дважды переходя в площадки метровой ширины. Высота подземного спуска позволяла идти, не сгибаясь, но Валерия инстинктивно наклоняла голову, чувствуя, как каменная твердь давит и заставляет сдерживать дыхание.
Запахи здесь витали самые обычные, запахи сырости, земли, гниения, болота, старой каменной кладки, но дышалось легко, что говорило о скрытой вентиляции хода.
Анжелика стояла внизу, в начале коридора шириной в полтора метра и рассматривала каменный пол под ногами. Луч фонаря высвечивал какие-то полуистлевшие лохмотья, сгнившие палки и россыпь круглых камешков, похожих на лесные орехи.
– Как интересно! – с дрожью в голосе проговорила Валерия. – Похоже, по этому ходу давно никто не ходил. Как ты думаешь, куда он ведет?
Анжелика подняла фонарь, луч света отразился от какого-то тусклого зеркального листа, перегородившего коридор в десяти шагах от того места, где стояли женщины.
– Зеркало? – удивилась Валерия, разглядывая карикатурно искаженные в зеркальном слое фигуры. Шагнула вперед. – Давай подойдем поближе.
Под ногами захрустели, лопаясь, превращаясь в пыль, коричнево-серые «орехи». В то же мгновение свет фонаря погас. Валерия тихо вскрикнула, остановилась.
– Анжела, ты что?! Включи фонарь.
Послышался тихий треск. Анжелика отступила, продолжая молчать.
– Анжел, в чем дело? Что за шутки? Зачем ты меня пугаешь? – Валерия двинулась назад, с треском давя шарики, но успела сделать только два шага. Потом ей показалось, что на нее накинули плотное упругое одеяло, заглушающее звуки, ударили по голове, и она потеряла сознание, не успев позвать подругу на помощь.
Воткнув носы лодок в песок берега, мужчины бросились к лагерю и увидели идиллическую картину мирной туристической жизни: из палатки доносился храп спящего Серафима, у костра сидела и читала книгу Анжелика, пошевеливая угли длинной веткой.
– Ф-фу! – выдохнул Илья, останавливаясь и с облегчением расслабляясь. – Слава Богу, все тихо! Если не считать храпа нашего славного охранника. – Он обернулся к Владиславе. – Ну вот, зря ты беспокоилась.
Владислава не ответила, во все глаза рассматривая врача экспедиции, потом отступила за спину Ильи и тихо прошептала:
– Что-то случилось…
– Если Серафим дрыхнет без задних ног, значит, все в порядке. – Илья подошел к костру. – А где Валерия?
– В лес пошла, – пожала плечами Анжелика. – Взяла фонарь, нож и ушла. – Женщина улыбнулась. – Я ее спрашиваю, ты не за грибами случайно? А она только рукой помахала.
Улыбка сбежала с губ Ильи, он оглянулся на поджавшегося Антона, снова посмотрел на спокойно сидевшую Анжелику.
– Когда она ушла?!
– Да недавно, минут двадцать назад.
– И ты ее отпустила одну?! – Илья сложил ладони рупором и крикнул: – Валерия!
Эхо принесло из леса недолгое «лерия-лерия-лерия», и все стихло. Валерия не откликнулась. Закричал Гнедич, за ним снова Илья, выскочил из палатки очумелый Серафим, потом кричали все вместе, но лес молчал. Валерия не отзывалась. Испуганная паникой Анжелика тоже пыталась звать подругу, однако получалось это неискренне, она просто суетилась и делала вид, что переживает. Это заметил Антон, это понял Илья, но времени на разбирательство инцидента у них не было, надо было искать исчезнувшую в неизвестном направлении жену Гнедича, расстроенного свалившимися на него бедами и неприятностями, и путешественники начали прочесывать лес, начиная от берега и дойдя до кладбища.
Валерию найти не удалось, а на прочесывание всего острова у экспедиции не было ни средств, ни сил, ни времени: шел уже девятый час вечера, солнце опустилось за лес, быстро темнело.
– Давайте рассуждать, – сказал Илья, созвав стоячее совещание. – Она не могла уйти далеко. Если, по словам Анжелики, Валерия взяла фонарь, то пойти она могла только на кладбище, поглядеть на открытые нами крипты. Давайте обыщем их.
– Может, она тоже спит в одном из них? – оживился Серафим, чувствуя свою вину за происходящее.
Они разделились. Илья, Владислава и Юрий Дмитриевич направились к подземелью, в котором недавно спала Анжелика, Антон и Серафим повернули к восточному краю кладбища, где под крестом располагался подземный ход, обнаруженный Антоном. У могилы с плитой, возле которой торчал покосившийся каменный крест, Антон остановил Серафима, присел на корточки.
– Она была здесь!
Тымко тоже присел рядом, вглядываясь в слой опавших листьев и прилегшую траву.
– Ничего не вижу.
– Брусника раздавлена, сучок сломан, трава примята, это ее следы. Она пошла вниз!
– Почему ты считаешь, что это именно ее следы?
– Чувствую.
Тымко хмыкнул, разогнулся.
– Тебе, конечно, виднее, но у этой могилы куча следов, мы все тут шатались, в том числе и Валерия. А ход, между прочим, закрыт.
Антон подошел к кресту, осмотрел его со всех сторон. Крест стоял не так, как они его оставили когда-то, скрывая отверстие в земле. Кто-то был здесь недавно и по-хозяйски закрыл вход в склеп.
– Пошли отсюда, – посоветовал Тымко. – Если бы Лерка спускалась под землю, вход был бы открыт. Не могла же она закрыть его за собой изнутри.
«Значит, ей помогли», – хотел сказать Антон, но передумал. Повернул крест, стал спускаться вниз, подсвечивая под ноги фонарем. Серафим, пожав плечами, обошел могилу с плитой вокруг, подумал и стал спускаться следом, желая только одного: чтобы Валерия в конце концов нашлась. Он уже не увидел, как из-за кустов лещины бесшумно выглянул волк, подбежал к отверстию входа, внимательно поглядел в дыру, оскалился и нырнул вниз. А через минуту из дыры подземелья донеслись гулкий удар, поколебавший крест над могилой, грохот и вопль Серафима, который вскоре выбрался обратно, перемазанный землей и глиной. Глаза у него были круглые и дикие, словно он увидел нечто ужасное, во что разум отказывался верить. Впрочем, причина его испуга стала понятна спустя несколько минут, когда к подземному ходу прибежали Илья и Юрий Дмитриевич.
– Антона завалило! – хрипло проговорил Серафим, массируя горло. – Он шел впереди, там коридор начинается внизу и зеркало посредине, он дотронулся до зеркала и потолок рухнул. Меня тоже чуть не задавило, еле выбрался. И холодина там – жуткая!
Переглянувшись, Пашин и Гнедич спустились один за другим вниз, но вскоре выбрались обратно, отряхиваясь и вытирая ладони.
– Завал, – коротко сказал Юрий Дмитриевич, ни на кого не глядя. – Если Лера тоже решила обследовать этот ход…
Он не закончил, но и так все было понятно без слов.
– Действительно, там очень холодно, – хмуро сказал Илья. – Как в морозильнике на хладокомбинате. Странно…
– Ничего странного, – покачала головой Владислава. – Там, где срабатывает заклинание «черного замка», всегда становится холодно.
– Ты хочешь сказать, что Антон наткнулся… на магическую мину?
Владислава кивнула, и некоторое время все молчали, глядя на нее, как на вестницу несчастья. Потом Илья встрепенулся, оглядываясь по сторонам.
– А где Анжелика? Разве она пошла не с вами?
– Я думал, она осталась с тобой, – буркнул Серафим.
Илья посмотрел на Владиславу, девушка тихо сказала:
– Она говорила неправду…
– Что ж, пришла пора поговорить с ней начистоту. Что-то она скрывает от нас. Разберем завал и выясним, что произошло на самом деле. Чую, она знает, куда пропала Лера.
– Чушь! – махнул рукой Серафим. – Они подруги…
Гнедич, ни слова не говоря, полез обратно в дыру подземелья. За ним начали спускаться Илья с Владиславой и последним, с неохотой и опаской, спустился Тымко, не веривший, что заваленный обломками потолка и землей коридор удастся расчистить своими силами.
Антон почувствовал опасность за несколько мгновений до того, как рухнул потолок, и прыгнул вперед изо всех сил, успев проскочить несколько метров, спасших его от гибели.
С глубоким всхлипом и гулом потолок коридора вдруг просел за спиной, сбивая его на пол воздушной волной, рокочущее рычание прокатилось по подземному ходу, втягиваясь в толщу стен, и все стихло.
Полежав немного, прислушиваясь к утихавшему треску оседавших камней в образовавшейся пробке и ощущая волну холода, Антон поднял упавший фонарь, включил. Луч света выхватил из темноты стены коридора, искрящиеся инеем, сводчатый потолок, неровный каменный пол в потеках застывшей смолы и вделанный в стену каменный штырь в форме фаллоса. При ближайшем рассмотрении он оказался подсвечником.
Коридор уходил в бесконечное море мрака, луча фонаря хватало всего метров на двадцать пять, и идти вперед не хотелось. Но и оставаться на месте не имело смысла. Даже если товарищи примутся разбирать завал, на это им потребуется, судя по длине рухнувшей кровли, как минимум сутки. Сидеть же у стены камней и ждать освобождения было не в характере Антона.
Воздух в тоннеле, несмотря на затхлость и запахи тления, вполне годился для дыхания, вероятно, он каким-то образом вентилировался, и это вселяло надежду когда-нибудь выбраться на поверхность.
Сначала Антон шел по коридору с включенным фонарем, стараясь обходить черные натеки на полу, похожие на пролитую смолу или гудрон, потом заметил, что луч света быстро тускнеет, и начал включать фонарь периодически, а потом и вовсе погасил, переходя на интуитивное «зрение», вслушиваясь в дребезжащие, отскакивающие от стен звуки шагов и чувствуя приближение опасности.
Таким образом он прошагал около трехсот метров, пока ощущение тревоги не стало столь сильным, что пришлось остановиться. Антон включил фонарь, и тусклый красноватый луч высветил все те же стены, сочащиеся сыростью, мокрый потолок, сырой пол и светильник на стене с металлическим кольцом под ним. Здесь было уже не так холодно, как в самом начале коридора, а наличие сырости говорило скорее всего о том, что тоннель пролегал под дном озера, все так же уходя в глухую темноту. И все же, несмотря на тишину и отсутствие какого-либо движения, Антон чувствовал явное присутствие невидимых живых существ, следящих за ним из мрака. Тогда он погасил фонарь, перешел в состояние пустоты и ощутил готовую сорваться на голову тяжелую каменную глыбу. Посветил вверх, никакой глыбы не обнаружил, зато увидел пленку воды, зеркально отразившую его фигуру и камни пола. По этой пленке побежали круговые волны, собрались в большую каплю, и та сорвалась вниз, норовя попасть в глаз человеку, но за мгновение до этого Антон отшатнулся к стене, и капля звучно шлепнулась в камень пола, с шипением проделав в нем порядочную выемку.
– Спасибо за предупреждение, – прошептал Антон. – Было бы странно, если бы строители не предусмотрели таких сюрпризов.
В то же мгновение кольцо под светильником повернулось, с гулом справа и слева от него отодвинулись плиты стен, открывая темные проходы, и в коридор ворвались мужчины в черном одеянии, бородатые, усатые, в странных круглых шапочках, вооруженные дубинками. Ни слова не говоря, они бросились на Антона, и тому ничего не оставалось делать, как только принимать бой в предлагаемых условиях.
Он отпрыгнул назад, положил фонарь на пол таким образом, чтобы тот светил под ноги бородачам, и как только первый из них бросился к нему, поднимая дубинку (уж не электрошокер ли?), встретил его ударом стопой в грудь, отбрасывая на остальных.
Ему в известной мере повезло: коридор был слишком тесен для группового боя, и бородачи могли нападать на него только по одному. Они попробовали атаковать вдвоем, но только помешали друг другу, потом сделали попытку просочиться в тыл Антону, но он быстро пресек попытку, сбивая бородачей на пол, как кегли, ударами в стиле муайтай, и бой на какое-то время прекратился. Бородачи – их было шестеро – посовещались и снова полезли в драку, на сей раз действуя по-другому. Один из них метнул дубинку в Антона, а второй одновременно с ним – в фонарь. Тот погас, и бородатые обладатели шапочек, превращавших их в лысых монахов, бросились на Антона всем скопом, рубя дубинками воздух перед собой.
В принципе, своими палками они владели неплохо, однако драться по-современному не умели, и Антон в состоянии боевого транса мог отражать их атаки даже в полной темноте, не желая никого травмировать, а тем более убивать, но вскоре понял, что долго не продержится. Мужики работали, как машины, не уставая и не прекращая наступать, и точно так же, как роботы, сбитые на пол тут же вскакивали и бросались вперед, не чувствуя боли и не реагируя на удары по корпусу.
Тогда Антон начал отступать, обдумывая дальнейшие свои действия, получил несколько довольно чувствительных ударов дубинками по плечам и ребрам, осерчал и вдруг стал видеть в инфракрасном свете: лица и руки мужиков налились слабым темно-бордовым свечением, чуть слабее засветилась их одежда, а потолок и стены коридора обозначились тоненькими коричневыми прожилками, будто кто-то специально включил световоды для ориентации Громова.
С удвоенной энергией он начал отбиваться, отобрал дубинку у одного из противников, уложил ею троих, хотел было предложить остальным прекратить драку и попытаться договориться, но в это время сзади на него накинули какую-то плотную упругую ткань – так ему показалось в первое мгновение, ударили чем-то тяжелым и холодным по голове, и, теряя сознание, он упал на спину, внезапно осознавая, что сзади никого нет, и что никакой ткани тоже нет! Это сработало заклинание «черного сна».
В коридор из темноты открывшегося у светильника прохода вышел еще один бородач со слабо светящимся перстнем на пальце, за ним тенью выскользнул человек небольшого роста в сером костюме, просеменил вперед, поднял одну из дубинок на полу, и та засветилась бледно-зеленым светом. Мрак в коридоре раздвинулся, стал виден лежащий, вытянувшийся в струну человек.
– Это он? – спросил густым басовитым голосом бородач.
– Антон Громов, – прошелестел человечек почти неслышно.
– Я не предполагал, что он так хорошо дерется. Мне бы такого в гвардию. Надо было побороться с ним один на один.
– Тебе с ним не справиться, – тем же шелестящим голосом произнес человечек. – Он Витязь.
Бородач хмыкнул.
– Видал я Витязей… в белых тапках! Забирайте его.
Помятые бойцы воинства хха взялись за руки и ноги Громова, но он вдруг ожил, неуловимо быстрым и гибким движением вывернулся из рук бородачей, сбил троих, перекинул через голову четвертого и снова упал навзничь, получив удар дубинкой по голове от вожака хха.
– Я же говорил, – усмехнулся человечек со светящейся дубинкой; это был Безымень. – На него даже заклинание второй степени мало действует. Он бы тебе шею свернул. Несите, он больше не очнется.
Бородачи с опаской приблизились к Громову, подхватили на руки и понесли в темноту коридора. Безымень и Лиховский молча двинулись за ними, затем агент Клементьева остановился и погасил дубинку.
– Ты чего? – окликнул его сотник.
Безымень долго не отвечал, прислушиваясь к чему-то, проворчал: «Показалось…» – и снова зашагал за ушедшими вперед хха.
На полу коридора осталась лежать пуговица, оторванная от куртки Антона. Через некоторое время над ней остановилась невидимая в темноте фигура зверя, мигнули и погасли янтарно-желтые глаза. Постояв немного, волк понюхал пуговицу, воздух, пол и бесшумно потрусил по коридору в ту же сторону, что и удалившиеся люди.
