ЖРИЦА

Этот храм на берегу озера Нильского, представлявшего собой часть озера Ильмень, которую отгораживал остров Войцы с южным мысом под названием Стрекавин Нос, стоял здесь уже более тысячи лет, однако никто из жителей близлежащих деревень и вообще никто из людей, не посвященных в тайну храма, не только никогда не видели его стен, но и не знали о его существовании. Слухи о якобы находившемся в болотах между Гостцами и берегом Ильмени ските староверов ходили, и находились даже старики, утверждавшие, что видели скит собственными глазами, однако, во-первых, слухам никто не верил, а во-вторых, это мало кого волновало в нынешнее время. Канули в Лету времена крещения Руси, долгой борьбы православия с верой в богов Крышень и Свентовит, уничтожения святынь русского народа, возрождения и умирания старообрядческих общин и скитов. Исчезли князи, цари, вожди пролетариата, вожди народов, тираны и благодетели земли русской, предававшие и продававшие ее, пришли новые вожди с демократическими лозунгами «борьбы за права человека», а глубинка Руси-России продолжала жить по-старому, так, как и раньше – по совести, по добрым отношениям, сохраняя веру в лучшее, справедливое будущее, и никакие политические потрясения не могли лишить народ этой веры.

Но храм Морока, один из трех, сохранившихся на Земле, стоял на берегу Ильмени! И его хранители продолжали свое черное дело, встречая и провожая своего Господина, каждое появление которого означало для Руси, да и не только для нее одной, новые потрясения, революции, катаклизмы, голод, болезни, вспышки насилия и войны.

Масонские ложи, о которых так много писали исследователи-историки, появились гораздо позже храмов Морока, в условиях борьбы религий деятельность их была покрыта завесой тайны, а списки членов были засекречены так, что лишь спустя столетия становились достоянием того или иного исследователя, но – не достоянием масс. И тем не менее о деятельности «вольных каменщиков» были наслышаны многие. О деятельности же служителей храмов Морока не знал никто из живущих на Земле практически во все времена. Такой мощной была система охраны храмов, обеспечивающая полное сокрытие тайны их существования, поддерживающая легенды, которые служили «доказательством от противного», то есть заставляли людей не верить в наличие на планете тайных сил, контролирующих человеческое общество, или стадо – как о нем с презрением отзывались пастыри душ человеческих, лидеры партий, движений, религий, государственных структур, а также эмиссары магических сил.

Храм Морока на Ильмени перестраивался за свою историю шесть раз и теперь представлял собой каменное здание, напоминающее мавзолей Ленина на Красной площади, увенчанное кудом, ритуальным святилищем в форме фаллоса. Высота храма достигала двадцати пяти метров, и вписывался он в круг диаметром пятьдесят метров. Всего храм имел девять этажей, три надземных и шесть подземных, где жили молодые послушницы, составлявшие основную массу служителей храма. Жрицы первой касты, достигшие возраста пятидесяти лет, располагались на первом надземном этаже здания. Их было мало, они занимались с послушницами, отбирали самых красивых для Господина, служили ему и храму верой и правдой и только они могли покидать стены храма и появляться на людях, да и то с высочайшего соизволения верховной жрицы.

Послушниц же возрастом от двадцати пяти до пятидесяти лет в храме почти не было. Большинство девочек умирало в первую же ночь Посвящения в момент выхода Морока, не выдержав многократного насилования жрецами. Остальные работали на благо храма до изнеможения и умирали позже, к двадцати пяти – тридцати годам. Жрицами становились единицы, самые сильные и выносливые, истово отдававшие себя Мороку.

О судьбе же тех, кого отбирали для услады самого Господина, не знал никто, кроме верховной жрицы, ибо она была одной из тех, кто смог пройти ад любви ненасытного бога Морока.

Каста жрецов храма, то есть мужской части его населения, была немногочисленной. Это были хранители храма – хха, они обеспечивали его охрану, безопасность, маскировку, скрытность, тайну жизнедеятельности, быта и местоположения, хотя практически и не пользовались современными средствами, новейшими достижениями науки и техники для своих целей. Они имели свои методы удержания секретов, проверенные тысячелетиями, опиравшиеся на знания и силы, которые современной наукой просто отвергались, как несуществующие. Численность хха российского храма Морока не достигала и ста человек.

Но жриц и послушниц год от года оставалось все меньше и меньше. Все труднее становилось охотникам храма – оххам находить красивых девушек, не достигших восемнадцатилетия, все труднее жрицам удавалось уговорить их стать послушницами, и все больше приходилось хха прилагать усилий для охраны красавиц, многие из которых вдруг пытались бунтовать по достижении совершеннолетия и бежать из храма. До сих пор этого сделать не удавалось ни одной послушнице, но свобода манила всех, даже тех, кто согласился стать прислужницами храма по своей воле, и даже жриц первой касты. Именно они и явились источником утечки информации, несмотря на применение изощренных способов магической защиты и всеведение хха. Две жрицы, выйдя на волю якобы для работы с потенциальными послушницами, передали часть своих знаний людям.

Обеих жриц хха потом устранили, как и тех, с кем они смогли побеседовать, но одна из них все же успела написать письмо в Москву, а поскольку контактировала она не с простым человеком, а с волхвом, это письмо дошло до адресата. Последствий же данной утечки не могла предвидеть даже верховная жрица, вынужденная выходить в свет как обыкновенный охха, охотник за юными красотками, так как послушниц катастрофически не хватало, а появление Господина было уже не за горами. С тысяча девятьсот девяностого года он уже бродил по Земле, забавляясь разжиганием конфликтов и войн, но больше всего он поработал в России, добившись едва ли не полного разрушения некогда великой державы. Правда, повторить успеха шестисотлетней давности, когда в четырнадцатом веке Морок и его подручные смогли развалить Великую Русско-Ордынскую империю, ему не удалось, но он был близок к успеху. А поскольку родина народа-богоносца должна была быть разрушена, он собирался покинуть Землю раньше пятилетнего срока для того, чтобы призвать на помощь своего Господина – Чернобога, который скопил достаточно мощи для уничтожения последнего оплота сопротивления черным силам на Земле – Руси-России.

Верховная жрица храма Морока на Руси Пелагея знала этот замысел и готовилась к нему, понимая, что если он сорвется, ее тело и душа навсегда уйдут в глубины адов Нави, чтобы служить Господину в царстве мертвых. А это было худшее из зол. Именно поэтому она делала все, чтобы Господин остался доволен ее деятельностью, и девушек для его гарема отбирала лично.

В храме у верховной жрицы были три кельи, соответствующие трем уровням бытия: отшельнически-покаянному, монашескому – для работы с послушницами и жрицами, уровню го-стхи, то есть уровню общения с теми, кого желала видеть Пелагея, и уровню недоступности даже для посвященных; в этой келье, больше напоминавшей номер «люкс» в «Президент-отеле», верховная жрица отдыхала. Здесь же она принимала понравившихся ей мужчин, сбрасывая груз своих лет и превращаясь в восемнадцатилетнюю красавицу. Правда, это удавалось ей делать все реже и реже, запас юаньшэньши – духовной энергии, позволявшей преобразовывать плоть на короткое время, почти истощился, а комната Ю, наполненная дыханием Морока и использующаяся для подзарядки, была пуста. Пелагея неистово ждала его возвращения еще и из-за этого, ибо желание мучило ее хуже физической боли.

В этот вечер Пелагея принимала в келье го-стхи повелителя хха, или сотника, как она его называла. Сотнику исполнилось пятьдесят лет, был он могуч телом, черноволос, имел буйную шевелюру, усы и бороду и роскошную поросль на груди. Когда-то и он удостаивался чести быть принятым верховной жрицей у нее в келье. Звали сотника Потапом Лиховским, и был он до службы в храме подающим надежды ученым-математиком. Охотники за душами не прогадали, предложив ему заработок, силу и власть, когда он в девяностом году собирался продать кое-какие секреты своего института на Запад, чтобы выжить.

Пелагея сидела на резном деревянном стуле посреди квадратной комнаты без единого окна. Стены комнаты были обиты деревянными планками и покрыты специальным лаком. Когда в келье загорались искусно спрятанные светильники, стены как бы сами начинали сочиться изнутри рубиновым свечением и становились прозрачными и глубокими.

Потолок кельи всегда был черным, пол же покрыт каменными плитами серого, белого и черного цвета. По углам кельи стояли высокие керамические чаши в форме фаллоса, обвитые чешуйчатыми змеиными телами, которые заканчивались не обыкновенными змеиными головами, а, скорее, крокодильими – с двумя рядами острых зубов. Головы эти могли поворачиваться и шипеть, а глаза их – светиться, что всегда оказывало сильное впечатление на жриц и гостей храма, но еще большее впечатление вызывало появление из пасти змей-крокодилов живых змей, крыс и птиц. Правда, из птиц у Пелагеи к настоящему моменту остались только ворон и ястреб, да и тот куда-то запропастился, не вернувшись из разведывательного полета на озеро.

Вдоль стен комнаты го-стхи стояли простые деревянные табуреты, предназначенные для почетных гостей жрицы, но они в последнее время на протяжении многих лет пустовали. С появлением в Яви Морока гости из других приходов перестали появляться в храме, а своих советников жрица всегда принимала стоя.

Одетая в строгий темно-фиолетовый клобук, повязанная черной шалью с малиновой шестилучевой звездой надо лбом, она смотрела, как приближается сотник: мягко, будто крадучись, бесшумно и гибко. На миг в груди шевельнулось желание, но тут же сменилось раздражением. Этот человек сделал так много ошибок, что стал почти ненавистен. Следовало искать ему замену.

Подойдя к стулу, напоминавшему трон, Лиховский поклонился, сверкнув прозрачными ледяными глазами, прижал руку к сердцу.

– Ты звала, Хозяйка, я пришел. – Голос у сотника был хрипловатый, тяжелый, грудной, почти бас.

– Докладывай, – сурово приказала Пелагея.

– С чего начать, госпожа?

– С охоты.

– Гарем Господина почти полон, не хватает двух послушниц, но одна из них, по сообщениям охха, нашлась в Твери, а другая…

– Вторую лелеют и пестуют в Войцах мои родственнички. Что еще?

– Послушниц для мистерии Очищения Врат все равно не хватает, но мы не можем сейчас заниматься их поиском свободно. Вокруг озера рыщут чекисты, милиция, мешают нам готовиться. Они встревожены пропажей девиц и смертью тех, кто…

– Я знаю, – оборвала сотника Пелагея, – работайте! К сроку гарем Врат должен быть полон! В случае чего разрешаю брать всех, кто не так молод, но более или менее красив. Кстати, в группе Пашина, насколько я осведомлена, есть две женщины, посмотри на них. Ты понял?

– Но Господин может…

– Ты понял? Да придет Тот, чье имя будет произнесено!

– Понял, Хозяйка. Да придет Тот… – забормотал Лиховский, сгибаясь в поклоне.

– Теперь докладывай о волхве и его помощниках.

– За волхвом проследить невозможно…

– Возможно! – с гневом ударила себя по колену Пелагея. – Скажи лучше, что вы не смогли этого сделать. Пошли за ним стаю зрячих, используй технику, как я приказывала, сегодня уже неважно, как вы это сделаете, но я должна знать о каждом его шаге!

– Слушаюсь, Хозяйка. – Сотник снова поклонился, лоб его заблестел от пота. – Но не лучше ли волхва просто уничтожить? Я могу застрелить его из снайперской винтовки. Он слишком глуп, чтобы жить так долго.

– Он не глуп и не чета тебе. Он бывший Витязь и может играючи справиться с дюжиной таких, как ты. Да и не застрелишь ты его, он тебя за пять верст учует и ответит так, что костей не соберешь.

Лиховский оскалился.

– Мы тоже кое-чему обучены…

– С волхвом я разберусь сама, – отрезала верховная жрица. – Делай свое дело, разберись с этой проклятой экспедицией. Ты не смог их задержать, насколько я понимаю.

Сотник опустил голову.

– Их не смог задержать даже хваленый Безымень, я же отвечаю за…

– С Безыменя спрос невелик, он слуга чужих господ, да и опустился давно, потерял способности, ты же не должен допустить экспедицию под стены храма. Задержи их на несколько дней, отвлеки до возвращения Господина, он сам придумает, что с ними делать.

– Не проще ли их убить и похоронить в болотах так, чтобы никто не нашел?

– Чтобы сюда слетелось все вороньё ФСБ? Дурак! Делай, что говорят. – Пелагея достала из-под стула бутылку темно-красного стекла с двумя горлышками, отпила по очереди из одного, из другого, глаза ее заблестели молодо и воинственно.

Лиховский невольно сглотнул. Среди жриц храма ходили легенды, что это не простая бутылка и содержит она мертвую и живую воду, но никто, кроме самой верховной жрицы, еще не пил из этой бутылки.

– Приведи в боеготовность все силы Нави, – продолжала Пелагея. – В том числе навьих воинов, они должны быть готовы к выступлению в любой момент. Если бабы экспедиции Пашина не сгодятся в качестве послушниц, укради одну из них, выбери сам какую. Если же и это не поможет остановить этого авантюриста, выпусти на них вторую стаю.

– Слушаюсь, госпожа.

– На всякий случай я разомкну вход в обитель Древнего на озере у Врат, направим экспедицию туда. Может быть, Древний очнется от спячки и отправит всех в свой ад.

Лиховский побледнел, усмехнулся.

– Не круто ли, Хозяйка? Кстати, что нам делать с чекистами, прибывшими к озеру на черной «Волге»? Они встречались с одним из членов экспедиции…

– Знаю. Пока что замысел их мне темен, но если они приехали для поддержки группы Пашина, всех надо будет уничтожить! Следите за ними, но не спугните.

– Слушаюсь, госпожа.

– И еще два дела сделаешь, сотник. У Евстигнея есть Волхварь, надо его украсть и доставить сюда.

– Что это такое, Хозяйка? Сосуд с питием, зелье с ядом, магический предмет, талисман? Опасно ли брать его в руки, не заговорен ли он?

– Это древняя книга, – усмехнулась Пелагея, понимая страх сотника, – одна из священных книг Весты. В ней описаны древние обряды, иерархия богов и деяний. Она не опасна. Подозреваю, что у волхва хранятся и другие книги Весты, но меня больше интересует одна из них – Ягарь. Вот она может быть очень опасна.

– Что же входит в этот Ягарь, заклинания?

– Деяния веры, способы совершенствования людей. Но до нее ты вряд ли доберешься, добудь мне хотя бы Волхварь.

– Как мы его найдем?

Пелагея сняла с указательного пальца правой руки перстень в форме змеи с головой крокодила, протянула собеседнику.

– Глаза этой королевы змей начнут светиться при приближении к книге. Не потеряй перстень, голову сниму!

– Как можно, – растянул в улыбке узкие губы Лиховский. – А второе дело какого свойства?

– Мокрого, – серьезно ответила верховная жрица. – Надо разлучить мою подопечную Владиславу с ее наставницей бабой Марьей. Слишком большую силу взяла старая колдунья. Она может встретить мое предложение неласково, тогда… убей ее!

– Слушаюсь, госпожа, – низко поклонился сотник.

Снова желание шевельнулось в груди жрицы. Она задумчиво ощупала взглядом крутоплечую фигуру сотника, его склоненную голову без единого седого волоска, нехотя процедила сквозь зубы:

– Иди и помни, что я сказала. Да придет Тот, чье имя будет произнесено.

– Да придет Тот… – отозвался сотник, склонился еще ниже, попятился к выходу и исчез за дверью.

Пелагея посидела еще немного в отрешенной задумчивости, играя тяжелым чешуйчатым крестом на груди из серого металла, со слегка загнутыми концами, так что крест слегка напоминал свастику, с трудом встала со стула, и в этот момент крест в ее руке издал тонкий прерывистый стон, похожий на сигнал сотового телефона. Впрочем, это и был своеобразный «телефон», только не сотовый, работающий совсем на других принципах.

Верхний конец креста, напоминавший когтистую лапу, засветился, над ним маревом задрожал воздух, затем в этом дрожащем облачке протаяла полупрозрачная мужская голова с тяжелым сильным лицом, на котором выделялись мясистые губы, такой же мясистый нос и набрякшие веки. Это был эмиссар Морока, депутат Государственной Думы Виктор Иванович Клементьев.

– Выражаю мое почтение, Хозяйка, – шелестящим голосом произнесла голова Клементьева, разглядывая Пелагею глубоко посаженными черными глазами. – Плохие новости.

– Я вся внимание, Черный Вей.

– Ваша торопливая инициатива вокруг озера возымела негативные последствия. Волхвы начали готовить инициацию вызова Белобога.

Верховная жрица нахмурилась.

– Каким образом это стало тебе известно?

– Я чую шевеление творящего эгрегора волхвов.

– Это не доказательство. – Пелагея растянула в презрительной усмешке бледные старческие губы. – Как говорил один известный ученый, все доказательства того факта, что один плюс один равняется двум, не принимают во внимание скорость ветра.

– Я не знаю такого ученого, – отрезал Вей-Клементьев. – Зато я знаю другого, который рекомендовал: чтобы царствовать – надо молчать!

Верховная жрица сжала губы в узкую синеватую полоску, глаза ее на мгновение вспыхнули угрозой.

– Ты тоже, господин депутат, допустил немало промахов, о коих наш Господин еще ничего не знает. Появление группы Пашина недалеко от храма – целиком и полностью твоя вина.

– Безымень не справился с…

– Безымень всего лишь тень человека, зомби, он исполнитель и свое получит, главный спрос не с него. Да и твое чутье стало тебя подводить. Какие доказательства ты приберег, изобличающие волхвов в намерениях вызвать Белобога? Кого именно они собираются призвать?

Клементьев с видимым усилием справился с собой, погасил недобрый огонек в черных омутах глаз, нехотя проговорил:

– Вероятнее всего Хорса.

– Не Ярилу, точно? Хорс не опасен, он любитель застолий и веселья, и давно не воевал.

– Но его ипостаси Гор и Георгий когда-то победили Змиев, к тому же он покровительствует Витязям.

– Почему волхвы решили вызвать его, а не Ярилу или Перуна? В крайнем случае Стрибога?

– Это их решение, не мое. Кудесники на Руси издревле служили требы и приносили жертвоприношения Богам, покровительствовавшим славянам. По моим данным, волхвы сначала хотели обратиться прямиком к Свентовиту, но посчитали ситуацию не столь серьезной. Тем не менее прошу заняться вашим извечным недругом Евстигнеем. Его необходимо убрать или в крайнем случае заставить переселиться подальше от храма. Я пришлю вам в помощь Безыменя.

Пелагея хотела отказаться, но подумала и согласилась.

– Однако работать он будет под моим началом.

– Разумеется, Хозяйка.

– И еще: убери отсюда, с берегов Ильмеры, службу безопасности, с милицией я сама справлюсь. Мои люди натыкаются на чекистов чуть ли не в каждой деревне.

– Суггеренд ФСБ мне неподвластен, – посмурнел Клементьев, – там сменился Директор, но я попробую повлиять на него. Он молод и имеет достаточное количество врагов. Теперь о наших непосредственных проблемах. Мне стало известно, что в экспедиции Пашина есть Витязь.

Брови старухи сдвинулись, нос заострился, лицо на миг стало молодым и грозным.

– Как тебе удалось это узнать?!

Клементьев усмехнулся.

– Я заслал в группу шпиона.

– Безыменя, что ли?

– Нет, пришлось кое-кого заморочить, или, как сейчас принято говорить, запрограммировать. Теперь я буду знать все, что затевает этот авантюрист.

– Это славно, – задумчиво проговорила Пелагея. – Кто же этот шпион?

Вей-Клементьев засмеялся перхающим смехом, покачал перед лицом толстым пальцем.

– Пусть это останется моей тайной, Хозяйка. Главное, что он есть.

– Кто же Витязь?

– Вероятнее всего, бывший зек Антон Громов. Он появился в отряде не случайно, его вели волхвы. Кстати, возможно, и сам Пашин – Витязь, хотя еще не посвящен. Короче, позаботься, чтобы экспедиция не увидела того, что не имеет права видеть. Да придет Тот, чье имя будет произнесено!

Видение головы Клементьева пропало. Крест перестал светиться. Верховная жрица отпустила крест, подняла руку ладонью кверху и уставилась на нее, пока в горсти не образовался белесый дымный шарик величиной с грецкий орех. Тогда Пелагея с силой метнула этот шарик в стену кельи и тот с грохотом взорвался, выплеснув языки ядовито-зеленого огня, проделав в стене глубокую дыру в форме шестилучевой звезды.