Глава 11
Дорогой ресторан
Ратников выслушал доклад подчиненных внешне спокойно. Думал он не о разбитом стекле машины, а о последствиях случившегося. Объект заподозрил, что за ним следят, и почти вычислил наблюдателей, а это означало, что группа едва не провалила задание и потеряла возможность вести объект и дальше.
– Это я виноват, – шмыгнул носом Федор – сержант Паламарчук. – Я настоял на том, чтобы сидеть у него на хвосте плотно. Анна ни при чем.
– Громов оказался опытнее нас, – виновато проговорила Анна – сержант Талий. – Мы этого не учли. Наверное, придется снимать меня с дела.
– Придется привлекать «наружку» Завьялова, – подвел итог своим размышлениям Ратников. – Нам нужен не сам Громов, а его связи и встречи. Вы с Анной полностью переключаетесь на ВВЦ.
– Есть, командир! – воскликнули Паламарчук и Анна, допустившие непростительный промах при наблюдении за Антоном Громовым и ждавшие выволочки.
Однако ее не последовало. Ратников еще не докладывал генералу о результатах бдения группы на ВВЦ и мнения вышестоящих начальников на сей счет не знал, хотя оценивал деятельность своих подчиненных и себя лично на троечку.
– Идите. И чтобы проколов больше не было!
– Есть, командир! – Обрадованные члены группы выскочили за дверь помещения; для оперативного управления всеми приданными Ратникову подразделениями он нашел пустующую комнату в недрах двадцатого павильона (с помощью генерала, имеющего на ВВЦ доверенных людей) и мог теперь не мучиться в тесном салоне машины техобеспечения.
Вошел Славик, принял официальную позу.
– Разрешите, товарищ капитан?
– Садись, – кивнул на стул Ратников, не обратив внимания на тон лейтенанта.
В комнате стояли стол, три стула и тумбочка с телефоном. Комната была чистая, маленькая, без окон, на стенах висели странные картины, и, вполне возможно, это был запасник какого-то музея или художественной выставки. Ратников подолгу рассматривал картины, напоминающие мандалы, но с русской символикой и древнеславянскими письменами, и ловил себя на мысли, что картины навевают грустные размышления об ушедших временах.
– Докладывай, – спохватился Терентий, ощутив затянувшуюся паузу.
Славик расслабился, сел, начал рассказывать о своих похождениях, а Терентий снова отвлекся, вспомнив свое знакомство с Ириной Хвостовой и ее семейством.
В тот же вечер после попытки захвата Ирины неизвестными похитителями (найти их так и не удалось, несмотря на все принятые меры) Ратников заявился к ней домой и был встречен так тепло, что у него до сих пор голова шла кругом. Хотя никаких намеков на развитие отношений Ирина не делала и вела себя как примерное любознательное дитя, продукт классического гимназического воспитания, но ее взгляды на гостя к концу беседы прошли гамму оценок от благодарно-вежливой до заинтересованно-озадаченной, и Терентий поблагодарил в душе отца и маму, вложивших в сына тягу к знаниям и любовь к стихам и философскому осмыслению жизни.
Ратников просидел у Хвостовых до позднего вечера, сначала с Ирой, потом с ней и с матерью – Надеждой Петровной, изумительно похожей на дочь и почти такой же молодой, и наконец в компании с отцом Иры, задумчиво-рассеянным, лысоватым, молчаливым, любившим слушать, а не говорить. Дочь рассказала родителям, при каких обстоятельствах она познакомилась с капитаном Федеральной службы безопасности, но если Надежда Петровна отреагировала на это соответствующим образом, всплеснув руками, с испугом глядя на дочь, и долго не могла успокоиться, то старший Хвостов выслушал историю спокойно, лишь меланхолически заметив, что существующая система защиты граждан не справляется с криминалом и что ее надо менять.
С заявлением Дементия Романовича – насчет «менять» – Ратников был согласен, так же, как и с тем, что случай с похищением девушек на ВВЦ явно выбивается из ряда обычных криминальных намерений. Но свои умозаключения он с хозяевами обсуждать не стал. С трудом ему удалось перевести разговор в другое русло – о работе матери Иры, и опасная тема о преступниках и о тех, кто с ними борется, отошла на второй план.
– Ира сказала, что вы руководите крупной фирмой, – проговорил Ратников. – Как вам удается сочетать образ топ-модели с образом суровой хозяйки фирмы?
– Вы умеете подбирать комплименты, Терентий Георгиевич, – засмеялась Надежда Петровна, погрозив ему пальчиком. – Мне далеко до топ-модели, да и фирма у меня не такая уж и крупная, всего семьдесят человек работают, причем большинство, как ни странно, мужчины.
– Они вас слушаются?
– Еще бы, – с усмешкой вставил слово отец Иры, глянув на жену с ироничной нежностью; было заметно, что он обожает ее и готов согласиться с любой ее точкой зрения. В связи с чем стоило подумать, что она – действительно красивая и эффектная женщина – нашла в нем, какие особые достоинства.
– Меня окружают мужчины, женатые на своей работе, – улыбнулась Надежда Петровна, уловив косой взгляд Терентия. – Они удачливы, умны, самоуверенны, в большинстве своем не стеснены в средствах, исключительно циничны и расчетливы, хорошо разбираются в людях, которых, правда, недолюбливают, зато все – профессионалы и понимают меня с полуслова. С ними мне работается легко, в отличие от женщин. Поэтому в фирме последних втрое меньше. Муж первое время ревновал (Дементий Романович смущенно почесал затылок), но потом понял, что дефолт ему не грозит, и перестал.
– Я понял, что главный добытчик в семье – жена, – сказал Дементий Романович с лукавой искрой в глазах, – и решил, что зря нервы жечь не стоит.
– Папа убежден, что мама все равно не найдет мужчину умнее его, – вставила Ира.
Ратников засмеялся.
– Нормальная мужская самооценка. А как у вас с этим на работе в министерстве, Дементий Романович?
– С чем?
– С отношениями между мужчинами и женщинами.
– Примерно так же, хотя тех и других в МИДе поровну. По моим наблюдениям, высокопоставленные мужчины любят женщин привлекательных, циничных, остроумных, самоуверенных и успешных, не обремененных никакими комплексами.
– Но ведь мама не такая, – с той же отцовской лукавинкой заметила Ира.
– Я – приятное исключение, – показал ровные белые зубы Хвостов.
Все засмеялись, а Ратников, чувствуя себя легко и непринужденно, будто давно был знаком с семьей Хвостовых, подумал, что отец и мама Иры, похоже, до сих пор любят друг друга.
Заговорили о характерах, о том, кто и как из присутствующих относится к обстановке в стране и в мире, о расползающейся по стране волне терроризма, и тут Дементий Романович снова удивил Ратникова, заметив, что нельзя жить, все время думая только о плохом, вспоминая только недоброе и ожидая проявления зла.
– Надо мыслить позитивно, – с неожиданной твердостью добавил он, – иначе мы сами подготовим почву для свершения преступлений. Не секрет, что там, где образуется эгрегор тревоги, страха, ожидания неприятностей, чаще всего и реализуются негативные последствия наших же собственных умонастроений. Любая проблема, какой бы трудной она ни казалась, в конечном счете разрешима. Если настраивать себя в соответствии с этим постулатом, только так и можно достичь положительного результата для себя лично и установить власть добрых отношений во всем мире. Человек добивается стабильного успеха только тогда, когда его действия не наносят ущерба кому-то другому.
Дементий Романович выдохся, виновато глянул на жену.
– Философ ты мой доморощенный, – с улыбкой произнесла Надежда Петровна.
– Разве я не прав?
– Прав, конечно. Вот если бы твои слова дошли до людей и поменяли их образ мышления. Так редко это случается. А вы как относитесь к проблеме позитивного мышления, товарищ капитан?
Никак, едва не брякнул Ратников, потом подумал и ответил:
– Вообще-то я тоже считаю, что, создавая в уме образ чего-то нежелательного, мы тем самым способствуем фиксации этого нежелательного состояния. Поэтому я – за добрые мысли. Хотя при этом всегда готов ответить адекватно, особенно если кто-то намерен изменить мое состояние в худшую сторону.
– Браво! – пробормотал Дементий Романович, впадая в ступор, так до конца встречи и не сказав больше ни слова.
Говорили больше Надежда Петровна и Ратников, да Ира изредка вставляла словцо, в основном провоцируя капитана на нестандартные ответы и объяснения, хотя делала это не из меркантильных соображений и не для того, чтобы подчеркнуть свой ум. Она просто изучала гостя, доброжелательно, очень мило и тонко, так что ему все время приходилось держать себя собранно и серьезно. Однако больше всего впечатлило хозяек не его остроумное видение жизни и не рискованная работа, а знание таких вещей, как современная мода, шейпинг, боулинг, кастинг (при упоминании этого термина Ира поежилась) и стихи – от классиков до современных поэтов. Когда Ратников в доказательство прочитал с выражением несколько стихотворений, Ира и ее мама захлопали в ладоши. Даже Дементий Романович оживился и с некоторым удивлением посмотрел на гостя, демонстрирующего интеллигентность и начитанность. Особенно всем понравилось стихотворение Грина «Сон»:
На границе вод полярных, средь гигантских светлых теней
Где в горах, среди гранита, гаснут призраки растений,
Реют стаи птиц бессонных; улетают, прилетают,
То наполнят воздух свистом, то вдали беззвучно тают.
Им в пустыне нет подобных ярким блеском оперенья;
Дикой нервности полета нет средь птиц иных сравненья;
А они живут без пищи, никогда гнезда не строя;
И пустыня их волнует грозной вечностью покоя.
Если льдины раздвигает киль полярного фрегата –
Стаи бережно проводят и напутствуют собрата
И, его снастей коснувшись драгоценными крылами,
Средь гигантских светлых теней исчезают с парусами.
– Никогда бы не подумала… – задумчиво проговорила Ира, когда он закончил.
Ратников улыбнулся.
– Никогда бы не подумали, что служака-капитан читает стихи, так?
– Извините, – порозовела девушка под его взглядом. – Я о другом… Но вы действительно отличаетесь от моих знакомых, среди которых есть и чекисты с папиной работы. Никто из них не знает столько стихов.
– Увы, молодежь нынче все больше увлекается компьютерами, – добавила Надежда Петровна. – Ирочкин друг Арик тоже не читает ничего, зато дни и ночи напролет просиживает перед экраном.
– Ну почему, мама? – запротестовала Ира, снова краснея под взглядом Терентия. – Аркадий много читает… хотя и не стихи. Между прочим, он мастер по каратэ. – Она поспешила перевести разговор: – А вы, товарищ капитан, только классиков читаете?
Ратников с грустью подумал, что, во-первых, зря надеялся, что у такой красивой девушки нет парня, а во-вторых, что пора уходить.
– Нет, почему же, – сказал он. – У меня масса знакомых и приятелей – поэтов и писателей. К примеру, я очень люблю стихи Виталия Сундакова и Коли Игнатенко. Сережа Андреев тоже неплохой поэт.
– Прочитайте что-нибудь.
– Может, в другой раз? – попыталась Надежда Петровна остановить дочь.
– Хорошо, только одно четверостишие, – согласился Терентий. – Поздно уже, пора домой.
– Понимаю, жена ждет, дети.
– Я не женат, – улыбнулся Ратников, понимая подтекст речи девушки, и прочитал:
Всходят руны! Стеблем нежным рвут бетон и мнут металл.
Неужели мир расчуял, что не ведал то, что знал?
Воспарю на Сивке-Бурке. Над крестом. Одним-один…
Наконец-то, как и прежде, я богам не раб, а сын.
Ира удивленно вскинула брови, уловив ч у в с т в а гостя, вложенные в стихи, и стала задумчивой, а Надежда Петровна сказала:
– Вы замечательно читаете, Терентий Георгиевич, а главное – умеете выбирать д у ш у стиха. А за Ирку спасибо. Я не знала, что она решится пойти на этот никому не нужный кастинг. И заходите к нам еще, будем рады.
С тем Ратников и ушел, унося три разных по значению, но одинаково задумчивых взгляда, отметив мимолетно, что эти взгляды запрограммированы генетически. Семья Хвостовых, вопреки его ожиданиям – он знал, что семьи высокопоставленных чиновников, как правило, далеки от идеальных человеческих отношений, – оказалась очень теплой семьей. С ней хотелось дружить…
– Что? – очнулся Ратников.
– Все, – ответил Славик, выжидательно глядя на капитана.
Ратников потер лоб ладонью, ответил лейтенанту кривой улыбкой.
– Что-то я сегодня не в форме…
– А ты пригласи ее в ресторан, – предложил проницательный Славик. – Если откажется, значит, не судьба. Если нет – смело иди в атаку.
– Любишь ты все упрощать, – буркнул Ратников. – У нее уже есть парень, какой-то супер по компьютерам.
– Нам ли бояться каких-то там парней, даже суперов по компьютерам? Ты тоже не лыком шит, мастер по рукопашке, шахматист, преферансист, вязать умеешь и все такое прочее.
– Она сказала, что Арик каратек.
– Арик?
– Ее парня зовут Аркадием.
– Подумаешь, каратек. А ты мастер по русбою. Каратеки и рядом не стояли. Ты что же, боишься? – удивился Славик.
Ратников сделал непроницаемое лицо.
– Отставить разговоры. Не хватало мне только твоих дурацких советов. Итак, давай еще раз пройдемся по фактам. Что мы имеем на сегодняшний день?
А имели они, к великому сожалению, немного, несмотря на удачное пресечение попытки неизвестных похитителей умыкнуть после кастинга на территории ВВЦ Ирину Хвостову.
Похитителям удалось скрыться. Брошенный ими микроавтобус «Мицубиси» подчиненные Ратникова обнаружили возле административного корпуса ВВЦ, но в нем никого не оказалось. Четверка нападавших, включая водителя, как сквозь землю провалилась, растаяла в воздухе, никто их не видел, даже те отыскавшиеся свидетели, которые заметили подъехавший темно-вишневый минивэн.
Ничего не дал и поиск его владельцев. Принадлежал микроавтобус хозяйственной службе Центра, где сотрудникам ФСБ сообщили об угоне автомобиля, происшедшем аккурат «этим утром». Начальник гаража ВВЦ якобы «только собрался докладывать об угоне в милицию».
Также ничего не выявил и поиск таинственной капитал-группы «Модус вивенди» и телекомпании Т-34. Таких организаций попросту не существовало в природе. По сути, это были сформированные для одноразового действия, в данном случае – для отбора девушек определенного возраста, подставные лжефирмы, создатели которых, получив сигнал тревоги, тут же смылись. Допрос оставшихся на месте охранников и нанятых секретарш позволил выяснить лишь одно: они не знали нанимателей по именам и фамилиям и смогли описать только двух человек, поиск которых закончился безрезультатно. Хотя маленькая зацепочка все же осталась. Один из тех, кто как будто являлся «директором» телекомпании Т-34, по описанию – огромный бородатый черноволосый мужик в черном костюме, был замечен в компании замдиректора ВВЦ Савагова.
И еще один факт не давал покоя воображению Ратникова – письмо, отправленное Саваговым по электронной почте некоему Хрису с требованием, чтобы он забрал каких-то «девок». Терентий смутно подозревал, что похищения восемнадцатилетних девушек на ВВЦ и это письмо взаимосвязаны. Вот только доказательств этого у капитана не было никаких. Только интуиция.
– Не густо, – вздохнул Ратников, оттянув нижнюю губу. – Начальство нас по головке не погладит за отсутствие результата. А тут еще Федор с Анной прокололись.
Славик оживился.
– Этот новый телохран гендиректора ВВЦ – крутой малый! Я навел справки: он бывший инструктор ГРУ по рукопашке, отсидел за что-то четыре года в Шантарской колонии, вернулся, устроился в частной охранной фирме и вообще – профессионал. Естественно, он не мог не заметить слежку. Между прочим, его дружок – известный путешественник и экстремал, бывший президент Российской школы выживания Илья Пашин.
– Та-ак! – протянул Терентий, снова тронув себя за губу. – Это любопытно. Ты знаешь, что три или четыре дня назад в сауне на Ленинградском проспекте обнаружен труп некоего Серафима Тымко, инструктора этой самой Школы выживания?
– Не слышал.
– Вот и потяни за ниточку. Возможно, Илья Пашин что-то знает о нашем деле. Уверен, все трое знакомы, надо выяснить все их связи, а главное – как это увязывается с ВВЦ.
– Могу понаблюдать за ними тихонько.
– Нет, спасибо. Они действительно профессионалы и способны вычислить слежку, я попрошу понаблюдать за ними ребят Завьялова с соответствующей аппаратурой. Твое дело – Савагов, его связи, встречи, планы, цели, мысли.
Славик меланхолически заметил:
– Мысли я еще читать не научился.
– Это очень большой недостаток, лейтенант. Придется компенсировать его активной работой головного мозга.
– Так и инсульт получить недолго. – Славик помолчал и ехидно добавил: – Это вам положено активно использовать головной мозг, товарищ капитан, а мое дело – сполнять, что приказано.
– Распустил я вас, – покачал головой Ратников. – Если каждый младший офицер начнет давать советы старшим…
– Дело от этого только выиграет, товарищ капитан. – Славик вдруг сделался печальным. – Я деда три дня назад похоронил. Классный был мужик – фронтовик, минер, девяносто лет прожил вопреки всему. Так вот он любил говорить, что дело мастера боится, и все, за что ни брался, делал на совесть. – Славик вздохнул. – А с кладбища возвращались, увидели целый взвод одинаковых холмиков и палок с ржавыми табличками – штук пятьдесят! Оказалось, здесь хоронят стариков из дома престарелых. Никто к ним на могилки не ходит.
Ратников выжидательно уставился на подчиненного.
– Ну, и к чему ты мне об этом поведал?
– Сам не знаю, – пожал плечами лейтенант. – Вспомнилось.
– Тогда иди работай. Вечером пойдем в ресторан.
– Куда? – удивился Славик.
– По сообщению Федора, наши подопечные Пашин и Громов идут сегодня с женами в боулинг-клуб «Европа» на Земляном Валу. Вот мы за ними и понаблюдаем, посмотрим, что за люди.
– Это же закрытый клуб, туда только депутатов и членов правительства пускают.
– Ничего, прорвемся. Возьми с собой Вален-тину.
– А ты с кем пойдешь?
– Не знаю, поглядим.
– Предложи той девочке, Ире, думаю, она не откажется.
Ратников сделал строгое лицо.
– Все, лейтенант! Свободен!
– Есть! – вытянулся Славик, подмигнул Ратникову и вышел.
Терентий невольно улыбнулся. Лейтенант ему нравился, работать с ним было легко, он все прекрасно понимал, несмотря на вид спортсмена-качка.
* * *
К удивлению и радости Ратникова, Ира согласилась пойти с ним в клуб «Европа». Похоже, капитан все-таки заинтересовал ее нестандартностью образования и аурой тайны, окружавшей романтическую, по ее мнению, профессию чекиста. Хотя чем занимается Ратников на самом деле, она не знала.
В начале девятого они вошли в центральный вестибюль клуба, одетые в соответствии с требованиями заведения: на Ире было темно-синее, в блестках, вечернее платье-бюстье, открывающее спину, обтягивающее и подчеркивающее фигуру, Терентий надел свой единственный «торжественный» костюм – темно-серый, в полоску, с жилеткой, под которой хорошо смотрелась ослепительно белая рубашка и галстук «от кутюр», с жемчужным отливом. Увидев его в этом костюме, Ира подняла брови, и по ее глазам он понял, что девушка не ожидала от сотрудника ФСБ такого прикида. С одной стороны, было приятно наблюдать за реакцией дочери высокопоставленного сотрудника МИДа, привыкшей выходить в «высший свет», с другой же, было обидно за имидж коллег, мнение о которых у Иры явно складывалось невысоким.
О цели визита в клуб он, конечно, ей не сказал, о чем впоследствии пожалел.
По клубным карточкам, которые раздобыл снабженец Управления майор Альтмас, они прошли в заведение, разглядывая посетителей «Европы». Узнали двух известных артистов кино, политиков с женами, часто выступающих по телевидению, погуляли по залам клуба и вернулись к дорожкам боулинг-зоны. Подопечные команды Ратникова были уже здесь: Антон Громов с женой, умопомрачительно красивой брюнеткой, похожей на гречанку с голубыми глазами, и знаменитый путешественник Илья Пашин с юной девушкой, судя по всему, не намного старше Ирины, и тоже очень красивой. В этом вопросе вкусы Ратникова и подопечных мужчин совпадали почти полностью.
Четверка гостей клуба вела себя непринужденно, весело, хотя и без лишнего шума, заняла одну из дорожек и с увлечением бросала шары.
Ратников, переглянувшись с одним из посетителей клуба в другом углу зала – это был Славик, предложил Ире покидать шары, и она согласилась. Заняли соседнюю с компанией Громова дорожку, Ира со знанием дела первым же шаром разбила пирамиду кеглей, и Терентий понял, что «современная золотая молодежь», не знающая дефицита финансов, живет в другом мире и что подобные заведения являются для дочки мидовца «своими».
Однако провести вечер тихо и мирно, с удовольствием, совмещая приятное с полезным, точнее, с необходимым, им не удалось. Ровно в девять часов начались события, которых ни Ратников со своей командой, ни объекты его внимания предусмотреть не могли.
Клуб «Европа» навещали не только высокопоставленные чиновники, политики, деятели искусств, служители столичной богемы, но и их отпрыски. Именно такая компания и появилась в боулинг-зале, сразу наполнив его шумом, визгом, хохотом и суетой.
Их было восемь человек: четверо хорошо одетых молодых людей и столько же девиц, одетых с вызовом, на грани фола, то есть, по сути, почти в неглиже, выставляющих напоказ все свои шикарные прелести. Впрочем, никого их одежда не шокировала, многие посетительницы клуба, пришедшие пораньше, одевались примерно так же. А вот вела себя компания не в пример шумнее и наглее. Мало того, она не признавала никаких норм поведения: парни лапали девиц, целовали, задирались и не обращали никакого внимания на остальных гостей клуба. Так как все дорожки боулинг-зоны были заняты, молодые люди начали вслух обсуждать играющих, швырять на дорожки пустые пивные банки, а когда охранники клуба вежливо попытались остановить их, парни решили просто согнать кого-либо с места. По-видимому, Громов и Пашин с женами показались им наиболее подходящими для демонстрации мускулов, и четверка подвыпивших парней решила оттянуться на них.
– Эй, вы, – развязно сказал один из молодых людей, с узким лицом и глубоко посаженными глазами, – это наше место, мы здесь постоянно играем, так что линяйте отсюда.
Громов и Пашин переглянулись и, не ответив на вызов, продолжили кидать шары, разговаривая со своими дамами так, будто подвыпившей компании не существовало.
– Эй, ты, борода, – нахмурился узколицый, задающий тон всей компании, – к тебе обращаются. Глухой, что ли?
Впоследствии Терентий, вспомнив недавнюю свою стычку в голицынском Доме творчества писателей с компанией таких же зарвавшихся недорослей, выяснил, что это был сынок одного из вице-премьеров правительства. А его спутниками были детки не менее высокопоставленных чиновников московской мэрии, среди которых неожиданно оказался и личный телохранитель Савагова, первого зама гендиректора ВВЦ.
Пашин продолжал спокойно беседовать с другом, повернувшись спиной к задире.
– Ну, бычара, ты сам напросился! – прошипел узколицый отрок и толкнул Пашина в спину, норовя свалить на дорожку боулинга. И промахнулся!
В следующее мгновение напарник Пашина одним движением перехватил руку узколицего, вывернул так, что тот вынужден был согнуться в полуприседе, и повел из зала. Ошалевшие собутыльники парня смотрели на него, открыв рот, затем бросились за ним… и были в течение трех секунд скручены Пашиным и самим Громовым. Все произошло так быстро, точно, изящно и тихо, что большинство присутствующих в зале даже не поняли, что происходит.
Пашин и Громов довели – каждый своих, по двое – молодых людей до выхода и вытолкнули за дверь.
– Не пускайте их сюда больше, – хладнокровно сказал Пашин подоспевшим охранникам клуба, – выпили, отдыхать мешают.
Вернувшись к ожидавшим их женам, Громов и Пашин снова начали бросать шары, беседовать, пить кофе и напитки, и прервавшееся было в этом уголке зала веселье покатилось дальше как ни в чем не бывало.
– Здорово они их! – кивнула на соседей Ира; глаза ее заблестели. – Это случайно не ваши сотрудники?
– К сожалению, нет, – покачал головой Ратников, поразившись интуиции девушки; в клубе находились почти все сотрудники группы Ратникова, хотя Ира вряд ли догадывалась об этом.
Но, как оказалось, инцидент на выдворении буянов не закончился. Позже Ратников выяснил, что главным инициатором скандала стал именно телохранитель Савагова, уязвленный той легкостью, с какой с ним справились двое не крутых на вид мужчин.
Не успели Ратников с Ирой обсудить проблему хамского поведения «повелителей жизни» – точки зрения обоих на эту проблему совпадали в главном – «пресекать!» – как в клуб ворвались какие-то вооруженные люди в камуфляже. Они сразу же целенаправленно подскочили к Пашину и Громову, навели на них и на их подруг пистолеты-пулеметы, заставили лечь на пол лицом вниз.
Ратников видел, что оба объекта наблюдения несколько мгновений колебались, прежде чем выполнить требования спецназа (это был ОМОН Центрального административного округа Москвы, Терентий знал некоторых его офицеров), и в душе у него шевельнулось чувство досады, так как, на его взгляд, ни Пашин, ни Громов ни в чем виноваты не были. И, наверное, могли бы справиться с шестеркой спецназовцев, несмотря на невыгодность положения и отсутствие оружия.
Шум в клубе стих.
– По какому праву? – поднял голову со скрещенными на затылке руками Пашин. – Я могу позвонить адвокату?
– Ты сейчас кровью умоешься, пидор! – приглушенно рявкнул омоновец в маске, ударив его прикладом пистолета-пулемета по затылку. – Лежать!
Вскрикнула красивая девушка, спутница Пашина, попыталась встать и броситься к нему, но второй омоновец толкнул ее в спину и снова заставил лечь.
– Еще раз тронешь – покалечу! – тихо пообещал ему Пашин. – Кто командир? Пусть подойдет.
Омоновец в маске снова ударил его прикладом, и в то же мгновение пистолет-пулемет чудесным образом вылетел у него из рук, а сам он грохнулся на спину от незаметного неопытному глазу, но сильного и точного удара. Пашин перехватил автомат второго омоновца, а вскочивший Громов выкрутил оружие у третьего и направил ему же в лоб.
– Стоять! – звучным голосом, от которого вздрогнули все гости клуба, выговорил Пашин. – Кто командир?!
Из-за спин согнувшихся омоновцев вышел командир подразделения со звездочками старлея, огромный, мощный, в черном берете. Автомат он держал в руке как игрушку.
– Опустите оружие! – продолжал Пашин. – Произошло недоразумение. Я Илья Пашин, президент Школы выживания и журналист, а также путешественник, если кто меня еще не знает. В чем дело?
– Отпусти его! – мрачно потребовал в ответ старший лейтенант. – За сопротивление я буду вынужден…
Ратников уловил взгляд придвинувшегося ближе Славика, отрицательно качнул головой, но вдруг, поддаваясь внутреннему голосу, шагнул к старшему омоновцу и негромко, скороговоркой, произнес, показывая ему свое удостоверение:
– Отзови своих волкодавов, старшой! Это мои люди. Ты срываешь мне операцию. Узнаю, кто эту кашу заварил, башку отверну! Сделай вид, что это все разыграно!
Несмотря на дебильно-атлетический вид, командир ОМОНа думать умел. Помолчав мгновение, он вскинул вверх кулак и зычно скомандовал:
– Отбой! Учебное задание выполнено. Прошу прощения за некоторые неудобства и грубость моих ребят, они отрабатывали вводную по заданию «захват террористов». Приятного всем отдыха.
Омоновцы расслабились, попятились и исчезли так же неожиданно, как и появились.
– Извини, капитан, я не знал, – буркнул их командир, лицо которого осталось угрюмовато-тупым. – Нас вызвали по тревоге, дали наводку, ну, мы и пошли.
– Кто вызвал?
– Таких вопросов мне задавать не положено.
– Ладно, я сам разберусь. Эх, служба, все-таки изгадил ты мне сегодня вечер.
– Я лицо подневольное, так что извиняй, чекист.
Лейтенант козырнул и ушел вслед за своими подчиненными. Зал клуба наполнился шумом, смехом, возгласами, посетители отходили от шока и начинали обсуждать происшествие.
К Ратникову подошли Пашин и Громов, их жены.
– Спасибо, добрый человек, – сказал Пашин с тонкой усмешкой. – Кажется, вы здесь далеко не случайно. Эти болваны действительно испортили вечер не только нам, но и вам. Хотелось бы знать, кто их вызвал.
– Мне тоже, – сказал Терентий. – Хотя я догадываюсь, кто именно. Извините за доставленные неприятности. Но вы сами виноваты, не надо было демонстрировать свои возможности тем молокососам.
– Вы правы, – смущенно огладил бородку Пашин. – Можно было решить проблему иным путем. А вы случайно не из Управления «А» ФСБ? Мне кое-кто оттуда знаком.
– Нет, – качнул головой Ратников.
– А книжечка у вас такая же… Давайте познакомимся. Илья. А это мой друг Антон. Моя жена Владислава. Жена Антона Валерия.
– Терентий. – Ратников пожал руки всем четверым, чувствуя себя в глупейшем положении; они не знали, что он здесь находится ради новых знакомых. Подозвал спутницу. – Это Ира, моя невеста.
– Может, присоединитесь к нам? Вместе приятно проведем вечер.
– К сожалению, мне пора уходить. – Ратников уловил удивленный взгляд Ирины, но остановиться уже не мог. – Приятно было познакомиться. Однако будьте осторожны. Ваши доброжелатели, очевидно, дети каких-то очень больших шишек, коль вызвали ОМОН, и могут доставить массу неприятностей.
– Мы учтем, – пообещал Пашин.
– До свидания.
Ратников взял Иру под локоть и повел к выходу, отмечая боковым зрением движение группы.
– Мы уже уходим? – с понимающей гримаской проговорила Ира.
– Извини, – тихо сказал Терентий, поворачивая ее к себе. – Так получилось. Не сердись. Я не могу остаться.
– Вы пришли сюда… из-за них? – догадалась девушка.
– Да, – признался он, не отводя взгляда, ожидая негативной реакции спутницы, презрительного взгляда и даже, может быть, пощечины. – Мы следим за этими людьми. Это моя работа. Прости, что я тебе не…
– Мы уже перешли на «ты»?
– Есть возражения?
– Нет. А невестой вы… ты назвал меня тоже для конспирации?
Он смутился.
– Если честно, то…
– Лучше не честно.
Ратников засмеялся.
– Тогда давай больше не будем на эту тему. Пошли, я отвезу тебя домой.
– Я бы хотела погулять по набережной. Или тебе надо остаться здесь?
– Не надо. Гулять, так гулять.
Ратников движением брови подозвал прогуливающегося неподалеку с индифферентным выражением лица Славика.
– Посмотрите тут за ними.
Славик прошествовал мимо по коридору и скрылся в боулинг-зале клуба.
– Я помню его, он был с тобой тогда, на ВВЦ, – прищурилась Ира.
– Никому не говори, – прижал палец к губам Ратников, снова беря девушку под руку и радуясь, что не ошибся в ней. Она все поняла и не обиделась.