Они собрались в одной из наиболее уютных, если можно было так выразиться, комнат гигантского здания.

Ивашура казался уверенным в себе, а может, и был таким, Гаспарян имел вид только что проснувшегося человека, Рузаев был, как и всегда, невозмутим, Одинцов и его телохранитель Володя также умели держать себя в руках и выглядели деловито-серьезными.

Провал стены Башни втянул их внутрь со скоростью падающего самолета, и всем в тот момент показалось, что не собрать им костей при падении. Но все обошлось, хотя синяков и шишек все же насчитали потом много.

С час они приходили в себя, искали друг друга, подгоняли уцелевшее снаряжение, проверяли экипировку. Лучи света от фонарей выхватывали из темноты странные, крупнопористые, черно-серые стены помещения, куда их внесла сила схлопывания Башни, такие же пол и потолок и не цепляли ни одной детали. Голая комната со звездообразно проломленной стеной – так это выглядело. На противоположной стене – отпечатки их тел. На полу – отпечатки подошв; материал пола напоминал хрупкий рыхлый ракушечник, ботинки оставляли в нем четкие, двух-трехсантиметровой глубины следы.

Справившись с потрясением, группа вышла в поход, и вскоре обнаружилось, что весь этаж здания, внутри которого они оказались, мертв, представляет собой анфиладу таких же унылых, закопченных, пустых, черных комнат с рыхлыми, готовыми рухнуть в любой момент стенами. Правда, десантники обошли только часть помещений по сторонам двух коридоров, но и так было ясно, что везде их ждет одно и то же. Никто из новоявленных исследователей Башни не знал, что горизонт претерпел протонное вырождение во время сброса хронопотенциала, однако все понимали, что здесь произошло нечто необычное и опасное для жизни. К тому же включенный дозиметр показывал приличный уровень радиации. И когда Рузаев меланхолично произнес вслух: «Надо бы отсюда перебраться в более чистое место», – он выразил общее желание.

Помещение, в котором остановились люди, ничем не отличалось от других, кроме размеров, но одна из его стен пошла трещинами, сквозь которые сочился тусклый дневной свет. И хотя разглядеть через трещины ничего не удалось, было ясно, что в той стороне внутренний двор или же центральное помещение Башни.

– У нас есть ломик, – сказал Гаспарян. – Может, попробуем проколупать дверку?

– Сначала подведем кое-какие итоги и наметим цели, – проворчал Ивашура. – Итак, что у нас, ребята, в рюкзаках?

«Ребята» имели снайперский бесшумный комплекс «ВСС», известный под названием «винторез», у Володи два пистолета с тремя рожками патронов, «макаров» у Гаспаряна и бесшумный «ПСС» у самого Одинцова, «наган» у Рузаева и пистолет-пулемет «бизон» у Ивашуры. Кроме того, у всех имелись кинжалы, а у Ивашуры был еще припрятан бластер с неизвестным энергозапасом. Отыскались и рюкзаки-ранцы с НЗ, аптечкой, флягами с водой и кое-каким сменным бельем. Не удалось найти рюкзак с консервами и вещмешок с аппаратурой разного назначения, укомплектованный самим Ивашурой. Всего вероятнее, они, как и второй телохранитель Одинцова, остались за пределами Башни.

– Не хватает только гранатометов и взрывчатки, – криво улыбнулся Гаспарян, с отвращением сунув в карман свой пистолет: он никогда не любил иметь дела с оружием.

– Мы не диверсанты, – отрезал Ивашура. – Оружие всем проверить. Мало ли кого встретим… прецедент уже был. Теперь о деле. У нас всего две задачи: первая – выяснить, что это такое, куда мы попали, и вторая – найти Ваню Кострова с журналисткой. Если они еще живы. Ваши соображения?

– Есть и третья задача – выйти живыми обратно, – хладнокровно произнес Рузаев.

– Само собой разумеется.

– И все-таки давайте попробуем потихоньку пробить в стенке дырку и посмотреть, откуда идет свет, – повторил свое предложение Гаспарян. – Ходить по этому мертвому этажу можно долго, до тошноты.

Ивашура глянул по очереди на каждого члена отряда. Одинцов кивнул.

– Можно рискнуть. Все равно других предложений нет.

– А если шваркнуть по стене из бластера? – загорелся Гаспарян. – И шума меньше, и стучать не надо.

– Пожалуй, – с сомнением в голосе согласился Ивашура. – Отойдите от греха подальше.

Все вышли в коридор, встав так, чтобы видеть противоположную стену помещения. Телохранитель Одинцова смотрел на Ивашуру заинтересованно, он еще не видел бластера в действии. Впрочем, остальные тоже ждали представления с нетерпением. Привыкнуть к этому оружию, изготовленному явно не современниками, а то и вообще другими разумными существами, было трудно.

Ивашура достал свой красивый черный пистолет, согретый телом, уменьшил мощность разряда, встал за проем двери, прицелился в сеточку трещин на стене и нажал на гашетку.

Факел прозрачно-лилового огня ударил в стену, пробил ее насквозь, как бумажный лист, разворотив и расплавив края до прозрачного стеклянного состояния, создав красивый хрустальный «бутон» лепестками наружу. В образовавшееся метровое отверстие хлынул ровный золотистый свет, лившийся с небес, и влетели необычные звуки, напоминавшие густое астматическое дыхание.

Все постояли с минуту, прислушиваясь к дыханию и потрескиванию стен комнаты, потом гурьбой бросились к образовавшемуся окну. Замерли, созерцая страшную картину.

Взору предстала круглая котловина диаметром километров в десять, в центре которой светился ярким золотым светом туманный конус. Астматическое дыхание слышалось оттуда. Вершина конуса истекала в небо дымным столбом, постепенно проходя гамму цветов от желтого до багрового, и на высоте семи-восьми километров расплывалась малиново-фиолетовой пеленой. Долина сплошь заросла лесом и была окружена какой-то стеной. Люди поняли, что это стена здания, внутри которого они оказались.

Рассматривали пейзаж долго. Наконец Рузаев первым сделал открытие:

– Хотите – режьте, хотите – нет, но это двор Башни!

Гаспарян фыркнул.

– И ежу понятно. Но почему лес без снега? Снаружи-то зима.

– А тут лето, – невозмутимо ответил Рузаев. – Экологическая ниша. А мы, кстати, находимся на пятом или шестом этаже, судя по высоте обзора. Спуститься бы надобно.

– Своевременная мысль, – очнулся Ивашура. – Раз у Башни есть этажи, должны быть и лифты, и лестницы. Давайте искать то или другое, попробуем спуститься во двор.

Бросив по взгляду на необычный пейзаж, они гуськом вышли из помещения с дырой. Володя, напарник Одинцова, смотрел на оружие Ивашуры по-новому, как на желаемую вещь, и полковник, заметив взгляд Ивашуры, подмигнул ему.

– А интересно, что это там светится? – пробормотал Гаспарян, не ведая, что повторил вопрос Вани Кострова, когда тот много дней назад впервые выглянул во двор Башни.

Никто Гаспаряну не ответил. Все вспомнили об Иване, однако лишь Ивашура подумал, что они, возможно, повторяют его путь. И в принципе, так и случилось.

Лифт они нашли, пройдя по левому коридору два километра, в круглом помещении, к которому сходились еще два коридора, длинный и короткий. Посреди помещения располагалась двухметровая колонна, или труба, с открытой дверцей, в которой виднелось нечто вроде кабинки лифта с закопченной панелью и квадратиками сенсоров на ней. Но панель они разглядели позже, а пока молча разглядывали труп человека в бликующем, словно слюдяном костюме, лежащий ничком: ноги – в помещении, туловище – в коробке лифта. Правая сторона его костюма пожухла и почернела, рука и вовсе превратилась в сгусток шлака, и стало ясно, что в незнакомца стреляли из оружия, родственного бластеру Ивашуры.

Одинцов первым шагнул в лифт, повернул тело человека на бок и тут же отпустил, выпрямляясь. Лицо незнакомца было сожжено тем же оружием.

– А ведь лежит он здесь недавно, – принюхиваясь, рассудил Рузаев. – Труп еще не пахнет.

Ивашура пошарил лучом фонаря по полу и обнаружил следы по меньшей мере трех человек. Судя по всему, люди были все крупные и носили ботинки сорок пятого размера с рифленой особым образом подошвой, отличной от подошв убитого. Видимо, они гнались за ним и настигли у трубы лифта. Закрыть дверь и включить лифт он уже не успел. Убедившись, что беглец мертв, убийцы удалились коротким коридором.

Ивашура непроизвольно вытащил бластер, заметив, что и остальные члены группы достали оружие.

– Что будем делать? – понизил он голос.

– Я думаю, искать убийц нет смысла, – ответил Одинцов. – Раз уж мы дошли до лифта, поехали вниз, на первый этаж. В местные конфликты вмешиваться мы не имеем права.

– А если на нас нападут? – хмыкнул Гаспарян.

Полковник остался спокоен.

– Будем действовать адекватно. Помогите мне.

Втроем с Володей и Рузаевым они оттащили труп незнакомца к стене и вернулись в кабину лифта, где Ивашура разглядывал стенки кабины – решетки, сквозь отверстия которых виднелись черные стены лифтового колодца.

– Ну и как это чудо враждебной техники управляется?

Ивашура молча перевел взгляд на панель управления с тускло светящимся квадратиком в верхней части, на котором был выгравирован значок: два кольца, пересеченные стрелой.

– Все здесь?

– Все, – отозвался Гаспарян, водя лучом света по серо-черным стенам круглого зала. – А все же любопытно, что за пожар здесь случился? Да и пожар ли?

– Поехали. – Ивашура нажал на один из квадратиков на панели ниже светящегося, но лифт не поехал, издав короткий хриплый гудок, от которого все вздрогнули.

– Так, понятно, будем ехать поэтапно. – Ивашура ткнул пальцем в соседний со светящимся квадрат.

С гудком на месте дверного проема возникла прозрачная дверь, сгустилась до цвета бутылочного стекла. Ударило в ноги, хотя, по идее, должна была бы наступить потеря веса: лифт ехал не вверх, а вниз. Пассажиров лифта бросило друг на друга, им стало дурно, Гаспаряна едва не стошнило. Выругался Одинцов. На мгновение наступила невесомость, затем вес вернулся, в потолке кабины мигнули зеленовато-голубые светильники – как прожилки в толще плиты, потом потолок засветился весь, и лифт остановился. Ошеломленные разведчики Башни смотрели то друг на друга, то на потолок, то на панель, где светился теперь другой квадрат с цифрой «– 10 000».

Дверца кабины стала бледнеть, таять, исчезла. Ивашура шагнул наружу, в кольцевой зал, освещенный вполне солнечным светом, на розовый мраморный пол и резко остановился, так что последовавший за ним Рузаев ткнулся начальнику в спину.

Напротив, шагах в двадцати, стоял, расставив ноги, знакомый «десантник» в туманно-мерцающем маскировочном костюме, а из его руки смотрел на людей незнакомый пистолет с толстым дулом в воротнике из светящихся планок и игл.