Глава 2
Возраст лесовика по имени Жива, по его собственным словам, не поддавался подсчету. По крайней мере он помнил еще первую Битву Семерых с Люцифером, а случилась она около десяти тысяч лет назад. И все это время он со своими родичами оживлял лес, чистил его от пришлой нежити, боролся с наступлением болот и злым колдовством. Но главное, лесовик когда-то встречался с отцом Будимира, каковой факт выяснился в ходе недолгой беседы землян с представителем древнейшей расы Олирны. Узнав, что Будимир — сын Никиты Сухова, Седьмого, лесовик кубарем прокатился по земле, исчез и появился вновь уже с другой стороны, с радостным изумлением и недоверием разглядывая смущенного мальчика; говорил он, мешая современные и старорусские слова, так что иногда лингверу приходилось уточнять смысл речи.
— Вот и дожил я до Избавления! Да токмо сильно молод ты ишшо, неужли совладаешь с навьями-то?
— Совладает, не сомневайся, — подтвердил Ростислав. — А ты откуда знаешь о появлении Избавителя?
— Дык слухом земля полнится, — расплылся в хитрой улыбке старичок, потирая ладошки. — Гамаюн-птица пролетала, весточку передала, велела ждать, вот и сижу тут в болотах у Дикого поля, жду Избавителя. Да токмо не один я жду. Надысь Ний приходил, могилу порушил, навья выпустил, велел нежить-кольцо вкруг Руси пробуравить, чтобы, значицца, Избавитель не смог перебраться через Мировую Язву и помощь получить.
Ростислав переглянулся с Будимиром, нахмурился.
— Прав был твой дядя Толя, ждут тебя везде. Надо срочно учиться ходить по Шаданакару тихо, без звука, на цыпочках. Хорошо бы попросить у кого шапку-невидимку.
— Нетути у меня шапки, — виновато шмыгнул носом Жива. — Ежли у кого и есть, то у бабки Ягой, у нее и просите. Токмо за-нужду, давно уж дребесы волшбы не тянуть.
— Только едва ли, — перевел лингвер последние слова лесовика. — Давно уже наши волшебные предметы не работают.
— И оружие? — поинтересовался Ростислав. — Нам какой-никакой ножичек типа меча не помешал бы.
— Правильно я тебя глянул, мечарь ты. Оружие с волшбой тоже потухло, но у бабы Ягой кое-что имецца. Свистярь там, пушистик, глотарь.
— Что еще за звери такие?
— Не звери, — не понял шутки Жива. — Свистярь — такая дудка. В один конец дунешь — человек оживет, в другой дунешь — умрет. А пушистик — такой бумм! — Лесовик взмахнул ручонками, обозначая взрыв. — И всё топырится, рямит, волосится — далеко! Не убежишь!
— Бомба то есть, — уточнил Ростислав. — Или граната. Сгодится. А у тебя у самого так-таки ничего и нет?
Лесовик клубком прокатился по траве, не шевельнув ни одной травинки, исчез, объявился за спиной Светлова. Уши у него стали огромными, с ладонь человека.
— Не можно громко витийствовать, навьи услышат! Ростислав оглянулся на заросли кустарника, скрывшие башни Чертова Кладбища.
— Они же давно сдохли… да и заперты в своих могильниках.
— Можа, и сдохнумши, да не все. Надысь второй вырвался, вы его след, наверное, видели.
— Здоровенный ров, будто телега одноколесная проехала, весь рваный и расплавленный.
— Кривоглаз прошел.
— Кривоглаз? — Ростислав оглянулся на Будимира. — Не Кривда ли, о котором ты упоминал?
Лесовик буквально усох от последних слов Светлова, ушел в землю, появился в кустах в десяти шагах от землян, зеленый, как листья и трава. Просипел еле слышно:
— Не гуди во весь голос, пустая башка! Типун тебе на язык! Стоит токмо помянуть кого из навьев — он тут как тут! Чего тогда изволишь делать? Сам базлал — нетути у тебя оружья.
— Извини, дедушка, — виновато развел руками Ростислав, стараясь говорить потише. — Не нарочно я. Так ты нам поможешь с оружием? Не рыскал по ратным полям? Говорят, недалеко отсюда располагается Дикое поле, где сошлись когда-то в сече навьи и воины Яросвета.
— А вы точно правь пестуете? Можа, озорничаете семо? Слух был, что Избавитель — большой воин, а ты совсем не воин, малый, да и годочками не вышел.
— Зато духом вышел, — многозначительно сказал Ростислав. — Суди о людях не по физической силе и размерам головы, а по уму и доброте.
— Дык я ж не супротив, со всем прилежанием, а сумлеваюся из огурства. Погоди, мечарь, я щас.
Лесовик скрылся в зарослях крапивы.
— Черт, я же флягу над костром оставил! — спохватился Ростислав, бросаясь к поляне, где они отдыхали.
Однако опоздал — вода из фляги выкипела почти вся, чай готовить было не из чего. Сняв закопченный алюминиевый сосуд, он вернулся в чащу леса, где за упавшей елью жил лесовик.
— Попили чайку, — проворчал он в ответ на вопросительный взгляд Будимира. — Глоток остался. Куда наш леший подевался?
— Туточки я, — отозвался придавленным басом малютка-лесовик, вылез из травы, пыхтя и сопя, волоча что-то за собой. — Я вас своим чаем угощу… помоги-кась, мечарь, тяжелая, зараза!
— Что это? — нагнулся к нему Ростислав.
Жива отскочил, вытер ручонкой лысину. В траве за его спиной остался лежать узелок размером чуть ли не в полтора раза больше его самого.
— Не дыши на меня, телепень косматый, помереть могу. В наузнике кырт завернут, с ним надобно сторожбу держать.
— Что еще за кырт?
— Глаз навья василиска. Али не слышали?
— Почему не слышали? Вот его отец этого самого василиска и замочил на Диком поле. Для чего тебе понадобился его глаз?
— Кырт злой, всех мертвыми сподобляет. Чем тебе не оружие? До того как мой брательник старшой его ко мне приволок, почитай дюжина леших полегла.
— Зачем же ты его нам притащил? Чтобы и мы окаменели?
— Он в заговоренной рушнице не опасен. Держи наузник крепче, а коль понадобится, лоскутик красненький отверни и щелочку ворогу покажь, он и загинет.
— Вот это по-нашему, — кивнул Ростислав со знанием дела, двумя пальцами осторожно приподнял узелок. — Ого, килограммов на восемь потянет! Ну-ка где тут лоскутик красненький?
— Узел развяжешь — узреешь, токмо не дави лапами-то, он хоть и злой кырт, а обхождение понимает.
Ростислав почувствовал, как узелок вдруг мягко шевельнулся в руке, будто и в самом деле был живой.
— Тихо, тихо, лежи, — пробурчал он, испытав мгновенный страх. — Послужишь немножко доброму делу, а там мы тебя похороним с почестями. Как он хоть выглядит, кырт этот?
Лесовик, спрятавшийся за комель от греха подальше, высунул лысую голову, хмыкнул ехидным басом:
— А ты поглянь, мечарь, можа и узришь.
Будимир засмеялся.
Ростислав оценил шутку, усмехнулся.
— Спасибо за совет, обережник глухомани. Каменеть мне еще рано. Хотя все же любопытно, кто и как умудрился вырвать глаз у василиска, пусть и мертвого.
— Того не ведаю, да и ни к чему это. Талдычат, василиск быдто бы старшой сынок Чернобога, злой вельми был, да младший сынок Пурим его переплюнул. Люто с Русью воевал, пока в колоду не забили.
— Папа говорил, что василиск — результат первого эксперимента Люцифера по созданию «умертвия», — тихо проронил Будимир. — А Пурим был непосредственным исполнителем проекта. Для испытаний василиска он уничтожил тысячи жертв.
— Демон есть демон, что с него взять. Хорошо, что его засунули-таки в могильник. Если только он не вырвался на свободу, как Кривда.
Будимир промолчал.
— Теперя приглашаю на чай, — засуетился Жива. — Настой я сварганил из мяты, чаги и брусники, с березовым соком, очень живительный. Дай-кась свой корец.
Ростислав протянул лесовику флягу. Тот исчез и через минуту появился, прижимая к груди взбулькивающий сосуд, протянул Светлову.
— Я щас… Снова исчез.
Ростислав едва не выронил флягу: она была наполнена кипятком!
— Вот пострел! Когда он успел вскипятить воду?
— Рази то трудно? — возник рядом Жива. — У меня в приспешне самогрей стоит.
— Самовар на кухне, — перевел лингвер.
— Разлей в корцы, — протянул лесовик принесенные деревянные кружки, две побольше, одну — совсем крохотную.
Светлов набулькал всем горячего пахучего напитка, буро-коричневого, с золотистыми искорками, пригубил. Чай был несладким, но очень мягким и приятным, несмотря на странный привкус.
— Отменный чаек! Лесовик просиял.
— Такого уж никто не варит, чай заговоренный, живости прибавляет и нечистую силу отгоняет. Спробуй, Избавитель, тебе он тоже полезный.
Будимир послушно осушил кружку, явно не обратив внимания на температуру напитка, зажмурился, порозовел. Потом протянул кружку Светлову.
— Налейте еще, дядя Слава.
Лесовик от радости подпрыгнул, завертелся юлой, обежал землян, всплеснул ручонками.
— Вот радость-то! Признал я тебя сконцы, Избавитель! Другой — лиходей або ложник — загнулся бы от горюч-чая, а ты знаешь тайное слово. Теперя и помереть можно! Прощевайте, други, скатертью дорога!
Лесовик исчез.
— Вот паразит! — опомнился Ростислав. — Он что же, отраву нам подсунул?!
— Не отраву — настоящий чай, только заговоренный на определение и изгнание нечистой силы. Жива только на вид простой, а так хитрющий, никому не доверяет.
— Тогда молодец, правильно делает.
Ростислав допил напиток.
Ударило в голову, перехватило дыхание, колени ослабли, по телу прошла волна жара, отчего он мгновенно вспотел. Но уже через несколько секунд голова прояснилась, по жилам заструилась огненная лава, мышцы налились упругой силой, захотелось пробежаться по лесу и покричать во все горло. Однако Ростислав сдержался. Проговорил хрипло:
— Классное пойло! Получше любого тоника. Хочется мир перевернуть! Пожалуй, с таким чаем и есть не захочется. Тут еще полфляги осталось, налить?
— Спасибо, дядя Слава, не надо, хорошего понемножку, а то организм не справится. Ведь лесовику не зря имя дали — Жива. Его чай — настоящая живая вода.
— Ну и отлично! Побережем чаек, пригодится в дороге. Ну что, пора вызывать транспорт?
— Погодьте чуток, — объявился в траве лесовик. — Насчет оружья подскажу. За Диким полем вправо будет Паленый Стан, вы его обойдите и попадете на Русскую Оселю. Там богато лет назад детинец стоял, потом спалили супостаты, дружинников побили. Легко признаете, рядом Сиян-гора высится. На этом месте много оружья осталось, ищите меч «коси-трава». Очинно убивственная вещь.
— Как же мы его найдем? Сражение, поди, давно было, все землей заплыло.
— Он найдет, — мотнул головенкой на Будимира лесовик. — Храни вас Спаситель!
— А поточнее координаты указать… — Ростислав не договорил, так как маленький хранитель леса пропал. — Вот враль несчастный!
— Он не врет, — покачал головой Будимир. — Нечистики не умеют врать.
— Почему — нечистик? Разве Жива — родич нежити? Он же лес оберегает.
— Нечистики не имеют отношения к нежити, они и в самом деле охраняют природу, живут с ней в симбиозе. Но их осталось очень мало, и они не справляются со своей задачей.
— Интересно, что это за меч — «коси-трава»…
— Если меч еще здесь, мы его найдем. Я могу позвать Вольха?
— Давно пора.
Будимир сосредоточился, глядя вдаль, сквозь лес, и одновременно внутрь себя, и проговорил кротким, но звучным глубоким голосом:
— Вольх, появись, пожалуйста!
Воздух беззвучно сотрясся.
Тень накрыла лес.
В небе над поляной просияли золотом чьи-то глаза.
С волной теплого ветра перед землянами сформировалась призрачно-струящаяся фигура огромного зверя, уплотнилась, приобрела массу, объем и жизнь.
— Я в вашем распоряжении, Избавитель.
— Привет, — сказал Ростислав, поборов внутреннюю дрожь. — Рады тебя видеть. Научил бы и нас перемещаться по Шаданакару так же свободно.
— Это не в моей власти, защитник. — Волк Волков раскрыл зубастую пасть, вывалил длинный розовый язык. — Пространство хронов для меня — естественная среда обитания, как для вас — поле, дом, лес, поверхность планет. Избавитель скоро научится этому процессу.
— А ты случайно не родственник Суубха Сеттутепа? — озарило вдруг Ростислава. — Есть такой нехилый динозавр на Айгюптосе, в хроне Зу-л-Кифла.
— В какой-то степени он действительно мой дальний родственник, — ответил Вольх. — Как принято говорить у людей: седьмая вода на киселе. Как-нибудь мы побеседуем на эту тему. Я гляжу, Сеттутеп беседовал с вами и снял кое-какие блоки. Почаще заглядывайте внутрь себя, защитник, у вас теперь есть свой канал связи с эйдосом.
— Ты имеешь в виду…
— Общее информационное поле Шаданакара, его хроники.
— Но я ничего особого не ощущаю…
— Так вы еще и не пытались входить в «саммай». Попробуйте на досуге, у вас должно получиться. Ведь о моем родстве с Суубха вы догадались именно с подачи потенциального резерва.
— Я, конечно, попытаюсь… если это не шутка. Мне бы найти учителя… Кстати, дружище, не мог бы ты доставить сюда отца Димки… э-э, Избавителя, и его оруженосца? Они отстали от нас на Земле…
— Во-первых, это невозможно, так как их нет на Земле, и я не знаю, где они находятся в настоящий момент. Во-вторых, вашу миссию лучше выполнять незаметно и тихо, все вместе вы встряхнете «мыльную пену» Веера, и вас вычислят слуги Уицраора. А он существо ревнивое и не потерпит появления претендента на престол Господина Шаданакара. Тем более что процесс еще можно остановить.
— Какой процесс?
— Избавитель — это не личность, а явление, процесс. Седьмому, точнее, матрице Посланника, удалось сохранить в тайне начало процесса, то есть рождение сына, однако чем дальше, тем труднее будет сохранять эту тайну, пока Избавитель не войдет в полную силу. На вас лежит очень большая ответственность, защитник.
— Уже начинаю понимать, — проворчал Светлов. — К сожалению, я всего лишь самый обычный человек.
— Уже не обычный, — «улыбнулся» Волк Волков. — Обычного человека защитником не выбирают, обычный человек — это мещанин, обыватель, пользователь, юзер, как говорят земляне, гордо роющиеся в помойке Интернета. Человек ординарный — раб своих желаний и амбиций, закрывающий глаза на любой произвол, если он способствует высокому уровню его потребления. Человек обычный тщеславен, невежественен, груб, злобен, лжив, агрессивен. Вы же, несмотря на опыт профи спецназа, человек творческий и способны ощутить чужую беду и боль и не ищете выгоды, а это уже иной уровень разума.
— Спасибо…
— Не за что, защитник, я всего лишь констатирую факт. Садитесь на меня, я отвезу вас туда, куда вы направляетесь.
Ростислав кинул вопросительный взгляд на Будимира. Сын Сухова виновато улыбнулся.
— Я уже сказал ему… мысленно…
— Какие претензии? Но прежде всего нам надо будет завернуть к Русской Оселе за мечом.
— Он знает.
— Тогда поехали.
Ростислав поднял с земли тяжелый узелок с глазом василиска, размышляя, как бы его закрепить на комбинезоне. Волк Волков нюхнул воздух, сузил холодно вспыхнувшие глаза.
— Чую запертую силу… Что это у вас, защитник? Уж не перо ли Стаха?
— Нет, это кырт, подарок лесовика. Он уверяет, что глаз василиска еще не разрядился полностью и может сгодиться в качестве оружия.
— Опасная вещь! Будьте осторожны с ней.
Ростислав подвесил узелок с кыртом на поясе, чтобы он не мешал при ходьбе, путешественники влезли на спину Вольха, и гигантский зверь пустился бежать мягкой рысью, сразу оставив позади лес, болото, Дикое поле и Чертово Кладбище с угрюмыми черными пальцами могильников.
Вскоре на горизонте над лесом показалась округлая вершина Сиян-горы с цепочкой камней, издали напоминавших мегалиты Стоунхенджа. Вольх свернул левее, прибавил ходу, обходя очередное болотце, и выскочил на берег небольшой речки, за которой начиналось неровное — колдобина на колдобине — серое поле с редкими куртинами бурого мха и кучами камней и бревен. Очевидно, это и была Русская Оселя, вернее, то, что от нее осталось.
Вольх остановился.
— Теперь ваша очередь, Избавитель. Я чую, что меч ваш здесь, но вы найдете его быстрее.
Будимир повертел головой, разглядывая развалины поселения, показал пальцем:
— Там…
Они спрыгнули с присевшего на лапы Волка Волков, и мальчик направился к огромному каменному столбу, вросшему в землю. У столба было квадратное основание, скругленные углы и слегка скошенная вершина. Чем-то этот камень напоминал долото.
Будимир обошел его кругом, дотронулся до шершавой, в ямках и бороздах поверхности столба, постоял несколько секунд, глядя как бы внутрь камня.
— Он здесь… под ним… надо отодвинуть.
— Позвольте, я вам помогу, — приблизился Вольх.
Обнюхав каменное «долото», он толкнул его лапой и без видимых усилий повалил набок, выгребая нижней частью каменного монумента как экскаваторным ковшом гору земли и мелких камней. Что-то блеснуло на верху кучи земли.
Зверь снова понюхал воздух, сдал назад.
— Не нравится мне эта металлическая заноза. Люди — мастера по части изготовления смертоносных вещей. Пожалуй, вы — единственные существа в обозримой части Шаданакара, достигшие в этом творческом процессе совершенства.
— Зато мы полны оптимизма, — пробормотал Ростислав, вытаскивая из груды вывороченной земли меч с голубовато-дымчатым лезвием, совершенно чистым, не запятнанным ни ржавчиной, ни кровью, ни грязью. Меч был прямым, обоюдоострым, с двумя долами и рунной вязью у рукояти. Вглядевшись, Ростислав прочитал:
— «Сиян… обереги… правь…» Это и есть меч «коси-трава»? Хорошенькая слава у этого ножичка. А что значит — Сиян? Имя мастера?
— Имя меча, — сказал Будимир.
— Откуда ты знаешь?
— Мне так кажется.
Светлов сделал три быстрых взмаха, окружив себя смертоносным веером защиты.
— Ух ты, красавец! Весит килограмма три, а при ударе — летит! Пожалуй, у твоего учителя нет такого в коллекции.
— Похоже, он признал мастера, — передал мысль Вольх с неким странным чувством уважения и опаски. — Хотя, с другой стороны, система, выбирающая исполнителя, в данном случае — защитника, никогда не ошибается.
— Какая система? — удивился Ростислав. — Стать защитником мне предложил бывший оруженосец Седьмого — Такэда.
Волк Волков оскалился.
— Он тоже человек системы, хотя может и не догадываться об этом.
— И как же называется эта система?
— Душа Шаданакара.
Светлов усмехнулся.
— Спасибо за комплимент. Надеюсь, такая система действительно не ошибается.
Он укрепил меч за спиной, как недавно «копье» вардзуни, попробовал, быстро ли он выхватывается.
— Я готов.
— Садитесь, друзья, пора в путь. Не нравится мне шевеление эфира. Кажется, ваше появление засекла другая система, вражеская. С ней вам лучше не встречаться.
Они устроились на спине Волка Волков и понеслись с возрастающей скоростью по лесам и перелескам, полям и лугам, холмам и равнинам, минуя болотные мари, по направлению к Святым горам, всплывшим на горизонте сияющей белой пеной. Не обращая внимания на ямы и россыпи валунов, Вольх мчался ровной мягкой рысью с такой скоростью, что ветер свистел в ушах и становился плотным, мешая разговаривать. Километров сто двадцать в час, прикинул Ростислав, вынужденный пригибаться к холке зверя, прятать лицо от бьющего навстречу ветра и цепляться за гриву изо всех сил.
— Как ты там? — крикнул он, выворачивая лицо в бок.
— Хорошо… — донесся ответ Будимира, устроившегося за его спиной.
— Прошу прощения за неудобства, друзья, — послышался учтивый мысленный голос Вольха. — Я еще не восстановил функционирование некоторых систем организма, в том числе позволяющих быстро преодолевать большие физические пространства. Потерпите немного.
Леса остались за спиной зверя. Слева потянулось серо-зеленое бугристое плоскогорье, похожее на застывшее, окаменевшее море с гребнями волн.
— Марена, — сказал Вольх, — остановившееся время. Очень давно здесь и в самом деле было море. Когда солнце высоко, толща становится прозрачно-зеленой. Но хотя вода и окаменела, пройти по ней невозможно, любой смельчак тут же превратится в камень.
Над скалами берега застывшего моря показалась гора со срезанной наискось вершиной. Ее крутые бока были изрезаны узкими расселинами, похожими на раны, нанесенные гигантским ножом. Волк Волков обогнул несколько крутобоких скальных выступов, выбрался на вершину одного из них и остановился, поводя боками.
Под скалой начиналась неглубокая ложбина, усеянная валунами примерно одинакового размера. Валуны лежали не в хаотическом беспорядке, а собирались в длинные гряды, упиравшиеся в подножие горы, как спицы колеса. А на возвышении, похожем на своеобразный каменный стол, лежал огромный, длиной в несколько сот метров, параллелепипед из черного матового материала с красноватым отливом.
— Мы на месте, — объявил Волк. — Перед вами гроб Святогора. Каменные гряды — то, что осталось от Дороги Забвения, кто-то пытался ее расколдовать, а Калинов мост сохранился. Я перенесу вас прямо к гробу, а дальше вы уж сами.
Зверь сиганул со скалы вниз, заскакал между валунами, похожими на огромные отрубленные человеческие головы в шлемах, перескочил через реку с разноцветной водой, похожей больше на шевелящиеся длинные водоросли или волосы.
— Удачи!
Ростислав слез с Вольха, подал руку мальчишке, разглядывая нависшую над головой грань черного параллелепипеда.
— Вот это гробик!
— Спасибо, Дадхи, — застенчиво сказал Будимир.
Волк Волков показал свою зубастую улыбку.
— Вы меня все-таки вычислили, Избавитель. Значит, я в вас не ошибся. Прощайте.
Громадный зверь повернулся, в несколько прыжков пересек долину, прыгнул через реку и исчез.
— Как ты его назвал? — заинтересовался Ростислав. — У него же было другое имя — Вольх.
— Он сын Дадхикравана, помогавшего отцу и дяде Толе.
— Но ведь Дадхикраван был… э-э, насколько мне помнится, искусственным организмом, системой перемещения, а Вольх… м-м, просто большой волк…
— Тем не менее он — сын Дадхи.
— Кто бы мог подумать! Но если Дадхикраван жил практически во всех хронах, то у него должно быть много детей. Так?
Будимир покраснел.
— Не знаю…
Ростислав усмехнулся и вздрогнул от гулкого удара, сотрясшего весь горный массив.
С горы на гроб посыпались камни, загрохотало. Затем снова наступила глубокая тишина, пронизывающая весь горный массив, тишина неподвижности, обреченности, тлена и смерти.
— Что это было? — понизил голос Ростислав. — Уж не Святогор ли шевельнулся в своем гробу?
Будимир не ответил.
