Глава 2
Дома он сел за компьютер и через час поисков необходимой информации нашел целый пакет сведений о Крымском феномене, как авторы статей окрестили находку тридцати с лишним подземных пирамид на Крымском полуострове.
Пирамиды были найдены группой геофизиков Украины под руководством кандидата технических наук Виталия Гоха, искавших пресную воду (!) на полуострове. Во время поиска они наткнулись на узконаправленные пучки сверхвысокочастотного излучения – «эльфы», по терминологии русских ученых, пробурили несколько пробных скважин и обнаружили пирамиды. После тестирования и анализа полученных данных выяснилось, что почти все найденные пирамиды (группа обнаружила всего семь пирамид, остальные были найдены другими исследователями) имеют одинаковую высоту – сорок пять метров и длину стороны основания – семьдесят два метра. Таким образом, оказалось, что соотношение высоты и стороны основания – 1 к 1,6 – является неким стандартом для всех древних пирамид на Земле, хотя найденные в Крыму были «допотопными», то есть созданными до Великого потопа, случившегося около 10 850 года до нашей эры, как считали ученые. Самая древняя из египетских – пирамида Джосера, «мать египетских пирамид», была на пять тысяч лет моложе.
Однако основное открытие ждало геофизиков впереди.
Заинтересовавшись первыми пирамидами, они начали копать колодцы и наткнулись на странные наросты полусферической формы на гранях пирамид из серого стекловидного материала. Первую полусферу разбили и едва не поплатились за это: она была заполнена углекислым газом под давлением. Первооткрыватели еле успели выбраться из шурфа. Исследовав осколки полусферы со слоеными стенками: снаружи – гипсосиликатная обмазка и белок, затем кварц, – они поняли, что перед ними самая настоящая капсула-антенна, имеющая свойства полупроводника. Мало того, таких капсул оказалось много! Они были расположены в строгом порядке по граням пирамиды, образуя нечто вроде кристаллической решетки. Вся же пирамида, таким образом, представляла собой огромную сложную «микросхему», элемент антенной системы, настроенной на передачу энергии в космос. Хотя сначала исследователи этого не знали. Это стало ясно после открытия и анализа расположения других пирамид.
Как предположил начальник экспедиции Виталий Анатольевич Гох, система крымских пирамид обеспечивала когда-то энергообмен земного ядра с одной из звезд созвездия Киля, а именно – с Канопусом. И он же разработал гипотезу, по которой выходило, что другие земные пирамиды также связаны со звездами: гималайские и пирамиды Бермуд – с Капеллой, мексиканские и английские – с Вегой, египетские и полинезийские – с Сириусом. Что это был за обмен: передавалась энергия или принималась, – в сообщении не говорилось.
Не было там сказано и о каком-либо давлении на ученых, принявших участие в изучении пирамид. Хотя сами пирамиды реагировали на это. Сначала они были настроены дружелюбно, и все участники экспедиции даже почувствовали улучшение самочувствия, а у одного прошла стенокардия. Но когда ученые начали долбить стену пирамиды, ее излучение усилилось, начала засвечиваться фотопленка, батарейки в фонарях разряжались, а часы перестали показывать точное время, то отставая, то спеша вперед.
Несладко пришлось и людям: у них появились головные боли, головокружение, расстройство желудка, рвота. По-видимому, сработала какая-то система защиты пирамиды, предупреждающая о негативных последствиях нарушения целостности сооружения.
Северцев дважды перечитал найденный в Интернете материал, задумался. Обычно сенсации подобного рода быстро становились достоянием гласности, о них начинали говорить газеты и телевидение, а заинтересованные в заработке комментаторы устраивали яркие шоу. О крымских пирамидах знали только специалисты, судя по отсутствию сведений в прессе. А о находке подземных пирамид молчали даже научные издания.
Возможно, и тут сработала система защиты пирамид, пришла на ум неожиданная мысль. Тем, кто эти пирамиды использовал, шум вокруг них был не нужен. Но почему же защитная система сработала так жестко в Убсу-Нуре? Чем убсу-нурские пирамиды отличаются от крымских?
Северцев отпечатал на принтере найденный пакет информации о Крымском феномене и начал собираться. Его интерес к Убсу-Нуру достиг апогея. Тайну гибели Николая Рощина можно было раскрыть только там.
Когда Олег уже выходил из квартиры, зазвонил телефон. Обострившимся чутьем он определил, что звонят те же люди, которые предупреждали его «не совать нос не в свои дела». Поколебавшись немного, он трубку не снял. Закрыл дверь и вышел.
* * *
Путь из Москвы в Убсу-Нурскую котловину оказался неблизким, хотя это и не было неожиданностью для Северцева, привыкшего пересекать Россию из конца в конец. Шесть часов он летел до Кызыла, столицы Тувы, а также географического центра Азии, а потом еще шесть часов добирался на машине до поселка Эрзин, располагавшегося в предгорьях хребта Восточный Танну-Ола. Здесь находился административный центр заповедника, где ему предстояло выяснить маршрут группы геофизиков под руководством Лившица и попытаться найти проводника.
Однако и в этом богом забытом краю деньги имели вполне конкретное материальное значение и сделали свое дело: через двадцать часов после прибытия в Эрзин Северцев сидел на лошади и трусил вслед за проводником из местных старожилов, тувинцем Мергеном Касыгбаем, согласившимся за небольшую для москвича сумму денег – всего за полторы тысячи рублей – сопроводить путешественника до пустыни Цугер-Элс.
С погодой Северцеву повезло. По словам Мергена, конец июля в Убсу-Нуре обычно ветреный, а что такое ветер в пустыне, Северцев знал не понаслышке: дважды ему приходилось пересекать Гоби и выдерживать удар песчаной бури под Карагандой. Но день двадцать седьмого июля начался солнечный и тихий, температура воздуха к полудню достигла тридцати градусов, и от жары спасало только движение.
Свой универсальный эргономический рюкзак «пилигрим», рассчитанный на все случаи походной жизни, Северцев приторочил к седлу сзади себя, карабин в чехле прикрепил к седлу справа, у ноги, чтобы его можно было достать одним движением, и всадники, выехав за пределы поселка, направились на запад, где начиналась самая северная в мире песчаная пустыня кластера Цугер-Элс.
Некоторое время Северцев любовался дюнами – от полностью лишенных растительности и развеваемых ветрами барханов до закрепленных кустарником караганой и другими пустынными растениями в подобие курганов и островков, потом заметил мелькнувший в дюнах силуэт тушканчика и догнал проводника.
– Как вы относитесь к охоте, уважаемый Мерген?
– Э, – ответил Касыгбай, не вынимая трубки изо рта.
Мергену Касыгбаю пошел восемьдесят второй год, но это был еще крепкий старик с морщинистым темным лицом и вечно прищуренными глазами, выражавшими стоически философское отношение к жизни. По-русски он разговаривал с акцентом, но больше молчал или пел какие-то свои национальные заунывные песни. Курил трубку, молчал, изредка посматривал по сторонам и снова курил, молчал и пел. Разговорить его Северцеву не удавалось, несмотря на все старания. Старик на все вопросы отвечал односложно, а о пирамидах вообще ничего не знал. Хотя и не удивился, услышав из уст московского гостя историю геофизиков, искавших в Убсу-Нуре воду, а нашедших пирамиды. Зато он отлично знал местность и мог ориентироваться на своей земле с завязанными глазами. Взять его проводником посоветовал Иван Хаев, заместитель начальника администрации Убсу-Нурского заповедника, располагавшейся в Эрзине, куда сразу заявился Северцев. Хаев, среднего пенсионного возраста мужчина, еще бодрый и подвижный, не удивился появлению Северцева, представившегося путешественником, исследователем местных легенд и фольклора, и после обязательного чаепития и расспросов гостя о столичном житье-бытье проникся к нему уважением. А когда Северцев намекнул о вознаграждении за предоставление нужной информации, заместитель и вовсе сделался словоохотливым, рассказав Олегу все, что знал сам. Получив от него пятьсот рублей одной купюрой, он самолично начертил на карте края путь экспедиции Лившица, что намного упрощало поиски пирамид. Правда, о пирамидах Хаев тоже ничего не слышал, и в душе Северцева даже шевельнулось сомнение, уж не оказался ли он жертвой изощренного розыгрыша. Однако смерть Николая Рощина в схему розыгрыша не вписывалась, а выяснить все обстоятельства его гибели, связанные с находкой подземных пирамид, можно было только на месте.
К двум часам пополудни всадники достигли буферной зоны Цугер-Элса, соединявшей собственно песчаную пустыню с предгорьями Танну-Ола. Здесь располагалось уникальное по всем параметрам, как говорили Северцеву, пресное озеро Торе-Холь – настоящее птичье царство. На его берегах устроили гнездовья множество видов водоплавающих птиц: лебеди, гуси-гуменники и серые, бакланы, озерные и сизые чайки, черноголовые хохотуны, кулики и даже цапли. Такого разнообразия птиц Северцев еще не встречал в столь пустынных местах, а заметив низко летящего красного ястреба, понял, почему озеро считается уникальным: оно поило птиц, наверное, чуть ли не всей Убсу-Нурской котловины.
Проехали курган с каменной глыбой на вершине, затем несколько возвышенностей с цепочкой стел. Северцев не выдержал, свернул к этим стелам и некоторое время изучал выбитые на плоских боках стел изображения диковинных животных. По рассказу Хаева он знал, что территорию котловины заселяли еще с каменного века и что здесь обнаружено более трех тысяч памятников культуры различных эпох: курганов, могил, поминальных сооружений, стел, поселений, временных стоянок, петроглифов, – но встречался с ними впервые. Не верилось, что эти памятники никем не охраняются и до сих пор не разграблены, хотя многие из них имели весьма почтенный возраст – до сорока тысяч лет.
Проехали еще один курган с округлой каменной насыпью и цепочкой стел. Это был херексур – поминальный памятник, свидетельствующий о заслугах похороненного здесь человека.
– Могила? – кивнул на курган Северцев.
– Э, – ответил проводник равнодушно. – Хунны. Везде много.
Северцев его понял. Кочевников, пусть и древних, аборигены-тувинцы, обосновавшиеся в этих местах в пятом веке до нашей эры, не шибко уважали.
К вечеру небольшой отряд достиг подножия горы Улуг-Хайыракан и остановился на ночлег у священного для всех тувинцев источника Ак-Хайыракан, где была оборудована специальная стоянка. По преданию, его вода излечивала все болезни, но чтобы духи источника не прогневались, возле него нельзя было шуметь, мусорить и пачкать воду.
Стоянка оказалась пустой, хотя, если судить по следам, недавно здесь располагался целый цыганский табор: тут и там виднелись брошенные пустые банки из-под пива, обрывки газет, кости и прочие «следы цивилизации». Отдыхавшие здесь явно не соблюдали законов чистоты и порядка, оставив после себя мусор. Северцев пожалел, что не застал туристов во время ухода. Он нашел бы способ заставить их убрать территорию стоянки.
Чтобы не чувствовать себя грязным, он решил поставить палатку подальше от источника, в сотне метров, гостеприимно предложил проводнику поселиться в ней, но старик отказался.
– Буду костер, – сказал он. – Ночь теплый. Спи, однако.
Олег настаивать не стал. Палатка была односпальная, и двоим в ней спать было бы тесно. Он сходил к источнику, напился, отмечая своеобразный вкус воды, набрал полную флягу и котелок Мергена – для чая. Поужинали овсяной кашей, которую ловко сварил Касыгбай, и вяленым заячьим мясом домашнего приготовления. Северцев с удовольствием осушил кружку чаю, разглядывая звезды, прогулялся с карабином под мышкой по террасе, за которой начиналась гора Улуг-Хайыракан – темная глыба на фоне закатного неба, напоминающая голову слона, поднялся повыше. Пришло неуютное ощущение, что за ним наблюдают. Северцев повертел головой, ища направление взгляда, и в это время в кармане куртки зазвонил мобильный телефон. Не веря ушам, он вытащил трубку, озадаченно глянул на засветившийся экранчик. Номер абонента не идентифицировался. И вообще было невозможно представить, чтобы в Убсу-Нуре стояли ретрансляторы московской сотовой связи да еще чтобы кто-то здесь знал номер сотовика Северцева.
Он включил телефон.
– Олег Николаевич? – раздался тихий женский голос.
– Катя?! – удивился Северцев. – Вы где?!
– В Москве, конечно, – прилетел серебристый смешок девушки. – Хорошо, что я до вас дозвонилась.
– Каким образом? Разве в Убсу-Нуре есть пункты связи МСС?
– Московская сотовая имеет свой спутник, и он сейчас как раз пролетает над Кызылом и теми местами.
– Ах вон в чем дело! А я голову ломаю – кто мне звонит?.. Откуда вы знаете о спутнике? – спохватился он.
– У меня подруга в МСС работает, я узнавала.
– Слушаю вас. Что-нибудь случилось?
– Володя Машавин умер. И вас ищут.
– Умер?! Володя?! Когда?!
– Сегодня после обеда.
Сраженный известием, Северцев не сразу нашелся что сказать.
– Черт побери! Как же это?! Я же с ним разговаривал… он был почти в норме…
– Я не знаю подробностей. Но будьте осторожны. К нам в лабораторию приходили какие-то незнакомые люди и спрашивали о вас.
– Что за люди? Из милиции?
– Не похоже. Один бронзоволицый, узкоглазый, похож на… – Голос девушки стал слабеть, потом и вовсе исчез. По-видимому, мобильник Северцева вышел из зоны устойчивого приема спутника. В трубке остался лишь пульсирующий шелест фона. Затем канал связи отключился.
– Похож на монгола, – закончил Северцев за Катю, вспоминая встречу в больнице с двумя спешащими мужчинами, один из которых тоже был похож на монгола. Если к этому прибавить еще и слова Машавина о незнакомцах (один – похож на монгола или индейца, второй – лысый, с бородой), приходивших в лагерь геофизиков, то вывод напрашивается сам собой: за геофизиками, открывшими в Убсу-Нуре пирамиды, установлено наблюдение. Кто-то очень не хочет, чтобы информация об этом выходила за пределы узкого круга людей, и убирает источники утечки этой информации. А поскольку Олег Николаевич Северцев, «вольный старатель» и путешественник, в этот круг не входит, следовательно, он также является потенциальным источником утечки информации… со всеми вытекающими. – Ну, суки! – проговорил Олег сквозь зубы, пряча мобильник. – Я до вас доберусь!..
На душе стало муторно и неспокойно. Пришло ощущение, будто он упустил из виду нечто важное. Однако мысли были заняты другим, было жаль Машавина, в душе зрел гнев на неизвестных убийц, и к палатке Северцев пришел в состоянии раздрая и злости, твердо решив довести дело до конца.
Мерген сидел у костра в позе лотоса и курил трубку, глядя на огонь непроницаемыми глазами. Олег присел рядом, хотел рассказать старику о смерти приятеля, но передумал. Тувинцу его переживания были ни к чему. Посидев немного, Северцев забрал карабин и полез в палатку, мечтая побыстрей выйти в путь. Включив фонарик, он долго разглядывал карту Убсу-Нура и пунктир экспедиции Лившица. Судя по карте, до первой найденной геофизиками пирамиды оставалось всего с полсотни километров.
Уснул он сразу, как только затянул «молнию» спальника.
А проснулся через два часа от острого чувства тревоги. Прислушался к тишине ночи.
Костер горел все так же, постреливая искрами, бросая на полотно палатки движущиеся отблески и тени. Но проводника не было видно, хотя до того, как уснуть, Олег ясно видел на стенке палатки его тень.
Где-то в отдалении скрипнул под чьей-то ногой камешек.
Олег выбрался из спальника, взял карабин, отстегнул клапан в торце палатки, выполняющий в случае необходимости функцию запасного выхода, и выглянул наружу. Палатка стояла входом к костру, и ее задник находился в тени. Никто к ней с этой стороны не подкрадывался. Северцев заставил сопротивляющийся со сна организм перейти в боевое состояние и, как был – в одних плавках и босиком, тенью метнулся в темноту, за несколько секунд преодолев около полусотни метров. Припал к земле, ощупывая окрестности всей сферой чувств.
Вокруг по-прежнему царила тишина, если не считать тихого фырканья лошадей, однако в ней явственно ощущалось движение. К лагерю путешественников подбирались с двух сторон какие-то люди. Трое. Если не считать еще одного человека, находящегося в отдалении, у источника Ак-Хайыракан, в сотне метров от палатки. Возможно, это был проводник Северцева Мерген Касыгбай.
– Спасибо, Катя, – проговорил Северцев беззвучно, вдруг осознавая, что предупреждение девушки заставило его мобилизовать интуитив-резерв и почувствовать опасность еще до момента ее физического проявления.
Везет тебе, парень, мелькнула мысль. До чего удачно все сложилось: и она позвонила вовремя, и спутник пролетал над Убсу-Нуром в нужный момент…
Мысль ушла. Пришла пора действовать. Люди, подкрадывающиеся к палатке, вряд ли имели добрые намерения.
Северцев снова ускорился, сделал изрядный крюк, заходя в тыл неизвестным охотникам, и бесшумно скользнул за ними, пока не подобрался почти вплотную. Они были хорошо видны на фоне догорающего костра, в то время как он был практически невидим в ночной темноте, на фоне гор.
Двое незнакомцев двигались очень тихо, профессионально, и были одеты в пятнистые маскировочные комбинезоны. Оружия их видно не было, но вряд ли они шли невооруженными. С другой стороны палатки показался третий участник «десанта». В руке его блеснул металл.
Все трое остановились в десяти шагах от костра, вслушиваясь в тишину, затем тот, что шел один, бросился к палатке, дернул за «молнию» и одним движением распахнул полог, в то время как двое его сподвижников прыгнули вперед, вытягивая руки с пистолетами, целя в глубь палатки.
Немая сцена длилась ровно одну секунду.
Северцев клацнул затвором карабина и негромко скомандовал:
– Стоять! Оружие на землю!
Дальнейшее произошло в течение трех-четырех секунд.
Ночные гости в камуфляже были профессионалами и отреагировали на окрик с похвальной оперативностью и слаженностью. Все трое мгновенно отпрянули от палатки, умело растягивая фронт обороны, и начали стрелять, еще не видя противника. Северцев был вынужден ответить и нырнул на землю, обдирая грудь о мелкие камешки.
Один из визитеров вскрикнул: заряд картечи нашел его в темноте. Северцев выстрелил еще раз. Попал. С криком второй визитер выронил оружие, согнулся и, прихрамывая, рванул в спасительную темноту. За ним метнулись остальные, почувствовав серьезность намерений противника, растаяли за барханами пустыни. Наступила тишина. Полежав еще пару минут на холодной земле, Северцев встал и подошел к палатке, поднял пистолет.
Это был двенадцатизарядный «форт-12» калибра девять миллиметров, созданный оружейниками Украины. С виду он напоминал российский «макаров», да и по некоторым параметрам не уступал ему, но был далеко не лучшим типом оружия индивидуальной защиты, а уж для штурмовых операций и вовсе не годился. Почему ночные визитеры пользовались именно таким оружием, было непонятно. Разве что они представляли собой некое «самостийное» спецподразделение.
Послышались чьи-то шаркающие шаги.
Северцев поднял ствол карабина, готовый открыть огонь.
Но это оказался проводник, ничуть не изменивший своего меланхолического отношения к происходящим в мире событиям.
– Зачем стрелял? – спросил он равнодушно.
– Дикие гуси пролетали, – хмыкнул Северцев, имея в виду ночных охотников.
– Ночь гусь не летит, – не понял юмора Касыгбай. – Не надо шум. Спокойно, однако.
– А разбойников у вас не водится? – поинтересовался Олег.
– Был мулдыз, кочевник, давно. Сейчас нет. Спи, однако.
– Ошибаешься, отец. Есть тут разбойники, и вооружены прилично. – Северцев взвесил в руке пистолет, бросил в палатку. – Хотелось бы знать, что им было нужно.
Не глядя на застывшего старика, он достал из рюкзака клок ваты, намочил водой из фляги и осторожно протер исцарапанную грудь. Затем залез в палатку и лег спать, справедливо полагая, что второй раз раненные картечью «спецназовцы» не сунутся. Олег наглядно показал им, что обладает немалым боевым опытом и способен защищаться.