101

Передаем эти стихи в прозаическом переводе:

То были пруссаки, цвета — черный и белый. Вновь взвилось знамя, когда за короля, за своего короля, умирали один за другим его верные подданные. Мы бестрепетно глядели, как уносили прочь павших. Тогда в преданное сердце проник призыв: «Вы не должны быть отныне пруссаками, вы должны быть немцами».

Но с любовью приблизились мы к трону, не поколебленные еще в своей вере и полные доверия; тут показал нам король, как награждается верность: нас — его пруссаков — не слушал наш король. Тогда разорвались узы, о, горе моей родине! С тех пор, как оттолкнул король преданных ему, разбилось наше сердце и исчезла его опора.

Когда буря бушевала вокруг главы короля, тогда его, проклинаемого, поносимого яростью черни, ликующей ныне на полях наших побед,— тогда его охраняло мужество войск. Без страха они поднялись и отдали кровь и жизнь за их государя, за их короля; их смерть была сладка и честь — не запятнана.

А там, где пали они, твои мужественные, верные,—узнай о кощунстве, о, святая родина! — там стоят шеренги грязной черни, рука об руку, вокруг короля. Вновь клянутся они в любви — ха! — и преданности. Их клятва — ложь, и призрак — их свобода; благо нам, они не хотят быть больше пруссаками.

Черно-красно-золотое знамя сверкает ныне в солнечных лучах; развенчанный, никнет черный орел. Здесь кончается, Цоллерн, история твоей славы, здесь пал король — но не в битве. Без радости взираем мы на закатившуюся звезду; в том, что ты делаешь сейчас, ты раскаешься: никого нет верней пруссаков!