Книга: Беспощадный
Назад: Буй-Тур – Данилин
Дальше: На все наша воля

Один за всех

1 января
Здание велотрека, похожее на бабочку, было построено в Крылатском – бывшей великокняжеской вотчине к Московской Олимпиаде-80, вместе с гребным каналом и спортивным комплексом. В те годы этот крытый велотрек стал самым большим олимпийским велотреком в мире. Прообразом сооружению послужили постройки олимпийского же комплекса Йойоги в Японии, возведенные еще в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году. Основной эстетический эффект велотреку создавало его покрытие из четырех изящно изогнутых наклонных арок, между которыми была натянута кровля из рулонной стали. Благодаря аркам сооружение действительно издали, со строгинских холмов, напоминает присевшую на поле бабочку.
Ремонтировали велотрек дважды, еще в двадцатом веке, в советские времена. В начале двадцать первого столетия в арках появились трещины, крыша просела, и столичные власти закрыли велотрек на капитальный ремонт.
К моменту, когда джип с Тарасовым, Данилиным и Буй-Туром, следуя за «Газелью», подъехал к западному входу в здание, ремонт велотрека длился уже год. А когда ожидалось его окончание и ввод сооружения в эксплуатацию, не знал никто.
Машины свободно проехали на территорию комплекса, остановились рядом со штабелем шлакоблоков. Дверцы «Газели» отошли в сторону, на снег выпрыгнули одна за другой четыре фигуры в камуфляж-форме. Все четверо были молодыми женщинами. Они окружили джип, за рулем которого сидел Буй-Тур, направили на него стволы пистолетов-пулеметов.
– Рота торжественного караула, – усмехнулся Гордей. – Снова бабы. Где они их обучают этому делу?
– Не все ли равно? – поморщился Тарасов. Разорванные мышцы груди не давали двигаться, болели, и это обстоятельство заставляло полковника нервничать.
– Похоже, живыми нас не выпустят. Как говорится: нам казалось, что это конец. Оказалось, что не казалось…
– С таким настроением мог бы и остаться.
Буй-Тур задумчиво почесал бровь.
– Да это я придуриваюсь. Мы еще повоюем. Однако их много, и все вооружены, а нас двое с половиной. Вот я и прикидываю варианты. Помните, у Вишневского? «На бал мы автоматчиков не взяли, о чем не раз, конечно, пожалели».
Тарасов и Данилин переглянулись.
– Женщины – не помеха, – сказал Андрей равнодушно. – Они не профессиональные бойцы спецподразделения и умеют только расправляться с безоружными. Не злите их. Наш главный противник не они.
– Но их тоже нельзя сбрасывать со счетов.
– По мере необходимости.
Из дверей напротив «Газели» – все гигантское здание было погружено в темноту – вышел монах в черной рясе, подозвал одну из молодиц, что-то сказал и скрылся. Она подошла к джипу, стукнула кулаком по корпусу:
– Выходите!
Пассажиры вылезли.
Тотчас же в спины им уперлись стволы пистолетов-пулеметов, умелые руки обыскали всех, и девица в маске скомандовала:
– Руки за голову и вперед! Кто дернется – пристрелю на месте!
Мужчины молча повиновались.
Обходя ящики, штабеля досок, трубы, груды кирпичей и строительного мусора, процессия направилась в обход здания, вошла в стеклянные двери центрального входа. Вспыхнули фонари, высвечивая картину ремонта холла.
– Сюда!
Женщины повели пленников вслед за появившимся монахом. Показались и скрылись в темноте еще два монаха в фиолетовых рясах.
Лавируя между колоннами, горами мусора и механизмами, конвоиры и конвоируемые вошли под купол велотрека, поддерживаемый четырьмя ажурными фермами строительных лесов. Девицы вытолкали пленников на дорожку велотрека и отошли назад, к трибунам, выстроились в ряд, направив на мужчин оружие.
Что-то лязгнуло.
Под куполом зажглись светильники, освещая безрадостную картину ремонта здания. Лишь центральное поле велотрека было более или менее свободно от мусора и строительных конструкций, если не считать ферм со стропилами для ремонта купола.
Из-за ближайшего штабеля картонных коробок и связки труб вышел еще один мужчина, в расстегнутой шубе, без шапки, черноволосый, с хищными чертами бледного лица. Черные глаза его излучали жестокое упрямство, волю и брезгливую снисходительность. Это и был магистр ордена Раздела Джеральд Махаевски.
– Не подобает думать о Нем как о богах или о чем-то подобном, – заговорил магистр высокомерным тоном, с едва уловимым акцентом. – Ибо Он больше бога, ведь нет никого выше Него, нет никого, кто был бы господином над Ним.
Пленники переглянулись.
– Это он о себе? – вполголоса осведомился Буй-Тур.
– Он цитирует апокриф Иоанна, – тихо сказал Данилин.
– Все равно он говорил о себе. Господь, е-мое! Вот это самомнение у мужика!
– Самомнение, подкрепленное правом сильного, – услышал Гордея Махаевски, изображая светскую улыбку. – Ибо на все м о я воля, господа! Вот он уже проверил этот тезис. – Магистр кивнул на Тарасова.
– Не слишком ли ты крут, парень? – покачал головой Буй-Тур. – Обычно такие быстро сдуваются, как воздушные шарики.
– Опустите руки, – сказал Махаевски, подходя ближе. – До сих пор не могу понять смысл этого вашего русского слова «крутой». Но неважно. Отвечаю на ваш вопрос, полковник. Я не крутой, я владеющий. Вот он понимает. – Магистр посмотрел на Данилина. – Не так ли, мистер учитель? Ведь вы тоже в некоторой степени посвящены и владеете повелеванием? Очень хочется проверить – на каком уровне. Я посылал за вами две свои группы и две – из вашего ордена, и вы справились со всеми. Это впечатляет. Пришел мой черед проверить вас на вшивость, как говорят русские.
– Где Млада?
– Здесь, неподалеку, – небрежно отмахнулся Махаевски. – И ваша жена, и подруга полковника Макарова… то бишь Тарасова. На всякий случай я их заминировал, а пульт вот. – Он вытащил из кармана пальто черный пенальчик с мигающей красной искоркой.
Пленники снова обменялись взглядами.
Махаевски усмехнулся.
– Да вы не переживайте, до этого не дойдет. Их стерегут мои бешеные «вуменс». – Магистр посмотрел на четверых «герл» с пистолетами-пулеметами. – Рекомендую, полковник Тарасов. Никто не знает их имен. Их фотографий не встретишь на страницах модных журналов, разве что – на страницах газет в разделе «Криминальная хроника» или в рубрике «Их ищет полиция». – По губам магистра скользнула ироническая усмешка. – О них умалчивают репортеры – из-за желания остаться в живых до и после репортажа. И они гораздо решительнее нас, мужчин. Вон та рыжая, к примеру, зарезала всю свою семью. А та чернявая, с челочкой, задушила ребенка. Так что не рассчитывайте на легкое освобождение в случае непредвиденных обстоятельств. Они вас пристрелят, не задумываясь.
– Отпусти наших девчонок, – угрюмо-насмешливым тоном произнес Буй-Тур. – Не прячься за их спины, если ты, конечно, мужчина. Давай перейдем сразу к делу. Или ты сначала спустишь на нас своих овчарок?
Одна из девиц дала короткую очередь: пули с треском вонзились в метровую катушку кабеля.
– Откроешь пасть еще раз – схлопочешь свинцовую маслину, – предупредила она, злобно сверкнув глазами.
Махаевски улыбнулся.
– На сердите моих леди, полковник. Они не настроены шутить. Что касается ваших девчонок, то их судьба в ваших руках. Сможете выстоять – я их отпущу. Не сможете, – Махаевски развел руками, – они будут работать на меня. Причем, уверяю вас, добровольно.
– Дерьмо! – выдохнул Тарасов.
Махаевски перестал улыбаться, глаза его сверкнули, и Владислав отшатнулся, потерял равновесие, но не упал. Данилин успел поддержать его, подставив руку.
– Советую не выказывать свои чувства открыто, – покачал головой магистр. – Иначе вы проиграете еще до начала поединка. Впрочем, полковник Макаров, то есть Тарасов, если не ошибаюсь, свое уже отыграл и вряд ли способен реально претендовать на победу. Пусть подождет. Хотя, как говорится, ожидание смерти хуже самой смерти. Ну а с вами мы посоревнуемся. Кто первый?
– Я! – шагнул вперед Буй-Тур.
– Замечательно. – Махаевски посмотрел на Данилина. – А вас, мистер учитель, я оставлю на десерт. Сразимся после разминки. Отойдите в сторонку, чтобы не мешать. Да не делайте глупостей, мои «вуменс» не станут предупреждать, откроют огонь на поражение без колебаний.
Буй-Тур сбросил куртку, оставаясь в свитере.
Махаевски передал свое пальто одной из девиц, затем снял пиджак, под которым был надет черный тонкий джемпер с алым пауком на груди. Вытащив из кармана черный брусок взрывателя, он передал его рослой девице в черной шапочке-маске.
– В случае некорректного поведения учителя нажми эту кнопочку, плиз. – Махаевски повернулся к Буй-Туру. – Ну-с, господин полковник, начнем?
Буй-Тур красноречиво оскалился. Данилин хотел предупредить его, что противник владеет темпом, но не успел.
Махаевски вдруг исчез – он стоял в пятнадцати шагах от пленников – и мгновением позже оказался рядом с Гордеем.
Свистнул воздух.
Охнув, Буй-Тур, начавший встречное движение, согнулся, сделал по инерции два шага и упал лицом вниз. Однако тут же вскочил, пригибаясь, прижал к груди кулаки, ища глазами противника. Свитер у шеи был разорван, на горле алела длинная царапина.
Махаевски прыгнул.
Буй-Тур отпрянул в сторону, но недостаточно быстро, и ребро ладони противника врезалось ему в ухо.
Раздался хруст, вскрик.
Полковник крутанулся волчком, прижав к уху ладонь, и снова упал.
Махаевски, остановившись в метре от него, оценивающе глянул на вздрагивающее тело.
– Что-то я не в форме. Третий удар – это уже слишком. Придется добить.
Он шагнул к Буй-Туру, но был вынужден отвлечься на атаку с двух сторон: Тарасов и Данилин, не сговариваясь, забыв о предупреждении, бросились на врага.
Раздалась короткая очередь, затем вторая.
Пули вонзились под ноги Тарасову, одна из них прошила бедро, и он упал. Однако Андрей, находясь в состоянии «боевой струны», сумел славировать и достал Махаевски невероятным вывертом руки: бил, казалось, в одну точку, а ударил в другую.
Магистр отскочил, с изумлением и гневом глядя на противника, чьи глаза вдруг засветились изнутри угрожающим янтарным блеском.
– Фак ю!..
Андрей снова бросился к нему, входя в пространство прямого поражения, и, хотя магистр тут же разорвал дистанцию, успел нанести ему три удара: два легких, отвлекающих, растопыренными пальцами в лицо и костяшками пальцев другой руки по локтю, и сильный – «лапой тигра» – по ключице.
Прозвучали еще две очереди.
Девицы хладнокровно выцеливали жертвы и действительно не мучились сомнениями, стрелять или не стрелять в безоружных людей.
Тарасов, поднявшийся на ноги, получил еще две пули в спину, снова свалился. Буй-Тур вообще затих. Удар Махаевски сломал ему внутреннюю кость за ухом. Одна из пуль зацепила бок Данилина, заставив его отступить.
– Не стреляйте! – оглянулся Махаевски. – Этого я отработаю сам!
Андрей, чувствуя горячую пульсацию крови в ране, метнулся к нему, и они закружились в стремительном боевом танце, демонстрируя чудеса ловкости, гибкости, скоростного движения и богатый арсенал приемов, многие из которых были недоступны даже профессионалам боя.
Однако Андрей вскоре стал проваливаться в атаках, не успевая за противником, а тот, наоборот, взвинтил темп боя до немыслимых инстинктивных реакций и все чаще доставал Данилина из положений «мертвых зон». К тому же он великолепно владел волновыми, вибрационными резонансами тела и энергетическими выбросами, в то время как Данилин вынужден был нырять в «бессозналку» – отбивая выпады магистра на сверхскорости, и экономить силы, уходящие вместе с вытекающей из раны кровью. Еще через несколько секунд он понял, что его подготовки недостаточно, чтобы справиться с «боевой машиной», владеющей какими-то секретами физического воздействия на противника.
Нырнув в очередной «темный омут» рефлекторной фазы боя, Андрей уклонился-отбил-сошел со спирали атаки Махаевски, отпрыгнул в сторону, уже почти бездыханный, лишенный каких бы то ни было сил, и вдруг ощутил некое изменение в обстановке. «Включил» сознание.
Девицы с пистолетами-пулеметами неподвижно лежали на полу возле трибуны велотрека, будто их застиг внезапный сон.
Андрей опомнился, автоматически выставил вперед руки, отскочил, ожидая удара противника, но удара все не было, сам Махаевски стоял в пяти шагах от него, оскалившись, в полуприседе, а к нему текуче-медленно, как поток воды, приближался какой-то человек в спортивном костюме, с ярко полыхавшими голубым огнем глазами.
– А вот и витязь пожаловал, – произнес Махаевски сквозь зубы. – Легок на помине. Я только что подумал о новом спарринг-партнере. Надеюсь, вы меня не разочаруете, мистер? А то эти парни какие-то дохлые попались, даже от пуль уворачиваться не умеют.
Человек, неизвестно каким образом за считаные мгновения уложивший четверых вооруженных «овчарок» Махаевски, остановился. Не поворачивая головы к Данилину, быстро проговорил:
– Спасайте женщин, они в правом коридоре от выхода из холла, в помещении буфета.
Данилин вздрогнул, получая откуда-то импульс энергетической подпитки, бросил взгляд на тела Буй-Тура и Тарасова, метнулся к проходу между трибунами.
– Итак, господин… э-э? – прищурился Махаевски, начиная боком обходить незнакомца. – Может, назовете свое имя? Я Джеральд Махаевски, магистр ордена Раздела, посвященный третьей сефироты, паладин Звезды Изначалия, правая рука Кондуктора Социума, мастер смерти. А вы?
– Лихарь, – негромко ответил человек в спортивном костюме; казалось, его тело все время колеблется, зыбится, течет, как облако тумана или скорее как сгусток жидкого огня. – Витязь Рати Рода.
– О! Неужели мне предстоит сражаться с самим Беспощадным? Я слышал о вас, ратник Рода, но не думал, что судьба сведет нас. Какая честь для меня! – Губы Махаевски исказила язвительная улыбка. Он был настолько уверен в своих силах, что не боялся показать пренебрежение к противнику, а может, пытался вывести его из себя. – Что ж, ваша голова, господин Лихарь… э-э, Беспощадный, украсит мою коллекцию в родовом замке. Если вы, конечно, не блефуете.
Вместо ответа Лихарь живой металлической каплей скользнул к нему, почти не касаясь пола ногами, и бой двух операторов пространства, владеющих приемами физического, психического и энергетического повелевания, начался. Закончился же он через минуту – слишком малый отрезок времени для обычного человека и очень большой – для человека, посвященного в тайны сверхскоростного движения.
Несомненно, Махаевски был очень сильным бойцом, мастером воинских искусств высочайшего уровня. Однако на этот раз ему встретился противник, превосходящий его по многим параметрам, а главное – по духовному наполнению. Ибо настоящий воин – не просто знаток боевых тактик и приемов и прекрасный спортсмен, владеющий телом и физиологическими реакциями организма, он еще и носитель духа, объединяющего мудрость и действие, ведущего человека по Пути Истинного Знания.
Движения поединщиков были почти невидимы, так быстро они сменяли друг друга. Череда атак-ответов следовала за чередой, вихри тающих призраков носились по бетонной дорожке велотрека, замирая на мгновения лишь ради осмысления позиций. Казалось, что феерическое зрелище, недоступное никому из живущих на земле, будет длиться вечно.
Однако в какой-то момент стало наблюдаться осторожное отступление Махаевски. Он не успевал за своим противником и ничего не мог с ним сделать, даже включив экстрарезервные каналы и полностью раскрыв свои магические возможности, в особенности – по дистанционному воздействию на людей. Но его энергополевые посылы и мыслеформы разбивались о «железную рубашку» воли витязя, а ответные силовые выпады все чаще доставали магистра, пробивали защиту, заставляли напрягаться, и наступил миг, когда он дрогнул и… побежал!..
Данилин в это время обнаружил сторожей, стерегущих дверь в буфет, и сначала не понял, что они делают. Потом понял, и ему стало противно: сторожа – толстая девица в камуфляже и рыжебородый монах – занимались оральным сексом. Оказать полноценное сопротивление налетевшему на них «привидению» они не смогли. Несмотря на раны и страшную усталость, Андрей все еще находился в состоянии гипердействия и контролировал пространство адекватного ответа с почти абсолютной непогрешимостью.
Монаха он отправил в нокаут ударом в голову, ошалело вскочившую девицу с мокрым ртом отшвырнул, а когда она потянулась за оружием, сильным ударом в горло отправил за «любовником».
Постояв над телами сторожей пару мгновений – пока подсознание ощупывало холл и коридоры здания сферой внечувственного восприятия в поисках опасности, Андрей наклонился к девушке, обыскал карманы ее комбинезона, достал ключ и открыл замок буфета.
В помещении было темно, однако расширившийся волновой диапазон зрения позволял ему видеть даже в полной темноте, поэтому Андрей безошибочно отыскал в углу сидящих на ящиках женщин. Это были Млада и Яна, подруга полковника Тарасова. Она еще не знала, что ее друг и защитник ранен, а может быть, и убит.
Кроме того, Андрей увидел-почуял и некий чужеродный и очень опасный предмет, стоявший на полу буфета. Это было взрывное устройство, способное разнести на куски весь велотрек.
– Выходите, – негромко сказал Данилин. – Не бойтесь, это свои.
– Андрей! – тихо ахнула Млада. Бросилась к нему на грудь, заплакала.
– Успокойся, потом будешь плакать, – проворчал он, отстраняя женщину. – Надо уходить отсюда, и чем быстрей, тем лучше.
– Кто вы? – подошла к ним Яна.
– Не отставайте, – буркнул Андрей, борясь с головокружением.
Они выбрались из помещения, пропахшего кисло-горькими запахами, в тусклый свет пыльной люстры, горевшей под потолком холла.
Из центрального зала велотрека прилетел неясный дробный стук: словно по каменным плитам протопали два мелких беса на копытцах. Затем раздался чей-то леденящий душу вопль.
Женщины вскрикнули в ответ, цепляясь за Андрея.
– Стойте здесь! – приказал он, срываясь с места.
На дорожке велотрека никого не было.
Лишь спустя несколько секунд Андрей заметил на поле, захламленном строительным мусором, у дальней трибуны, человеческую фигуру. Нет, две. Один человек стоял, второй лежал в неестественной позе, раскинув руки, согнув ноги под углом к туловищу, запрокинув голову так, что было ясно – шея у него сломана.
Сердце колотилось о ребра с набатным гулом, глаза слезились, Андрей никак не мог сфокусировать зрение и распознать того, кто лежал.
Стоящий над телом вдруг исчез и возник уже на дорожке велотрека. Это был тот, кто спас Данилину жизнь.
Андрей расслабился.
– Это вы… что с Махаевски?
– Мертв, – отозвался незнакомец, гася голубой огонь в глазах. – Помогите мне.
Они перевернули на спину Буй-Тура и Тарасова. Полковник застонал.
– Жив! – обрадовался Андрей.
Незнакомец погладил рукой лоб Тарасова – Данилину показалось, что с его пальцев сорвались извивающиеся змейки света и всосались в кожу головы, – затем склонился над Буй-Туром. Сказал чуть погодя:
– Плохо…
– Что?!
– У него кровоизлияние в мозг. Треснула височная кость. Требуется лажение.
– Операция?
– Нет, черепное лажение. Я закрыл ему сосуды, прервал поступление крови, но долго он не продержится. Его срочно надо…
– В больницу!
– Уходим. – Незнакомец легко поднял тело Буй-Тура на руки и быстро зашагал к выходу из зала. Потом вдруг остановился, подумал немного и повернул обратно.
– Куда вы? – не понял Андрей.
– Забирайте женщин и помогите полковнику. У магистра есть рамана.
– Что?
– Транспорт. Быстрее!
Андрей вздрогнул – голос этого человека внушал уважение и опаску, подскочил к зашевелившемуся Тарасову.
– Держитесь!
– Иди… за… девчонками… – в три приема выговорил полковник. – Я сам…
Андрей метнулся к выходу, выскочил в коридор, наткнулся на Младу с Яной, двигавшихся навстречу.
– Я же приказал ждать на месте!
– Да-а, там страшно! – ответила Яна с простодушной прямотой. – И кто-то смотрит в спину…
– Домовой, – невольно улыбнулся Андрей, – точнее, велотречный. Шагайте за мной.
Они вошли в зал.
– Слава! – взвизгнула Яна, бросаясь к Тарасову.
Андрей остановился, округляя глаза. Но его поразила не встреча влюбленных, а нечто другое.
Из-под купола гигантского сооружения спускалась на поле велотрека десятиметровая летающая «тарелка», сверкающая голубым металлом, постреливающая искрами, испускающая струйки дыма.
– Что это?! – прижалась к плечу учителя Млада.
– Энлоид… – прошептал Андрей, внезапно догадавшись, что имел в виду их спаситель под «транспортом» магистра.
Тарасов с Яной перестали обниматься, также увидев «тарелку», замерли.
– Идите сюда, – послышался голос незнакомца.
«Тарелка» зависла в метре над полем, лопнул бок аппарата, из образовавшегося в нем стеклянно-прозрачного «объема пустоты» выпрыгнула легкая подвижная фигура, склонилась над телом Буй-Тура, вложила его в «пустоту». Тело исчезло.
Незнакомец оглянулся.
– Поторопитесь!
Очнувшиеся пленницы со своими защитниками поспешили к «тарелке».
– Энлоид… – еще раз сказал Андрей. – Над такой машиной работал Лева…
Ясноглазый незнакомец посмотрел на него с прищуром.
– Вы правы, сударь. Пришло время открытий. Но сейчас нам пора уходить отсюда, залезайте.
Андрей и Владислав переглянулись.
– Давай, ты первая, – сказал Тарасов Яне.
Они скрылись в «пустоте» входа.
– Теперь мы, – ободряюще сжал плечо Млады Андрей.
По глазам ударил световой зайчик, на мгновение волна темноты и свежести прокатилась по телу, и взору открылось кубическое помещение без острых углов, с бежевого цвета стенами. Потолок помещения слабо светился. Вошедшие ранее Тарасов и Яна стояли, озираясь, оглянулись на вскрик Млады.
– Чудеса в решете! – вполголоса проговорил полковник. – Интересно, куда делся Гордей Мироныч? «Зеленые человечки» забрали?
– На борту раманы никого нет, – ответил появившийся ниоткуда «ангел-хранитель», с виду – обыкновенный человек. – Это личный транспортник магистра. Нам повезло, что он не заговорен. Магистр понадеялся на свои возможности. Но все разговоры потом.
Незнакомец протиснулся мимо спасенных, вошел в противоположную стену, исчез. Потом из стены показалась его голова.
– Прошу прощения, но кабина раманы рассчитана только на двух пассажиров. Одно занято вашим приятелем. Вам придется во время полета побыть здесь.
– Без проблем, – кивнул Тарасов, по лицу которого разлилась бледность. – Только я, с вашего позволения, присяду.
– Куда мы полетим? – робко спросила Яна.
– Туда, где вас вылечат, – сказала голова незнакомца и скрылась.
Все присутствующие в странном тамбуре обменялись выразительными взглядами.
– Как ты думаешь, кто он? – прошептала Млада, зябко вздрагивая от волнения.
– Не знаю, – так же тихо ответил Андрей, – но догадываюсь.
– Спецслужба РуНО? – поднял бровь Тарасов. – Хотя, надо признаться, таких суперов просто не должно существовать в природе.
Данилин помолчал.
– Это скорее всего витязь… я слышал о воинах русской Рати, но не верил…
– Что еще за витязи такие?
Одна из стен помещения вдруг растаяла, превратилась в экран телевизора.
Стал виден зал велотрека.
Центральное поле строения плавно понеслось вниз. Экран мигнул – и в тамбур с экрана хлынула темнота ночи. Вниз ушел главный купол велотрека, затем вся «бабочка» сооружения, уменьшаясь на глазах. А еще через несколько секунд бесшумного неощутимого полета на пестром темно-белом фоне расцвел огненный фонтан, разбрасывая во все стороны обломки стен и крыши велотрека. Это взорвалась адская машина магистра, хороня его и всех, кто с ним был.
Назад: Буй-Тур – Данилин
Дальше: На все наша воля