Заложники
31 декабря
Они ждали, что их в скором времени вызовут на допрос и предъявят обвинение «в пособничестве врагам народа». Но минуты ползли как сонные мухи, складывались в часы, прошли сутки, а к ним никто не приходил и на допросы не вызывал. Лишь дважды молчаливый тюремщик в синей форме приносил еду в сумке: хлеб, кусок колбасы и чай в термосе. Да под вечер пришел воевода и мрачно сообщил, что князь требует доставить пленников в свою резиденцию, но он, воевода, не согласился с решением князя, и что теперь будет – неизвестно.
– Ничего хорошего, – сказал Буй-Тур.
– Попробую дойти до Пресветлого, – сказал Спирин. – Мое заявление о том, что это вы помогли обнаружить и захватить Данилина, никакого впечатления на Алексея Харлампиевича не произвело. Никак не забудет ваше недавнее… гм-гм, освобождение. Он пообещал разобраться, но таким тоном, что ждать объективной оценки ситуации не приходится.
– Ох не нравится мне эта старуха… – пробормотал Олег.
Воевода непонимающе посмотрел на него.
– Какая старуха?
– Это я наш мультик вспомнил, по Киплингу: «Откуда пошли броненосцы» называется. Не смотрели? Там мать леопарда советы сынку давала, а еж и черепаха подслушали, после чего еж и сказал: «Не нравится мне эта старуха».
– Я мультики уже почитай лет тридцать не смотрю, – хмуро улыбнулся Спирин. – Но положение наше хреновое. Тем не менее ждите.
– Что нам остается? А где наши клиенты, Данилин с женой?
– В такой же камере, но чуть дальше по коридору.
– Она же беременна! Ей уход нужен.
Спирин развел руками.
– Я понимаю, но ничего не могу поделать. Разрешил пользоваться туалетной комнатой на первом этаже. Потом переведу ее в отдельный номер, если ничего не изменится.
Он ушел.
Ночь прошла спокойно.
Утром тот же сторож принес завтрак и записку от воеводы: «Я поехал на встречу с начальством».
А к обеду начались какие-то подозрительные шумы, и вскоре выяснилось, что князь прислал новую смену для охраны пленников, и эта смена, состоящая почти из одних женщин, с первых же минут повела себя по отношению к ним как к врагам, взятым в плен на поле боя.
Во-первых, им надели наручники.
Олег было запротестовал и был избит двумя девицами, показавшими себя настоящими мастерами рукопашного боя. Буй-Тур попытался вмешаться, однако под угрозой оружия также был закован в наручники и связан. Когда он, лежа на полу, процедил сквозь зубы: «В следующий раз, суки, я вас щадить не стану!» – получил такой удар ногой в бок, что задохнулся от боли.
Одна из девиц рывком за волосы приподняла его голову и сказала с презрительной ухмылкой:
– Я просто вернула должок, не помнишь?
Буй-Тур вспомнил. Эта белокурая стерва с толстым носом приезжала за ним вместе с монголом – телохранителем князя по имени Тенгиз.
– Вспомнил, – удовлетворенно кивнула девица. – Но мы еще поговорим, полковник гребаный, ты мне дорого заплатишь за тот случай. Да не ешь глазами-то, не то выбью оба!
Она ударила Гордея затылком об пол и вышла вслед за подругой.
Некоторое время в камере были слышны только стоны Олега. Потом лейтенант перестал стонать и проговорил сдавленным голосом:
– Они мне, курвы, плечо вывихнули…
– Надо было бить их всерьез, – пробормотал Буй-Тур, – а не гладить…
– Кто ж знал, что они профессионалки… Все внутренности отшибли… Однако надо что-то делать, командир, пока они не вернулись.
– В таком положении много не сделаешь.
– Так что же, как в песне поется: напрасно старушка ждет сына домой?
– Давай думать. Безвыходных положений не бывает. Ты наручники не умеешь снимать?
– К сожалению, не обучен. Вот стрелять – да, из любого вида.
– Жаль.
– Надо было еще вчера уговорить полковника, чтобы он нас отпустил.
– Он человек подневольный: приказали – всех задержанных доставить пред светлые очи начальства, он и доставил.
– Могли бы и сами освободиться.
– Не ерзай жопой по стеклу, лейтенант, – недовольно проговорил Буй-Тур. – Они профи, положили бы обоих без сомнений.
– Эт точно, – уныло согласился Олег. – Как говорил какой-то знаменитый врач: «Лучше десять раз тяжело заболеть, чем один раз легко умереть».
– Умный был врач, – хмыкнул Буй-Тур.
Помолчали.
Олег попытался сесть и зашипел от боли.
– Вот гадство! Шевельнуться не могу!
– Лежи, соображай, как вылезти из этого дерьма. Кстати, как ты оказался в команде ППП?
Олег помолчал, умащиваясь, прикусив губу. Сказал глухо:
– Как и все… Этажом выше поселилась бандитская семейка, началась «сладкая» жизнь: каждый вечер и до глубокой ночи – крики, ор, песни, музыка… Я-то сам редко бываю дома, да сплю крепко, а старики мои… В общем, отец как-то поднялся наверх, урезонить хотел…
Гордей подождал продолжения.
– Урезонил?
– Избили его, на следующий день умер, кровоизлияние в мозг. Мать слегла сразу, на неделю пережила отца… сердце.
– И ты?..
– Не сразу. Следствие началось, да ничем не закончилось. Отпустили их – «за отсутствием улик». Как будто смерть – не улика! Даже до суда дело не дошло. Следователь «доказал», что отец сам на них набросился, начал драку. Представляешь?
– Знакомый сюр… – пробормотал Гордей.
– В общем, нашел я их, они все в бега подались, в Ингушетию… там и остались. Мне тоже пришлось уехать из города, я ведь из Орла… Жил в деревне Аксеново, у бабушки моего приятеля. Но тем же летом и оттуда бежать пришлось. Бабушка пошла картошку копать, у нее свой огород большой был, а там воры поле чистят. Она на них с криком: воры! Один мордоворот толкнул ее, ударил… ей и одного удара хватило. Через два дня я их нашел… Потом на меня ребята из отдела кадров ППП вышли.
– Они знали, что это ты… совершил правосудие?
– К моему удивлению, знали. Предложили работу, ну, я и согласился. Тем более что до сих пор убежден: антикоррупционный террор нашему государству необходим как воздух! Единственное, к чему я никак не могу привыкнуть, так это к тому, что я живу в оккупированной стране.
– Я тоже, – усмехнулся Буй-Тур, морщась; резко заболел ушибленный затылок. – Когда князь впервые коснулся этой темы, я ужаснулся. Зато понял, что если не бороться с засильем в верхах нелюдей, будет только хуже.
– Мы все через это прошли. Ну, вот, потом началась работа. Сначала я попал в подразделение «икс-пи» по выявлению и нейтрализации хакеров и создателей компьютерных вирусов. За три месяца работы нашли пятерых доморощенных «гениев», в основном безусую молодежь. В голове – ни грана здравомыслия! Технически и математически – все гении! Но в остальном – полная мразь, не признающая никаких моральных норм! А я с детства ненавижу вымогателей и психов, людей даже не задумывающихся о последствиях своих «гениальных» разработок.
– Тут мы смотрим на это дело одинаково, – буркнул Гордей. – Не прав был классик: гений и злодейство еще как совместимы! Вот только душа у такого «гения» мертвая. Именно поэтому он никогда не поймет, что своей деятельностью мешает жить миллионам других людей. А что вы делали с хакерами? Не пробовали увещевать?
– Били их нещадно! – улыбнулся Олег и тут же зашипел от боли, неловко дернув плечом. – С-сука толстоносая… Ставили на контроль, снова били – тех, кто продолжал плевать на закон и наши предупреждения… Пробовали и воспитывать. Да это все равно, что просить рыбу бороться за права червяков. Никакого положительного результата! Да и какой должен быть результат, если у всех у них психика нарушена? Я уже потом понял, когда перешел в другое подразделение, что этих тварей невозможно усовестить и вылечить, их можно только «мочить». Потом я работал с телефонными террористами, из тех, что любят сообщать по телефону о минировании больниц, школ и вокзалов. Это в основном подростки и молодые идиоты до двадцати лет, редко – старше. Этих мы тоже пиз…ли жестоко, предупреждали родителей и друзей, что будем калечить…
– Результат был?
– За полгода работы этот вид кретинизма снизился в Москве на пятьдесят с лишним процентов, я читал сводку. Приятно было, что работал не зря. – Олег вдруг хихикнул. – Мне даже удалось побыть в шкуре телохрана.
– Что тут смешного?
– Так ведь охранял я не просто VIP-персон, а наших девчонок, участвующих в конкурсах типа «Мисс Мира». Навидался такого, что до сих пор с удовольствием вспоминаю. Им ведь разрешалось переодеваться только в присутствии охраны, представляешь? Мы отворачивались первое время… И знаешь, что я тебе скажу?
– Что?
– Видел я многих красавиц, в том числе зарубежных, европейских, американских, азиатских, но, ей-богу, лучше наших не встречал! Американки вообще все уродки: грудь деланая, попа подтянутая, носик исправленный – сплошной силикон и хирургия! А наша – утречком проснулась, потянулась, яблочко съела – и хоть замуж, хоть на конкурс! А губки какие! – Олег зажмурился. – Так и целовал бы сутками!
Буй-Тур засмеялся.
– Поцелуй – источник заразы.
– Это ты просто завидуешь. Не, командир, я правду скажу, наши девки лучше всех! Ну а уже после всех тестов я и попал под твое начало.
– Не разочаровался?
– Ни на грош. Наоборот, понял, что без нашей работы с паразитами не справиться. Я как-то полистал брошюрку под интересным названием «Азбука российских скинхедов». Изданную, между прочим, типографским способом. Так вот там говорится, что быть скинхедом почетно, что бритоголовые – солдаты своей расы и нации, белые воины, что именно они стоят на передовой расовой борьбы, каждый день сражаясь за будущее и счастье своего народа. А разве мы не делаем то же самое?
– Движение скинхедов – политическая провокация, – вспомнил Буй-Тур свои беседы с князем. – Национальное движение должно быть чистым, не агрессивным, хотя и твердым, а скины работают грязно, настраивают общественное мнение против в с е х попыток выражения национальной идеи.
– Ну, в философии я не силен, но уверен, что мы – воины справедливости, от которых многое зависит. Ты разве не так думаешь?
– Болтаешь много… воин справедливости, – проворчал Буй-Тур. – Пора выбираться на волю. Нехорошо у меня на душе, чую чье-то недоброе намерение сделать нам секир башка. Как бы воеводу нашего не угрохали по дороге к главному…
– Что предлагаешь?
– Надо снять наручники.
– Как?
– Ключом, естественно.
Олег хохотнул и охнул, снова дернув плечом.
– Хорошо же мы встречаем Новый год! В разных местах бывало, но в камере – первый раз. Однако ключа у нас нет, ты связан, я практически некомбатант. Может, ребятам позвонить?
– В рельсу, что ли? Мой телефон сразу изъяли, как только нас сюда сунули. Остается только позаимствовать ключ у тюремщиков.
– Я баб уговаривать не умею, а добровольно они не отдадут.
– Значит, придется отбирать принудительно. Я начну, когда кто-нибудь явится, а ты поддержишь. Вряд ли они будут ждать нападения.
– Я-то поддержу, – с сомнением проговорил Олег, – да только я не большой спец по рукопашке. Пострелять – да…
– Ничего, прорвемся, не ждать же, пока нам кишки выпустят.
– Они могут, стервы еще те… Хотя я предпочел бы сейчас сидеть за столом с ребятами, а не лежать здесь и ждать конца.
– Тише… идут!
Пленники замерли. Потом Олег прошептал:
– Это просто муха залетела…
Буй-Тур фыркнул.
– Ты чего? – хмуро удивился лейтенант.
– Представил, как муха залетела …
– Ну?
– Не врубился? Знаешь, как бабы между собой говорят, забеременев? Я, кажется, «залетела».
Олег хмыкнул.
– Ну и воображение у тебя, командир… а вот теперь, похоже, идут!
В коридоре за дверью камеры послышались голоса, шаги, металлическое позвякивание, деревянный стук. Загремел, поворачиваясь в замке, ключ, дверь открылась. В камеру вошли две давешние девицы: мускулистая белокурая блондинка с толстым носом и смуглолицая, с лицом некрасивым и злым, и с ними знакомый Гордею монгол, узкоглазый и равнодушный.
Блондинка подошла к Буй-Туру, пнула его носком сапога.
– Вставай, полковник, пора начинать бал.
– Дед Мороз ждет, – ухмыльнулась ее напарница.
Буй-тур понял, что шансов на объективное разбирательство дела у них нет. И допрашивать их князь вовсе не собирается. Ему они не нужны, ни как сотрудники, ни как свидетели. А это означает одно: жить им с Олегом осталось всего ничего – от силы полчаса. Убивать их здесь не будут, это вотчина воеводы, уберут за пределами Благоева «при попытке к бегству». Значит, атаковать конвоиров надо при посадке в машину, иначе будет поздно. Понимает ли это лейтенант?
Буй-Тур поймал косой взгляд Олега, сказавший ему, что напарник думает о том же. Что ж, не все потеряно, господа. Как там говорил депутат в Думе? «Наша партия состоит не только из коммунистов, но и из умных людей». А это обнадеживает.
– Вставай, дядя! – Блондинка с толстым носом одним рывком подняла Буй-Тура на ноги. – Да не вздумай брыкаться, башку проломлю!
Гордей стиснул зубы, чтобы не сказать лишнего. Понуро побрел в коридор, всем видом выказывая покорность.
Застонал Олег: брюнетка грубо дернула его за руки.
– Осторожнее, мадама! У меня плечо сломано!
– Ничего, до могилы дойдешь.
– Премного благодарен, я еще пожить хочу.
Удар, стон. Олег упал на колени, однако был поднят с двух сторон и вынесен в коридор. Блондинка заперла камеру, толкнула Буй-Тура в спину:
– Шагай!
Коридор был неширок – метра два от стены до стены – и освещен тусклым плафоном у лестницы. Воняло в нем краской и ацетоном, видимо, стены недавно красили. В левой стене коридора было три двери, в правой две. Процессия остановилась у последней, напротив пожарной камеры. Блондинка вставила ключ в замок и повернула…
Млада проснулась в половине одиннадцатого.
Уснула она всего два часа назад, после массажа, который Данилин называл лажением, но все же успела за это время отдохнуть и чувствовала себя бодро.
– Ты не спал?
– Охранял твой сон, – сказал Андрей. – Не волнуйся за меня, я вообще мало сплю.
– Потому что занимаешься единоборствами?
– Единоборства – всего лишь одна из составляющих общего психофизического тренинга. Я давно этим занимаюсь, с детства, прошел много школ, пока не встретил мастера Школы русского воинского искусства и не начал тренироваться по особой системе.
– «Любки»?
Андрей с мягкой улыбкой погладил девушку по щеке.
– Запомнила, молодец. Да, эта система называется «Любки» и, кроме приемов рукопашного боя, очень своеобразных, кстати, характерных для спирально-вибрационных техник, дает еще и основы традиционного русского целительства, позволяет укрепить здоровье и полней раскрыть возможности своего тела.
– Ты меня научишь?
– Зачем?
– Хочу быть сильной и защищать своих детей.
– Будем вместе их защищать. Вот кончится черная полоса в нашей жизни, мы выберемся на свободу, устроимся где-нибудь основательно, и я начну тебя тренировать.
– Ты уверен, что все так и будет?
Он постарался передать ей импульс уверенности и силы.
– Обещаю! В конце концов выяснится, что мы ничего дурного не делали, только защищались.
Млада поежилась; она лежала на топчане, он сидел рядом.
– Эти женщины… у них больные глаза!
– У них больные души, – вздохнул он. – Я вообще не понимаю, почему такая организация, как Русский орден, опирается на людей, которые ставят себя вне рамок нормальных человеческих отношений, вне моральных принципов.
– Полковник Буй-Тур, что нам помогал, хороший человек…
– Грубоват, но не глуп и совестлив, что отрадно. Да и второй тоже приятный мужик. Но они люди подневольные, вынуждены подчиняться приказам начальства, а вот начальство у них поганое. Я это чувствую.
– Что они с нами сделают?
– Допросят, наверное, проведут следствие и отпустят.
– А если нет?
– Тогда мы сами освободимся.
– Как?
Он с легкой усмешкой показал ей снятые наручники; перед тем как уйти, новые стражники – молодые женщины вызывающего вида – надели Андрею наручники. Младу они тоже хотели заковать, но пожалели.
Девушка удивленно округлила глаза.
– Как ты это сделал?!
– Я и тебя научу. Существует особая система тренировки скелетной подвижности: кости можно вынимать из суставных сумок и возвращать на место.
– Здорово! А что еще ты умеешь?
– Например, дистанционно манипулировать движением противника.
– Разве это возможно?
– Конечно.
– Покажи.
– Подними руку вверх.
Млада повиновалась.
Андрей засмеялся.
– Ну вот, пожалуйста.
– Что – пожалуйста? – не поняла девушка.
– Я к тебе не прикасался, но ты выполнила мое желание – подняла руку. Разве это не дистанционное манипулирование?
– Обманщик! – притворно рассердилась Млада.
– Ничуть, – не обиделся он. – На самом деле существует древняя борейская система аудио – и пси-манипулирования людьми, доступная только большим мастерам воинских искусств. На Земле таких наберется не больше сотни человек.
– Ты тоже?
– Кое-что я, конечно, умею, но овладел далеко не всеми приемами этой системы.
– Карате?
– Карате – японский вариант более мощной системы «Жива». Я изучал русбой школы Васильева, стиль Кадочникова, казацкий спас, русский «барс», восточные стили, но все они – лишь отголоски «Живы», которой владели наши предки более семи тысяч лет назад.
– Откуда ты это знаешь?
– Рассказывали знающие люди, посвященные в тайны боевых техник. По их словам, в те времена существовало четыре сословия, четыре касты, и русские среди них были кастой витязей, то есть профессиональных воинов, защищавших цивилизацию.
– А потом?
– Потом была война… с магами… и началось долгое нравственное падение людей, распад цивилизации, приход ложных мессий и богов. Но это отдельная история. Как-нибудь мы поговорим об этом.
– Я думала маги – это сказки…
– К сожалению, это реальность, хотя и скрытая от большинства людей.
– Почему – к сожалению?
– Потому что нынешние маги вобрали в свои души все зло мира и действуют не во благо людей, а ради своих корыстных целей. Добрых среди них очень мало.
– Плохо…
– Еще бы! – согласился Андрей.
– А ты встречался с ними?
– Как тебе сказать… впрямую не встречался, но мой первый учитель по русбою был знаком с волхвом.
– Настоящим?
– Самым что ни на есть. А теперь я подозреваю, что и мой родной дед по маминой линии тоже был знаком с шаманами и волхвами. Он и сам был ведуном, костоправом и целителем.
Помолчали.
Млада устроилась поудобнее, прижимая к груди руку Андрея.
– Тебе будет тяжело со мной…
– Это еще почему? – удивился он не столько словам девушки, сколько смене хода ее мыслей.
– Я такая неумеха… я даже готовить как следует не умею.
– Ты мне это уже говорила. Не горюй, жизнь – хороший учитель, научит всему. А во-вторых, родишь, посидишь годик с маленьким и учиться пойдешь.
– Куда?
– Сама решишь.
– Это когда еще будет. А тебе придется меня содержать…
– Что за глупости лезут тебе в голову? Ты не содержанка, ты моя жена, а это совсем другое дело. Не волнуйся, нам будет на что жить. Устроюсь на работу, и все образуется.
– Учителем?
– Не обязательно. В подмосковном Серпухове создана спортивная федерация русских народных игр, мне предлагали ее возглавить. Но даже если мы уедем из Москвы, везде можно будет найти работу, создать такую же федерацию или спортивный центр.
– Ты так уверенно говоришь…
– Потому что знаю, о чем говорю.
Он не стал продолжать: «Главное – выбраться из этой передряги живыми». Вслух говорить такие слова было нельзя. Андрей хорошо знал, как любое, даже небольшое волнение сказывается на здоровье будущей матери и ребенка.
Внезапно по камере протекла струйка холодного воздуха.
Андрей насторожился, прислушался к себе. Организм, настроенный на получение внечувственной информации, отреагировал на изменение полевой обстановки вокруг.
– Приготовься, – тихо сказал он.
Млада вскинулась.
– К чему?!
– К встрече Нового года, – как можно мягче улыбнулся он. – Все уже давно сидят за столами, празднуют, вот и вспомнили, наверное, о нас.
– Шутишь?
– Хотелось бы верить, что нет. На всякий случай будь готова ко всему, но ни во что не вмешивайся.
В коридоре за дверью родилось эхо приближающихся голосов, шаги и шум. Где-то недалеко загремел засов, скрипнула дверь. Голоса смолкли.
– Это не к нам… – прошептала Млада.
– К соседям, – кивнул Андрей, начиная настраиваться на боевой лад. – Буй-Тур и Олег сидят в другой камере.
– Чего им надо?
– Сейчас узнаем.
Прошла минута, другая… Снова скрипнула дверь. Послышались женские голоса, чей-то стон, глухая возня.
– Еще раз что-нибудь скажешь – язык отрежу! – отчетливо услышал Андрей.
В замке повернулся ключ, дверь камеры рывком распахнулась, на пороге возникла крутобедрая, широкоплечая, толстоносая блондинка в камуфляже. В руке она держала резиновую дубинку.
– Выходите!
– На ночь глядя? – сказал Андрей с рассеянно-вопросительной интонацией. – Может, лучше завтра утром?
– Еще один разговорчивый попался, – презрительно скривила губы блондинка. – Выходи, петух, да не пытайся приемчики показывать – живо инвалидом сделаю! О бабе своей подумай, ребеночка может лишиться.
Млада вздрогнула, вцепилась в локоть Данилина.
– Не бойся, тетя шутит, – успокоил ее Андрей. В состоянии боевого транса он легко мог справиться с блондинкой, отобрать у нее дубинку и пистолет в кобуре на боку, но в коридоре наверняка ее ждали сослуживцы, и, не зная, сколько их и как они вооружены, рисковать не стоило.
Блондинка отступила в сторону.
Андрей и Млада вышли в коридор, увидели мрачно сгорбившегося, закованного в наручники Буй-Тура и согнувшегося, обвисшего на руках здоровяка-монгола и второй девицы Олега.
– Вперед! – скомандовала толстоносая блондинка.
Андрей уловил косой предупреждающий взгляд полковника и понял, что другого такого шанса освободиться у них не будет.
Он вспыхнул – по телу разлилась волна энергии, – и время послушно замедлило свой бег…