Книга: Беспощадный
Назад: Данилин
Дальше: Периметр ВВС

Тарасов

29—30 декабря
После ужина в ресторане «Золотой» Тарасов повез Яну к себе, и они провели вдвоем чудесный вечер, полный ожидания любви и теплой тяги тел к взаимному обладанию. Все было в радость: лукавый взгляд из-под длинных ресниц, шутка, притворная строгость, размышления о жизни, случайное касание рук и не случайное – губ. Им было интересно друг с другом, мир за стенами квартиры временно стал лишним, и они разговаривали, пили вино и кофе, смеялись, устраивали шутливые перепалки, обнимались и целовались, и этого было мало, а вечер длился, длился, длился до утра, и встреча перешла в фазу отдыха, лишь когда оба устали от ласк и угомонились, лежа в обнимку на кровати: он – на спине, она – у него на груди.
– Ты не рассердишься, если я задам интимный вопрос? – прошептала Яна.
– Рассержусь, – сказал он; ее волосы щекотали ему нос.
– Ты говорил, что был женат… а как вы познакомились?
Он помолчал, вспоминая встречи со Светланой.
– Это случилось на дне рождения у друга. Его жена пригласила подружку, нас посадили рядом… Но сначала мы не понравились друг другу.
– Почему?
– Я был молодой, ферзевый, самоуверенный… впрочем, и Света тоже была не подарок в этом смысле. Мы долго пикировались, я даже разозлился… дубина. – Он усмехнулся. – Помню даже, что мы сказали напоследок, при прощании.
– Что?
– Она заметила: будь вы моим мужем, я бы подсыпала вам яд в кофе.
– А ты?
– Я ответил: будь вы моей женой, я бы этот кофе выпил.
Яна засмеялась.
– Эта фраза приписывается Уинстону Черчиллю.
– Не приписывается, это история его знакомства со своей женой, описанная им в мемуарах. Таким образом оказалось, что Света читает не только дамские романы. В общем, мы потом встретились и в конце концов поженились. Потом я уехал в Корею, а мои пошли на «Норд-Ост». А спустя месяц погибла и Света.
Яна поежилась.
– Извини…
– Тебе не за что извиняться. Именно после гибели Светланы я и стал работать в… отделе спецопераций. Тогда я даже не представлял, что террористы имеют свои собственные научно-исследовательские институты и центры управления, в основном – за рубежом. Как же славно было их находить и…
– Ты серьезно – об институтах?
– Ну, не совсем институты, такие, как везде, но самые настоящие интеллектуальные центры. Это и спецслужбы, генеральные штабы государств-заказчиков, и мозговые штабы экстремистских партий и всяких международных организаций. Позже я осознал, что терроризм в отличие от обычной преступности, которая по большей части спонтанна, есть регулируемый криминально-политический процесс. О нем нельзя судить по обколотым исполнителям. Террор – дело интеллектуалов, которые всегда шли и идут на полшага впереди спецслужб. Тем почетнее и весомее каждая наша победа над ними.
– Значит, ты служишь в подразделении антитеррора?
Он улыбнулся.
– Можно сказать и так. Но об этом никому ничего нельзя рассказывать, даже маме. Кстати, как она относится к нашим встречам?
– Положительно, – улыбнулась и Яна. – Она у меня строгая, но справедливая.
– А отец?
– Он как раз слишком добрый… и несамостоятельный. Мне иногда его так жалко… а иногда убить хочется!
– Из-за Геннадия?
– Да. Геннадий маме никогда не нравился, но папа настоял на своем… Хочешь, я тебя познакомлю с мамой?
– Думаешь, уже пора?
– Ах ты, противный! Соблазнил девушку, а теперь хочешь сделать вид, что это я тебе на шею вешаюсь?! – Она попыталась стукнуть его по носу.
Он легонько выкрутил ей руку и поцеловал в подбородок, потом ниже – в грудь, и еще ниже… Сказал глубокомысленно, не спеша ее освобождать:
– Чем выше интеллект, тем ниже поцелуй…
Она не выдержала, рассмеялась.
– Нет, ты все-таки невозможный человек, Роман. Кстати, когда знакомились, ты называл другую фамилию – Макаров. А недавно сказал по телефону: «Слушаю, Тарасов». Какая фамилия у тебя настоящая?
– Никому не скажешь?
– Никому! – поклялась Яна.
– Тарасов. И не Роман, а Владислав. Но и об этом никому знать не надобно.
– Я не проговорюсь. А зачем тебе две фамилии и два имени? Для конспирации?
– Ты слишком догадлива для своего возраста.
– Опять? – нахмурилась она притворно.
– Сдаюсь! – вытянул он руки вперед. – Хочешь кофе?
– То-то же! Я хочу спать.
– Тогда спи, я постерегу твой сон.
– Нет, если я усну, то просплю весь день, а мне к девяти на работу. Давай свой кофе. Хотя мама всегда говорила, что кофе – это лишнее. Для русского менталитета лучший напиток – чай.
– Дед мой утверждал – квас.
– Квас хорош летом, а чай – в любое время года. И все же приготовь кофе. Как заявил поэт: «Я могу прожить без необходимого, но без лишнего – не могу».
– Готов подписаться под этими словами обеими руками.
Владислав чмокнул Яну в плечо, накинул на себя халат и пошел на кухню варить кофе.
Через четверть часа они пили кофе, сидя в кровати. Но, несмотря на этот вкусный допинг, Яна все же уснула, и вернувшийся из кухни Тарасов, относивший посуду, не стал ее будить. Залез в ванну, искупался, хотел было прилечь рядом – теплая ванна разморила, – и в это время промурлыкал телефон.
– Меня нет дома, – пробормотал Тарасов, но трубку снял. В столь ранний час звонить могли только по делу, поэтому игнорировать телефон не стоило.
– Изменились обстоятельства, Владислав Захарович, – раздался в трубке голос воеводы Николая. – Вам надлежит немедленно выехать в Кострому по тому делу, о котором я говорил. Объект изучения – учитель физкультуры Двенадцатой гимназии Данилин Андрей Брониславович.
– Изучения? – поднял брови Тарасов.
– Мне сильно не по душе давление, оказываемое на нашу структуру князем Шельминым, который в отсутствие Всеслава Антоновича требует ликвидации объекта. Поэтому вам придется своими силами отыскать компромат на Данилина и только после этого объект нейтрализовать. Все необходимые документы вам и членам дружины привезет мой послух Василий. У вас на руках будет карт-бланш на содействие местных правоохранительных органов. Настоящий. Только с другой фамилией. Желаю удачи.
– Благодарю.
Тарасов подержал трубку возле уха, вслушиваясь в звоночки отбоя, потом сквозь зубы выругался, вдруг поймав себя на мысли, что не хочет никуда ехать, кого-то искать и нейтрализовывать.
Заглянул в спальню.
Яна спала, уютно свернувшись под одеялом.
Жизнь была здесь, а не где-то там далеко, за стенами квартиры, дома, города. Она звала, она ждала, и жить стоило только ради нее.
«Вернусь – потребую отпуск!» – подумал Тарасов строптиво.
Яна все поняла, как надо, и оправдываться ему не пришлось.
– Надеюсь, ты вернешься к Новому году, – сказала она с притворной строгостью, намекая, что до первого января осталось всего два дня. – Хотелось бы встретить его вместе.
– Встретим, – пообещал он уверенно. – Если не смогу приехать я, ты приедешь ко мне.
– Куда?
– В Кострому.
– Ты же говорил, что специализируешься по зарубежу.
– Так сложились звезды. Как говорится, начальству виднее, кого и куда посылать.
Он отвез девушку домой – она захотела переодеться перед работой – и поехал к воеводе. Обсуждение деталей предстоящего рейда в Кострому не заняло много времени, информации у воеводы было мало, Владислав забрал необходимые для поездки документы и отправился обратно домой, вызвав по дороге свою команду.
Первым в квартире Тарасова появился Хан, сердитый и раздраженный. Оказалось, что он ехал на метро, и сотрудники милиции метрополитена заставили его предъявить документы.
– Козлы! – заключил он после того, как рассказал об инциденте. – Пока не показал им «корочки» – не хотели отпускать.
– Больно физия у тебя специфическая, – улыбнулся Тарасов. – За версту видно, что ты «лицо кавказской национальности».
– Ни хрена подобного, я татарин.
– Тем более. А почему ты не со всеми?
– У девушки ночевал.
– И давно ты с ней знаком?
– Вчера познакомился, – ухмыльнулся лейтенант.
– Быстро ты с ними…
– А чего лясы точить, цветочки дарить? Понравились друг другу – и в постель. Поэтому и пришлось ехать на метро. Кстати, ты сам давно в метро не спускался?
– Да уж порядочно, а что?
– Эти идиоты – метрополитеновцы стали дублировать надписи на латинице. Представляешь? В парижском метро все надписи только на французском, в Нью-Йорке – на английском, а у нас почему-то решили выпендриться.
– Там уважают свой язык, а наши чиновники – нет.
– Скоты!
– Полностью согласен. Жаль, что всех дураков и сволочей не «перемочишь».
– Но работать в этом направлении надо. Зачем вызывал?
– Едем в Кострому.
– Куда?!
– Сейчас приползут остальные, и я все расскажу.
– У тебя пиво есть?
– Отставить пиво, с этой минуты пьем только соки.
– Туркменбаши нашелся, понимаешь… – проворчал Хан. – Тот вон тоже запретил пить пиво «настоящим» туркменам. Вспомнил, наверное, как в советские времена устраивали антиалкогольные кампании.
– У него получится.
– Эт точно, всех задавил своей простотой.
Через несколько минут заявились остальные бойцы группы. Гроза и Хохол веселились, Инженер и Батон выглядели как всегда, Нос был мрачен.
– В чем дело? – осведомился Тарасов.
– Им бы только поиздеваться… – отвернулся белорус.
– Ты глянь, командир, в чем он пришел, – хихикнул Гроза. – То ли сослепу, то ли с перепою.
– Склероз, однако, – добавил Хохол.
Тарасов перевел взгляд на ноги лейтенанта и невольно улыбнулся.
Нос был обут в летние туфли.
– Почему не по форме?
– Промахнулся, – подсказал Гроза, давясь от смеха.
– Сам дурак, – огрызнулся Нос.
– Почему же вы не вернулись, чтобы переобуться?
– Заметили, когда уже полпути проехали, возвращаться не стали – плохая примета.
– Ладно, найдем мы ему зимние сапоги, у меня запасные есть, а размер носим одинаковый.
– Анекдот вспомнил, про сапоги, – вставил слово Хохол.
– Отставить анекдоты!
– Он короткий и смешной. Генерал говорит солдатам: «Хочу иметь крокодиловые сапоги!» Ночью рота спецназа десантируется на берег Нила. Проходит день, другой, третий, никаких новостей. Генерал сам летит к месту высадки. Весь берег реки завален трупами крокодилов. Спецназовцы в воде, выгоняют крокодилов на берег. Из воды показывается очередной крокодил, его бьют по башке дубиной, вытаскивают, и старший группы кричит: «Давай следующего! Этот тоже без сапог».
Засмеялись двое – Батон и сам Хохол. Остальные знали этот анекдот давно.
– Пошутили? – оглядел команду Владислав. – А теперь за дело. Час на экипировку, четыре часа на дорогу. В два часа дня мы должны быть в Костроме. Вопросы – в машине.

 

Кострома встретила их снегопадом.
Тарасов ехал на своей голубой «Субару Импрезе» вместе с Инженером, поэтому снегопад его не напрягал. Но остальные сидели в салоне минивэна «Баргузин» отечественного производства, не рассчитанного на эксплуатацию в экстремальных условиях, и Тарасову приходилось сдерживать прыть своего «мустанга», способного двигаться вдвое быстрей.
В Костроме разделились на пары.
Гроза с Инженером поехали в гимназию, где работал Данилин, Батон с Хохлом – к нему домой, Носова Владислав отправил в городскую прокуратуру, а сам с Ханом направился в Управление внутренних дел Костромы.
Дежурный долго вертел в пальцах удостоверение Тарасова, утверждавшее, что он является полковником Управления антитеррора ФСБ Макаровым. Потом все же пропустил обоих в здание, назвав номер кабинета начальника УВД.
Начальник встретил их, стоя.
– Подполковник Браверман. Какими ветрами занесло вас в наши края?
– Попутными, – туманно пояснил Тарасов. – Я бы хотел получить от вас кое-какую информацию.
– Весь штат Управления в вашем распоряжении.
– Весь не нужен. – Владислав сел, Хан тоже. – Во-первых, покажите нам сводку по городу и району за последние десять дней. Во-вторых, предоставьте доступ к базе данных. В-третьих, о нашем визите рядовые сотрудники вашего управления знать не должны.
– Само собой разумеется, с этим проблем не будет. – Лысый, но усатый Браверман почесал затылок. – Но вот с доступом…
– Нам не нужны кадровые файлы, нас интересуют контакты ваших сотрудников с приезжими. Я хочу знать, кто приезжал в Кострому с документами типа моего, с кем из ваших подчиненных встречался, что это были за люди.
– Не понимаю, при чем тут мои…
– Потом поймете. Добавлю: количество звездочек на ваших погонах находится в прямой зависимости от вашего желания помогать нам. Дело серьезное, так что давайте обойдемся без удивленных взглядов и вопросов.
Подполковник вспотел, но сохранил лицо: возражать не стал и качать права не решился.
– Сделаю все, что в моих силах. Вот сводка криминогенной обстановки в городе за последнюю декаду декабря.
На экране монитора появился текст, фотографии, схемы происшествий.
– Садитесь на мое место, удобнее будет… – Браверман приподнялся.
– Не беспокойтесь, только поверните монитор.
Подполковник с готовностью повиновался.
– Что-нибудь еще?
– В вашей конторе варят приличный кофе? – впервые подал голос Хан.
– Сделаем, – кивнул начальник УВД, нажал клавишу селектора. – Татьяна, принеси кофе на двоих… нет, на троих, только свари настоящий.
– Сейчас принесу, Вадим Аркадьевич, – ответила секретарша.
Вскоре в кабинете запахло кофе.
Тарасов с удовольствием опорожнил чашку, продолжая читать сообщения о разбойных нападениях, кражах, угонах автомобилей и убийствах. Наконец, в сводке мелькнула фамилия Данилин.
– Что у вас на этого человека?
Браверман пожал круглыми плечами.
– Его делом занимается майор Гарин. Данилин подозревается в убийстве ученого Федорова и его жены, а также своей квартирной хозяйки Анны Игнатьевны Горобец. Кроме того, ему инкриминируется убийство четверых молодых приезжих, в том числе – женщины.
Тарасов покачал головой.
– Крутой парень! У вас есть доказательства?
– Прямых нет, но… могу вызвать майора, он знает все подробности дела.
– Вызывайте.
Браверман нажал клавишу:
– Таня, найди мне Гарина, срочно.
– Хорошо, Вадим Аркадьевич.
Через десять минут в кабинет вошел небольшого роста, лысоватый, как и его начальник, с резкими чертами лица майор.
– Николай Сергеевич, вот товарищи из Москвы интересуются делом Данилина. Расскажи о нем, что знаешь.
– Не они первые интересуются Данилиным, – пробурчал Гарин, окидывая Тарасова и Хана неласковым взглядом.
Владислав и лейтенант переглянулись.
– Интересно, – сказал Тарасов. – Это кто же еще им интересуется?
– Ну, во-первых, наша прокуратура. Во-вторых, мне звонили из Москвы, из главной конторы…
– Какой?
– Из Федерального агентства расследований, генерал Махневский. Ему нужны были сведения о Данилине. Я дал.
Браверман побагровел.
– Почему же меня не предупредил?!
– Он сказал, что с вами согласовано… – Гарин понял, что попал впросак, сделал каменное лицо. – Я готов понести наказание.
– Да я тебя, майор!..
– Подождите, подполковник, – остановил Тарасов начальника УВД, – потом разберетесь, кто прав, кто виноват. Я не знаю в агентстве генерала по фамилии Махневский. Но не суть. Давайте поговорим о Данилине, чисто конкретно. Что это за человек?
– Учитель физкультуры, – сказал Гарин, вздыхая с облегчением. – Мастер рукопашного боя, тренирует в городе пацанов. По нашим данным, он бывший инструктор ГРУ, но по какой причине уволен – неизвестно. Его хорошо знал наш сотрудник капитан Скрылев.
– Могу я с ним побеседовать?
– Вы не дочитали сводку, – сказал Браверман, недовольный своим подчиненным. – Скрылев убит. И в этом деле тоже не все ясно. Такое впечатление, что все знакомые Данилина вдруг начинают погибать. Непонятно, за что он их убивает и он ли, но тенденция странная.
– Я с ним беседовал, – сказал Гарин. – С виду вполне нормальный мужик. Но ведь недаром говорится: в тихом омуте…
– Вопрос, – перебил его Тарасов. – Здесь указано, что машину Данилина нашли на ипподроме, разбитую, и там же произошла перестрелка между неизвестными…
– Наличие машины Данилина на месте преступления дает нам основания подозревать его в совершении преступления и участии в криминальных структурах. На ипподроме было убито четверо: трое молодых людей и женщина. Принадлежность их к одной из преступных группировок устанавливается. Никаких документов на их телах не обнаружено. Ясно одно: они не местные, прибыли скорее всего из Москвы, угнали из гаража МЧС «десятку» и микроавтобус и устроили охоту на Данилина.
– Вот как?
– Это мое личное мнение, – сказал Гарин. – Но картина вырисовывается такая. А это, в свою очередь, говорит о том, что тихоня-учитель – не тот, за кого себя выдает.
– Еще неизвестно… – начал Браверман.
– У вас есть досье на Данилина? – спросил Тарасов. – Где родился, учился, проходил службу, работал…
– Принеси, – посмотрел на майора начальник УВД.
– А также дело Федорова.
– И дело Федорова.
Гарин вышел.
– Еще кофе? – предложил подполковник.
– Если не сложно.
– Татьяна, еще кофе.
Секретарша унесла пустые чашки и принесла полные.
– Вот тут у вас в сводке упоминается еще одна бандитская разборка – во дворе дома номер три по улице Островского. Труп один, но симптоматика схожа с разборками на ипподроме. Удалось что-нибудь выяснить?
– Почти ничего, – поморщился Браверман. – По свидетельствам очевидцев произошла драка между двумя группами каких-то отморозков. Трое отметелили семерых, убили девицу, забрали какую-то беременную женщину и уехали на джипе «Мерседес». Джип в розыске.
– Данилин тоже замечен с какой-то беременной дамой, – сказал Хан. – Это не он там был, случайно?
Браверман развел руками:
– Следствие продолжается, но ничего конкретного сказать не могу.
Вернулся майор, подал две папки, одну тощую, другую потолще.
– Зачем вам это, если не секрет?
– Секрет, – усмехнулся Тарасов. – Но вам я скажу. Делом Данилина заинтересовались на самом верху. – Он поднял глаза к потолку. – У меня карт-бланш на расследование всех обстоятельств дела. Но не дай бог произойдет утечка информации! Понимаете, чем это вам грозит?
– Так точно! – в один голос ответили подполковник и майор.
– Ну и хорошо. Занимайтесь своими делами, а мы тут посидим в уголочке, покумекаем, почитаем материальчик. Появятся вопросы – побеседуем.
– Да, конечно.
Браверман движением бровей выставил майора за порог, усадил гостей за журнальный столик в углу кабинета, и они принялись изучать досье на Федорова и Данилина, изредка делая пометки в блокнотах. Через час Тарасов знал примерно столько же о Данилине, сколько и следователи.
Поблагодарив начальника УВД «за содействие особо важному расследованию», гости покинули управление.
– Ты действительно знаком с начальством ФАР? – полюбопытствовал Хан. – Откуда тебе известно, что генерал Махневский там не работает?
– Этого я не знаю, – дернул уголком губ Тарасов. – Но абсолютно уверен, что никакой генерал не станет звонить майору в Костромское УВД и интересоваться каким-то учителем физкультуры. Не генеральский это уровень. Кто-то просто прикрылся фамилией генерала, причем кто-то неплохо знающий местное милицейское начальство.
– Кто?
– Хороший вопрос. Я бы тоже хотел иметь на него ответ.
– Куда мы теперь?
– Соберемся вместе – обсудим. А пока давай-ка пообедаем, я тут недалеко заметил ресторанчик.

 

К трем часам дня, после сверки всех полученных сведений, наметились реальные пути поиска Данилина. Всего таких путей оказалось три: первый – через бывшую жену учителя, второй – с помощью его близкого приятеля Владимира Кабанова, третий – через связь Данилина с убитым Федоровым. Удалось найти след ученого: по данным налоговой инспекции, Лев Людвигович Федоров летом этого года приобрел в деревне Суконниково под Костромой старый дом. Если Данилин знал об этом, а он наверняка знал, так как был близким другом покойного, то вполне мог поехать в деревню, чтобы отсидеться там какое-то время в относительной безопасности.
Отправив по двум первым адресам Грозу и Носа, Тарасов посетил гараж МЧС Костромы и выяснил, что угоны машин – «десятки» и микроавтобуса «Баргузин» – действительно имели место. При этом у Владислава создалось впечатление, что руководство гаража отнеслось к этому слишком спокойно, словно имело гарантии возвращения угнанных авто. Будь у Тарасова время, он добился бы полной ясности в этом вопросе, однако ему очень хотелось вернуться в Москву до наступления Нового года, и свои подозрения он проверять не стал.
Гроза и Нос вернулись ни с чем.
Бывшая жена Данилина давно с ним не встречалась и разговаривать о нем с «представителем органов» не захотела.
Владимир Кабанов оказался человеком порядочным и любезным. Он был весьма обеспокоен отсутствием друга и его знакомой, но помочь «следователю» найти Данилина не смог. Назвав две фамилии приятелей учителя, с которыми тот изредка встречался, Кабанов развел руками и виновато улыбнулся:
– К сожалению, больше я никого не знаю. А почему вы ищете Андрея? Он что-нибудь натворил?
– Разве ваш друг способен что-нибудь натворить? – осведомился «следователь» – Нос.
– Нет, но… – смешался Кабанов, – я просто так спросил. Андрей очень хороший человек, зря мухи не обидит, никогда ни с кем не конфликтует. Но в последнее время с ним что-то происходит, а мне он ничего не говорит.
– Он в большой ж… опасности, – мрачно сказал Нос. – Если что-либо узнаете или Данилин позвонит вам – дайте нам знать. Вот телефон. И последний вопрос: он за последние две недели не выезжал за пределы Костромы?
– Н-нет… то есть не знаю… хотя подождите… Андрей говорил, что ездил к Леве в деревню… это друг Андрея, его убили недавно…
– В какую именно деревню?
– Вот этого не знаю, – снова развел руками Кабанов.
– Что ж, и на этом спасибо, – сказал Нос, протягивая ему руку.
– Подведем итоги, – сказал Тарасов, выслушав подчиненных. – Ясно, что после всех событий Данилин постарается исчезнуть из города. Но поскольку за ним ведет охоту какая-то крутая контора, он, как человек опытный, вряд ли кинется на вокзал или в аэропорт. Поэтому у нас есть шанс застукать его на «лежбище». В городе его скорее всего нет. Значит, он действительно уехал в деревню. Едем туда. Возражения есть?
Возражений не последовало.
Через полчаса две машины отряда выехали на Галичское шоссе. В половине шестого, когда уже стемнело, они миновали окраины села Никольского и свернули на дорогу к деревне Суконниково. Пошел снег, но дорогу недавно прочистили грейдером, и особых хлопот водителям она не доставляла. Потом водитель «Субару» – за рулем сидел Гроза – обратил внимание на следы недавно проехавшего по дороге автомобиля.
– Смотри, командир. Похоже, мы на верном пути. Кто-то здесь проехал перед нами, с полчаса назад, следы еще не замело. Судя по ширине отпечатков, это был джипер.
– Приготовились, – бросил Тарасов в телефон; в салоне «Субару», кроме него, находился еще Батон, остальные ехали сзади в «Баргузине». – Покажется деревня – останавливаемся.
Снегопад усилился, и тьма вокруг сгустилась. Лучи фар проделывали в белой пелене тоннели, которые заканчивались уже в двадцати метрах перед автомобилем. Скорость движения упала. Однако от Никольского до Суконникова было всего два километра, поэтому дорога потребовала не больше десяти минут.
Показался зыбкий световой конус – у въезда в деревню горел фонарь.
Колонна остановилась. Гроза оглянулся.
– Нам нельзя бросать здесь машины. Если кто-нибудь вздумает поехать в деревню или обратно – не проедет.
– В такую погоду вряд ли кто-нибудь рискнет выехать из дома, – сказал Тарасов. – Но ты прав, лучше перестраховаться. Поедем тихо, без света. Если бы мы знали точно, где тут дом, принадлежащий Федорову…
– Придется допросить аборигенов.
– Могу зайти в гости, – предложил Батон.
– Ага, иди, они как тебя увидят – со страху обмочатся, – съязвил Гроза. – Ты же вылитый террорист.
– Нос пойдет, – решил Тарасов, вызывая вторую машину.
Лейтенант выбрался из микроавтобуса, зашагал к первой избе деревни, у которой светилось одно окошко. Пропадал он недолго, минут семь, всунулся в «Субару»:
– Бабуля говорит, что тут многие сельчане свои избы продали, очевидно костромичам, «новым русским». Но вроде бы одну хату – у тетки Граихи – купил какой-то ученый.
– Федоров!
– Едва ли тут решили осесть сразу несколько ученых, кроме Федорова. А хата Граихи стоит справа, предпоследняя в ряду.
– Поехали.
Машины осторожно двинулись по улице, освещенной только в начале и в конце двумя фонарями. Остановились на площади, где стоял какой-то сарай и небольшой деревянный домик с железной крышей, оказавшийся магазином. По причине непогоды он был уже закрыт.
– Все, дальше идем пешком, – решил Тарасов. – Стрелять только в крайнем случае! Данилин мне нужен живым и здоровым. Я до сих пор не знаю причин, по которым этот человек должен умереть.
– Не беспокойся, командир, – сказал Гроза. – Все сделаем в лучшем виде. Будь он трижды семи пядей во лбу, с нами этому парню не справиться.
Дом, принадлежащий Федорову – по словам жительницы деревни, группа окружила в пять минут восьмого. Снегопад чуть приутих, но все же не позволял различать детали пейзажа уже в десяти шагах, что было только на руку бойцам СОС.
За воротами во двор Тарасов разглядел некую металлическую громаду, подал знак: все надели инфраочки и теперь видели друг друга желтыми призраками на фоне коричневых и темно-зеленых пятен и полос. Во дворе хаты стоял джип, и его мотор еще не успел остыть до температуры окружающей среды.
Жест Владислава – большой палец вниз – означал, что объект поиска находится здесь, в доме, в котором светились все окна.
Группа быстро, не советуясь, «на автомате», разобрала «зоны внимания»: Батон и Хохол – взяли под контроль окна, Нос и Хан – двор, Инженер, Гроза и сам Тарасов – вход в избу с улицы.
Подготовка к атаке длилась около минуты. Все замерли, оглянувшись на командира. Тарасов поднял вверх кулак: знаком к началу операции должны были послужить растопыренные пальцы.
И в этот момент в сенях избы вспыхнул свет, загремело, раздались мужские голоса, шаги, дверь во двор распахнулась и из нее к джипу вышли трое мужчин. Нос и Хан едва успели спрятаться за джипом. Однако мужчины в накинутых, но не застегнутых ватниках, без головных уборов, подошли к сараю, открыли дверь рядом с воротами и вошли внутрь. В сарае вспыхнул свет, судя по засветившимся щелям.
Сориентировавшись, Тарасов подал сигнал, и отряд окружил сарай, внутри которого раздавались голоса, восклицания, слышались стуки и металлические позвякивания. Затем раздался треск и гудение, начавшееся с низких тонов и перешедшее в тонкий свист.
Владислав махнул рукой и первым ворвался в сарай, сжимая в руке бесшумный «кедр». Перед его взором предстала прелюбопытная картина.
Две лампочки без отражающих плафонов освещали самую настоящую мастерскую с верстаком, на котором красовалась непонятная конструкция, напоминающая небольшой раскуроченный батискаф, с двумя аппаратными шкафами, приборами, опутанными проводами и разным металлическим хламом. А посреди сарая висела в воздухе свистящая металлическая лодка-гондола, утыканная стержнями и трубками, внутри которой сидел русоволосый мужчина с яркими – не карими, а скорее янтарно-желтыми глазами. Тарасов узнал его – это был объект их поиска, учитель физкультуры Двенадцатой гимназии Андрей Данилин.
Еще двое мужчин, застыв как изваяния, задрав головы, разглядывали висевшую в воздухе «лодку». Один был мал ростом, но крепок, подвижен и ощутимо опасен. Второй был на голову выше, шире в плечах и тоже опасен, как готовый к прыжку зверь. Однако самым опасным из всех присутствующих – по ощущениям Тарасова – был третий, в гондоле, с виду приятный и уравновешенный. В глазах его, устремленных на Тарасова, не было ни страха, ни неуверенности, ни сомнений, только сосредоточенное внимание и вопрос.
Когда полковник ворвался в сарай, все трое мужчин оглянулись, но не сделали ни одного движения, хотя менее опасными от этого не стали.
– Стоять! – приказал Владислав, направляя ствол пистолета-пулемета на Данилина. – Дом окружен! Сопротивление бессмысленно!
Из-за его спины в сарай вошли Хан и Нос с пистолетами в руках, взяли под прицел тех, кто стоял на полу сарая. Несколько секунд гости и хозяева разглядывали друг друга. Потом мужчина небольшого роста, с карими глазами и носом-картошкой, сказал без особой тревоги в голосе:
– Я полковник Федеральной службы расследований Гордеев. Не изволите представиться?
Тарасов шагнул вперед, продолжая контролировать каждое движение незнакомцев. Они были профессионалами, судя по реакции и поведению, и отсутствие оружия в их руках еще не гарантировало бойцам Тарасова полной и бескровной победы.
– Я полковник Макаров, – сказал Владислав, – отдел спецопераций. Мне поручено взять под стражу Андрея Брониславовича Данилина, допросить и доставить в Москву.
– Кем поручено?
– Моим начальством.
– А вы понимаете, полковник, что я не дам вам этого сделать? Мое начальство приказало мне то же самое, и я здесь оказался раньше вас.
– Надеюсь, вы тоже понимаете, полковник, что ваше начальство нам не указ. К тому же сила не на вашей стороне. А еще я очень прошу не делать резких движений и сдать оружие.
Низкорослый и его напарник переглянулись.
– А хорошо смазанная кочерга вам не нужна? – поинтересовался высокий. – Мы ведь при исполнении, можем и сами потребовать того же от вас.
– Закон на нашей стороне, – усмехнулся Тарасов, чувствуя дискомфорт; Данилин продолжал сидеть без движения в парящей под крышей сарая гондоле и разглядывать его с какой-то странной задумчивостью. Это беспокоило и заставляло напрягаться.
– Какой еще закон?
– Закон силы.
– Я знаю другой закон: тот, кто пришел первым, пользуется преимуществом.
– Обыщите их, – сказал Тарасов.
Хан двинулся к мужчинам, качнул стволом пистолета:
– Руки!
Низкорослый помедлил, но руки поднял. Его сосед медленно развел руки в стороны, сцепил пальцы на затылке.
Хан обыскал низкорослого, обнаружил пистолет, бросил его Носу. Начал обыскивать второго… и тут же отпрянул в сторону, обладая врожденным чутьем опасности. Напарник низкорослого выбил у него пистолет, вцепился в плечо, развернул для проведения приема. Но и Хан не сплоховал, перехватил руку противника, второй вцепился в ухо, ударил, получил ответный удар и отпрыгнул с удивленным вскриком:
– Твою мать! Это же наши!
Здоровенный напарник низкорослого бросился было на Хана снова, но Тарасов дал короткую – в три патрона – очередь ему под ноги.
– Замри! Пули не маслины, не перевариваются! В чем дело? – Вопрос предназначался Хану.
– У него маркер за ухом! – ответил лейтенант, держась за щеку. – Птица!
Тарасов нахмурился.
– Может, родинка?
– Сам посмотри!
Владислав смерил взглядом бугая в ватнике, глянул на низкорослого.
– Служба расследований, говоришь? Покажи-ка ухо, полковник.
– Это может стоить тебе жизни, полковник, – покачал головой низкорослый. – Сначала свое ухо покажи.
Тарасов подошел к нему, отогнул левое ухо: у него там был вытатуирован профиль тигра. Низкорослый отогнул свое, показывая изображение сокола.
– Вот так сюрпризец!
– Это уж точно!
– Группа «Сокол», если не ошибаюсь?
– Так точно. А вы – группа СОС, если не ошибаюсь?
– Произошла накладка. Придется докладывать начальству.
– Звони. Только нет никакой накладки, полковник, мы тут по другому делу.
Тарасов глянул на смотревшего на них сверху Данилина, махнул рукой:
– Спускайтесь, господин учитель, побеседуем.
Данилин что-то сделал в гондоле, и та, изменив тон гудения-свиста, пошла на снижение.
Назад: Данилин
Дальше: Периметр ВВС