Тарасов
18 декабря
Несмотря на то что он вернулся из Грузии шестнадцатого декабря, с Яной ему удалось встретиться только восемнадцатого.
Естественно, он позвонил ей сразу, как только прилетел и отчитался перед воеводой о проделанной работе. Но девушка явно не была настроена общаться с новым знакомым и быстро свернула разговор, сославшись на спешку: она куда-то опаздывала.
На следующий день Тарасов снова позвонил ей и снова получил вежливый отказ в виде туманного обещания подумать над его предложением встретиться «на природе». Он расстроился, понимая, что пришелся не ко двору, и даже решил больше не звонить, чтобы не выглядеть чересчур назойливым. Однако обладая упрямым и целеустремленным характером, Владислав на следующее утро вдруг поехал в центр и остановил машину напротив высотки под номером десять в Большом Гнездниковском переулке, где жила Яна. С собой он никогда не лукавил и, если девушка нравилась, комплексовать по этому поводу не собирался.
Интуиция его не подвела.
В девять часов утра дверь подъезда распахнулась, и по ступенькам на тротуар сбежала Яна в золотистой короткой дубленке с меховой оторочкой, в меховом берете такого же цвета и замшевых сапожках, обтягивающих лодыжку. У Тарасова перехватило дыхание. Девушка безусловно была красива, на нее оглядывались мужчины и с завистью поглядывали женщины.
Он вышел из машины, галантно распахнул дверцу.
– Доброе утро. Садитесь, подвезу.
– Вы? – не сразу узнала своего защитника дочь директора авиакомпании. – Как вы здесь оказались?
– Случайно проезжал мимо.
– Вы меня ждали, – догадалась Яна.
– Прошу прощения за настойчивость, но вы обещали подумать над моим предложением поехать на выходные в Ново-Переделкино. Если обещание было дано из вежливости, я уеду и больше надоедать не буду.
– Вы действительно настойчивы. – Девушка смерила Тарасова задумчиво-оценивающим взглядом. – Но я еще не решила.
– Ситуация почти по Блоку, – улыбнулся он.
– Это как? – подняла она брови.
Я звал тебя, но ты не оглянулась,
Я слезы лил, но ты не снизошла.
Яна тоже улыбнулась.
– Вы любите стихи Блока?
– Не только. Мне нравится Бунин, Киплинг, Есенин, Лермонтов, Верхарн, Андреев.
– Удивительно. Впервые встречаю человека спецназа, читающего стихи. Однако вы меня совсем не знаете, Роман. У меня не все гладко складывалось в жизни. И ситуация моя – почти по Есенину, а не по Блоку.
– Это как? – прищурился он.
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.
Тарасов покачал головой.
– Уверен, вы ошибаетесь. Я действительно не знаю, как вы живете, что у вас стряслось, какие проблемы вы решаете, но убежден, что неразрешимых проблем не существует.
– Я думаю иначе.
– Это по молодости. Есть только одна по-настоящему нерешаемая проблема – воскрешение мертвых. – Глаза Владислава на мгновение потемнели. – Я бы дорого заплатил, чтобы она… – он замолчал. – Извините.
– У вас кто-то умер? – догадалась девушка.
– Давно. Однако не будем о грустном. Куда вы идете? Разрешите, я вас подвезу?
– Вообще-то за мной должны прислать машину… – Яна глянула на ряд стоящих вдоль тротуара автомобилей, затем решительно тряхнула головой. – Поехали. Мне на работу, на Смоленку.
– К зданию МИДа?
– Не к главному входу, а со стороны Арбата.
– Без проблем.
Он помог девушке сесть в машину, и в это время к подъезду подкатил черный, сверкающий лаком джип «Лендкрузер». Из него выскочил крутоплечий атлет в кожаной куртке нараспашку, а вслед за ним вылез длинноволосый молодой человек, в котором Тарасов узнал приятеля Яны по имени Геннадий. Посмотрел на девушку.
– Это за вами?
Она прикусила губку.
– Поехали.
Владислав завел двигатель, хотел было сдать назад, чтобы развернуться, но джип вдруг рывком перекрыл ему дорогу, а бугай в кожаной куртке постучал костяшками пальцев по боковому стеклу:
– Выходи, водила.
– Не связывайтесь с ними, – быстро проговорила Яна. – Лучше я выйду.
– Посидите минутку, – вежливо ответил он. – Я быстро урегулирую этот вопрос.
– Кажется, ты так и не понял, каратист, – сказал Геннадий, подходя ближе; на нем было длинное меховое пальто и шарф; шапку или иной головной убор он не носил. – Эта девушка не нуждается в защите и ухаживании. А непонятливых мы…
Тарасов без замаха, сверху вниз, выбросил кулак, попадая парню в куртке точно в низ живота. Обошел его, согнувшегося от боли, приблизился к джипу, рванул дверцу со стороны водителя на себя и, когда щель оказалась достаточной, схватил водителя за плечо и одним рывком выдернул из кабины. Добавил ускорения, так что крепкий молодой человек в такой же черной кожаной куртке врезался головой в стоявшую рядом «Газель» и упал на гору неубранного снега.
Из кабины джипа выскочил третий спутник Геннадия в кожане, бросился на Тарасова с кастетом на руке и получил хлесткий удар тыльной стороной ладони по скуле, а затем второй – по шее. Владислав сел на место водителя, не обращая внимания на застывшего с изумлением на лице Геннадия, отвел в сторону «Лендкрузер», выдернул ключ зажигания и бросил шоферу, очумело трясшему белой от налипшего снега головой.
– Лови. – Посмотрел на приятеля Яны. – Я один раз уже предупреждал, это второй и последний. Еще раз вякнешь что-либо своим грязным языком – останешься немым на всю жизнь!
После этого он сел в кабину своей «Импрезы» и выехал из переулка на соседнюю улицу.
С минуту в кабине царило молчание. Потом Яна негромко сказала:
– Вы действительно ничего и никого не боитесь? У Геннадия много знакомых в милиции, полиции и ФСБ.
– Извините, – сказал Владислав без особого раскаяния в голосе. – Но хамы всегда вызывали у меня обострение синдрома хронического бешенства. С любым разумным человеком всегда можно договориться, найти компромисс, но с хамом – никогда! Ваш Геннадий – хам, даже если он партнер вашего отца. А теперь признавайтесь, почему он вас преследует и при этом ведет себя как…
– Кто?
– Как муж, подозревающий жену в измене.
Яна с любопытством посмотрела на твердый профиль спутника, прикусила по обыкновению губку, помолчала.
– Зачем вам это знать?
– Я вижу, что вы зависимы от этого человека, причем сильнее, чем может себе позволить такая девушка, не нуждающаяся в средствах и чьей-то персональной опеке. Если вас тяготит эта опека, а я вижу, что вы действительно не хотите быть зависимой от него, то я помогу вам освободиться.
– Это невозможно.
– Я не знаю такого слова.
Машина выехала на Садовое кольцо, и в зеркальце заднего вида Тарасов увидел догоняющий их знакомый джип. Однако увеличивать скорость не стал и спутнице о преследователях не сказал.
– Итак?
– Я сказала вам неправду… Он… мой муж.
«И улыбка познанья играла на счастливом лице дурака», – вспомнил Владислав стихотворение Юрия Кузнецова. Дураком в данном случае был он сам. О непростой связи Яны с Геннадием ему следовало догадаться раньше.
– Кажется, я попал впросак. Хотя все равно не понимаю, почему ваш муж так относится к вам.
– Мы не живем вместе уже год…
– Ну и разошлись бы, если все кончилось.
– Мы состояли в гражданском браке.
– Тем более.
– Папа настаивает на официальной регистрации…
– Почему? Он же не может заставить вас выйти замуж силой.
– Есть два обстоятельства…
– Говорите все. По крайней мере я буду знать, что нам делать.
Яна пропустила его «нам» мимо ушей.
– Я не уверена, что это вам нужно знать. Вы не в состоянии мне помочь.
– Думаю, вы ошибаетесь, – твердо заявил он. И эта его твердость и решительность благотворно сказались на ее настроении.
– Вы услышите неприятные вещи…
– Я готов!
– Геннадий хотел ребенка… но я сделала аборт.
– Аборт вещь жестокая, но не смертельная.
– Он в самом деле меня любит и очень хотел… и хочет ребенка.
– Хочет – перехочет. Вы же не любите его?
– Нет.
– И не хотите с ним жить?
– Н-нет.
– Так в чем же дело?
Яна помолчала, набираясь храбрости.
– Второе обстоятельство хуже… Это Геннадий помог папе стать директором компании… дал деньги… и устроил меня в МГИМО.
– Та-ак, – протянул Тарасов. – Час от часу не легче. Значит, от этого человека зависит вся ваша семья, а не только вы?
Яна опустила голову.
– Теперь вы знаете все. Надеюсь, охота встречаться со мной у вас отпала?
Машина остановилась на углу Арбата и Денежного переулка.
– Наоборот, – усмехнулся Владислав. – Я псих и люблю преодолевать непреодолимые препятствия. Мне очень хочется разрубить этот ваш гордиев узел. И много ваш отец должен своему заму?
– Много… лучше не спрашивайте.
– Как же это произошло? Откуда у Геннадия такие деньги? И почему он сам не стал директором?
Яна отвернулась, колеблясь, отвечать ей или нет.
– Геннадий связан с какой-то криминальной структурой… ему нельзя было сразу идти в чиновники такого масштаба, поэтому он подставил папу… он страшный человек! – Яна зябко передернула плечами.
Тарасов стиснул зубы, однако постарался держаться уверенно и оптимистически. Положил ей руку на локоть.
– Доверьтесь мне, Яна. Я вполне отдаю отчет своим словам. Организация, в которой я работаю, покруче любой криминальной структуры. Если понадобится, мы отобьем охоту вашему бывшему мужу даже смотреть в вашу сторону. За километр будет обходить вас.
Яна посмотрела на него завороженно, слабо улыбнулась.
– Вы странный… и сильный… мне почему-то хочется верить вам…
– Так в чем же дело?
Она задумалась на несколько мгновений, потом решительно вздернула подбородок.
– Вы хотели поехать в Ново-Переделкино, покататься на лыжах, не передумали?
– Никогда!
– Увезите меня из Москвы! Я сейчас возьму отпуск на неделю, и мы сразу уедем.
Владислав не поверил ушам.
– Согласен.
– Ждите.
Она выпорхнула из машины и побежала к левому крылу здания Министерства иностранных дел, скрылась за дверью служебного входа. А он остался сидеть в машине с эйфорически кружащейся головой, в которой металась одна мысль: она согласилась! Затем Владислав увидел остановившийся неподалеку джип «Лендкрузер», и эйфория прошла. Подумав немного, он неторопливо вылез из машины и направился к джипу, сунув руки в карманы, являя собой решимость.
Но пассажиры джипа не стали дожидаться того, кто играючи справился с ними у дома Яны. «Лендкрузер» тронулся с места и влился в плотный поток машин на Садовом кольце.
– Так-то лучше, – проворчал Тарасов, глядя ему вслед. Он понимал, что основные разборки с командой Геннадия еще впереди, но не боялся их, веря в свои силы и возможности команды СОС.
Яна появилась через сорок минут, оживленная, раскрасневшаяся, деловито-энергичная. Плюхнулась на сиденье «Импрезы».
– Ох, что было!.. Пинский ошалел… Но меня все же отпустили.
– Едем.
– Интересно, что я маме скажу.
– Мы ей позвоним из Переделкина.
Яна озадаченно глянула на спокойно-сосредоточенное лицо Тарасова, вдруг обхватила его шею рукой, поцеловала.
– Теперь поехали! Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
– Я знаю другую поговорку, более жизнерадостную, – хмыкнул он. – Да здравствует все то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!
Она засмеялась в ответ, и обоим стало легко и радостно, будто небосвод наконец очистился от снежных туч, появилось солнце, все невзгоды отступили и впереди засияла надежда на счастье.
В три часа дня они поселились в гостинице «Переделки», принадлежащей оздоровительному горнолыжному комплексу Ново-Переделкино. Причем Тарасов хотел взять два раздельных номера, но Яна, все еще находясь под впечатлением собственной смелости, настояла на том, чтобы они сняли один двухкомнатный люкс.
Ни один, ни другая не брали с собой лыжи, однако здесь можно было взять напрокат отличные «джампинги», чем и воспользовались новые постояльцы гостиницы.
Как оказалось, Яна прекрасно умела кататься на лыжах, не боялась крутых виражей, Тарасов тоже прилично стоял на «горняках», и они наслаждались снежными склонами, свежим воздухом и отличной погодой практически до ужина.
Вечером, после сауны и бассейна, пара сидела в ресторане гостиницы на втором этаже, с удовольствием пила легкое вино и с аппетитом поглощала пищу, приготовленную весьма умело местными поварами.
Яна буквально светилась от избытка впечатлений, часто смеялась, и Тарасов подумал, что это реакция на давно желанную свободу. Хотя, возможно, добавил он про себя, ей и в самом деле интересно с ним, несмотря на значительную – десять лет – разницу в возрасте.
Заговорили о литературе.
Яне нравилась проза Улицкой и Арсеньевой, детективы она не любила и потому мастеров этого жанра не читала, зато не чуралась фантастики, что Владислава порадовало. Он любил фантастику с детства и привычек не менял до зрелого возраста, хотя читал уже не все подряд, а выборочно, зная, что и от какого автора ждать. В конце концов сошлись на том, что так называмые «элитарные» авторы, лауреаты всяких Букеров и Антибукеров, либо маргиналы, либо бездари, поддерживаемые такими же бездарями, а читать стоит только тех, тиражи книг которых говорят сами за себя. В нынешние времена ни славу, ни известность, ни многомиллионные тиражи купить было невозможно, и если книги автора раскупались быстро, это подтверждало известный тезис: дыма без огня не бывает. Интересные писатели не зря становились народными любимцами, а бесталанные – «элитарными» соискателями всевозможных, пусть даже скандальных, премий.
Увидев входящую в ресторан молодую пару в вечерних туалетах, заговорили о моде.
Яна хорошо разбиралась в известных всему миру домах моды, отличала костюмы Ива Сен-Лорана от костюмов Жанфранко Ферре и могла точно сказать, где и по какой цене куплено то или иное платье. В бытность свою сотрудником внешней разведки Тарасов тоже следил за модой, обращал внимание на одежду, поэтому беседовал на эту тему со знанием дела. Удивил он спутницу тем, что знал имена модельеров и мог оценить их вкусы.
Поговорили о жизненных приоритетах. Эта тема почему-то волновала собеседницу. Для нее самой важной проблемой оказалась проблема свободы и безопасности, а уж потом шли закон, семья и достаток. Тарасов ее понял, хотя с грустью посетовал, что один из главных приоритетов, от которого зависела нормальная жизнь общества, – справедливость – задвинут у нынешней молодежи куда-то на задний план. Впрочем, как и достоинство, труд, воля и духовность. Хотя потом выяснилось, что Яна все-таки думает о таких вещах и не ставит во главу угла материальные блага.
Тарасов вспомнил своего школьного приятеля, ставшего известным ученым-физиком, лауреатом Госпремии, но не уехавшим за границу, и разговор свернул в русло творческих успехов бывших однокашников и студенческих знакомых обоих.
Яна рассказала о дальнем родственнике отца, который получил Нобелевскую премию по химии, а Владислав привел примеры так называемых Иг-Нобелевских премий, присуждаемых Гарвардским университетом за тупость, шарлатанство и абсолютную бесполезность проделанных работ. Яна долго смеялась, узнав, что лауреаты премии на полном серьезе доказывали присутствие сексуального влечения страусов к людям, рассчитывали площадь поверхности слонов, уверяли, что пивная пена оседает в сосуде, подчиняясь математическому закону экспоненциального затухания, приводили всеобъемлющую классификацию человеческих пупков и разрабатывали наиболее оптимальный способ макания бисквита в жидкость.
– Идиоты! – заключила Яна, отсмеявшись.
– Больные люди, – кивнул также развеселившийся Тарасов. – Даже по этим примерам видно, как вырождается зажравшийся Запад. Хотя справедливости ради замечу, что я встречался там и с умными симпатичными людьми. Мне жаль наших соотечественников, бегущих за границу ради заработка и мифических свобод. Россия, конечно, не идеальное место для талантливых людей и пророков, но Запад их просто съедает с потрохами и выплевывает уже тупыми и безвольными.
На эстраде в торце зала зашевелился оркестр, молодая певица в немыслимом костюме запела что-то о «я тебя люблю – лю-лю-лю…».
Яна поморщилась.
– Не терплю попсы. Я и в Москве редко хожу на концерты, слушать нечего, кроме такого вот «лю-лю-лю».
– Один юморист заметил, что нет такой глупости, которую нельзя было бы спеть. Вот и поют. Самое плохое, что молодежь от этих песен «тащится». Хотя это еще вовсе не означает, что из слушателей попсы обязательно вырастут дураки и бандиты. Я в свое время тоже увлекался музыкой – от рока до рэпа, практически не вслушиваясь в слова песен.
– Классику любишь? – перешла на «ты» Яна.
– Не дошел, – развел руками Владислав. – Остановился на романсах, предпочитаю старинные русские, с гитарными переборами и флейтой.
В зале появились двое крупногабаритных парней в одинаковых свитерах, сели недалеко от столика Тарасова. Яна остановила на них взгляд, перестала улыбаться. Парни оценивающе посматривали на нее, обмениваясь репликами, и не обращали внимания на спутника девушки.
– Успокойся, – сказал Владислав, накрывая руку девушки своей ладонью. – Здесь нас никто из твоих опекунов не найдет. Ты маме не сказала, куда поехала?
– Нет.
– Ну и не переживай.
– Эти… так смотрят…
– Ты красивая, вот и смотрят, терпи. Всем глаза не заклеишь. Пока я с тобой, тебе нечего бояться. Да и не увлекаются бандиты горными лыжами, они энтузиасты других видов спорта.
На лицо Яны набежало облачко.
– Я знаю… Геннадий любит играть в гольф… чуть ли не каждый день посещает боулинг-клуб… А его «шестерки» ходят качаться…
– Стандартные увлечения стандартной полукриминальной тусовки. Надеюсь, твой Геннадий все же повыше уровнем. Он не связан со спортивным бизнесом, случайно? Или его деньги добыты с помощью нефтяных скважин?
– Я не интересовалась. – Яна передернула плечиками. – Иногда мне казалось, что он способен убить любого… – Она снова зябко вздрогнула. – В каком же сволочном и страшном мире живут эти люди – бандиты, воры, убийцы, насильники! Как они не стреляются от дикой безысходности? Ведь никто из них не доживает до старости!
– Потому что они не люди, Яна, – мягко сказал Владислав; на миг показалось, что рядом сидит жена и печально улыбается; он зажмурился, надавил пальцами на глаза – видение исчезло. – Они нелюди. Но давай не будем портить себе вечер чужими проблемами. Мы приехали сюда отдыхать, и никто нам не помешает. Потанцуем?
– Хорошо, – согласилась она, с усилием заставляя себя думать о приятном.
Через минуту они забыли обо всем, что не входило в сферу их отношений, и снова почувствовали себя независимыми и счастливыми. Больше Яна чужих взглядов не пугалась.
– У меня предложение, – сказал Владислав, прижимая к себе девушку, хмельной от близости и ожидания чего-то.
– Ты не человек, – засмеялась она, находясь примерно в таком же настроении, – а фонтан идей. Готова выслушать любое твое нескромное предложение.
– А если скромное?
– Тогда я в тебе разочаруюсь.
Он улыбнулся в ответ.
– В воскресенье, двадцать второго, московский клуб исторической реконструкции «Серебряный волк» будет справлять йоль. Не хочешь со мной посмотреть на это экзотическое зрелище?
– Что такое йоль?
– По языческому календарю это начало года, то есть языческий Новый год. Мне рассказывал приятель, что на таких сборищах бывает очень весело и интересно.
– Я согласна. Никогда не встречала Новый год в компании с язычниками. Далеко ехать?
– На берег Пироговского водохранилища, есть там такая бухта Радости. За час доберемся. Представляешь? Сказочный заснеженный лес, огромный шатер посреди поляны, в нем люди в старинных одеждах, на стенах оружие – мечи, секиры, копья, щиты, горит очаг, полно питья – горячего пива в деревянных чашах и в бычьих рогах, дохристианский антураж…
– Не представляю, но гулять так гулять. А поскольку твое предложение действительно чересчур простое, я предлагаю подняться в номер.
Владислав отодвинулся, продолжая сжимать талию девушки в своих руках, разглядывая ее разрумянившееся лицо с маняще полуоткрытыми губами.
– Не рано?
Яна прыснула.
– Не помню, кто из поэтов написал:
Ты сказала мне: «Нельзя же сразу».
Я сказал: «Нельзя же никогда!»
Теперь засмеялся Владислав.
– Все-таки ты удивительная девушка! То вздрагиваешь от любого неосторожного слова, то ничего не боишься!
– Это похвала или осуждение?
– Пойдем. – Он взял ее под руку. – Я закажу шампанское в номер.
Они выбрались из толпы танцующих, поднялись на свой этаж гостиницы, прижимаясь друг к другу, открыли дверь в номер. Владислав хотел было включить центральную люстру, но Яна остановила его, дернула за шнурок бра, свет которого создал в комнате уютный полумрак. Затем, глядя на него огромными дразнящими глазами, она потянула «молнию» на платье, гибко шевельнулась, платье соскользнуло с ее плеч на пол, и красота обнаженного тела девушки заставила его замереть бездыханным. Вспомнилось:
Одежды на ней – поясок из бус
Да грива шальных волос.
А в черных глазах, как смертельный укус,
Таится немой вопрос…
Три дня и три ночи пролетели незаметно.
Они любили друг друга, наслаждались уединением, ни на кого не обращали внимания, с удовольствием катались по «горным» склонам Ново-Переделкина, веселились, дурачились, шалили, посещали ресторан, бар и боулинг-зал, загорали, снова катались и снова любили друг друга, щедро растрачивая поступавшую откуда-то – с небес, что ли? – энергию.
Наверное, идиллия могла бы продолжаться и дальше, так как никаких признаков скуки, пресыщения или усталости Яна не демонстрировала, но появилось препятствие, которое Владислав подспудно ждал, хотя и молился в душе, чтобы оно позволило им отдохнуть – если их образ жизни можно было назвать отдыхом – еще несколько дней. Препятствием этим было сообщение координатора СОС, полученное Тарасовым по мобильному телефону, что ему в субботу двадцать первого числа надлежит явиться к воеводе.
Владислав попытался сманеврировать, сославшись на недомогание, и перенести встречу на понедельник, однако координатор сухо подтвердил дату и время встречи, и Тарасов с сожалением констатировал, что его отпуск кончился. Он смущенно доложил Яне о необходимости отлучиться в Москву на несколько часов, еще не зная, сможет ли вернуться обратно в гостиницу, и был приятно удивлен, когда девушка заявила, что поедет с ним и подождет, где бы и сколько бы времени он ни задержался.
– Это по работе? – спросила она проницательно, нежась под пуховым одеялом. – Нельзя отказаться?
– К сожалению, нет, – развел он руками. – Дисциплина в конторе – святое дело.
– У нас еще есть один день и одна ночь, так что не будем печалиться. Потом поедем в Москву, и если удастся – вернемся сюда. Или поедем встречать твой йоль.
Он потянулся к ней руками, норовя поцеловать в шею, одеяло соскользнуло… и встали они нескоро.
Позавтракали, покатались на лыжах, провели день в прекрасном расположении духа. Поужинали в ресторане, почти выспались ночью, а наутро, в субботу, поехали в Москву. Яна уговорила Тарасова забросить ее на пару часов домой, что он и сделал с облегчением, трезво рассудив, что это лучший выход из положения. Он всегда чувствовал себя неуютно, заставляя кого-то ждать своего возвращения, а тут все сложилось удачно, и Яна могла не волноваться, и ему не надо было поглядывать на часы и торопить события.
Воевода Николай Степанович ждал командира группы СОС на квартире, принадлежащей не ему лично, а Русскому ордену. Но он был не один. Вместе с ним ждал Тарасова сам князь ордена, полковник Родарев.
У Владислава непроизвольно участилось дыхание. Присутствие князя указывало на важность проблемы, которую надо было решить, а это в свою очередь означало, что с лыжным отдыхом в Ново-Переделкине пора было прощаться. Задавив в душе сожаление и разочарование, Владислав поздоровался с руководителями службы СОС РуНО, сел в предложенное кресло.
– Я готов выслушать вас, судари мои.
Воевода и князь переглянулись.
Родарев улыбнулся.
– Мы знаем, что оторвали вас от увлекательного занятия, Владислав Захарович, и, возможно, вам еще представится возможность вернуться на пару дней в Ново-Переделкино. Однако ситуация в стране осложнилась, а я на несколько дней вынужден покинуть Россию, поэтому и решил поговорить с вами сегодня, дать новое задание.
Тарасов порозовел.
– Я только хотел…
Родарев прервал его жестом.
– Не надо оправдываться, вы имеете полное право отдыхать, как вам заблагорассудится. Даже поехать на Пироговское озеро и встретить языческий Новый год.
Владислав нахмурился.
– Меня «пасут»… ваши люди?
– Никто никого не «пасет». Так получилось, что гостиница «Переделки» является нашей вотчиной. Там отдыхают многие наши сотрудники.
Тарасов вспомнил двух парней в свитерах, которые часто встречались ему на пути то в баре, то на лыжных трассах комплекса. Покачал головой.
– Мне следовало самому догадаться.
– Не обижайтесь, Владислав Захарович. У нас нет причин не доверять вам, а вот причины оберегать вас – есть.
– Не понял?
– По нашим данным, за вашей командой началась охота. Для этой цели в Россию заброшен один из операторов Союза тайных орденов Европы Джеральд Махаевски. А это очень сильный противник, маг и мастер воинских искусств. Вот почему мы решили вызвать вас для беседы сюда, оторвав от заслуженного отдыха.
– Это любопытно, – хмыкнул Тарасов. – До сего времени я считал, что наша контора покруче каких-то там «тайных орденов».
– К сожалению, у нас маловато опыта, в то время как история тайных союзов уходит корнями в седую древность. Но мы быстро учимся.
– Однако для того, чтобы начать охоту за моей группой, этот Махаевски должен знать ее членов. У нас произошла утечка информации?
– Мы не уверены, поэтому запустили систему собственной безопасности, проверяющую сейчас все наши службы. Тем не менее у СТО есть агенты во всех государственных и коммерческих структурах России, и не будет ничего удивительного, если один из них окопался в наших рядах. Разведки таких серьезных организаций для того и существуют, чтобы внедрять своих эмиссаров в управленческие структуры противника.
– Откуда вам стало известно о заброске Махаевски?
Родарев усмехнулся.
– Мы тоже не сидим сложа руки. Наши парни работают в большинстве государственных служб, в том числе в правительстве, в ФСБ, СВР и ГРУ. Ну и, естественно, за рубежом. Однако давление на Россию со стороны СТО увеличивается, и мы должны реагировать на угрозу адекватно.
– Бедная Россия, – пробормотал Тарасов. – Кто только не пытается прибрать ее к рукам.
– Она не бедная, – качнул головой воевода Николай. – Она очень богатая, особенно творческим потенциалом, потому ее и пытаются подчинить и уже почти добились цели. Россия завоевана, завоеватели сидят во всех властных креслах, и это надо признать со всей очевидностью. Только мы пока не все осознаем эту трагедию.
Родарев погладил бритый череп.
– Согласен.
– Что ж, пусть поохотится за нами господин Махаевски, – пожал плечами Тарасов. – Мы отобьем ему охоту охотиться.
– Не переоцените свои силы, Владислав Захарович. К тому же Махаевски – не ваша забота. Группа СОС – лезвие оружия справедливости, она должна заниматься своим непосредственным делом. Контрразведкой у нас ведает другая служба. Хотя предупредить вас мы были обязаны. Теперь к делу. Давайте обсудим дальнейшие планы вашей дружины.
Тарасов тряхнул головой.
– Мы готовы. Однако я хотел бы просить вас об усложнении заданий. Мы способны на большее, нежели ликвидация террористов и их пособников. Я неплохо разбираюсь в социальных проблемах страны и считаю, что борьба с бандитизмом и криминалом вообще – уровень государственных структур. Мы можем и должны работать глубже, искать корни явлений, а не рубить головы по верхам.
Родарев и Николай обменялись понимающими взглядами.
– Я иногда забываю, что вы бывший аналитик Службы внешней разведки, – улыбнулся полковник. – Хотя вы безусловно правы. Несомненно, ваша группа заслуживает более серьезного отношения, о чем я имел честь беседовать с Пресветлым Князем ордена. После чего произошла некая переоценка ближайших планов СОС. Мы хотели направить вашу дружину в Америку, чтобы вы нашли и наказали предателей, сбежавших в последние годы за рубеж.
– Вы имеете в виду перебежчиков из спецслужб?
– Совершенно верно. Уже длительное время разведки мира по негласной договоренности никого из перебежчиков не похищают и не расстреливают. Но перебежчик перебежчику рознь, и такие мощные фигуры, знающие очень много государственных секретов, как экс-генерал КГБ Калугин, экс-полковник ГРУ Бохан, майор внешней разведки Бутков и другие, не должны жить. С другой стороны, не они наносят самый большой ущерб отечеству и, конечно же, не террористы.
– Те, кто за ними стоит?
– Агенты влияния СТО, просочившиеся на все посты управленческих систем страны. Примеров – бесчисленное количество. Причем не надо особенно стараться, чтобы выйти на тех, кто занимается деструктурирующей деятельностью, достаточно почитать газеты или посмотреть некоторые аналитические программы ТВ. Захватчикам пока не удается реализовать план контроля всех СМИ, и это вселяет надежду. Хотите примеры?
– Я читаю газеты.
– Тогда вы должны понимать, что тайная подрывная работа агентов влияния в России продолжается, полным ходом идет невидимый непосвященным процесс развала экономики, снижения производства, деградация промышленности, вывоз энергоносителей и ценнейшего сырья. За примерами далеко ходить не надо. Почти открыто, на уровне решений правительства, уничтожается авиационная промышленность, космическая, снижается доля наукоемких технологий. Представьте, куда может завести страну этот процесс. Вот вам маленький конкретный пример. Некая коммерческая организация в Питере «Прометей-инжиниринг» решила сознательно обанкротить и распродать имущество крупнейшего артиллерийского завода в регионе, а также Кронштадтского морского завода, основных поставщиков оружия и отремонтированной военной техники на Северный Кавказ. Об этом действительно писали газеты.
Тарасов качнул головой.
– «Мочить»!
Родарев усмехнулся.
– Это правильная реакция. Но для контроля таких инцидентов у нас существует другая служба, родственная вашей: ППП.
– Что-нибудь вроде «поиск и перехват преступников»?
– Это аббревиатура слов «пресечение и предупреждение преступлений». Одно из подразделений службы уже неплохо зарекомендовало себя чисткой рядов спецслужб, второе успешно ликвидирует террористов и бандитов. Есть и другие «чистильщики», занимающиеся криминалом. А вот ваша задача – окружение России. Точнее – заграница.
Тарасов понял, что лирические отступления кончились, подтянулся.
– Слушаю вас.
– Точек приложения силы за рубежом – множество. Практически весь Запад так или иначе не дружит с Россией, пытаясь при этом извлечь свою выгоду. Я не говорю о народах, населяющих те или иные земли, я говорю о политических и управленческих системах, замыкающихся на определенные структуры и агентуры. Поэтому нам очень важно заставить эти структуры не только уважать нас, но и прекратить экспансию чуждой нам культуры и так называемых «демократических ценностей». На уровнях политики и дипломатии работают другие наши люди, вашей же группе предстоит жестко пресечь попытки наших врагов унизить, растоптать достоинство, вымазать грязью, засудить россиян или превратить их в бессловесных рабов, в рабочий скот.
– Чаю хотите? – предложил воевода, заметив взгляд Тарасова, брошенный на графин с водой.
– Соку, если можно, – согласился Владислав, – или минералки.
Николай вышел и принес чашку вишневого сока.
– Вам на выбор предлагается посетить «с дружественным визитом» четыре страны, – продолжил Родарев. – Турцию, Данию, Швецию и Францию. Определенные круги этих стран «достали» нас окончательно. Турция – связями с чеченскими и международными террористами, Дания – также своим чересчур лояльным отношением к террористам и экстремистам, и Франция – чудовищной кампанией против наших спортсменов и тоже связями с экстремистами.
– О нападениях на автобусы с нашими туристами в Турции я слышал, – кивнул Тарасов. – С Данией вроде бы тоже все ясно. Там до сих пор привечают чеченских эмиссаров, разрешают проводить «Всемирные чеченские конгрессы» и открывают «Центры помощи чеченским борцам за свободу». Давно пора по-серьезному разобраться, кто все это делает и с какой целью. А Франция и Швеция?
– Вы не следите за успехами наших спортсменов за рубежом?
– Специально – нет, разве что с удовольствием смотрю по телевизору соревнования по теннису, чемпионаты мира по футболу и волейболу и Олимпийские игры.
– Несколько лет назад Международный олимпийский комитет и Международная федерация лыжных видов спорта дисквалифицировали наших лыжниц Ларису Лазутину и Ольгу Данилову якобы за применение допинга. Затем и Арбитражный спортивный суд – CAS отклонил апелляции спортсменок, оставив решения МОК и FIS в силе. Хотя их «доказательства» были абсолютно неубедительными, наши эксперты доказали это. И вот новые скандалы: с подачи Международной антидопинговой комиссии WADA лишили золота Веронику Орлову, нашу чемпионку по художественной гимнастике. Почти одновременно с этим эти же деятели лишили чемпионских медалей нашу мужскую сборную по биатлону. Апелляции не помогли. Международные федерации по этим видам спорта с нескрываемым удовлетворением дисквалифицировали наших спортсменов, а CAS поддержал их своим скандальным решением. Наши эксперты опять доказали, что допинговый скандал инициирован директором антидопинговой комиссии во Франции господином Салье и поддержан арбитрами и президентом CAS господином Мбоангом Тротом, бывшим вице-президентом МОКа, ныне гражданином Франции. Эти люди должны уйти со сцены истории! Церемониться с ними мы больше не намерены.
– Я хотел бы получить более подробную информацию об этом деле.
– Разумеется, мы предоставим вам все необходимые материалы. Кроме спортивных деятелей, если их можно причислить к спортивным, вам надо будет разобраться еще с двумя прямыми врагами родины. Один – судья, по сговору с истцом отсудивший дочь у законной матери, нашей соотечественницы, второй – директор французской Национальной федерации Лиги прав человека.
– Неужели он такой же рьяный правозащитник, как наши?
Родарев усмехнулся краешком губ.
– Наши доморощенные «правозащитники» не уступают ему по цинизму, но с ними разберутся другие наши службы.
– Что же сделал директор федерации?
– Господин Штиффлер является еще и другом Ханби Умарова, президента Комитета Чечни во Франции, защищая деятельность этого Комитета с пеной у рта. Между тем Умаров уже объявил о намерении чеченских шахидов-смертников, так сказать, «борцов за независимость», сбивать наши самолеты над территорией Франции.
– Это серьезная угроза или пиар?
– Нельзя утверждать наверняка, но ведь вы знаете: иной раз угроза сильнее ее исполнения. Так что влияние Штиффлера велико, и терпеть это дольше невозможно.
– Я понял, – сказал Тарасов. – Несомненно, эти люди должны быть наказаны. Срок выполнения задания?
– До двадцать восьмого декабря. Мы даем вам два дня на ознакомление с материалами и разработку вариантов операции. В понедельник двадцать третьего самолет доставит вас вместе с командой в Германию. До Парижа будете добираться самостоятельно. Документы готовы. Там вас будут ждать люди из службы обеспечения и наведения.
Тарасов кивнул. Он давно не удивлялся молниеносности проведения десантных операций по ликвидации тайных и явных врагов родины. Собственно операции предшествовала долгая, кропотливая, скрупулезная работа разведчиков, аналитиков и экспертов СОС, и группа Владислава лишь завершала эту работу, являсь своеобразным инструментом – «острием меча возмездия», удар которого и должен был наноситься быстро и точно.
– Тогда у нас все, – развел руками полковник. – Еще раз прошу вас быть осторожнее, внимательно присматривайтесь ко всему необычному вокруг вас, особенно к поведению случайных прохожих. Угроза в отношении вас и ваших людей со стороны Махаевски не просто слова, этот господин обладает редкостным талантом доводить свои угрозы до исполнения. Мы дважды пытались ликвидировать его…
Тарасов встал, вполне понимая смысл недосказанной фразы князя.
– Обещаю быть осторожным. Надеюсь, наша контрразведка не оплошает и найдет этого парня. С удовольствием приму участие в его захвате.
– Едва ли это доставит вам удовольствие, – проворчал Николай. – Желаю удачи.
Тарасов сделал короткий поклон и вышел, сохраняя в памяти взгляды людей, наделенных полномочиями судить врагов Отечества. Они не сомневались в своем праве уничтожать предателей и подонков, но привыкнуть посылать своих подчиненных в бой не могли. Именно так Владислав расшифровал тень вины и сожаления, отраженную во взглядах, которыми проводили его руководители РуНО.