Кострома. Вечер 17 июня и утро 18-го
В этот же день, а точнее, вечер, закончить расследование не удалось. В Кострому приехали только к шести часам, но до ночи успели лишь выяснить, кому принадлежал мини-вэн «Рено» тёмно-фиолетового цвета. Как оказалось, в гараже областной полиции он не значился, зато его владелец служил лейтенантом в подразделении собственной безопасности МВД Костромы, а его фамилия могла бы послужить источником анекдотов, так как он был родом из Львова и носил звучную фамилию Тягнизад.
Эти сведения добыл Кот, позвонив в Москву, в службу обеспечения групп антитеррора, и ему в течение получаса выдали все сведения по минивэну и его хозяину.
Афанасий вспомнил, что капитан патрульной группы, приехавшей при нём в Судиславль за дедом, называл фамилию Резникович, который якобы и отдавал приказ вывезти старшего Пахомова в Кострому.
– Кот, запроси компромат на полковника Резниковича.
Сидели в кафе, ужинали, не торопя командира. От него зависел успех расследования, поэтому никто из бойцов группы его не подгонял.
Капитан снова запросил информслужбу.
Ответ получили быстро, ещё до конца ужина.
Полковник Резникович Равиль Бенедиктович действительно возглавлял службу собственной безопасности Центрального управления МВД Костромы, служил на Дальнем Востоке, где был пойман на крышевании игорного бизнеса вместе с местными прокурорами, но в столице у него жили влиятельные родственники, которым удалось вывести его из-под удара и «спрятать» в Костроме, с тем чтобы потом тихим сапом перевести в надзорные органы МВД в Москве.
– Какого чёрта он полез в Судиславль? – озадачился Лапа, похожий на застенчивого мальчишку.
– Могу предположить, что костромские полицаи учуяли поживу, каким-то образом узнав об открытии Геннадия Терентьевича. И Резникович подсуетился, решив всех опередить, – сказал Дохлый.
– А я вообще считаю, что он китайский шпион, – заявил Шелест веско. – Они вербанули его ещё в Хабаровске.
– Ну да, китайцы такие вездесущие, – иронически заметила Тоша, – что знают, чем занимаются все русские изобретатели. Где Судиславль, а где Китай?
– Тонечка, ты самая трезвая среди нас, – улыбнулся черноволосый, похожий на ворона Голубь. – Лайки собираешь?
– Что?
– Сейчас модно среди сопливой молодёжи собирать лайки. Если тебе нравится затронутая кем-то тема, кликаешь «like» – нравится по-английски, и пацаны потом хвастаются друг перед другом: у меня сто лайков, а у меня двести.
– Ну, и к чему ты спросил?
– Просто послал бы тебе лайк за сообразительность.
– Я запомню, – угрожающе проговорила Тоша.
– Дело ясное, что дело тёмное, – сказал Кот. – Всё-таки кто-то из местных мусоров знает о работах твоего гениального деда, потому и заварилась эта каша.
– Зачем им понадобилась девчонка? – задумчиво сказал Лапа.
– Тут и к бабке ходить не надо: чтобы выманить командира и предложить обмен: деда на девчонку. Ну, или работы деда на девчонку.
Все посмотрели на Афанасия, перед которым сиротливо стояла чашка кефира.
– Сегодня устраиваемся на ночлег и отдыхаем, – сказал он, поднимая голову. – Все дела завтра.
– У меня под Костромой родственник живёт, – сказал Голубь. – Можем напроситься к нему.
– Нет, селимся в гостинице поскромней, лишние расспросы нам ни к чему. ГСК у всех с собой?
Речь шла о гарнитуре радиосвязи и получения целеуказаний.
– Обижаешь, командир, – проворчал Кот. – Зачем бы мы щеголяли в «собаках»?
– У меня даже один пенал КПН есть, – похвастался Лапа.
– Запасливый ты наш, – потрепал его по затылку Кот.
КПН на жаргоне спецназа означал комплект парализующих нанитов.
Афанасий не отреагировал на это, у него самого сохранилась обойма крохотных роботов, способных следить за целью и делать парализующие нервную систему человека уколы.
– Не обижай нашего мальчика, – грозно сказал Дохлый.
– А то что? – с любопытством спросил мускулистый Кот, не отпуская шею лейтенанта.
– В бараний рог согну!
– Попробуй.
Дохлый ловко, не вставая с места, цапнул капитана за шею и пригнул голову к столу.
– Убью! – сдавленно пригрозил Кот.
– Отставить дурачиться! – бросил Афанасий, заканчивая сеанс размышлений.
Дохлый отпустил капитана.
– Ну ты и здоров! – восхищённо сказал тот, массируя шею. – А ведь выглядишь глиста глистой.
– Не в мышцах сила, а в сухожилиях, – осклабился сержант. – Меня мать таким родила, а отец приговаривал: здорово быть здоровым и здоровым.
– Уходим, – встал Афанасий, бросая деньги на книжечку со счётом.
* * *
Утро восемнадцатого июня началось с дождя, но уже к восьми часам он кончился, небосвод очистился от облаков, солнце залило город потоками жарких летних лучей, и тротуары запарили, обещая духоту к обеду.
Впрочем, на самочувствии Афанасия капризы погоды не отразились никак, он был занят другими проблемами.
План действий созрел к утру, осталось довести его до исполнителей, что удалось сделать во время завтрака в уютненькой столовой кафе «Холмики». К девяти часам утра джипы с бойцами группы припарковались у здания МВД, на улице Советской, 90А.
– Кот, Шелест, ищите водилу мини-вэна, – сказал Афанасий, – этого Тягнизада. Выбейте из него всё, что он знает о целях полковника и куда поместили Дуню. И хорошо, если товарищ Тягнизад отдохнёт где-нибудь до вечера.
– Устроим.
– Остальные со мной.
Джип Кота уехал по адресу, выданному информцентром ФСБ уже утром.
Рабочий телефон полковника Резниковича отозвался в половине десятого.
– Я полковник Пахомов, – сказал Афанасий. – Центральная контора, ОАКК. Надеюсь, не надо объяснять, что это такое?
– Не надо, – после паузы ответил бархатный баритон. – Простите, как ваша фамилия?
– Пахомов.
– Слушаю вас.
– Есть необходимость встретиться по важному делу.
Ещё одна пауза.
– Приезжайте в управление, поговорим. Адрес…
– Я уже здесь, ждите. – Афанасий вылез из машины.
– Мы следом? – спросил его спину Дохлый.
– Ждите сигнала.
Трёхэтажное здание МВД Костромской губернии больше походило на тюрьму: все его окна были зарешечены, цвет здание имело тёмно-серый, а главный вход меж двумя колоннами мог, наверно, выдержать выстрел из гранатомёта.
У турникета Афанасия задержали, он вытащил удостоверение (липдок) офицера ФСБ.
– Полковник Резникович меня ждёт.
– Придётся сдать оружие.
Афанасий похвалил себя за то, что оставил маузер деда в бардачке джипа, хотя идея взять его с собой была.
– Не имею.
– Второй этаж, девятый кабинет, – отступил рослый полицейский, зачем-то натянувший поверх мундира бронежилет.
Афанасий поднялся по широкой, устланной зелёным ковром лестнице на второй этаж и, прежде чем постучаться в дверь кабинета с цифрой 9, тихо сказал в усик рации:
– На входе двое, дежурка слева, там сидит один у монитора.
– О'кей, – прилетел ответ Голубя.
На стук в дверь никто не ответил, и Афанасий вошёл.
Перед ним стояли двое крутоплечих парней в сером, с эмблемами ОМОНа на предплечьях. Оба крепко держались за дубинки-электрошокеры.
Полковник Резникович, молодой, загорелый, черноволосый, по-мужски красивый, чем-то похожий на артиста, игравшего роль Казановы, одетый в летний костюм полицейского офицера: белая рубашка, золотые погоны, синие брюки с красной прострочкой, – стоял у стола и приветливо улыбался.
Кто-то закрыл за спиной Афанасия дверь. Он усмехнулся.
– Встреча не по ранжиру, можно было бы и поскромней. Разговор предстоит сугубо деловой.
– Ничего, они не помешают.
– Мне не помешают, делу помешают.
Выражение лица хозяина кабинета не изменилось, он чувствовал себя в полной безопасности и наслаждался этим обстоятельством. Помогало ему, как он считал, и наличие козырей в руках: влиятельные родственники в Москве, может быть, и в той же ФСБ, и задержание подруги Пахомова, подвернувшейся под руку.
– Выйдите на пару минут, – решился на подвиг Резникович.
Парни в сером вышли.
– Что вы хотели мне предложить?
Сесть гостю полковник не предложил, а его вопрос мгновенно расставил точки над «i»: он знал, с какой целью прибыл в Кострому полковник из Москвы.
– Вы освобождаете девушку, которую ваши мордовороты захватили в Судиславле, и мы мирно расстаёмся.
– Первый раз слышу о девушке, – с иронией сказал Резникович.
– Склероз надо лечить, – с такой же иронией сказал Афанасий. – Ваша команда на фиолетовом мини-вэне прибыла в Судиславль вчера и захватила Дуню Ходченкову, мою соседку. Владелец мини-вэна – ваш сотрудник лейтенант Тягнизад. Дальше рассказывать?
Глаза Резниковича отразили работу мысли.
– Совершенно не припомню, чтобы я отдавал приказ лейтенанту ехать в Судиславль. Может быть, это его личная инициатива?
– Может быть, позвоните ему.
Резникович заколебался, озадаченный уверенностью гостя и знанием ситуации, и Афанасий добавил равнодушно:
– Звоните, звоните, узнаете любопытные подробности.
Полковник снял трубку с белой пирамидки интеркома, ткнул пальцем в один из сенсоров.
Афанасий отвернулся, выговорил:
– Кот?
– Он раскололся, командир, девчонка в СИЗО управления, в бункере во дворе МВД.
– О'кей.
Звонок Резниковича дошёл до адресата.
– Лейтенант, это Резникович…
Полковнику ответили, – скорее всего, трубку взял Кот, – лицо его застыло, глаза сузились, наполнились мрачным огнём, затем он перевёл взгляд на Афанасия.
– Вы что себе позволяете, полковник? Без всяких оснований задержали сотрудника спецподразделения…
– Господин крышеватель, – перебил его Афанасий, – у меня есть полная база данных о вашей деятельности в Хабаровске, и у меня имеются все основания задержать вас и передать в руки другого спецподразделения. Желаете продолжать в том же духе?
Глаза Резниковича сверкнули. Он набрал новый номер, вызвал какого-то Жураховского.
Пока он разговаривал с абонентом, Афанасий вызвал Марина:
– Дохлый, пошли, я на втором этаже, кабинет девять.
Резникович закончил, растянул губы в саркастической усмешке.
– Вам придётся объясняться с очень высоким начальством.
– Я слышал, Жураховский фамилия? С него и начнём. Но скорее всего, ни с кем мне не придётся объясняться. Вам это невыгодно в первую очередь.
– С чего вы решили?
– Ваша цель – работы моего деда, Геннадия Терентьевича Пахомова, не так ли? И вы, не найдя их у него дома, решили добыть козыри, чтобы я их вам передал. В связи с чем у меня к вам несколько вопросов.
– Не понимаю, о чём вы…
– В связи с чем у меня к вам несколько вопросов, – повторил Афанасий терпеливо. – Первый: откуда вам стало известно о работах деда?
Резникович потемнел.
– Вы пришли один, нагло решив, что вправе задавать мне вопросы? Да мне стоит шевельнуть пальцем…
– Так шевельните, – кивнул Афанасий благожелательно, уселся за стол, – интересно будет посмотреть, что из этого выйдет.
Резникович набрал в грудь воздуха, повысил голос:
– Розанов, зайди!
В коридоре за дверью родился слабый шум, стих. Дверь открылась, в кабинет заглянул Дохлый.
– Командир?
– Ждите, – сказал Афанасий ровным голосом.
Дверь закрылась.
По лицу Резниковича пробежала судорога, но сдерживать себя он умел. Рука потянулась к телефону.
– Это… назаконное… вторжение…
– Не стоит никому звонить, – посоветовал Афанасий, глядя на начальника внутренней службы безопасности снизу вверх. – Только усугубите своё положение. Повторить вопрос?
– Я буду говорить только в присутствии адвокатов! Вы меня задерживаете?
– Пока нет.
– В таком случае прошу…
Афанасий сделал гибкое сложное движение, переместился за стол полковника, завернул ему руку за спину, согнул вдвое, уткнув лицом в стол.
– Вы, наверно, не поняли, что происходит. Я имею право не доставлять вас в контору живым. Существует такая формула: при попытке к бегству и всё такое прочее. Но если вы обещаете отвечать на вопросы и не мешать следствию, мы договоримся.
– Я н-ни… чего… н-не зн… – просипел Резникович.
– Повторить вопрос?
– Обеща…
– Вот и славно.
Афанасий отпустил шею и руку хозяина кабинета, и тот без сил рухнул в своё роскошное кожаное кресло, багровый от прилившей к голове крови.
– Первый вопрос…
– Это не моя инициатива. – Резникович дрожащей рукой налил себе в чашку воды из графина. – Генерала Мережковского.
– Кто такой генерал Мережковский?
– Начальник УВД Хабаровска. Мы с ним…
– Вместе крышевали игорный бизнес, нам это известно. Он-то как узнал об изобретателе, живущем у чёрта на куличках, в городке, который не на каждой карте сыщешь?
– Я не знаю… он позвонил… я пообещал…
– Ладно, с ним мы ещё разберёмся. Откуда вы – лично – узнали обо мне? О том, что я внук Пахомова, что имею интерес к Судиславлю?
Резникович бледно улыбнулся.
– Мне сказали, что при встрече с капитаном Зюзиным вы показали другое удостоверение.
Афанасий чертыхнулся про себя, сообразив, что задаёт лишние вопросы и теряет лицо.
– Работа такая, разные ситуации – разные документы. Кстати, насчёт капитана: он ваш особист? Или просто командир ОМОНа?
– Зачем он вам? – не понял Резникович.
– Судя по вашей реакции, именно вы его и посылали. Передайте ему, что за ним должок: его команда устроила погром в доме деда, в моём доме, и я ему этого никогда не прощу! При личной встрече выбью зубы!
– Сами передавайте, – начал приходить в себя Резникович. Он был не робкого десятка и всё ещё надеялся изменить ситуацию в свою пользу. – Вас найдут… и пригласят…
– Так я и не прячусь, – пожал плечами Афанасий. – Пригласят – расскажу всё, что знаю, о твоей службе. Но заруби на носу, крыса хабаровская, если это произойдёт, я тебя и в аду найду! А теперь прикажи своим людям освободить девчонку. Пусть её приведут сюда.
– Она… по пути в Москву.
– Она в вашем изоляторе во дворе. Командуй. И не рискуй играть в ковбоя, потеряешь здоровье.
Резникович пожевал губами, но подчинился.
– Попов, приведи девчонку… ту, из Судиславля.
Афанасий демонстративно поправил усик рации.
– Кот, возьми под контроль двор управления.
– Понял, командир, – ответил капитан.
Губы Резниковича дрогнули, но вставить реплику он не решился, вдруг проникаясь уважением к сотрудникам могущественной «конторы».
Дуню привели через несколько минут, когда Афанасий уже начал осознавать зыбкость своей позиции. Резникович вполне мог вызвать ОМОН охраны МВД, и тогда пришлось бы в условиях тотального превосходства местных защитных порядков искать пути отступления, но он струсил, озадаченный осведомлённостью гостя о деятельности хабаровских «крышевателей», и лишь это соображение останавливало его.
По-видимому, в камере было холодно, судя по бледному лицу девушки, её посиневшим губам и россыпи мурашек по предплечьям, к которым она прижимала ладони. На ней и в самом деле был только лёгкий ситцевый сарафанчик в горошек, полицейские не догадались бросить ей хоть какую-нибудь рогожку.
У Афанасия сжалось сердце. Он ясно и чётко понял, что любит Дуню-Одуванчика безумно!
Встал.
Глаза девушки стали огромными, губы едва слышно выдохнули:
– Афоня?
Потом она бросилась к нему как птица, прижалась всем телом, сотрясаясь скорее от холода, чем от рыданий, слёз в её глазах не было, и Афанасий, обняв девушку, тоже замер на мгновение, провёл рукой по её волосам.
– Всё в порядке, я пришёл. Ты как?
– Хорошо… замёрзла…
– Никто не приставал? – Афанасий бросил тёмный взгляд на Резниковича, который тут же поспешил стереть с губ гаденькую ухмылочку.
– Никто… там темно… я уж думала…
Полковник глянул на щуплого конвоира, приведшего узницу.
– Свободен.
Полицейский – у него были шальные глаза – вышел.
– Пошли домой. – Афанасий развернул девушку к двери, позвал: – Дохлый.
Появился сержант.
– Отведи её к джипу.
Дуня оглянулась на пороге.
– А ты?
– Я приду через минуту.
Дверь закрылась.
– Обзавидоваться можно, – сказал Резникович с непонятной интонацией; он уже полностью пришёл в себя. – Повезло вам, полковник! Хотя думаю, вы недолго будете носить погоны полковника.
Афанасий стремительно метнулся к столу, наклонился, так что хозяин кабинета отшатнулся в испуге, и сказал негромко, железным голосом, чеканя слова:
– Уходи из органов, полковник! Пока не поздно! И не дай тебе бог встретить меня снова!
Рука нащупала на столе мобильник Резниковича. Афанасий сжал его в кулаке, напрягся, раздавил трубку и высыпал на стол мелкие, величиной с ноготь, осколки супермодного айкома.
– Подумай над советом.
Развернувшись, он пересёк кабинет и вышел, унося в памяти взгляд Резниковича, трусливо-ненавидящий и в то же время угрожающий. Он уступил силе, зная за собой грешки, но не сдался и в будущем мог отомстить, приведя в действие все свои криминальные связи.
В коридоре стало понятно состояние конвоира Дуни: у стен сидели, опустив головы на грудь, давешние омоновцы, вызванные Резниковичем, и ещё один полицейский, который, очевидно, подошёл позже. На взгляд Афанасия Голубь, прогуливающийся по коридору с дубинкой в руке, пояснил, кивнув на Лапу:
– Не хотелось поднимать шум, мы их куснули.
Речь шла о выпущенных лейтенантом нанитах, несущих парализующий яд.
– Где остальные?
– Дохлый и Тоша повели девчонку.
– Уходим.
Спустились на первый этаж, готовые встретить вызванный по тревоге Резниковичем наряд, но в холле засады не оказалось.
Охранники у турникета тоже сидели на полу в сонном оцепенении, и на них уже обратили внимание входящие в здание полицейские.
– Проходите, товарищи, – властным тоном сказал Афанасий. – Идёт антикоррупционная операция, всем разойтись по своим рабочим местам и не выходить в течение часа.
Толпа начала расходиться.
У машины Афанасия топтались Кот, Шелест, Тоша и Дохлый, что-то рассказывая Дуне, на плечи которой кто-то догадался накинуть штормовку. Она нетерпеливо оглядывалась, отвечала на вопросы, и когда все замолчали, увидев командира, она оглянулась и бросилась навстречу. Дотронулась руками до груди Афанасия. Глаза девушки сияли.
– Не сердись…
– За что? – удивился он.
– Я неправильно судила о тебе.
Афанасий засмеялся, привлёк девушку к себе, сделал пальцем понятный всем жест, и бойцы группы начали рассаживаться по машинам, обмениваясь неслышимыми репликами.
– Я не сержусь. Как можно сердиться на дождь или снег? Вообще на природные явления? А ты самое прекрасное природное явление.
И ничего больше не надо было говорить.
