Амурская обл., Свободненский р-н, Космодром Восточный. 9 июня, вечер
Самый совершенный российский космодром Восточный располагался на границе с Китаем, между реками Зеей (и ближе к ней) – на юго-востоке, и Амуром – к западу. Его площадь составляла более семисот квадратных километров.
Территория космодрома, почти равнинная, хотя и не без сопок, была покрыта сосново-лиственными лесами.
На равнинных участках были смонтированы стартовые комплексы для ракетоносителей среднего класса «Союз-2», способных выводить на орбиту до двадцати пяти тонн груза, и ракетоносителя «Буря», способного поднять лунные модули весом более ста тонн.
Кроме того, на территории космодрома выросли десять технических и обеспечивающих площадок, завод по производству водорода, кислородно-азотный завод, системы электроснабжения, железнодорожные и автодороги, монтажно-испытательный комплекс космических аппаратов.
Командный пункт космодрома (КПК) был построен в визуальной близости от стартового комплекса «Союза-2» и представлял собой трёхэтажное здание с контрфорсами, способное выдержать звуковой удар свыше двухсот децибел, землетрясение до восьми баллов и ураган со скоростью ветра в сто метров в секунду.
Охранялся космодром новейшими зенитно-ракетными комплексами «С-500».
Девятого июня к одиннадцати часам ночи огни в главном корпусе КПК поредели, погасли окна в кабинетах высших руководителей, но в главном зале КПК свет не гас никогда: жизнь космодрома – сложнейшего технического комплекса, на который Россия не пожалела средств, – не замирала ни на минуту.
Начальник космодрома Всеволод Афанасьевич Чехов (в школе за фамилию его прозвали Писателем) собрался ехать к семье в Наукоград, бывший Углегорск, где у него была квартира, когда ему позвонил заведующий метеолаборатории космодрома Василевский:
– Всеволод Афанасьич, у нас проблема.
Чехов насторожился. Неделю назад ему позвонил помощник министра обороны и в случае «непонятных» обстоятельств попросил звонить в ведомство ВГОР, дал телефон. На вопрос: что значит непонятных? – помощник ответил: «Сами увидите», – а на вопрос: «Что такое ведомство ВГОР?» – последовал ответ со смешком: «Космическая охрана».
– О нашем разговоре никому ни слова, – предупредил помощник, – только мне и начальнику одного из управлений ВГОР.
– Хорошо, доложу, – пообещал озадаченный Чехов, на следующий день забыв о телефонном звонке.
И вот пришло… или нет?
– Что значит у нас проблема?
– По всей территории Амурской области плюс двадцать два, сухо, а над нами какая-то турбуленция: давление падает, туман, холодает, ветер поднялся.
– Подуло с севера.
– В том-то всё и дело, что на севере аж до Игарки стоит устойчивый антициклон с высоким давлением, северный ветер и там испортил бы погоду.
– Подожди.
Чехов подошёл к окну, открыл форточку, и сразу порыв холодного ветра с каплями дождя нанёс ему хлёсткий удар по лицу. Мало того, звёзды в небе исчезли, их закрыла какая-то глухая пелена.
Чехов закрыл окно, вернулся за стол.
– Продолжай мониторинг, будем готовиться к урагану.
– Запуск большого придётся перенести.
– Не твоя забота. – Всеволод Афанасьевич набрал номер приёмной замминистра, попросил срочной связи; в Москве было всего пять часов пополудни, министерство ещё должно было работать.
Помощник отозвался через минуту.
Чехов, переживая, не напрасно ли он поднимает панику, сообщил ему о природном явлении.
– Понял, звоните начальнику Первого управления ВГОР.
Чехов позвонил. Ему ответил густой басовитый голос:
– Полковник Черняк слушает.
– Это Восточный вас беспокоит, начальник космодрома Чехов. У нас тут странное происходит.
– Знаю уже, надо было раньше звонить, ундуляция начала развиваться четыре часа назад, ваши службы не могли этого не заметить.
– Что, простите?
– Зона низкого давления. Советую объявить аврал по укреплению всех плотин и дамб и собрать экстренное совещание, скоро начнётся.
– Что… начнётся?! – изумился Чехов.
– Ливень, а то и что-нибудь похлеще. Займитесь безопасностью стартовых комплексов.
– Но мы и так…
Щелчок разъединения, трубка онемела.
Чехов провёл по лицу ладонью, вдруг осознавая масштаб работ по проверке всех сооружений космодрома, напился прямо из графина, вызвал начальника службы безопасности и командира отряда МЧС, расквартированного в Наукограде.
* * *
Началось в два часа ночи.
Мгла сгустилась настолько, что перестали быть видны огни многочисленных площадок и ангаров вокруг КПК.
Пошёл дождь, сначала мелкий, моросящий, потом покрупнее, и к трём часам на территорию космодрома обрушился ливень.
К утру начали обмерзать мачты линий электропередачи, провода, стартовые конструкции и стоящий на столе пускового комплекса корабль «Буря-01» – «большой», по терминологии работников космодрома. Ни о каком запуске ракеты говорить не приходилось, надо было откладывать старт и возвращать ракету в монтажно-испытательный корпус.
К полудню десятого июня начала подниматься вода в Зее.
Её многочисленные притоки – реки Селемджа, Деп, Уркан, Тыгда, Гилюй и остальные несколько сотен – вздулись и стали потихоньку затоплять низины.
Проливные дожди на территории Амурского края вообще-то нередки, они случались ещё и при строительстве космодрома, однако нынешний ливень превзошёл по интенсивности и продолжительности все предыдущие.
К середине дня вода начала перехлёстывать через дамбы и добралась до самого высокого уровня плотины Зейской ГЭС.
Полк МЧС района подняли по тревоге в полном составе и бросили на укрепление дамб.
Чехов доложил обстановку в Роскосмос, потом позвонил помощнику министра обороны:
– Виктор Борисович, вы можете мне сказать, что происходит?
– Это называется к-атака, – ответил помощник.
– Ка… кая атака?
– Климатическая, – мрачно пояснил собеседник.
– И что нам теперь делать? Стартовые комплексы не зальёт, они стоят высоко, но мачты могут рухнуть из-за обмерзания, а уж высоковольтка рухнет обязательно.
– Защищайте что можете, ВГОР уже работает.
– ВГОР… какое отношение он имеет к… нашим проблемам?
– Самое непосредственное, ждите результата. – И в ухо Чехову влетел зуммер отбоя связи.
