Глава первая
Ухо, горло, глаз

В поселке Талгой Северцева больше всего поразило наличие самого настоящего салуна, какими их показывали в американских вестернах. Дима Храбров, который бывал в этих местах, ничего не говорил о салунах, тем более встретить это заведение в алтайской глуши было непривычно.

Цивилизация добралась до этого небольшого – в тридцать дворов – алтайского поселка, если судить по телеантеннам и тарелке спутниковой связи на здании управы. Однако российской глубинке больше подошел бы бар или на худой конец русское бистро, ставшее модным заведением почти во всех городах страны, но никак не салун с гордой вывеской «Белый бык». Естественно, Северцев не преминул завернуть в это предприятие общепита, чтобы, во-первых, поужинать по-человечески после двухдневной сухомятки, во-вторых, выяснить историю появления в здешних краях, расположенных всего в сорока километрах от монгольской границы, американского «культурного феномена».

В Талгой Северцев прибыл из Акташа, а туда – из Горно-Алтайска, прожив в этом небольшом городке около двух недель. А вообще он путешествовал по Алтаю уже месяц, безуспешно пытаясь разыскать следы «клада», якобы оставленного здесь Александром Македонским. Точнее, одним из полководцев Александра, завернувшим на Алтай во время Индийского похода.

Легенду о «кладе» Северцев услышал сначала от своего приятеля-археолога, исходившего Алтай вдоль и поперек в поисках древних курганов. Приятель раскопал около двух десятков курганов, нашел множество ценнейших свидетельств существования на земле Алтая древней цивилизации «белых ведунов», потомков гиперборейцев, но «клада» не обнаружил. Однако был уверен, что сокровища, награбленные армией Александра во время военных походов по Ближнему Востоку, существуют, и привел несколько фактов, свидетельствующих, по его мнению, в пользу этого предположения.

Во-первых, в некоторых курганах были найдены древнеперсидские монеты, которые могли попасть в эти края только с армией Александра. Во-вторых, кое-где в курганах были похоронены воины, опять-таки судя по их доспехам и одежде, явно служившие в армии Александра. В-третьих, легенда о «кладе» передавалась из уст в уста на протяжении по крайней мере трех последних столетий, а такие легенды на пустом месте не рождаются.

А поскольку Северцев был «птицей свободного полета» – то есть делал то, чего желала его душа, – он вдруг заинтересовался рассказами приятеля и решил заняться поисками «клада Александра» вплотную.

Олегу Северцеву пошел тридцатый год. Он окончил Московский инженерно-физический институт, отработал полгода в Курчатовском ядерном центре и ушел из него после аварии на одном из подземных исследовательских реакторов, получив приличную дозу радиации. Ему грозили белокровие, лейкемия и в конце концов тихая смерть от острого лейкоза. Однако к нему в больницу из Ярославской губернии приехал дальний родственник дед Пахом, которому исполнилось более ста лет, осмотрел тающего на глазах парня, ощупал его тело и уехал, не сказав ни слова. А на другой день Северцев почувствовал прилив сил и желание жить.

Тогда он стал бороться, занялся изучением методик оздоровления, в том числе школ Кудряшова и Шерстенникова, и через два месяца встал на ноги. Сам, без помощи врачей, изумленных его успехами не меньше, чем он.

Вскоре после выписки Северцев уехал из Москвы в Питер и три года занимался практикой целостного движения, одновременно изучая и боевые аспекты «вибрационного тренинга» под руководством мастера Николая. В двадцать шесть лет Северцев достиг шестой ступени самореализации и мог уже почти на равных тягаться с мастером, хотя, несмотря на свой рост, не выглядел ни атлетом, ни адептом воинских искусств. Впрочем, таковым он себя не считал и знания свои применять в обыденной жизни не собирался.

К двадцати восьми он увлекся экстремальными видами спорта, освоил дельтаплан, прыжки с парашютом с высоких скал и гор, спуск на горных лыжах по «безнадежникам» – горным склонам с затаившимися под снегом валунами, ямами и деревьями, затем бросил это занятие и неожиданно для всех посвятил себя археологии.

Первая археологическая экспедиция забросила его в Зауралье, где отыскались, вслед за Аркаимом, и другие следы поселений древних гиперборейцев – общих предков славян, русичей, ариев, индийцев, беланов, аланов, этрусков и десятка других веточек гиперборейского родового древа.

Вторую экспедицию возглавил приятель Северцева, который, собственно, и соблазнил его романтикой походов и поисков древних цивилизаций. Они прошли по Камчатке, познакомились с бытом камчадалов, полюбовались на вулканы, в том числе действующие, много раз купались в горячих источниках исключительно чистых минеральных вод, нашли следы двух кораблекрушений и стоянки доисторических людей, скорее всего – тоже потомков гиперборейцев.

Однако свободолюбивая натура Северцева не терпела кропотливого и занудного изучения каждого найденного черепка, и он ушел из экспедиции, стал «свободным художником», искателем приключений, благо был независим и не стеснен в средствах: отец Олега работал одним из директоров нефтяной компании «ЭКСМОЙЛ» и ничего для сына не жалел. А матери у Северцева не было, она умерла, когда ему исполнилось девять лет. Воспитывали парня в основном деды и бабушки, как по отцовской линии, так и по материнской.

Поначалу Северцев действовал наобум, используя накопившиеся за время двух предыдущих экспедиций сведения о поселениях древних народов на территориях, считавшихся потенциальными источниками наследия южных культур, особенно в Приазовье и у границ Казахстана. Ему повезло лишь однажды, когда он в степях Тувы обнаружил остатки крепости древних моголов, в подвалах которой сохранились кое-какие ценные раритеты: ножи, мечи, хозяйственная утварь.

Затем по совету спасшего его когда-то деда Пахома Северцев начал собирать легенды, мифы и сказания коренных народов о деяниях предков, и удачливых походов стало больше. Так, в Сибири, в устье Лены, он обнаружил «второй Аркаим» – кольцевые структуры и валы, сохранившиеся на месте поселений древних потомков гиперборейцев. Возраст находки насчитывал не менее десяти тысяч лет. А на мысе Хорго на берегу моря Лаптевых Олег отыскал развалины крепости, стены которой оказались сложенными из базальтовых блоков весом в полторы тонны каждый. Чем древляне, основавшие крепость, обрабатывали такой крепкий материал, как базальт, и потом перетаскивали блоки от мест выработки к морю за три десятка километров, осталось загадкой.

На Алтай Северцева привела легенда о «кладе» Александра Македонского, трактуемая в разных районах края по-разному. Исходив «самые верные» места, где должен был храниться «клад»: по одной версии – под курганом, по второй – в пещере, – Северцев добрался до Талгоя, нашел местного старожила, дедушку Пуктума, бурята по национальности, подарил ему свой плеер, и дед в благодарность за подарок поведал ему еще один вариант легенды о сокровищах Александра.

По этому варианту выходило, что сокровища спрятаны в ущелье, недалеко от горы Иикту, и что якобы стережет их бог-зверь Ширем Мината, чей лик высечен над входом в пещеру.

– Но тебе туда лучше не ходить, однако, – добавил коричневолицый, морщинистый дед Пуктум, посасывая трубочку, вырезанную из корня вишни. – Плохое место. Ширем Мината иногда вылезает из своей могилы, и от его страшного голоса люди и звери умирают.

Северцев с любопытством посмотрел на невозмутимую физиономию старика, хмыкнул:

– Откуда вам это известно, уважаемый Пуктум? Если от голоса этого Ширема умирают звери и люди, как свидетелю удалось выжить?

– Я сам видел, однако, – с достоинством ответил старик. – Охотился с сыном там, где начинается река Талдура. Видел мертвых. Видел Бабу-скалу, охраняющую вход в ущелье. Дальше не ходил, однако.

– Может быть, покажете это место?

Пуктум выпустил клуб дыма, размышляя, глаза его, и без того узкие, превратились в щелочки.

– Старый я стал, однако. Давно не охотился. Вот если сын согласится.

– Он здесь живет, в Талгое?

– Нет, в Барнауле.

Северцев разочарованно махнул рукой:

– Слишком долго ждать, пока он приедет, даже если согласится. Попробую сам. Расскажите хотя бы, как добираться до этого ущелья.

Пуктум пососал трубку, не торопясь отвечать, похожий на тенгри, меднолицего бурятского божка, качнул головой:

– Пропадешь, однако. Подождать надо. Ширем Мината давно не вылезал из нижнего мира. Вылезет – худо будет.

Северцев попытался было уговорить старика пойти с ним, предлагал деньги и вещи, заинтересовавшие Пуктума, но тот согласился лишь показать на карте место, где начиналось ущелье, охраняемое Бабой-скалой. Место это располагалось на северном склоне Южно-Чуйского хребта, в двадцати километрах от Талгоя. Там же находился исток речки Талдуры, берущей начало из-под фирновых полей и вечных снегов хребта.

С этими «достоверными» сведениями Северцев и собрался в путь, будучи абсолютно уверенным, что все легенды основываются на реальных фактах. Надо только отделить зерна от плевел, то есть реальные данные от фантазий и выдумок, и определить координаты местонахождения объекта, давшего обширную пищу для умов и воображения предков.

На второй день после беседы с Пуктумом он еще раз посетил салун. Решил отдохнуть, а заодно и послушать, о чем говорят аборигены, посещавшие заведение. К тому же было любопытно поглядеть на хозяев салуна, отважившихся потратить деньги на создание столь экзотического для местного населения объекта отдыха.

Салун «Белый бык» располагался на площади, единственной для всего Талгоя, от которой отходили три улочки. Одна из них, самая длинная, шла по берегу Талдуры, две другие поднимались на холмы, за которыми начиналась тайга. Дорога, соединявшая поселок с Акташом и другими селами края, начиналась от «набережной» и уходила в горы. По ней Олегу предстояло пройти километров пять, прежде чем свернуть на юг, к горе Иикту, высота которой достигала почти четырех километров. Белоснежный конус горы был виден с любого холма вокруг Талгоя, однако дойти до него было непросто, не зная троп, и Северцев не обольщался насчет «краткости» маршрута.

Экипирован он был отлично: имел карабин «Тайга-2», стреляющий и дробью, и разрывными пулями, нож, эргономичный рюкзак, аптечку, две смены белья, запас концентратов, сушеное мясо и сухари, хотя никогда не страдал от отсутствия пищи. Карабин обеспечивал его и мясом, и птицей, да и мог послужить неплохой защитой от тех, кто позарился бы на его скарб.

В салун, однако, он пошел без оружия, оставив вещи у Пуктума. Начало июня на Алтае выдалось жарким, и, если бы не слепни днем и не комары ночью, ходить можно было в легкой рубашке и шортах. Однако Северцев от жары не страдал, умея регулировать тепловой обмен тела, и в походах носил удобные штаны свободного кроя из мягкой, но прочной вологодской ткани скинь зеленоватого цвета, рубашку из такой же ткани и десантную безрукавку со множеством кармашков, в которых лежали всякие необходимые в походе мелочи, от спичек до набора иголок и обеззараживающих таблеток. А так как Северцев был высок и худ, этот костюм болтался на нем как на пугале, и вид Олег имел соответствующий: не то интеллигентного бомжа, не то сторожа, не то мелкого клерка, не то водителя катафалка, не то охотника или рыбака. Что помогало ему найти общий язык со всеми слоями населения: всюду он был свой.

В походах он не брился, только подравнивал бородку и усы. И не стригся, отпуская волосы до плеч, а чтобы они не падали на лоб и не мешали, перетягивал их красной повязкой.

Губы у Олега были прямые, решительного рисунка, а глаза светились голубизной горного снега, вполне соответствуя фамилии. Не красавец, но и не урод, как он сам оценивал свою внешность. Хотя женщины, лучше мужчин разбиравшиеся в мужской красоте, видели в нем главное – отвагу, доброту, уверенность и силу. Сам же он относился к женщинам с некоторой опаской, не чураясь встреч с ними, но и не доводя знакомства до опасной черты – женитьбы. Он считал, что жениться надо только по любви и только обеспечив будущую семью. А так как в настоящее время доходы Северцева составляли ноль целых хрен десятых – жил он, по сути, на дотации отца, считавшего, что это допустимо, пока сын учится жизни, ищет свой путь, – то и встречи с женщинами были у него короткими.

Салун «Белый бык» действительно был салуном со всеми соответствующими его статусу отличиями и особенностями. Разве что его завсегдатаи не походили на ковбоев, хотя среди разношерстной публики, заполнявшей довольно приличное помещение – всего в заведении сидели человек двадцать, – Северцев заметил и двух парней в шляпах.

Оглядевшись, он взял у стойки кружку пива и сел за свободный столик недалеко от низкой входной двери, распахивающейся двумя половинками, как у настоящего американского салуна. Пиво оказалось холодным и свежим, что порадовало. Северцев с удовольствием отпил полкружки, не чувствуя привычной горечи хмельного напитка. Пиво он вообще-то не любил, но в жару оно все-таки неплохо утоляло жажду.

Дверь открылась, пропуская еще одного посетителя. Это был молодой человек лет двадцати восьми, возможно даже ровесник Северцева, худой, невысокого роста, вихрастый и скуластый, с реденькой растительностью на лице, в очках. Одет он был почти так же, как и сам Северцев: брюки неопределенного цвета, рубашка и безрукавка, на ногах особые горные ботинки, что Северцева удивило. Парень явно походил на путешественника или в крайнем случае на альпиниста. Он робко подошел к стойке, взял пиво, завертел головой в поисках места и подошел к столику Северцева.

– Можно присесть с вами?

– Валяй, – радушно кивнул Олег.

Парень подсел к столу, с видимым удовольствием отпил пенящийся напиток и вдруг вздрогнул, согнулся, поставил кружку на стол. Глаза его за стеклами очков сделались беспомощными и растерянными.

Северцев оглянулся.

В салун ввалилась веселая компания гогочущих парней в количестве пяти человек, по-хозяйски согнала со столика у стойки двух пожилых мужчин. Помещение заполнили хохот, ругань, шутки, плоские остроты и крики. Затем вдруг двое из весельчаков заметили сжавшегося соседа Северцева, начали показывать на него пальцами, встали и подошли с кружками пива в руках.

Одеты они были в старые, застиранные джинсы и куртки с кожаными заплатами на локтях, а также носили «настоящие ковбойские» шляпы.

В глазах парня в очках появился тоскливый блеск.

– Эй, сморчок, – обратился к нему первый «ковбой», заросший рыжей щетиной. – Тебе же было велено не ходить сюда. Или забыл?

– У него ранний склероз, – хохотнул второй, с черными усами а-ля Михаил Боярский.

– Придется подлечить, – хмыкнул рыжий, отбирая у очкастого кружку с пивом и выливая ее ему за шиворот.

– Я вас не трогал, – пискнул парень, закрывая голову руками. – Отстаньте!

– Зато мы тебя потрогаем. – «Ковбой» сцапал парня за шиворот, дернул вверх. – Выметайся отсюда, нюхач, пока цел, и побыстрей!

– Оставьте его! – ровным голосом обронил Северцев, продолжая потягивать пиво.

Рыжий «ковбой» с недоумением посмотрел на него:

– Чего ты сказал?!

– Оставьте его, – тем же спокойным тоном проговорил Северцев. – Он со мной.

– А ты откуда такой крутой выискался, скелет? Что-то я тебя раньше не видел. Тоже нюхач, как эта сопля?

Северцев уперся взглядом в мутные глаза рыжего, послал ему затемнение.

– Отпусти его!

«Ковбой» вздрогнул, выпустил ворот рубахи парня в очках, помотал головой. Его усатый напарник ошалело посмотрел на Северцева, перевел взгляд на рыжего:

– Ты чего, Кирпич?

– Идите к своим! – с тихим нажимом добавил Северцев, надеясь, что инцидент закончится мирно. – Никто ничего никому не должен, все нормально.

Рыжий «ковбой» покорно поплелся к столику своих шумных приятелей. Черноусый открыл рот, глядя ему в спину, бросил подозрительный взгляд на Северцева и тоже поспешил за напарником. Компания притихла, с недоумением прислушиваясь к невнятной речи рыжего и сбивчивой жестикуляции усатого.

Парень в очках пошевелил лопатками, ожил, с опаской посмотрел на «ковбоев», сказал с кривой улыбкой:

– Вот обормоты, я теперь весь мокрый. Ну, все, я погулял, можно сказать.

– Успокойтесь, – мягко произнес Северцев. – Они больше не полезут. По крайней мере сейчас. За что они вас?

– Если бы я знал, – пожал плечами парень. – Я ученый, физик, сотрудник Федерального центра по изучению непознанных явлений природы. – Он привстал, протянул руку. – Зеленский, Костя. Я здесь уже третий день, ищу проводника в горы. Вчера зашел сюда пивка хлебнуть, а они меня избили и выбросили.

– А нюхачом прозвали за то, что вы ищете проводника?

Костя снова криво улыбнулся:

– Я еще собираю фольклор, хожу по домам…

– Понятно, – усмехнулся в свою очередь Северцев. – Мы, оказывается, почти что коллеги.

– Да? – с радостным удивлением сказал Константин. – Вы тоже ученый? В какой области? Из какого института?

– Я индивидуал. Ищу древности. Сюда меня привела легенда о «кладе» Александра Македонского, слышали о таком?

Костя закивал:

– Еще бы, это старое предание, мне его многие аборигены рассказывали, в разных вариациях. По моим подсчетам, армия Александра побывала здесь в триста двадцать девятом году до нашей эры. Но лично я в «клады» не верю. А вы считаете, что Александр оставил клад в окрестностях Талгоя?

– Нет, где-то в районе горы Иикту.

– Ух ты, как интересно! И я туда иду, в ту сторону! Проводника вот ищу. Может быть, пойдем вместе?

Северцев допил пиво.

– Почему бы и нет? Но что вы там такое обнаружили непознанное? Что в горах может заинтересовать ученых из Федерального центра?

Костя покосился на разглядывающую их компанию «ковбоев», понизил голос:

– Мы работаем по данным спутниковой сети мониторинга за поверхностью Земли, ищем аномалии, потом посылаем экспедиции. В районе горы Иикту недавно обнаружены гравитационная и электромагнитная аномалии, вот меня и послали…

– Одного?

– Обычно посылают по двое, но мой спутник заболел, а ждать нельзя, аномалия может уйти в фон, надо изучать такие явления сразу после фиксации. Пришлось срочно лететь сюда. Я взял только самое необходимое: универсальный эмскан, счетчики частиц, радиометры, мерник, звукоуловитель.

– Мерник, наверное, что-то меряет?

– Интенсивность полей. А эмскан – это электромагнитный сканер.

– Я догадался. – Олег улыбнулся. – Восемь лет назад окончил МИФИ. Правда, по специальности работал всего полгода.

– Все равно мы действительно почти коллеги, – обрадовался Костя. – Я окончил физтех. Мне бы только до места добраться, там я уже король.

Он посмотрел на притихших, о чем-то совещавшихся «ковбоев», и лицо физика омрачилось.

– Вы их не боитесь? Вон какие бугаи здоровые все… Говорят, они появились здесь недавно и затерроризировали весь поселок. А местный шериф, участковый, – Костя бледно улыбнулся, – сам их боится.

– Ничего, прорвемся, – спокойно сказал Северцев. – Я выхожу завтра утром, часов в семь. Присоединяйтесь, если хотите. Только уговор – не отставать. Лето кончается, и мне необходимо успеть обследовать район.

– Не беспокойтесь, не отстану, – торопливо закивал Константин. – Я привычный, не смотрите, что тонкий и звонкий. Как говорит моя мама: у тебя не телосложение, а теловычитание. Но вообще-то я выносливый. – Он вдруг огорчился. – А вот драться не умею.

– Я тоже не умел до окончания института, – утешил его Северцев.

– А потом?

– Потом жизнь научила отстаивать свои интересы. Ну что, пойдем?

Костя с готовностью поднялся.

Вскочили и «ковбои», первыми вышли из салуна.

Физик нерешительно посмотрел на Олега, но тот остался невозмутим, и Костя успокоился.

Шумная компания пришлых парней ждала их у крыльца заведения, окружив его цепью и встав в картинные позы. Им не хватало только поясов с револьверами.

Северцев усмехнулся, зорко оглядев каждого и определяя главаря. Парни были вооружены ножами, а огромный как бык, заросший до бровей низкорослый главарь явно прятал под курткой огнестрельное оружие – пистолет или обрез. Его следовало нейтрализовать в первую очередь.

Северцев заглянул ему в глаза и понял, что никакие уговоры и проникновенные речи не помогут. Интеллект главаря не превышал интеллекта гориллы, озабоченной самоутверждением в стаде, и достучаться до его светлых мыслесфер вряд ли было возможно. А поскольку любая попытка договориться расценивалась такими людьми как слабость, следовало действовать быстро, жестко и надежно.

Северцев ушел в пустоту и исчез! Для всех, в том числе и для обескураженного Константина. Затем возник перед главарем «ковбоев», сделал незаметный выпад костяшками пальцев в шею бородача, и тот мягко осел на подкосившихся ногах, улегся под крыльцо и затих.

– Все понятно? – невозмутимо осведомился Северцев в наступившей тишине. – Вопросы есть? – Он подождал. – Вопросов нет. Пошли, Константин.

Они миновали расступившихся «ковбоев», провожаемые взглядами случайных свидетелей конфликта, и свернули на набережную, в конце которой стоял старенький домик Пуктума.

Преследовать их «ковбои» не решились.

Константин наконец опомнился, с уважением и недоверием посмотрел на задумчиво шагавшего рядом Олега.

– Как тебе удалось уронить такого слона? Его же только ломом свалить можно!

– Такие слоны уязвимы так же, как и другие люди, – усмехнулся Северцев. – Будет время, я тебе дам несколько уроков защиты. Где ты остановился? – После инцидента на «ты» они перешли легко и естественно.

– Тут недалеко, у бабушки Юрасы. Третий дом от угла.

– Я зайду в семь утра, будь готов.

Костя прижал руку к груди:

– Как штык!

На том они и расстались в начавшихся сумерках. Северцев проводил взглядом фигурку физика, заметил появившуюся в конце улицы пятерку парней в шляпах, но они тут же скрылись, и он зашагал домой, оценивая в душе свою странную решимость вступиться за очкарика. Подходя к дому Пуктума, он сделал вывод, что поступил правильно.