4
Беспрепятственное шатание по коридорам бельгийского бюро Интерпола не могло длиться долго. В какой-то момент Роман понял, что обстановка изменилась, охрана здания перешла в состояние тревожного бдения, и держать под контролем всех, кто попадался на пути, и одновременно дежурную комнату с мониторами стало труднее.
До кабинета Гловитца на седьмом этаже они добрались нормально, встретив на пути всего четырёх сотрудников бюро, в форме и без неё. Гостей сотрудники не заметили, занятые своими делами.
Практику «отвода глаз» Роман освоил прекрасно.
Однако войти в кабинет не удалось, автоматика и замки помещения под номером 007 не реагировали на ментальные приказы. Стало ясно, что без нового «внепространственного» прыжка не обойтись.
Роман отошёл от двери к прозрачной стене коридора, увлекая за собой Ылтыына, настроил канал неяслуха:
«Придётся прыгать».
«Придётся так придётся, — отозвался эскимос. — Эка невидаль. Как настроение?»
«Тоска!» — признался Роман.
«А вот это неправильно, дружище. Не программируй себя на тоску, программируй на радость встречи. Я почему-то убеждён, что мы вызволим девочку из лап рептилоидов».
«Твоими б устами да мёд пить», — невольно улыбнулся Роман.
«Лучше мёд, чем всякую гадость вроде кока-колы. Заметил? Здесь нет обыкновенной воды, в коридорах стоят только автоматы с колой. Я думал, Европа отказалась от этого напитка, являющегося звеном в цепочке травли потребителей».
«Согласен. Не будем терять время, Гловитц вот-вот появится на рабочем месте. Представляй внутренности кабинета и цепляйся за меня».
«Уже вцепился».
На голову Романа осело облачко призрачных мыслеощущений Ылтыына.
Тогда и он начал процедуру перехода в состояние, которое нельзя было передать словами, но которое давало ему возможность становиться временным властелином пространства и времени.
Воздух вокруг, стены здания, все его комнаты, люди, сидящие внутри и снующие по коридорам, исчезли.
Он погрузился в созерцание безграничной сознательной пустоты, отразившейся волной удивительного музыкального аккорда в нервах всего тела.
Ощущение это распространилось от макушки до кончиков пальцев рук и ног, и одно мгновение казалось, что он сейчас воспарит над Землёй! Грудь даже шевельнул приступ беспричинного смеха.
Волна внутренней радости прошлась по позвоночнику, отразилась резонансом внутренних органов и вернулась к голове.
Фантазия развернула смутные очертания кабинета Гловитца в рельный объём, и с этой мыслью — я вижу! — Роман включил В-портал.
Короткая темнота погасила сознание.
Затем в глаза хлынул слабый свет.
И ещё не придя в себя окончательно, Роман понял, что они оказались там, где надо.
Рядом зашевелился Ылтыын, прижатый к стенке кабины телепортатора: кабина была рассчитана всего на одного человека.
«Ты мне саданул локтем под дых!»
«Это не я саданул, — возразил Роман, — это В-портал брыкается. Может, ему трудно возить двух мужиков сразу».
«Я маленький и хилый, и к тому же не ел сутки».
Роман почувствовал спазм желудка. Захотелось есть.
«Закончим все дела и перекусим».
Он поворочался в тесном пространстве кабины.
Результатом этого было срабатывание отпирающего дверь устройства. Раздался щелчок, дверь открылась.
Роман шагнул вперёд, заранее просканировав помещение с помощью «третьего глаза».
Кабинет Гловитца давился тишиной.
Он оказался абсолютно безликим, словно его хозяином был компьютер, не имеющий характерных человеческих качеств. Ничего лишнего, что указывало бы на какие-либо личные вкусы владельца, здесь не было.
У стены стоял стеклянно-металлический стол с голографическим модулем компьютера, за которым красовалось мощное кресло, обитое серой кожей или материалом под кожу.
Другую стену подпирал такой же серый диванчик.
У третьей, в своеобразно организованной нише прятался стеклянный же журнальный столик, на котором лежали журналы с глянцевыми обложками. На двух из них можно было прочитать названия по-английски: «Parabellum» и «Danger».
Дополняли интерьер кабинета два металлических стула, люстра из псевдохрусталя, бра в форме фаллоса, плоский телеэкран над столиком с журналами и метровой высоты стеклянная статуэтка тюленя, держащего на носу земной шар.
И ещё в кабинете царила идеальная чистота.
Роман встретил взгляд Ылтыына. Ответил кивком, без обмена мыслями: в таком кабинете мог работать только нечеловек.
Внезапно ожила пирамидка на столе, утыканная длинными стеклянными стерженьками с шариками на концах; по-видимому, это был современный селектор. Один из стерженьков вспыхнул, внутри шарика запульсировала жёлтая струйка огня.
Гости замерли.
«Вызов?» — спросил Ылтыын.
«Похоже», — ответил Роман.
«Будем ждать?»
«Он скоро появится, я чувствую».
«А если он учует нас раньше?»
«Значит, придётся драться!»
Ылтыын хмыкнул, прошёлся по кабинету, приглядываясь к его хайтековскому интерьеру.
«Совет примешь?»
«Смотря какой».
«Не торопись».
«Я и так не тороплюсь».
«Это тебе только кажется. — Ылтыын сел на диванчик. — Мягкий, удобный, присядь. Хочешь, расскажу притчу?»
Роман сел рядом, вытянул гудящие ноги.
«Валяй».
«Однажды у лёгкого одномоторного самолёта отказал двигатель. На его борту было три пассажира: умник, политик и священник».
«Притча твоя не сильно древняя».
«Какая есть. Пилот крикнул, что нужно прыгать, схватил себе один из трёх имевшихся на борту парашютов и выпрыгнул. Остальные вынуждены были решать, кому достанутся два оставшихся парашюта. Умник решил, что в такой ситуации промедление смерти подобно, и с криком: «Я умный и нужен стране!» — быстро цапнул первый попавшийся парашют и сиганул следом за пилотом. Священник посмотрел на молодого политика и сказал: сын мой, я уже достаточно пожил на свете и готов встретиться с Господом. Будет справедливо, если спасёшься ты».
Ылтыын замолчал, поудобнее устраиваясь на диванчике.
— Ну, и что было дальше? — не вытерпел Роман, заговорив вслух.
— В этом нет необходимости, отец, — ответил политик. — У нас два парашюта. Умник выпрыгнул с моим рюкзаком.
Роман улыбнулся.
— Я так и думал, что этим закончится. Обещаю быть умником, но торопиться не стану.
— Это хоросо, однако, — с удовлетворением сказал эскимос.
Роман закрыл глаза, представляя Юну в ситцевом халатике, протягивающую к нему руки. Сами собой на ум пришли строки стихотворения:
«Где ты, где? Ты пришла к нам на Землю из сказки?
Если нет — так зачем этот жизненный бред?
Без очей твоих — тьма, и тоска без единственной ласки,
А без слова родного — ожерелье безумий и бед…»
Тень чужой мысли накрыла кабинет.
Роман открыл глаза, напрягся.
Ылтыын тоже шевельнулся, почувствовав дуновение холодного ветра, повернул голову к другу.
Роман сжал его локоть.
«Он здесь! Встань за кресло!»
Ылтыын бесшумно метнулся к столу.
Сработала линия В-портала: словно гигантская бабочка взмахнула огромными крыльями, овевая кабинет потоком воздуха.
Открылась дверца кабины, замаскированная под выпуклую полупрозрачную крышку бара, и в комнате появился мужчина в лоснящейся, словно смазанной жиром, кожаной коричневой куртке. Поджарый, красивый, сильный и уверенный в себе.
Он сделал шаг к столу, ворочая головой вправо-влево, как локатор антенной на лётном поле, замер, вычислив положение Романа. По губам главного контрразведчика АПГ прозмеилась ехидная ухмылка.
— Месье Волков… и не один… какая приятная встреча!
Голос Гловитца был ровен и сух, и заговорил он на русском языке, причём почти без акцента.
— Свисс-иллеш, — сказал Роман.
— Просто замечательно, что вы знаете моё настоящее имя. Я собирался искать вас, а вы сами явились.
— Мы не договорили там, на крыше отеля.
— Понимаю. Похоже, к Интерполу у вас нет пиетета?
— Увы, — подтвердил Роман. — Давайте обойдёмся без лишних славословий. Я знаю ваши возможности, вы мои. У вас есть унц, у меня тоже. Вы ничего не упускаете из виду, я тоже.
— Да, мне говорили, что вы человек дела и время терять не любите. Однако позвольте напомнить: несмотря на равные возможности, в чём я сомневаюсь, а также на ваш красивый защитный костюм, мы находимся в неравном положении. У меня есть то, ради чего вы не побоялись появиться здесь. У вас нет ничего… если не считать лично вас. Что вы хотите предложить в обмен?
«Я держу его на мушке!» — передал Ылтыын.
Гловитц небрежно качнул пальцем, и в кабинет ворвались трое парней в чёрных комбинезонах, вооружённые лазерными боевыми комплексами.
— Попросите вашего прыткого напарника успокоиться, видимо, он полагает, что может изменить ситуацию.
«Он тебя отвлекает! — быстро отреагировал Ылтыын. — То ли кого-то или чего-то ждёт, то ли готовит атаку!»
— Чёрт повозьми! — с восхищением сказал Гловитц, ткнув в него пальцем. — У вас очень умный напарник! Да ещё умеющий говорить на менто!
«Берегись!» — предупредил Ылтыын.
В следующее мгновение на голову Романа обрушился потолок!
Именно так его психика оценила пси-атаку противника.
В глазах потемнело.
Он был готов к схватке, но такого мощного пси-извержения, сгенерированного не одним человеком, а целой экстраформацией в двести-триста душ, его ментальная защита не выдержала.
Сквозь образовавшуюся пустоту в голове проплыла гаснущая звёздочка мысли: он выиграл… он выиграл… он…
Медленно, как бы нехотя, Роман уронил голову на грудь, опустился на колени, сложился пополам, мягко завалился лицом вниз.
За креслом точно так же упал Ылтыын.
— Что и требовалось доказать, — проговорил Гловитц назидательным тоном, опять по-русски, проводив падение русского экзора довольным взглядом. — Как говорят русские: против лома нет приёма… хотелось бы знать, что такое лом.
Он посмотрел на парней в чёрном.
— Забирайте обоих. Снимите с этого браслет, только осторожно.
К Роману подскочили двое спецназовцев, нагнулись над ним.
Раздался негромкий выстрел.
Один из парней сунулся головой в пол.
Второй вскочил, водя перед собой стволом лазерного карабина.
Раздался ещё один выстрел, за ним вскрик, и спецназовец повалился на спину, помешав третьему бойцу группы выбежать в кабинет.
— Дьявол! — ощерился Гловитц, выбрасывая сжатый кулак (эффекторы его унца были замаскированы под массивные перстни) по направлению к столу, за которым должен был лежать обездвиженный русский.
Это было ошибкой.
Мысль намного быстрей любого физического действия, и дай Гловитц мысленно унцу команду нейтрализовать помеху либо нанести (опять же мысленно) добивающий пси-удар, и участь Ылтыына была бы решена.
Но вице-президент Интерпола, подчинившись эмоциям, потерял несколько драгоценных мгновений, и разряд унца опоздал.
За сотую долю секунды до выстрела Роман очнулся, просканировал раскрывшийся мыслешлейф рептилоида, ухватил мысленно Ылтыына за плечи и активировал В-портал.
С кулака Гловитца сорвалось когтистое радужное пламя, вдребезги разнесло стол и кресло, проделало в стене десяток чёрных дымящихся выбоин.
Но второго русского там уже не было.
Исчез и Волков, казавшийся до этого мгновения мёртвым.
— Ущщеребль жуур-вша! — выругался Гловитц на родном языке, забыв, что находится в компании с обычными людьми.
Тело покрылось ледяным потом, отчего маскер автоматически отключился, отреагировав на мысль владельца по-своему.
Гловитц увидел расширяющиеся глаза ошеломлённого полицейского в чёрном, никогда прежде не видевшего рептилоида в натуре, снова выругался:
— Жжапа шлюсс!
— М-месье…
— Забудь! Все вон!
Спецназовцы, получившие жёсткий раппорт, подавляющий волю и отшибающий память, безмолвно покинули разгромленный дымящийся кабинет.
— Сигурд! — вызвал Гловитц командира группы особого назначения. — Перекрой этаж! Бригаду обслуживания в мой кабинет!
— Исполняю, — отозвался озадаченный командир группы.
Гловитц прошёлся по хрустящему осколками полу, продолжая искать выход из создавшейся ситуации, и это было его второй ошибкой за сегодняшний день. Если бы он сразу телепортировался к себе в загородное имение, то успел бы перехватить дерзких «лазутчиков».
Но Волков и Ылтыын его опередили.
Прочитав мысли вице-президента Интерпола, Роман перенёсся с Юрей «в кулаке» туда, откуда только что прибыл Гловитц.
Кабина В-портала в доме тоже была рассчитана на одного человека. Точнее, на одно перемещаемое лицо. Хотя это не помешало прыжку и не отразилось на самочувствии пассажиров.
«Твою м-м… — высказал своё отношение к неожиданному старту Ылтыын, вдавленный телом Волкова в стенки кабины. — Я уже думал — кранты! Где мы?»
«В гостях у Гловитца. Юна где-то здесь, я чую. Быстро выходим, ищем, забираем…»
«И смываемся! Ты мне все рёбра переломал! Не мог бы подвинуться?»
«Некуда, терпи, шаман, я сканирую усадьбу».
«Тебе хорошо, ты привычный с рождения».
«С чего ты взял?»
«Знаю».
«Откуда?»
«Харитоныч рассказал, как твои мать и отец восемь дней провели под завалами в Холмске, на Сахалине, после землетрясения. Это правда, что мать уже была беременна тобой?»
«Правда. Выходим».
Дверь кабины мягко скользнула вбок.
«Подожди!»
Роман, шагнувший было в проём, остановился.
«Что?»
«Унц!»
«Что унц?»
«Твой унц опять не сработал!»
«Я его… кажется… не активировал».
«Всё равно он должен был среагировать на атаку Гловитца».
«Потом покумекаем. Идём».
Они вышли в коридорчик, пол которого был покрыт мраморными плитами, а стены казались толстыми матовыми стеклянными плитами.
«Куда теперь?»
«Здесь есть обслуга… и охрана… иди за мной».
Дверь из коридорчика к терминалу телепортатора сама открылась им навстречу. На «лазутчиков» уставился массивный, косолапый с виду мужчина в сине-чёрной униформе. У него была шарообразная голова, заросшая курчавыми чёрными волосами, короткая шея и длинные руки чуть ли не ниже колен.
По-видимому, встретить незнакомых людей в своих владениях он не ожидал, потому что за оружие взяться не подумал.
Роман же был готов к встрече и, не дожидаясь боевой реакции рефаима (местный мажордом, надо полагать), кинул ему в лицо по-английски повелительное, добавив мыслеволевой раппорт:
— Стоять! Где пленница?!
Франц — это был он — вытянулся по стойке «смирно», не успев сообразить, кто отдаёт ему приказы. Заговорил по-французски:
— В бункере…
— Веди!
Здоровяк молча повернулся и потопал по коридорам здания, состоящего как минимум из двух десятков комнат и служебных помещений.
Гости последовали за ним.
Ылтыын мысленно показал Роману большой палец, оценивая и его перелёт в логово Гловитца, и выигранную ещё до физического контакта схватку с мажордомом.
Спустились на два этажа под землю, не встретив ни одной живой души.
Сердце Романа забилось сильней. Он с трудом удержал себя от тычка в спину провожатого: казалось, тот застыл на месте, едва перебирая ногами.
Остановились у двери с замысловатым вензелем, провожатый достал чип-ключ, провёл над белым квадратиком слева. Сверкнул зелёный лучик. Дверь, металлическая, толстая, массивная, начала медленно открываться.
Ылтыын шагнул вперёд.
«Давай, я пойду первым. Вдруг там засада?»
«Никого там нет», — отмахнулся Роман, жадно прислушивающийся к ментальным «шёпотам» за дверью.
«Почему же месье Гловитц так слабо охраняет свою тюрьму?»
«Уверен в себе, — ответил Роман, окончательно теряя терпение. — Жди здесь».
Он протиснулся в не до конца раскрывшийся проём двери.
Взору представилось небольшое, плохо освещённое помещение, стены которого, пол и потолок были покрыты металлической сеточкой с тонкими иголочками, по которым змеились голубые электрические змейки. Пахло озоном. На топчане у стенки неподвижно лежала женщина в джинсовом костюмчике, запрокинув бледное лицо.
— Юна! — выговорил Роман пересохшими губами.
Только теперь ему стал доступен мыслеобмен с женой, да и то лишь «в одну сторону»: он её видел, чувствовал и слышал, она его нет!
— Юночка!
Роман бросился к жене, давя подошвами иголочки на полу, не обращая внимания на обвившие лодыжки электрические змейки.
Ылтыын всунул голову в проём двери.
— Жива?
Роман не ответил, оглаживая лицо Юны ладонями.
С пальцев стекли на кожу женщины тоненькие розовые разрядики.
Девушка не пошевелилась.
В коридоре вдруг раздался лязг и звон.
Ылтыын исчез.
Началась какая-то возня, сопение, послышались удары и вскрики. Затем раздался негромкий в тесном помещении выстрел.
Ылтыын появился снова.
— Сработала сигнализация! Этот урод очнулся и поднял тревогу! Надо уходить!
Роман снова не ответил, продолжая восстанавливать сознание жены. Нервная и соматическая системы Юны были заблокированы внешней пси-манипулемой, так что она могла только дышать, и выглядело это как наброшенная на голову чёрная «паучья сеть», укреплённая замочками, не позволяющими снять сеть без «ключей».
Прошло какое-то время, прежде он смог подобрать ключики к этим замкам. Они «кусались» как пираньи и норовили впиться не только в мысли лекаря, но и в глаза и уши, чтобы он не видел ничего и не слышал. Поэтому требовалась очень высокая концентрация внимания, позволяющая сохранять ясность и сфокусированность сознания. Роман слышал всё, что говорил Ылтыын, видел начавшуюся суету, понимал, что времени мало, но не мог и не имел права отвлекаться. Нейтрализовать «паучью сеть» ментального подавления нужно было срочно.
Ылтыын исчез снова.
Послышалась нарастающая стрельба.
Потом стены камеры и всё здание усадьбы странно качнулись, и Роман понял, что в доме появился хозяин, сообразивший наконец, куда девались беглецы.
Юна шевельнулась.
Роман усилил нажим на «замки паучьей сети», развеял последний в дым.
Что-то взорвалось внутри его… или снаружи… он не сразу сообразил. Затем показалось, что потолок над ним разлетелся на стеклянно-огненные осколки, вонзившиеся ему в голову и плечи.
Понимание пришло мгновением позже: Гловитц подключил к своей энергосфере канал экстраформации и нанёс удар!
Однако защитная система камеры, где содержалась пленница, продолжала работать, она-то и приняла на себя часть разряда и не позволила сломать волю экстрасенса. Роман устоял.
Зато не выдержал Ылтыын, защищённый только собственной волей. Несмотря на то, что волна была направлена на уничтожение пси-сферы Романа, её мощность оказалась такой, что бывший разведчик почти мгновенно потерял сознание, успев лишь выпустить по сбежавшимся охранникам оставшиеся пули из своего ППМ.
Роман подхватил Юну с лежака, метнулся в коридор, одним взглядом оценивая ситуацию.
На полу коридора лежали пять тел: здоровяк в униформе, который привёл их сюда, охранники и Ылтыын.
Сквозь распахнутую в конце коридора дверь были видны ещё двое парней в сером, а за ними стремительно шагал Клод Гловитц.
Путь был перекрыт. Бежать было некуда.
И тогда Роман принял единственное оставшееся решение: активировать В-портал и попробовать убраться из дома Гловитца всем вместе. Он не знал, сможет ли вынести телепортатор сразу троих, но выбирать было не из чего.
Гловитц торжествующе вскинул над головой кулак.
Роман вспыхнул, отбивая новую пси-атаку, и почувствовал, что падает в бездну…
