Глава 24
ВИЗИТ В ЛАБОРАТОРИЮ

До вечера он провел время в изучении местности вокруг Нескучного сада – по картам и через компьютерный поиск, – затем стал собираться к походу в электротехническую лабораторию. В том, что ему сказали правду – о содержании учителя в бункерах лаборатории, сомнений не было, несмотря на отсутствие пси-ответа: Елисей Юрьевич на все мысленные вызовы не ответил ни разу. Сомнений не было и в том, что Горшину бросили вызов, не принять который он не мог, попытавшись воздействовать на него с помощью удачно наведенной зонг-линии. Он был подготовлен к восприятию нужной информации, и ему ее дали! После чего он ринулся «спасать учителя», не считаясь ни с чем. Если бы не зов Тони, почуявшей, очевидно, его состояние, он бы так и не понял, что подчинился оператору, работавшему на «Купол», – то ли проводнику темных сил, то ли магу. А в лаборатории его наверняка ждали.

Впрочем, в любом случае ему надо было туда идти.

Я приду, пообещал Тарас мысленно. Но только после определенной подготовки.

Брошенный вызов требовал ответа. Кто его бросил – было уже не важно. Тарас надеялся, что это были Ельшин, Гольдин и Дима Щербань, ставшие олицетворением зла. Они не должны были жить, и не столько из-за того, что работали на «Купол», а через него на Монарха Тьмы, но больше по причине того, что ни в грош не ставили жизнь других людей. Президент России был прав, когда высказывался, что террористов и мерзавцев надо мочить везде, даже в сортире.

Стемнело, когда Тарас погрузил сумку с необходимой для решения задачи экипировкой в багажник «Вольво», еще раз мысленно пробежался по узлам плана проникновения в лабораторию – он собирался использовать канализацию, причем старую, заброшенную еще с послевоенных времен, – и обошел комнаты дома, не зажигая света, испытывая странное ощущение забытой вещи. Спохватился, позвонил Тоне.

– Извини, я не смогу сегодня забежать.

– Я поняла, – ответила девушка с преувеличенной бодростью. – Ничего, у меня все хорошо, читаю книжки, рисую. Нина мне все уши прожужжала, какой ты хороший человек, добрый, суровый, решительный и справедливый. – Она тихо рассмеялась.

– Ты одна? – встревожился Тарас.

– Да, Нина ушла по делам, обещала быть через час. Я попросила ее закрыть дверь на ключ.

– Никому не открывай! И на звонки не отвечай.

– Даже на твои?

– Я буду звонить трижды, коротко, чтобы ты догадалась.

– Не стоит, и я так знаю, когда ты звонишь.

– Ну и отлично, – с облегчением сказал Тарас и добавил с удивительной для себя нежностью: – Экстрасенс мой любимый.

– Правда? – прошептала Тоня. – Что любимый?

– Тебя нельзя обманывать, – сказал он серьезно. – Все равно сразу почувствуешь. Скажи и мне что-нибудь приятное.

– Я… люблю тебя.

У него оборвалось сердце, заработало с бешеной частотой, язык онемел. Но говорить ничего не потребовалось. Канал понимания, ожидания, обещания и любви соединял их, и слова только повторяли чувства обоих, хотя и организовывали окружающее пространство не хуже слов метаязыка.

– Здра-а-а-во-о-о-о… – пропел он и услышал в ответ:

– Жи-и-и-во-о-о-о…

Засмеялся, положил трубку, походил по гостиной, все еще улыбаясь, видя перед собой лицо Тони и чувствуя тепло ее тела, затем вдруг почувствовал укол холода и мгновенно перевел сознание в состояние боевого видения. Выскользнул во двор, обошел сарай, метнулся через сад и одним прыжком перемахнул забор, отделявший его участок от усадьбы соседа. Выглянул в щель соседского забора, поблагодарив судьбу за отсутствие у соседа собаки.

К дому подъехала машина – синяя «Волга» последней модели, удивившая, судя по всему, не только создателя рекламы («Волга», ты меня удивляешь!), но и многих автовладельцев, не побоявшихся ее купить. Из машины вышли трое, направились к калитке горшинского дома. Один из них по-хозяйски уверенно вдавил кнопку звонка. Судя по их целеустремленности, они были уверены, что хозяин дома.

Тарас беззвучно выругался. Он должен был почуять, что за ним наблюдают, даже если использовались новейшие дистанционные методы слежки.

Звонок, еще звонок. Короткий обмен фразами. Один из гостей вернулся к машине, наклонился к окну, спросил что-то, выслушал ответ и снова подошел к калитке. Двое мужчин в куртках перепрыгнули штакетник, один направился в обход дома, через сад, второй остановился у входной двери, достал нечто похожее на универсальную отмычку.

Тарас усмехнулся. Дверь его дома можно было открыть разве что из гранатомета. Однако надо было что-то предпринимать, и он, обдумав пришедшее решение, включил темп.

Прыжок через забор, бросок через дорогу, уличный фонарь светит в спину, это неплохо, свист ветра в ушах, еще мгновение – вот и синяя «Волга» с водителем и пассажиром на переднем сиденье.

Тарас открыл заднюю дверь, нырнул в кабину и ткнул сгибом пальца в шею пассажира.

– Сидеть тихо! Дернешься – пристрелю! Вели водителю сидеть смирно!

Пассажир, плотный, с толстой шеей, с коротким ежиком волос и хорошо заметными залысинами, замер.

Водитель в испуге оглянулся и получил удар костяшками пальцев по уху.

– Руки на затылок! Мордой в руль! Живо!

Водитель послушался.

Мужчина, возившийся у двери с отмычкой, и третий гость, у калитки, оглянулись на звук открывшейся и закрывшейся двери, но не поняли, что произошло, и снова обратили внимание на дом.

Тарас обыскал пассажира, вытащил из-под мышки пистолет, из кармана книжечку удостоверения, развернул. И присвистнул от удивления. Удостоверение принадлежало полковнику Гольдину, сотруднику Управления внутренних расследований ФСБ. Тому самому, который послал группу «Гамма» на теплоход «Айвазовский», чтобы ликвидировать Горшина.

– Вот так подарок! – сказал он вслух. – Я собирался вас искать, полковник, а вы сами ко мне заявились. Что, заехали на чашечку кофе? Или захотелось поговорить о смысле жизни? Кстати, отзовите своих парней, не ровен час кто-нибудь из них нарвется на сюрприз, придется потом долго лечиться.

– Горшин? – чуть повернул голову Гольдин.

– Он самый.

– Вы понимаете, с кем имеете дело?

– Еще как понимаю. Стоит мне позвонить вашему начальству, и вашей карьере крышка. – Тарас ткнул стволом пистолета в висок полковника. – Давай отбой, не тяни время. Пусть убираются!

Гольдин приспустил боковое стекло, позвал:

– Шелганов, подойди.

Мужчина у калитки оглянулся, подошел. Стекла у «Волги» были затемненные, и он не мог видеть, что творится в кабине.

– Отбой операции.

– В чем дело, Станислав Борисович? – удивился сотрудник.

– Потом объясню. Вызывайте резервную машину и езжайте на базу.

Сотрудник с сомнением посмотрел на командира, кинул взгляд в кабину и отошел, доставая брусочек мобильного телефона.

– Поехали, – сказал Тарас водителю. – По улице налево, за углом остановишься и будешь сидеть тихо.

«Волга» развернулась, остановилась за поворотом на соседнюю улицу.

– Чего ты хочешь? – угрюмо поинтересовался Гольдин. – Ты же сам себе могилу роешь, дурак.

– А разве это не вы мне могилу спроворили? Там, на теплоходе? Кстати, все обошлось благополучно? Все вернулись целы и невредимы?

Полковник засопел, кинул косой взгляд на водителя.

– Это недоразумение…

Тарас быстрым и точным движением усыпил водителя, вытащил из машины, убедившись, что этого никто не видит, и сел на его место.

– Теперь поговорим серьезно, полковник. Мы оба знаем, кто есть кто, не правда ли? Вы знаете, на кого работаете и где сейчас находится мой учитель. Я тоже осведомлен о второй стороне вашей деятельности. Честно говоря, я, наверное, не стал бы вас разоблачать, так как отлично понимаю, что такое в одиночку сражаться с системой. Но вы преступили грань, напали на меня и захватили полковника Смирнова. Теперь настал мой черед. Если не поможете вытащить учителя, я все равно его найду и освобожу, но вы умрете первым. Устраивает вас такой вариант?

Гольдин заерзал, бросил взгляд на шеренгу кустов шиповника вдоль забора, где сидел обеспамятевший водитель, буркнул:

– Мне приказали, я выполнил… что я должен делать?

– Сейчас поедем на Сенную улицу, вы меня представите охране как вашего нового телохрана, мы заберем Елисея Юрьевича «для допроса у начальства», и ваша миссия будет закончена.

Полковник скептически хмыкнул.

– Нас не впустят… и не выпустят. Лаборатория не принадлежит конторе, и охраняет ее спецназ ФСО , а не наши ребята.

– Я думаю, они должны вас знать. Мы войдем, а дальше уже моя забота. Только учтите, господин чекист, при малейшей попытке бунта я вас отправлю прямиком на тот свет. И не поможет вам ни спецназ «Купола», ни ваши бравые ребята, ни сам Господь Бог!

Глаза Тараса просияли ледяной желтизной, и Гольдин отшатнулся, почувствовав удушливый ужас.

– Я все сделаю! – торопливо закивал он, потея.

Тарас прислушался к шевелению биополей в окрестностях Щелкова, вывел «Волгу» из переулка и подогнал к дому, возле которого уже никого не было. Легким касанием парализующих точек на шее усыпил полковника и вышел. Дома он переоделся в строгий костюм: пиджак, брюки, серая рубашка, галстук – сунул во внутренний карман пиджака «глушак», аккуратно разложил по карманам метательные иглы и пластины, укрепил на ноге нож и, не оглядываясь, не теряя времени на сомнения, закрыл дверь за собой. В кабине он привел в чувство полковника, тот очнулся, не сразу сообразив, где он и что с ним.

– Вперед, Станислав Борисович, – сказал Тарас почти весело. – Нас ждут славные дела.

Он тронул машину с места.

– Хочу напомнить о нашем уговоре. Я вооружен, а терять мне, как вы сами понимаете, нечего.

– А девушка? – безразличным тоном сказал Гольдин.

Тарас бросил на него быстрый взгляд, от которого тот съежился, как от удара, и снова вспотел, и после паузы, продолжая вести машину, сказал чужим тусклым голосом:

– Если вы тронете хотя бы волосок на ее голове…

Волна дрожи прокатилась по телу полковника, вызывая панику и ужас. Он едва не вскрикнул, чувствуя, как горло непроизвольно сжалось и перехватило дыхание. Торопливо, сдавленным голосом, заговорил:

– Лично я ничего не планирую… но они знают… и мне не подчиняются.

– Кто – они? Ельшин? Президент «Купола»?

Гольдин весь покрылся холодной испариной, попытался вытереть ладонью струящийся по лицу пот.

– Ты… вы слишком много знаете…

– Меньше, чем хотелось бы. Однако не будем отвлекаться по пустякам. Рассказывайте все, что знаете о лаборатории, об охране: сколько, кто, где, как вооружена, где бункер, в котором держат учителя, и все остальное.

Тарас сделал сложное замысловатое движение правой рукой перед глазами полковника, одновременно посылая мысленный приказ не сопротивляться, ломающий волю собеседника, и Гольдин начал рассказ.

В десять часов вечера перед неприметным двухэтажным зданием на тихой Сенной улице остановилась синяя «Волга» со спецномером. Из нее вышли двое и направились к центральному входу в здание, поднялись по ступенькам на невысокое крыльцо с перильцами. Тот, что шел первым, плотный, круглоплечий, круглоголовый, с коротким ежиком волос и заметными залысинами, нажал дважды на кнопочку звонка. Над дверью шевельнулся окуляр мини-телекамеры. Гостей внимательно разглядывали. Потом ожил динамик:

– Полковник Гольдин?

– Апостол Павел, – буркнул Станислав Борисович.

– Не поздно?

– Допуск «три нуля».

Молчание.

Атмосфера сгустилась до состояния желе, напряжение, владевшее Тарасом, усилилось. Его мысленный нажим достиг, наверное, стадии физического воздействия на невидимых охранников, и они сдались. Или просто выполняли инструкцию.

Замок щелкнул. Дверь мягко и тяжеловесно открылась. Гольдин шагнул через порог, за ним вплотную Тарас. Охранники не спросили, кто он такой, приняв за того, кого и надо, – телохранителя полковника, и это слегка облегчило задачу.

Небольшой тамбур со стеклянными полосами, еще одна дверь.

– Ваш спутник вооружен, – заговорил скрытый динамик.

– На то он и оперативный работник, – покосился полковник на Тараса. – Ему положено носить оружие.

Тарас «рявкнул» во всю пси-мощь мозга:

«Пропустить!»

Лязгнуло. Дверь тамбура отошла в сторону, открывая коридорчик с турникетом и двух охранников в серо-синей униформе, вооруженных пистолетами. Оба носили темные очки, и по толщине дужек и массивности оправы Тарас опознал в очках устройства связи и контроля, а также приборы ночного видения.

– Что случилось? – вышел из-за турникета кряжистый седой охранник, внимательно изучая Горшина; тот чувствовал его недоумение и настороженность, поэтому продолжал давить на психику настойчивым повторением мысленной фразы: «Не мешай! Все нормально! Мы имеем право!» При этом Тарас слегка покачивался из стороны в сторону и шевелил пальцами рук в особом порядке, создавая визуальный канал прямого бесконтактного воздействия на охранников.

– Нам нужно поговорить с одним вашим гостем. Вы понимаете, о ком я.

Охранники переглянулись.

– Он плох, – коротко сказал более молодой охранник, высокий, но сутулый.

– Плевать, – махнул рукой Гольдин. – У меня приказ. Можете пойти с нами, это не займет много времени.

– Но мы не получали на этот счет никаких указаний, – пожал плечами седой с сомнением во взоре.

«Пропустить!» – ударил Тарас обоих «тараном» мыслеволевого приказа, готовя на всякий случай «глушак».

Однако гипногенератор не понадобился.

Молодой сутулый страж лаборатории внезапно потерял интерес к происходящему, отвернулся.

– Пусть идут. Объект если и не окочурился, то вряд ли в состоянии говорить.

– Проходите, – отступил седой, сдаваясь. – Знаете, куда идти?

– Передайте парням второй линии, чтобы не препятствовали. – Гольдин миновал турникет, направился по коридору к лестнице.

Гости спустились на этаж ниже, прошли пустой коридор с голубыми стенами и белыми дверями, снова начали спускаться вниз по ступенькам с металлическими полосками. Еще один коридор, узкий, с шероховатыми серыми стенами, почти без дверей. Дважды повернув, он уткнулся в перегородку с металлической дверью, возле которой сидел за столиком мрачный амбал в серо-синем и читал книжку в мягкой обложке. Увидев гостей, он не встал, а лишь кивнул на дверь, видимо, предупрежденный по телефону дежурным:

– Проходите, открыто, только осторожнее, ни к чему не прикасайтесь, стены под током.

Дверь, толстая, обтянутая медной сеткой с внутренней стороны (сетка оказалась под напряжением), медленно открылась. Гольдин вошел в помещение первым. Невольно затаив дыхание, Тарас шагнул следом, и ему показалось, что в голове разорвалась бомба.

Он успел увидеть лежак с телом человека и туманную фигуру в углу за дверью с поднятой рукой. И все… Сознание вылетело из головы как пушинка под ударом урагана…

Кто-то лез в уши и ворочался там, шурша крыльями, царапаясь и недовольно стрекоча.

Тарас попытался выковырнуть неприятное насекомое, почувствовал укус и жжение и практически сразу очнулся, ощутив, как волна возбуждающего тепла бежит по сосудам и прогоняет онемение.

«Насекомое», копавшееся в ушах, исчезло, слух восстановился. Стали слышны голоса переговаривающихся людей, постукивания, металлическое позвякивание и щелчки. Голова прояснилась, хотя в затылке все еще торчал остывающий гвоздь боли. Мышцы слушались плохо, к тому же двигаться мешали тугие жгуты на запястьях рук и на лодыжках.

Он открыл глаза и тут же закрыл от яркого света. Но и одного мгновения хватило, чтобы увидеть главное и понять, что случилось.

Тарас лежал голый, в одних плавках, на специальном столе с резино-металлическими скобами, удерживающими его тело. Рядом стоял еще один такой же стол с телом учителя, накрытым простыней до горла. Над столами висели хирургические бестеневые светильники. Тот, что смотрел на Горшина, был включен, и его белое сияние мешало рассмотреть детали обстановки. Тем не менее Тарас определил, что в комнате, кроме них с учителем, находятся еще двое людей, чьи негромкие голоса напоминали жужжание мух.

Послышался тихий звонок, затем скрипучий голос:

– Кажется, он очнулся.

Над ним склонились две головы. Тарас открыл глаза.

– Как себя чувствуешь, супермен? – ухмыльнулся Гольдин. – Поздравляю с исполнением мечты. Ты хотел встретиться с учителем? Вот он лежит рядом, почти живой. – Полковник хрюкнул. – Ты великолепный исполнитель, надо признаться, мастер боя, профессионал, но стратегически слаб. Неужели не понял, что посыл команды «Гамма» и мое появление возле твоего дома – лишь звенья разработанного нами плана?

Тарас смолчал, пытаясь собраться с мыслями и начать энергетическую накачку, но тело продолжало оставаться слабым и безвольным, и он понял, что ему вкололи какой-то препарат, парализовавший мышцы.

– Мы знали, что тебя трудно убрать обычными методами, это показал и последний случай с миной, которую ты обезвредил. Я видел запись, очень впечатляет! Вот мы и пошли на усложненный вариант, надеясь, что ты клюнешь на наживку. Как видишь, наш расчет оказался верным, и теперь ты здесь. Скоро подъедут мои коллеги, они весьма заинтересованы в беседе с тобой. Что будет дальше – зависит только от тебя. Будешь умницей, станешь сотрудничать – вернешься к своей подружке, нет… – Гольдин развел руками. – Сам понимаешь.

Тарас молчал, сосредоточенно пытаясь открыть заблокированные химией энергоканалы.

– Он меня слышит? – повернул голову к спутнику полковник.

– После разряда «удава» немногие приходят в себя быстро, – ответил обладатель скрипучего голоса, одетый в халат; очевидно, это был врач или сотрудник лаборатории. – К тому же, памятуя наставления, мы вкатили ему приличную дозу галоперидола, так что он сейчас заторможен.

– Когда он придет в себя?

– Нейтрализация токсинов идет несколько минут.

– Эй, эксперт, ты меня слышишь? – Гольдин приблизил лицо к губам Тараса.

Тот продолжал смотреть в одну точку, демонстрируя полное безволие. Хотя мог бы и ответить. Однако пусть думают, что он все еще находится под влиянием препаратов. Если бы удалось сломать пси-барьер, созданный излучением «глушака» (вот он – взрыв «бомбы» в голове), можно было бы попытаться освободиться, но силы не восстанавливались и хотелось взвыть от обиды и злости на самого себя за бездарную подготовку и отсутствие полного расчета вариантов. Он должен был предвидеть такую ситуацию, должен был помнить, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Что-то хрустнуло тонко, на грани слышимости, словно сломался кончик ампулы, и тотчас же в голове прошелестел теплый ветерок, разгоняя слабость. Тарас вздрогнул, с трудом заставил себя остаться неподвижным. Ветерок подул снова, очищая голову от липкой «грязи» химических соединений. Это была внешняя энергоподкачка, и осуществить ее мог только тот, кто хорошо знал резонансы психики Горшина.

Учитель!

Он еще жив!

И пытается поддержать ученика!..

– Сделайте что-нибудь, – раздраженно проговорил Гольдин. – Мне нужно задать ему пару вопросов и получить вразумительные ответы.

Врач отошел и появился у стола с пузырьком в руке и тампоном.

– Сейчас он быстренько очнется.

– Что это?

– Ничего особенного, обыкновенный нашатырь.

Тарас почувствовал резкий запах, перехвативший дыхание. В голову вонзилась игла очищающей сознание боли. К расширившимся глазам Тараса приблизилось лицо полковника.

– Ну как, супермен, очухался? Узнаешь?

– Узнаю… – ровным голосом ответил Тарас и двумя рывками оторвал скобы, которыми его руки были пристегнуты к столу.