Сначала они играли в «морской бой».

Естественно, Северцев проиграл, хотя и не старался особенно поддаваться. Лада на удивление быстро схватывала ситуацию и находила корабли противника безошибочно.

Потом играли в слова: кто больше придумает на определенную букву. Здесь у игроков случился паритет, так как на букву «щ» оба знали одинаковое количество слов.

В конце концов оказалось, что Лада играет в шахматы, у нее даже была доска с фигурами, и Северцев целый час с удовольствием отражал атаки девочки, удивляясь ее азарту и умению строить композиции.

Беседовали обо всем, что приходило в голову.

Лада рассказала о своей школьной жизни – она перешла в пятый класс, так как в школу пошла в шесть лет, – о подружках, о своих увлечениях: девочка любила плести из бисера всякие украшения. Северцев тоже поделился своим жизненным опытом, хотя больше спрашивал, нежели рассказывал сам. Но больше всего его поразило знание Ладой сложных физических понятий, для осмысления которых любому взрослому требовалось время.

Зацепил он эту тему случайно, со смешком заметив, что мать Лады так и не ответила, что такое башня, которую он видит при посещении «оси S», и почему ее не видит большинство людей.

– Потому что это никакая не башня, – простодушно сказала девочка. – У нее много названий.

– Откуда ты знаешь?

– Мама с папой и дядей Назарбаем разговаривали, я слышала.

– И о чем они говорили?

– О компактификации белых вариантов.

Северцев с удивлением воззрился на юную собеседницу, без запинки выговорившую сложный физический термин.

– Ты знаешь, что такое компактификация?

– Конечно, это свертывание или сжатие измерений.

– Здорово! Молодец! А еще что ты знаешь? К примеру, как мама или папа называли… м-м, башню?

– Папа ее не видел, только мама и я. Дядя Назарбай называл это явление эн-мерным топологическим многообразием, а еще – нормалью времени. Мама говорит, что это «хроноклюв».

– Очень интересно! Почему же этот «клюв» могут видеть только некоторые люди?

– Не знаю точно, – смутилась Лада, – но это связано с эффектом воздействия «хроноклюва» на нервную систему случайников.

– Кого-кого?

Лада улыбнулась, став еще больше похожей на мать.

– Мама так называла людей с очень тонкой психической организацией.

Северцев покачал головой, разглядывая десятилетнюю собеседницу.

– Раньше таких людей называли экстрасенсами.

– Шах! – заявила девочка, сосредоточенная на игре.

– А мы вот так… – отступил Олег.

– Еще шах!

– А мы вот так…

Беседа на минуту прекратилась. Северцев взялся за фигуру, раздумывая не столько над ходом, сколько над своими ощущениями. Иногда ему казалось, что он слышит голос девочки раньше, чем она начинает говорить. Это сбивало с мысли и заставляло прислушиваться к каждому шороху.

– Ладья бэ-три…

– Тогда я съем слона, – заявила Лада.

– Ешь, – хитро улыбнулся Северцев.

Девочка сжала пальцами своего ферзя, задумалась, и вдруг глаза ее расширились, просияли.

– Вот вы что задумали! Тогда я не буду есть слона, а просто отступлю.

– Молодец, – похвалил он Ладу. – Я так долго готовил ловушку, а ты ее разгадала. Кто тебя учил играть в шахматы, папа?

– Нет, мама. Папа со мной никогда не играл, он всегда был занят и приходил поздно. А мама всегда находила время, хотя работала не меньше. Мы с ней еще в нарды играли и в карты.

– Я смотрю, у твоей мамы очень много достоинств. Кстати, она сказала, что работала тетрархом… это что за должность такая?

– Она отвечала за социальные девиации мигран-зоны.

– Как? – удивился Северцев. – Ну-ка повтори еще раз.

– Ну, мама руководила отделом социальной разведки СКонС и отвечала за Среднюю Азию. Это очень серьезная должность.

– Да уж, – не нашелся, что сказать, Северцев. – Более чем серьезная. Странно, что ты знаешь такие вещи…

– Мама мне всегда все рассказывает и даже иногда советуется.

– Ну да, конечно… – Олег с трудом скрыл замешательство, хотел пошутить, но побоялся обидеть собеседницу. – Естественно, она должна с тобой советоваться… А что там у нее случилось, на работе? Почему завязался конфликт, из-за которого вы теперь прячетесь здесь?

– Не только здесь.

– Ну, где можно, я понимаю.

– Сначала мама не захотела быть одна…

– И что же? Что значит – не захотела быть одна? Из-за этого никто не ссорится, насколько я знаю. Как говорил один писатель: «Одиночество – это не столько естественное, сколько оптимальное состояние человека».

– Маме нельзя было выходить замуж за папу.

– Почему?

Лада снова смутилась.

– У них такие правила.

– У них – это в СКонС?

– У велиархов… Но она встретила папу и вышла за него замуж.

– Все равно не понимаю. СКонС ведь не монашеская обитель. Ну, ладно, вышла и вышла, и тебя родила. И все?

– Нет, потому что ей нельзя было родить ребенка.

– Так. Час от часу не легче! И она, естественно, снова не послушалась?

Лада простодушно кивнула.

– Когда я родилась, ей сказали, чтобы она отдала меня в детдом.

– Ну и ну! – озадаченно качнул головой Северцев. – Что это еще за садизм такой? При живых родителях отдавать ребенка в детдом… И она, естественно, не отдала.

– Конечно, нет. А когда меня хотели отдать на воспитание в другую семью, она ушла с работы. – Лада сморщила носик, пригорюнилась. – Вот мы и скитаемся уже два месяца.

Северцев внимательно присмотрелся к девочке, вопросов к ней у него возникало все больше, но вряд ли она могла ответить на них, подчиняясь своей детской логике. Да и не верилось, что причиной конфликта Сабировых со СКонС могла послужить обыкновенная женская привязанность к собственному ребенку. Во всей этой истории крылась какая-то тайна, однако открыть ее могла только Варвара. И то, если захочет.

– Предлагаю ничью, – сказал Северцев, отдав слона за ладью.

– Согласна, – обрадовалась Лада. – Давайте подтопим камин? Похолодало.

– Командуй. – Северцев с удовольствием помог ей разжечь огонь, сел на матрас. – Если ты такой информированный специалист, то, наверное, знаешь и об этих «осях Е и S»?

– Знаю, – серьезно ответила девочка. – Чай будете?

Северцев посмотрел на часы.

– Что-то мама твоя задерживается, уже почти два часа прошло. Давай свой чай, погреемся. Я не совсем понял, что такое «ось S». Думал сначала, что это ось времени, а выясняется, что время – вовсе не то, что я думал.

– «Ось S» – это спектральное многообразие состояний… – начала Лада.

Северцев засмеялся. Девочка сконфузилась.

– Я что-то не так сказала?

– Все так, просто я не устаю удивляться твоим познаниям физики и математики.

– Мама говорит, что у меня идеальная память.

– Она права. Продолжай.

– Можно, я нарисую?

– Валяй.

Лада развернула тетрадь и рукой, по твердости не уступающей маминой, нарисовала чертеж.

– Это я понимаю, – сказал Северцев. – «Оси S и Е», крест синхронизации… только у тебя их целых три.

– Я нарисовала три состояния Вселенной: цифра 1 – предыдущее, цифра 2 – нынешнее, 3 – следующее. Только на самом деле «ось S» условна, ну, как бы не существует…

– Виртуальна?

– Да, – обрадовалась девочка, – виртуальна, мама так тоже говорила. Поэтому Вселенная переходит из состояния в состояние внутри себя, а не движется куда-то в полном смысле этого слова. Понимаете?

– Кажется, понимаю. «Ось S» не является ни осью времени, ни осью пространства. А «ось Е»?

– Это ось энергетических возможностей Вселенной внутри креста реализации. Иногда ее называют «осью масс».

– Классно формулируешь! – восхитился Северцев.

Лада смутилась, снова превращаясь в обыкновенную десятилетнюю девчушку, ничем не отличавшуюся от своих сверстниц. Во всяком случае, несмотря на свои удивительные познания в области естественных наук, она еще играла в куклы: Северцев заметил выглядывающую из-под подушки белокурую головку Барби.

– Вот бы узнать, где находится тот вселенский «переключатель», который раз за разом включает Программу состояний! Ты не слышала об этом?

– Нет, не слышала, – с сожалением покачала головой Лада. – А разве он существует?

Северцев улыбнулся.

– Это я просто помечтал. Ну, что, чем теперь будем заниматься? Может быть… – он не договорил. Показалось, спины коснулся чей-то холодный потный палец. Олег замер. Застыла и Лада, округляя глаза. Похоже, она тоже почувствовала некое неприятное изменение обстановки.

– Сиди тихо! – прижал палец к губам Северцев. – Я проверю, не пожаловали ли к нам нежданные гости.

Он сунул за пояс оружие: пистолет – впереди, имплантор – сзади, погладил побледневшую девочку по плечу и бесшумно выскользнул в коридорчик, ведущий к выходу из квартиры.

Заработала экстрасенсорика. Зрение обрело глубину и объемность, темнота отступила. Стали слышны посвисты ветра за стенами дома и какое-то потрескивание. Он прислушался и понял, что по лестнице дома поднимаются несколько человек. Они старались двигаться тихо, но их выдавал легкий скрип ступенек и перекрытий.

Конечно, если бы Северцев был один, он попытался бы устроить неизвестным приятную встречу, чтобы выяснить их намерения, но с ним была дочь Варвары, и рисковать ее здоровьем, а тем более жизнью, не стоило.

Он вернулся в комнату, шепнул на ухо девочке:

– К нам гости. Это могут быть ваши друзья?

Лада покачала головой.

– Никто не знает, что мы с мамой прячемся здесь, даже папа.

– Тогда это не друзья. Что будем делать?

– Надо уходить.

– Куда?

– У нас есть запасное убежище, мама там нас найдет.

– Координаты знаешь?

– Черный S-трафик, горизонталь один-один, Северный такантай… – Лада запнулась.

– Это все?

– Я забыла… кажется, восемьдесят шесть и две десятых градуса северной широты и один градус восточной долготы.

– Не перепутала? По-моему, мы прямиком попадем на Северный полюс.

Лада покраснела.

– У меня аварийная линия… я только называю резонанс, и синхрон включает драйв…

– Почему я не могу сделать то же самое?

– У вас ненастроенный синхрон, ему надо называть точные координаты.

– Понятно. Что ж, рискнем? Если окажешься в убежище одна – жди маму и никуда не ходи.

Лада кивнула.

– Иди, я за тобой.

Девочка прошептала какое-то слово, по ее телу пробежала волна искривления, превратив его в размытый силуэт, и она исчезла.

В конце коридорчика грохнула, рассыпаясь, дощатая входная дверь. Но Северцев уже успел включить синхрон с помощью ключевого слова и назвал координаты места выхода, которые вспомнила Лада. Когда в комнату с горевшей на импровизированном столе свечой ворвались трое мужчин в камуфляже, там уже никого не было.

– Ушли! – выдохнул один из них, высокий, но сутулящийся, с соломенными усиками и сломанным «боксерским» носом.

Второй, пониже ростом и поплотнее, молча погладил бритый череп и поднес к губам пенальчик рации:

– Шестой, пришлите эксперта.

Затем бритоголовый посмотрел на сутулого:

– Останетесь здесь. Может быть, они вернутся. Дождитесь эксперта, осмотрите все и уничтожьте.

Он повернулся и вышел.

На сей раз «полет» по «струне» «оси S» длился дольше и сопровождался необычными эффектами.

Сначала Северцев почувствовал знакомый удар по голове – как бы изнутри, а потом услышал тонкий голосок и не сразу понял, что это заговорила в ухе клипса рации:

– Фиксатор ерзает по S-диапазону…

– Что?! – изумился Северцев, не слыша собственного голоса.

Ударило в ноги, да так сильно, что лязгнули зубы. Перед глазами завертелись огненные змеи.

– Кто гово… – начал Северцев, и до него наконец дошло, что он слышит компьютер синхрона.

– В чем дело? Ты не можешь найти точку выхода?

– Нелинейная синхронизация требует многовекторной настройки, – сухо отозвался синхрон.

– Извини…

От третьего удара – по затылку – у Северцева посыпались искры из глаз. Он выругался и выпал в холод и свет, заставивший его зажмуриться.

– Дядя Олег! – послышался обрадованный детский голос.

Он открыл глаза, но был вынужден защититься ладонью от заполнявшего пространство текучего сияния. Потом глаза привыкли к свету, и стала понятна причина его происхождения.

Синхроны перенесли беглецов в центр огромной круглой впадины, усыпанной крупным стеклянно-серебристым песком, из которого торчали округлые туши черных скал. Впадину окружала стена льда, изломы которого и давали потоки отраженного солнечного света, бьющие по глазам.

Небо над впадиной было густо-синего цвета, безоблачное, глубокое, перечеркнутое силуэтом почти невидимой башни. На солнце, повисшее надо льдами, нельзя было смотреть без очков, такое оно было яркое и большое.

Лада стояла в двадцати шагах от Северцева, возле кургана из каменных глыб примерно одинакового размера, прижав к груди кулачки. В ставших огромными глазах девочки читались недоверие, страх и восторг.

– Все в порядке, – облегченно вздохнул Северцев, делая шаг к ней и чувствуя ломоту в костях. На этот раз «хронодрайв» организм перенес не так легко, как прежде. – Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. – Лада бросилась к нему, но устыдилась порыва и сдержала шаг. – Я так рада, что вы догнали…

– Куда б я делся? Кстати, куда мы попали?

– Это Гиперборея, затонувший северный материк.

– Откуда ты… м-да, впрочем, ясно откуда. Гиперборея, значит. А почему солнце стоит высоко? На Крайнем Севере, а тем более на полюсе оно еле-еле выползает над горизонтом.

– Разве вы не знаете, что Земля не раз меняла полюса?

– Ах вон что! – улыбнулся Северцев. – Мы просто попали на материк в момент, когда Северный полюс был не здесь. И в какие же это времена мы драйвировались?

– Больше пятидесяти миллионов циклов или чуть больше шестидесяти миллионов лет назад по М-времени, – важно ответила Лада.

– Я так и… по какому времени?

– Мама говорила, что есть два вида времени – локально-когерентное, то есть личное время объекта, соответствующее диапазону его существования, и общее – М-время, от слова майя – иллюзия. Люди принимают его за данность, за объективно существующий поток, хотя на самом деле…

– Я помню, – поспешно перебил Олег собеседницу. – Времени нет, ни прошлого, ни будущего. В будущее попасть нельзя, потому что этих состояний еще нет, а в прошлое – потому что их уже нет. Правильно?

– Правильно, – кивнула Лада. – Можно только синхронизировать волновые фронты своего квантово-волнового пакета с масс-резонансами на «оси S» и «оси Е».

– Что мы сейчас и сделали, так?

Лада кивнула еще раз.

– Все это прекрасно. Только до сих пор неясно, каким образом синхрону удается переносить нас в нужное место с точными географическими координатами. Почему драйверов не заносит в космос или под землю.

Лада смутилась, пожала плечиками.

– Мама об этом не говорила.

– Ну и ладно, потом с ней побеседуем. Кстати, я не спросил раньше: кем работала твоя мама официально?

– Заместителем начальника государственной службы безопасности.

Северцев присвистнул, с удивлением глянув на дочь Варвары. Он догадывался, что официальная должность жены Сабирова должна соответствовать статусу тетрарха СКонС, но не предполагал, что женщина в Казахстане, да еще русская, может достичь такого высокого положения.

– Да-а, мама у тебя действительно уникальная… Итак, ребенок, что будем делать?

– Ждать, – рассудительно заметила Лада. – Мама обязательно вернется.

– Я тоже так думаю. Показывай мне свое убежище. Далеко мы от него?

– Да вот же оно, – вытянула руку девочка в направлении на округлую гору камней.

Северцев присмотрелся к ней и понял, что это в самом деле древнее сооружение, по форме напоминающее круглый растрескавшийся хлеб диаметром около двухсот метров. Чем-то оно походило на ирландский кромлех Нью-Грендж, сооруженный, по оценкам ученых, в четвертом тысячелетии до нашей эры. Северцев в начале своей карьеры путешественника посетил Нью-Грендж, расположенный в пятидесяти километрах от Дублина, и долго оставался под впечатлением увиденного. Особенно его поразила не масса сооружения – около двух тысяч тонн – и не его размеры, а точность древних строителей. Единственный раз в году, в день зимнего солнцестояния, луч восходящего солнца через тоннель длиной в семнадцать метров падает на камень в погребальной камере, на который нанесены таинственные узоры. Что это за узоры и какой смысл в этом освещении придавали процессу древние архитекторы, ученым разгадать не удалось.

– Вот это домик! – хмыкнул Северцев, прикидывая высоту каменного кургана. – Неужели его сделала твоя мама?

Лада засмеялась – будто колокольчик серебряный прозвенел.

– Ну что вы, дядя Олег, его построили гиперборейцы. Вернее, потомки гиперборейцев, прямые предки древнего русского рода.

– Это тебе тоже мама сказала?

– Нет, дядя Назарбай.

– Твой родственник?

– Он работал у мамы начальником охраны. – Лада перестала улыбаться, глаза ее стали печальными. – Его убили.

Северцев вспомнил строки Ипатьевской летописи: «Война без мертвых не бывает». Вслух же проговорил:

– Он был, наверное, хороший человек, знающий. А вообще здесь довольно прохладно, ты не находишь? Под минус десять. Ты не замерзла?

– Нет.

– Покажи мне ваш с мамой схрон. Где у него вход?

Лада встрепенулась, направилась вперед, к лепешкообразному сооружению из каменных глыб. Северцев оглядел окруженную стеной сверкающего льда долину без единого деревца, прислушался к ее прозрачной тишине (надо же, он в легендарной Гиперборее! Кто мог представить, что ему удастся побывать на земле предков, на земле Истока цивилизации!), ничего не увидел и не услышал и двинулся вслед за проворной дочерью Варвары.

Лада прошла около пятидесяти метров, остановилась у закругленной стены каменного «каравая» и толкнула ладонью одну из буровато-коричневых глыб. Кажущаяся монолитом весом в несколько тонн глыба вдруг качнулась маятником вперед-назад и с тихим хрустом отошла влево, за соседнюю глыбу, открывая узкий проход в глубь гиперборейского кромлеха.

– Здорово! – похвалил устройство входа Северцев. – Я бы прошел рядом и не заметил, что здесь дверь. Веди дальше, хозяйка.

Лада с готовностью зашагала в глубину коридора, ничуть не боясь темноты и узости прохода.

Первые пятнадцать метров проход представлял собой узкую – сантиметров восемьдесят шириной – расселину в плотно уложенных камнях, затем превратился в почти прямоугольный тоннель, завивающийся спиралью вокруг центральной оси «каравая». Потеплело. А потом Северцев с удивлением заметил, что освещение коридора не меняется, оставаясь почти таким же, каким оно было внутри расселины. Казалось, щели стен сооружения источают рассеянное дневное свечение, позволяющее свободно ориентироваться внутри кромлеха.

– Осторожнее, здесь яма, – предупредила бесшумно скользившая впереди Лада.

Северцев перешагнул полуметровую трещину в полу, и ему показалось, что там, внизу, на огромной глубине, блеснула вода.

– Пришли.

Они миновали последний поворот коридора и оказались в круглом помещении с готическим потолком, своеобразную «готику» которого создавали торчащие углы глыб и остроугольные ниши между ними. Нигде не было видно ни одного столба, ни одной колонны, ни одной балки, поддерживающей многотонную тяжесть перекрытия, и тем не менее купол потолка не прогибался, ни одна глыба не осела и не разрушилась, хотя времени с момента сооружения этой диковинной постройки, наверное, прошло много.

Впрочем, старит нас не время, вспомнил Северцев высказывание своего бывшего начальника, старит энтропия. И не только людей, но и все, что окружает нас. Тем более что время по сути своей – иллюзия…

Лада легко взбежала на ровную каменную площадку в центре зала, освещенного так же странно – без видимых источников света, как и ведущий в зал коридор.

– Вот здесь мы с мамой спим.

Северцев приблизился к площадке, с опаской посмотрел на ненадежный с виду потолок.

– Не рухнет? А то нам сразу кирдык будет.

– Какой кирдык? – не поняла девочка.

– Плохой кирдык, – улыбнулся Северцев. – Так иногда говорят взрослые дяди вроде меня о безвременной кончине. Если потолок упадет – раздавит нас в лепешку.

– Да нет, не раздавит, – рассудительно проговорила Лада. – Мы с мамой были здесь не один раз, и ничего.

– Тогда ладно. – Северцев сделал вид, что успокоился, хотя в глубине души продолжал прислушиваться к интуиции, подсказывающей, что убежище не столь надежно, как считает дочь Варвары. – Что будем делать?

– Я посижу немножко.

– Ты, наверное, устала? – спохватился он. – Посиди, конечно, а то и вообще поспи. А я пока пойду пройдусь по свежему воздуху, осмотрюсь. Все-таки я впервые в Гиперборее.

Девочка сняла шубку, прилегла на матрас, расстеленный на круглой площадке в центре зала, Северцев укрыл ее одеялом, вытащив его из стопки белья и одеял, и вышел из помещения. Размышлял он в данный момент не о древних гиперборейцах, неизвестно для чего соорудивших гигантский каменный «храм», а о Варваре. Женщина отсутствовала уже больше трех часов, и объяснить столь долгое ее отсутствие можно было только чрезвычайными обстоятельствами. Что-то случилось там, куда она направилась, иначе Варвара не оставила бы свою дочь на попечение незнакомого мужчины.

«Хронохвост» Гипербореи в общем-то мало чем отличался от других «хронохвостов», уже знакомых Северцеву. В этом он убедился, побродив полчаса в окрестностях огромного кромлеха, единственного искусственного сооружения в долине. Здесь царила такая же всеобъемлющая тишина, ни одно движение не нарушало глубокого покоя природы, и краски пейзажа – кроме искрящейся ледяной стены – были сдвинуты к одной полосе спектра – буро-коричневой, с желтоватыми и серыми оттенками. Лишь небосклон радовал глаз сочной синевой, но и он казался пустым, мертвым и навевал тоску, несмотря на наличие едва заметной туманной башни.

Постояв немного у входа в кромлех, Северцев поймал себя на мысли, что хочет побыстрее покинуть этот далеко не райский уголок прошлого, нырнул в расселину и вдруг на грани слуха уловил какой-то посторонний звук. Замер, прислушиваясь к переставшей быть монолитной тишине.

Звук повторился. Сомнений не было: где-то еще очень далеко надо льдами летел вертолет.

– Вот тебе и надежное убежище! – прошептал Северцев, опрометью бросаясь в глубь коридора. В центральное помещение кромлеха он, впрочем, вошел не столь стремительно, чтобы не пугать Ладу.

– Подъем, принцесса! У нас гости.

Однако он ошибся, предполагая, что девочка спит. Она уже была на ногах и встретила его вопросительным взглядом.

– Вертолет! – пояснил он. – Самый настоящий. Ума не приложу, откуда в «хронохвостах» появляются вертолеты! Ведь никакой техники в них быть не должно, если верить теории твоей мамы.

– Вертолеты принадлежат службе контроля СКонС, – уверенно проговорила Лада. – Они могут быть синхронизированы с любым объектом на Земле, точно так же, как это делаем мы.

– Вот оно в чем дело! – хлопнул себя по лбу Северцев. – Ну, конечно, как я раньше не догадался! Системники же тоже имеют синхроны и могут свободно перебрасывать на «ось S» любые технические устройства! Однако нам надо смываться отсюда. Боюсь, наши враги каким-то чудом узнали о гиперборейском убежище и летят сюда по наши души. Куда отправимся?

– Не знаю, – беспомощно пожала плечами девочка.

– Тогда давай сначала мотанемся в Салехард. Вдруг твоя мама вернулась и оставила записочку.

– Хорошо.

– Помнишь координаты?

– Синхрон помнит.

– Ах да, я забыл. Тогда помчались. Ты первая.

Лада кивнула и исчезла.

Северцев прислушался к усиливающемуся гулу – вертолет завис над кромлехом, от работающих двигателей камни сооружения начали проседать, мелкие посыпались вниз – и включил синхрон.

– Координаты резонанса? – спросил голосок аппарата.

– Черная ветвь, Салехард-один…

Свет в глазах погас…

Падение на «ось S», холод-жара, удар в ноги, еще удар…

Тусклое свечение разорвало тьму. Кажется, прибыли…

Северцев огляделся, узнавая центральную площадь Салехарда, мрачные дома вокруг и небосвод, все так же затянутый пеленой туч. Не поймешь сразу, утро здесь, день или вечер, да еще и холод собачий.

– Я здесь, дядя Олег.

Северцев повернулся, прижал к себе бросившуюся навстречу фигурку девочки, удивляясь своей мгновенной радости.

– Все в порядке?

– Да… холодно!

– Это уж точно. Ничего, отогреемся. Никого не заметила?

– Нет. Системники ушли.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую.

Северцев не нашелся, что ответить, сканируя «локатором» своих чувств пространство города. Его интуиция тоже молчала, подтверждая слова дочери Варвары. Те, кто преследовал их больше часа назад, скорее всего убрались из пустого города.

– Что ж, пошли посмотрим нашу квартиру. Помнишь, как идти?

Лада без колебаний направилась вперед, ведя за руку Северцева. Через полчаса они были на месте, не встретив ни одной живой души.

Квартира, где мать и дочь Сабировы нашли временный приют, была пуста. Мало того, весь скарб, который находился тут до ухода Олега с Ладой, был сожжен. Не осталось ничего, ни одной нужной домашней вещи, только пепел, зола и копоть на стенах.

– Вот гады! – помрачнел Северцев, принюхиваясь к запахам сгоревшего дерева и пластика. – Зачем им понадобилось все сжигать?

Лада промолчала, разглядывая почерневшие стены, бросилась в угол, вытащила из-под пласта пепла яркий клочок материи – все, что осталось от ее куклы.

– Барби сожгли…

– Не переживай, новую купим, – успокоил девочку Северцев, заглянул в соседнюю комнату – то же самое, черные стены и пол – и вернулся. – Пойдем отсюда. Предлагаю слетать в Астану, где мы встретились в первый раз. Не возражаешь?

– Нет…

– Тогда иди первая, я, как всегда, за тобой.

Лада безропотно включила синхрон.

Через несколько мгновений и Северцев переместился вслед за ней в «хронохвост» Астаны, отмечая преимущества нового синхрона по сравнению со старым. Этот аппарат позволял владельцу действовать гораздо оперативнее и быстрее.

Однако и в Астане черной ветви «оси S» Варвары не оказалось. Дом, в котором прятались Варвара с дочерью, сохранился, а вот квартира – нет. На ее месте беглецы обнаружили только провал от пятого этажа до первого. Похоже было, здесь взорвалась граната, и ослабевшие перекрытия рухнули, уцелели лишь стены здания.

– Все, довольно! – решил Северцев. – Летим в Москву. Там отдохнем и начнем искать твою маму другими методами. У тебя есть предложения?

– Нету, – вздохнула уставшая девочка.

– Ты в Москве была?

– Да… два раза… с мамой…

– Тогда твой синхрон должен помнить координаты резонанса. Выйдем мы на Воробьевых горах…

– Я знаю, там находится масс-центр Москвы.

– Ага… понятно… вот почему я все время попадаю в это место: синхрон переносит нас точно в центр масс-объекта… Спасибо за ценную информацию, ребенок. Итак, поехали?

Спустя минуту они были в Москве.