«ККК» НА ТРОПЕ ВОЙНЫ

Как советник президента по национальной безопасности, Рыков имел свой кабинет в здании правительства, в «Черно-белом доме» на Краснопресненской набережной, однако у него были кабинеты и в других районах города, как у комиссара «Чистилища». В частности, один из них располагался в здании-башне на Сенной площади, о чем знали всего пять человек: четыре комиссара «ККК» и начальник службы безопасности «Чистилища».

В девять утра семнадцатого мая Рыков появился именно в этом кабинете, оборудованном компьютерным комплексом с выходами во все сети страны.

За полтора года, истекшие с момента последнего боя, в котором участвовали все лидеры властно-силовых структур и в котором почти все они погибли, в том числе маршал Сверхсистемы Лобанов и координатор «Чистилища» Громов, деятельность «ККК» претерпела некоторые изменения. Место Громова занял комиссар-2 Прохор Петрович Бородкин, главный консультант управляющего администрацией президента. Ушел из комиссариата комиссар-4 Боханов, и его заменил молодой, но перспективный кибернетик из центра информатизации Зайцев. Также отказался от работы в «ККК» бывший начальник военной контрразведки Никушин, которого сменил его заместитель полковник Холин, став комиссаром-3. Начальником службы безопасности и комиссаром-5 соответственно был назначен инструктор Центра боевых искусств Темир Жанболатов, казах по национальности. Рыков таким образом остался комиссаром-2, однако фактически именно он являлся настоящим руководителем «Чистилища», умело направляя комиссара-1 по нужному пути.

Полгода назад, в декабре, изменились и «должности» комиссаров, теперь они стали называться Судьями, а глава «Чистилища» получил статус Генерального Судьи. Все они имели собственных телохранителей, но командовать сетями исполнителей, гранд-операторов и спикеров могли только сообща, после принятия совместного решения. Выход на сеть грандов имел лишь Судья-5 Жанболатов и сам Генеральный Судья. Плюс Судья-2 Герман Довлатович Рыков, о чем он, разумеется, не докладывал никому.

Историческое решение прежнего «Чистилища» об уничтожении всех коррумпированных чиновников высшего эшелона власти до сих пор оставалось в силе, хотя треть «работы» по этому разделу деятельности «ККК» была уже выполнена. Однако списки кандидатов на ликвидацию, опубликованные полтора года назад в центральных газетах, настала пора подкорректировать. Кое-кто из смертников подал в отставку, некоторые резко сменили род занятий и явно «почестнели», двое-трое умерли естественной смертью. И все же по мере работы новой Государственной Думы выявлялись новые депутаты, жаждущие любой ценой власти, богатства, привилегий и безмерных прав. Многие из них начинали работать на мафиозные структуры, на Сверхсистему, их надо было останавливать. И «Чистилище» понемногу расчищало авгиевы конюшни коррупционеров, нацеливаясь на главных действующих лиц, засевших в аппаратах президента и правительства. Правда, в деле чистки рядов общества возникали и провалы – контрразведка Сверхсистемы не дремала, да и органы МВД не сидели сложа руки. Наметилось некое странное равновесие в этой войне, не имеющей конца, ведущейся почти незаметно для рядового гражданина страны. В принципе уровень, на котором работало «Чистилище» – институты власти: Дума, силовые министерства, – был недоступен не только общественности, но и журналистам.

Неизвестно, были ли удовлетворены результатом деятельности «ККК» остальные Судьи, но Рыков доволен бывал редко. К тому же цель его отличалась от постулированной цели «Чистилища»: справедливое воздаяние! Целью, сверхзадачей Германа Довлатовича была Единоличная Власть здесь, в запрещенной реальности Земли, и там – в «розе реальностей», на уровнях, абсолютно недоступных воображению обыкновенного человека.

В рабочем кабинете на Сенной площади Герман Довлатович появлялся два раза в неделю. Во вторник он работал с аналитической группой «Чистилища», руководимой Судьей-4, знакомился с развединформацией, проверял и корректировал выполнение планов, а в пятницу принимал отчеты гранд-операторов о подготовке акций – «чистильщики» называли акции бандликами, соединив два слова: «бандит» и «ликвидация». Кроме того, Рыков подключал к исполнению группы подготовки и держал связь со своими фликами – агентами-информаторами, наблюдателями и экспертами. Все это – через компьютерную сеть, естественно, с умопомрачительной системой кодово-опознавательной защиты. Зато подобная схема управления исключала прямые контакты с исполнителями и сводила почти к нулю возможность провала. Исключение Герман Довлатович делал лишь для руководителя службы безопасности Темира Жанболатова, которого знал уже двенадцать лет.

Начинал свою карьеру Жанболатов штатным информатором КГБ, затем по совету Рыкова перешел в военную контрразведку, проработал там до известных событий 1993 года. Потом ушел в коммерческую структуру, где в качестве начальника охраны продержался два года, одновременно тренируя частных предпринимателей в одной из школ рукопашного боя. Там его заметил директор Российского центра боевых искусств и предложил работу инструктора в одном из клубов Центра. Темир согласился. К тому времени ему исполнилось тридцать пять лет и он был в отличной физической и психической форме. Предложение Рыкова работать на «Чистилище» Жанболатов принял без колебаний.

Судьи «ККК» сперва косились на «азиата», но потом привыкли. Манера Жанболатова держаться, по-восточному вежливая и вкрадчивая, при всем том, что он был умен и образован – окончил Казахский университет, – не могла не располагать к себе самых разных людей. Да и школу он прошел хорошую, прекрасно научился использовать слабые струнки собеседника, зная методы работы контор подобных безопасности, контрразведке и Министерству внутренних дел. Более ценный кадр Рыкову найти было трудно, хотя он и старался. Герману Довлатовичу не хватало профессионалов класса «абсолют». Заменить таких профи не могла даже целая зомби-команда, прикрывающая спины Судей во время совещаний и особо важных бандликов.

В пятницу семнадцатого мая Рыков появился в кабинете в девять утра и тут же сросся с пультом компьютера в единое целое. К обеду он почти закончил работу, и тут в кабинете, пройдя тройной контроль, возник Жанболатов. Рыков почувствовал его приближение еще до выхода из машины, но решил не отвлекаться. Не стал торопить босса и Темир, усевшись за спиной Германа Довлатовича в своем любимом кожаном кресле. На экран дисплея он глянул всего два раза, но и этого было достаточно, чтобы понять, с кем и зачем вел диалог Судья-2.

Через минуту Рыков закончил работу, провел привычную нроцедуру проверки на утечку секретной информации и развернул свое вращающееся кресло, теперь он сидел лицом к гостю. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Жанболатов, сощурив черные глаза, кивнул на потухший экран:

– Вы не боитесь работать с такими людьми?

Рыков покачал головой. Он только что дал заказ президенту киллер-клуба на ликвидацию конкретного человека, предварительно переведя сумму заказа со счета «ККК» на счет Клуба.

– Почему вы не действуете обычным путем? – продолжал Жанболатов. – Дайте команду, и мой тревер ликвидирует любого человека.

Герман Довлатович снова покачал головой.

– Твой тревер и мейдеры поддержки должны быть чистыми как слеза. Дело же, которое я поручаю киллеру, грязное. Надо убрать депутата… хорошего депутата, помощника президента. А потом ты со своей командой уберешь исполнителей. Громко, чтобы все узнали, как мы караем убийц. Тебе все ясно?

– Это называется – стратегическая провокация. Цель – создание нестабильности вокруг президента?

– Ты слишком умен, Темир, иногда это меня пугает. Да, цель – подготовить президента к принятию решения. Какого – узнаешь позже. Готовь свою обойму, ликвидировать киллеров надо будет в течение суток после акции. И второе задание, по важности оно даже первое: съезди во Владимир, с двумя-тремя фликами, возьмешь ай-профи и попаси одного знакомого. Только пасти надо очень тонко, на грани призрака и тени, и еще надо выявить круг его знакомых, друзей, родственников. Он мне очень нужен.

– Кто этот человек?

– Василий Котов. Во всяком случае, так он сейчас себя называет. Полтора года назад его звали Василий Никифорович Балуев.

В субботу восемнадцатого мая, в десять часов вечера, был убит на своей даче депутат Государственной Думы Забодыко. В телефонный аппарат, которым пользовался депутат для связи с президентом, была вмонтирована мина, и, когда Забодыко по звонку поднял трубку, прогремел взрыв. Бывшему секретарю райкома, потом мэру, затем главе информационного агентства, заместителю председателя Совета директоров Бизнесцентра, депутату Госдумы, давнему приятелю нынешнего президента оторвало руку, и он истек кровью, прежде чем приехала «скорая».

В тот же вечер в Кремль были вызваны президентом начальник службы безопасности генерал Коржанов, советник по национальной безопасности Рыков и секретарь Совета безопасности Мурашов. Все трое, прибыв одновременно в половине двенадцатого ночи, вошли в рабочий кабинет президента.

Илья Ильич, одетый по-рабочему, в белую рубашку с галстуком и светлые летние брюки, меривший шагами мраморный пол комнаты, покрытый коврами, поглядел на вошедших и снял очки.

– Прошу извинить, господа, что собрал вас на ночь глядя, но дело не терпит отлагательств. Только что от меня ушли директор СБ и министр внутренних дел… Вы в курсе произошедшего?

– Погиб Николай Трофимович Забодыко, – тихо сказал Рыков.

– Вы, как всегда, все узнаете первым, – холодно сказал президент. – Кто, по-вашему, это сделал?

– Киллер… – Коржанов откашлялся.

– Я знаю, что киллер! Имеется в виду организация. «Чистилище»? Мафия? Личные враги? Кому понадобилось убирать Колю… Николая Трофимовича? Милейшего человека? Ни Бондарь, ни Глухарь мне на этот простой вопрос не ответили. Кто теперь следующий? За два месяца убиты три депутата…

Голос президента снизился до шепота. Он подошел к столу, отпил из бокала минеральной воды, снова повернулся к молчавшим гостям.

– Все мы знаем, – голос Ильи Ильича окреп, – что многие депутаты кичливы, спесивы, чванливы, некультурны, агрессивны и меркантильны. Но не каждый же второй! – Президент как-то сник, волоча ноги, добрался до стула с мягким сиденьем, сел, махнув рукой. – Садитесь… пока. – Покачал головой. – По большому счету, общество до сих пор находится в состоянии войны, и люди привыкли. Понимаете? Привыкли к каждодневным сводкам погибших, воспринимая их на уровне статистического отчета! Вот чему я поражаюсь больше всего. Может быть, все же виновата система, которую мы претворяем в жизнь?

Трое молчали, неслышно рассевшись по стульям в стиле ампир. Президент оглядел их сосредоточенные лица, усмехнулся бледными губами.

– Что молчите? Нечего сказать? Посоветуйте, что делать. Только учтите, указ об усилении борьбы с преступностью не поможет. Предыдущий президент таких указов издал с десяток, и ни один из них никак не повлиял на снижение преступности.

– На месте преступления ничего не нашли? – поинтересовался Рыков.

– Нашли. – Илья Ильич фыркнул. – Карточку со знаменитой печатью «Чистилища». Но мне мало верится, что это убийство – дело рук «чистильщиков». Коля… Николай Трофимович не был замешан ни в одной из криминальных операций, а «ККК» очень щепетильна в этом вопросе. Кто-то сработал под «Чистилище», чтобы лишний раз подставить его и замести следы. Но кто?

Рыков обменялся взглядом с Мурашовым, но промолчал. Заговорил Коржанов:

– Я утверждал и еще раз повторяю: нас отстреливают, как оленей, на выбор, а мы все стесняемся принять адекватные меры. Неужели надо взойти на эшафот, чтобы признать: конституционные методы борьбы с преступностью не срабатывают! Требуются иные, более действенные.

Президент нахмурился, пожевал губами, хотел возразить своему главному гаранту безопасности, но задумался. По его глазам было видно, что он не уверен в том, насколько отвечает принципам нравственности это предложение.

– Какие методы вы предлагаете, Николай Владимирович?

– Под вывеской фельдъегерской службы создать подразделение для особых поручений.

– И чем оно будет заниматься?

– Всем, что пойдет на благо Отечества.

– Конкретнее, пожалуйста.

Коржанов покосился на Рыкова, с которым сутки назад имел разговор на эту тему.

– Секретная связь, контроль продуктов для Кремля, выявление неблагонадежных в правительственных кругах, контроль за исполнением приказов и распоряжений, надзор за органами, исполняющими особо важные указы президента…

Мурашов, деликатно улыбнувшись при упоминании Коржаковым функции «контроля за продуктами», посмотрел на недовольное лицо президента.

– Илья Ильич, вы все прекрасно понимаете. Функции команды, перечисленные уважаемым Николаем Владимировичем, не главные, хотя и важные. Основной задачей формируемой команды должно быть устранение! Устранение факторов, мешающих управлять государством, которое во все времена было аппаратом насилия, какие бы благие намерения при этом ни преследовались.

– У вас же есть целых две команды, «Туз» и эта ваша… «Бэта». Зачем создавать еще и третью?

Коржаков покрутил головой, глянул на Рыкова.

– «Туз» обеспечивает вашу личную безопасность физически, а «Бэта» психически, ни на что другое они не годятся.

– Так, может быть, они вообще ни на что не годятся?! Особенно хваленая «Бэта» – что толкового она сделала с момента создания?

Коржаков тоже не видел особой надобности в «Бэте», но она была создана еще при Брежневе, и ни один последующий президент ее не расформировал.

Команды типа «Бэты» – группы биоэтиков и экстрасенсов, охраняющих ауру президента от «энергетического пробоя» и прочих негативных воздействий, начали создаваться в США при Рейгане. У самого Рональда Рейгана было двенадцать биоэтиков, у Буша – шесть, у Клинтона – двадцать один, У Ельцина – пятнадцать. Команда Ильи Ильича насчитывала восемь человек, но и этого, по его мнению, было слишком много.

– Что еще вы мне скажете, господа профессионалы? – более примирительно спросил Илья Ильич.

– Необходимо создать секретность вокруг работы команды, – продолжил Коржаков, – знать о ней будем только мы да командир группы. Рядовые бойцы не должны даже догадываться, чьи приказы и во имя чего они выполняют.

Президент откинулся на спинку стула, включил кондиционер: ему вдруг стало жарко. Но было видно, что колеблется он не потому, что отвергает идею создания спецотряда, а по причинам иного свойства. Он явно боялся последствий действий отряда, боялся не меньше, чем информации о его существовании.

– Эта команда – единственная сила, которая способна защитить нас и наших друзей от «ККК», – привел убойный аргумент Коржаков, видя колебания президента.

– Кто будет управлять ею?

– Вы. Мы втроем будем готовить предложения по мере поступления проблем, вы же утверждаете конкретную программу. Непосредственное руководство группой я беру на себя, планы удобнее обсуждать при личной встрече, но не втроем, как сегодня, – это вызовет лишь подозрения. Будем комбинировать.

– Почему вы хотите подчинить команду фельдъегерской службе?

– Потому что легче всего ее спрятать именно там, среди профессионалов, разъезжающих по стране, подчиняющихся только непосредственно вам. А поручения все они получают индивидуально и секретно. Способы связи, сборов, получения заданий мы разработаем в рабочем порядке.

– Вы представляете, что будет, если произойдет утечка информации о наших… намерениях?

– Этого мы не допустим, – бесстрастно ответил Рыков.

Президент заинтересованно посмотрел на него, однако развивать тему не стал.

– Найдите мне убийц Николая. И дайте знать, когда ваша КОП-команда будет сформирована.

– Как вы сказали? КОП-команда? – поднял голову Мурашов.

– Как-то же ее надо называть? КОП – аббревиатура. Команда для особых поручений. Или не нравится?

– Напротив, подходит, копами американцы называют полицейских. Пусть будет КОП.

Президент сделал жест, означающий конец аудиенции, и трое его самых близких помощников неслышно удалились из кабинета.