ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ, ЧТО БУДЕТ?
Президент был раздражен и не скрывал этого. Коржаков впервые видел его таким, поэтому стоял навытяжку и молчал, преданно глядя в лицо патрону.
В принципе Илье Ильичу повезло, что судьба свела его с Коржаковым. Генерал окружил президента такой охраной, что не снилась ни Горбачеву, ни Ельцину. Его система защиты была на порядок надежнее, чем даже у Брежнева, несмотря на то, что на «девятку» (Девятое управление КГБ, под эгидой которого находилось подразделение охраны) работал весь Комитет с его штатными и внештатными осведомителями.
В начале девяностых годов в КГБ начали компьютерно моделироваться ситуации с покушением на Горбачева, и его охрана в этих играх проигрывала безнадежно, потому что ориентировалась только на физическую защиту от не вполне нормальных людей. Охрану Ельцина строили уже по другому принципу, учтя прошлые ошибки и включив в службу профессиональных диверсантов, способных поделиться опытом покушений. К охране же нынешнего президента Коржаков подключил еще и команду экстрасенсов и научное подразделение, «балующееся» вероятностными прогнозами и психическими экспериментами с генератором боли «пламя» (небезызвестный «болевик») и гипногенератором «удав» («глушак»). Генерал хорошо знал, что главное – не закрыть шефа грудью, когда начнется стрельба, а сделать так, чтобы стрельбы вообще не было, снять заказ на убийство. Как известно, заказывают ликвидацию обычно бывшим спецназовцам, десантникам, грушникам, бандитам, профессиональным киллерам, и у того, кто возглавляет службу безопасности, связи должны быть везде. У Коржанова они были. Он уже однажды решал проблему, повлекшую заказ на устранение Ильи Ильича, но смог добиться того, чтобы заказчик отозвал исполнителей.
Всех этих тонкостей президент не знал, поэтому вел себя иногда по отношению к своему главному телохранителю не совсем сдержанно.
– Читайте! – Илья Ильич бросил Коржакову конверт из плотной белой бумаги с вытисненным в углу золотым кинжальчиком. Это было письмо «Чистилища», неведомо какими путями попавшее в канцелярию президента. В нем Генеральный Судья «ККК» рекомендовал главе государства освободиться от некоторых помощников и советников, погрязших в коррупции. Среди них Николай Владимирович с удивлением увидел имена Хейно Яановича Носового, Юрия Бенедиктовича Юрьева и Петра Адамовича Грушина, людей, чей авторитет не вызывал сомнения ни у президента, ни у оппозиции.
– Вы понимаете, чего они требуют? – осведомился Илья Ильич, оценив мимику генерала.
– Понимаю.
– А я думаю, не совсем. Это объявление войны! В предыдущем послании «чистильщики» потребовали отставки министра обороны и директора ФСБ. Если так пойдет и дальше, окажется, что в правительстве нет ни одного честного человека!
– Но, может быть, «чистильщики»… в чем-то правы?
– В том все и дело, что правы! Но система управления страной в нынешнем виде существует уже почти сто лет! Лишь наивные люди полагают, будто что-то меняется при смене власти. Ленина сменил Сталин, потом Хрущев, потом Брежнев, Ельцин… а что изменилось? Ничего! Как говорится, нет иных властителей, кроме тех, кто более всего печется о благе народа!
Коржаков промолчал, продолжая поедать глазами президента, семенившего из угла в угол кабинета.
– Представляете, что будет, если «ККК» начнет войну на уничтожение? Власть сметут… и нас с вами тоже, несмотря на все защитные бастионы… даже если нас будет защищать ваша легендарная КОП. Кстати, вам не кажется, Николай Владимирович, что она слишком рьяно взялась за дело? Почерк команды настолько отличен от почерка других спецподразделений, что даже в кулуарах Думы заговорили о «третьей силе». У меня недавно был Бондарь… короче, ФСБ сильно встревожена! Начался поиск команды по «четырем нулям»… Мне этот шум сейчас ни к чему, нужна определенная стабилизация положения. Ясно? Придержите КОП… до особого распоряжения, законсервируйте. А лучше расформируйте вообще. Стоит какому-нибудь досужему крикуну из оппозиции узнать о ее существовании… В общем, подумайте, что можно сделать.
– Законсервирую, – сказал Коржаков. – Слишком много средств потрачено на ее создание, чтобы отказаться от услуг КОП. Сами же говорите – «Чистилище» активизируется, надо применить превентивные меры, а лучше КОП никто этого не сделает.
Президент остыл, перестал бегать вокруг стола с резными ножками, инкрустированного слоновой костью и перламутром.
– Заткнуть всем рот пулей все равно не удастся, надо хотя бы внешне поддерживать имидж демократического государства.
Коржаков позволил себе улыбнуться.
– Помните анекдот о демократии? Встретились американец и русский, еще во времена Клинтона, заспорили, у кого страна демократичней. Американец говорит: «Да я свободно могу подойти к Белому дому и кричать: «Билл Клинтон – свинья!» И ничего мне не сделают – имею право». – «Подумаешь, – отвечает русский. – Я тоже могу подойти к Кремлю и кричать: „Билл Клинтон – свинья!“
Анекдот был с бородой, но Илья Ильич засмеялся. Он был отходчив.
– Николай Владимирович, разговоры о «третьей силе» надо прекратить. Прикиньте – как, посоветуйтесь с Германом Довлатовичем. А что касается КОП… Вам не кажется опасным то обстоятельство, что ваши «копы» не интересуются, кого и за что уничтожают? Как бы это не вышло боком…
– Во-первых, все они перед операцией получают исчерпывающую информацию по объекту, во-вторых, им платят не только за работу, но и за молчание, и платят не меньше, чем министрам. Есть и «в-третьих». Вы никогда не задумывались, почему солдаты в команде расстрела не спрашивают, в кого и за что они стреляют? Почему повинуются без колебаний, сомнений и нервных срывов?
– Не задумывался, – озадаченно проговорил президент, которому подобное в голову не могло прийти.
– А я как-то проанализировал и нашел ответ: они являются господами положения, властителями последних мгновений жизни казненных!
– Ну и что?
– Профессионалы КОП чувствуют то же самое, только возможностей у них больше. Когда они вместе и составляют управляемую боевую единицу, они действительно – сила!
– Вы меня не убедили, – после недолгого размышления сказал Илья Ильич. – А откуда вы знаете, о расстрельной команде?
– Службу я начинал с нее, – ответил Коржанов.
* * *
Обедал Рыков в клубе «Экипаж» в Спиридоньевском переулке, где изредка бывали и высокие официальные лица – вице-премьеры, министры, депутаты. Поэтому Герман Довлатович не удивился, когда в ресторан клуба заглянул начальник информобеспечения президента ХейноЯанович Носовой. Подошел, поздоровался учтиво и сел рядом.
Рыков заказал блины с черной икрой, севрюгу с хреном, салат крабовый, седло барашка под чесночно-сметанным соусом, стразопретти «Лингвини» с ветчиной и розовой семгой и на десерт клубнику со взбитыми сливками. Алкогольные напитки он не употреблял.
Носовой попросил принести классический коктейль «Singapore sling», красную икру, стерлядь в шампанском, лангусты и бараньи ребрышки.
– Слушаю вас, Хейно Яанович, – сказал Рыков, перейдя от салата к закускам.
Со стороны они смотрелись как обычные завсегдатаи ресторана, собравшиеся откушать чем Бог послал и побеседовать о приятном, на самом деле контакт Посвященных, двух из Девяти Неизвестных, замахнувшихся на кресло координатора Союза Девяти, был полон внутреннего драматизма и напряжения.
– Необходимо разграничить сферы влияния, – сказал Хейно Яанович, не заходя издалека. – И договориться о границах.
– Сферы влияния может разграничить только сход Девяти, – ответил простодушно Рыков. – К тому же я не вижу причин столь серьезного шага.
– Ваши люди начали активную охоту за моими исполнителями.
– Прости, Хейно, однако ваши люди начали раньше. Мои ответили. Теперь мы квиты.
Носовой потрогал свой крошечный носик, будто сомневаясь, на месте ли он.
– Чего ты хочешь, Герман?
– По-моему, этот вопрос должен задать я. – Рыков доел салат, промокнул губы салфеткой. – Ты просил встретиться, я пришел.
– Хорошо, будем говорить прямо. В планах «ККК» появились новые цели, причем большинство из них – мои люди.
– Люди «СС», – уточнил Герман Довлатович. – Судьи «ККК» обеспокоены некоторыми тенденциями, возникшими в государственной системе власти после появления там ваших… э-э… людей. Государство снова начинает вставать над обществом, над личностью, сваливаться к тоталитарному режиму. А правительство продолжает действовать по остаточному принципу: сначала – себе, что останется – народу…
– Передергиваешь, Герман, – поморщился Носовой. – Популистские заявления в устах Посвященного смешны. Чего ты хочешь добиться?
Рыков неторопливо принялся за седло барашка. Хейно Яанович подождал немного, потом подвинул к себе блюдо с бараньими ребрышками. Напряжения защитных пси-оболочек обоих Неизвестных сгустились, хотя по-прежнему со стороны они казались мирными собеседниками, занятыми хорошей едой. Наконец Герман Довлатович покончил с мясом и взялся за клубнику. Сказал закончившему трапезу Носовому:
– Хейно, я вижу на троне Союза другую кандидатуру.
– Я знаю, но Мурашов не созрел для…
– Не Мурашова.
– А кого же? – озадаченно глянул на собеседника Носовой.
– Себя, – невозмутимо ответил Рыков. Наступило минутное молчание. Герман Довлатович доел клубнику, попросил у подскочившего официанта чашечку капуччино.
– Вряд ли это известие изменит наши отношения, – изрек наконец Носовой. – У меня насчет трона свои замыслы.
– Разве ты стараешься не для себя?
Хейно Яанович выдержал огненно-алчный высверк взгляда собеседника, покачал головой, помедлил.
– Какая разница, Герман? Я считаю, ты не фигура для координатора. И я не одинок в своем мнении.
Рыков погасил взгляд, способный остановить сердце обыкновенного человека.
– Оставим эту бесплодную дискуссию. Говорят, твои церберы навещали Соболева… Что он им ответил?
Носовой усмехнулся.
– А ты пошли к нему своих – узнаешь.
– Пошлю, – спокойно проговорил Рыков. – Хотя не уверен, знает ли он хотя бы один незаблокированный МИР.
– Даже если знает – не скажет.
– Скажет. – От тихого голоса Рыкова повеяло могильным холодом. – Или исчезнет.
– Но даже если Соболев скажет, тебе не удастся в одиночку проникнуть в МИР и овладеть «Иглой».
Рыков вздохнул – незаметный, маленький человечек, с виду клерк или бухгалтер, мягкий, уступчивый, всего и всех боящийся, не претендующий на роль лидера, но способный на все.
– Хейно, переходи в мою команду, пока не поздно. Когда придет Монарх, утебя не будет шансов остаться… в живых. – Рыков поднялся.
Носовой с любопытством глянул на него снизу вверх.
– Ты считаешь, он… придет? Зачем? Как это ему удастся? Кто его вызовет?
– Всего хорошего. – Герман Довлатович поклонился и просеменил к выходу из ресторана. Хейно Яанович задумчиво смотрел ему вслед, отмечая внутренним зрением, как засуетилась на улице команда телохранителей Рыкова, ведомая Темиром Жанболатовым, хотя Герман в ней не особенно-то и нуждался.
Их разговор не мог подслушать никто, даже другие Посвященные, оба заблаговременно приняли защитные меры, однако у Носового осталось в душе тягостное впечатление, что в беседе незримо присутствовал кто-то третий.
