НЕПУСТЫЕ ХЛОПОТЫ

Международный исследовательский центр боевых искусств (МИЦБИ) располагал собственным пятиэтажным зданием возле речного порта, в районе Нагатинской поймы, на проезде с оригинальным названием Проектируемый. За это название чиновнику Госкомархитектуры, автору сего кретинического шедевра, стоило бы поставить памятник.

К началу описываемых событий штат Центра имел свыше четырехсот сотрудников и более трех десятков федераций: контактного карате, кикбоксинга, айкидо, славянских стилей, западного и восточного бокса, вьет-во-дао и так далее. Имел МИЦБИ спортивные залы, оборудованные спецтренажерами, душевые, сауну и бассейн, а также собственное кафе и безалкогольный бар. Но главной достопримечательностью Центра, несомненно, был научно-исследовательский медико-биологический комплекс с уникальным оборудованием и компьютерным залом для обработки данных. Он занимал весь пятый этаж здания, и трудились в нем весьма увлеченные, в большинстве своем молодые ученые, кандидаты и доктора наук. Вахид Тожиевич Самандар, директор МИЦБИ, будучи доктором медицинских наук, чаще находился там, нежели в своем кабинете на третьем этаже. Он как раз работал с физиологами тренинг-группы, когда сотовый телефон в кармане его халата произнес голосом секретарши:

– Вахид Тожиевич, к вам посетитель.

– У меня сегодня неприемный день, – буркнул Самандар, разглядывая на экране компьютера цветные схемы взаимодействия гемоглобина с кислородом.

– Он говорит, что вы примете.

– Кто это у нас такой уверенный?

– Мурашов Виктор Викторович.

Самандар мгновенно привел себя в состояние сатори и ощутил касание к своей эмоциональной сфере потока чужой воли. Сомнений быть не могло: его посетил один из Девяти Неизвестных!

– Продолжайте без меня, – сказал Самандар сотрудникам отдела, – вечером представите рекомендации.

Сняв халат, он спустился на третий этаж и вошел в приемную, где его ждал корректно-вальяжный господин с породистым лицом – Виктор Викторович Мурашов, главный военный эксперт при правительстве, секретарь Совета безопасности, фигура номер три в иерархии Союза Девяти Неизвестных.

– Добрый день, Вахид Тожиевич. Говорят: нежданный гость хуже татарина…

Самандар протянул руку, приглашая гостя войти в кабинет. Там он молча сел в свое кресло, продолжая ощущать давление на психику. Наконец сказал, когда молчание затянулось:

– Слушаю вас… татарин. Какими судьбами?

Вахид Тожиевич знал о существовании Союза Девяти, знал также и кое-кого из Неизвестных, но не думал, что кто-нибудь из них вот так запросто явится к нему.

– Вы знаете, кто я?

– Кто этого не знает? – усмехнулся Самандар. Улыбнулся и Мурашов.

– Ценю ваш юмор. Ну, раз представляться не надо, давайте сразу брать быка за рога. Или вы предпочитаете прелюдию?

– Быка.

– Тогда у нас есть к вам деловое предложение.

– У кого – «у нас»? В Совете безопасности или в Совете Девяти?

Мурашов остался внешне рассеянно-невозмутимым, но волна давления на мозг Самандара резко усилилась. Пришлось напрягаться, снимая раппорт гипно-атаки.

– Что вы знаете о Союзе Девяти, Посвященный?

– Что он существует, и только.

– Ценю вашу скромность. С вами легко разговаривать. Итак, я представляю Союз… вернее, если быть точным, некоторую часть его. А предложение такое: не хотите ли вы войти в состав Союза? Настала пора менять его структуру.

Самандар скептически поднял бровь.

– Генитальная идея, как сказал бы один мой приятель. Вместо кого же, если не секрет?

– Вы хорошо схватываете ситуацию, Вахид Тожиевич. В принципе возможны замены трех из Девяти, но для вас конкретно подходит статус распорядителя регламента и чайной церемонии, которым наделен Хейно Яанович Носовой.

– Носовой… один из Девяти?

– Кроме того, он маршал Сверхсистемы.

– Это не главное… – Самандар помолчал. – Быстро вы меняете кресла… как-то несерьезно… Неужели так сильно осложнилась ситуация?

– Ну что вы, Вахид Тожиевич, только на первый взгляд все кажется очень сложным, на самом деле все гораздо сложней. Вы принимаете предложение?

– Его следует понимать так, что я должен… устранить Носового?

– Возможно, до этого дело и не дойдет, мы уговорим его, но в любом случае наша поддержка вам обеспечена.

– Я должен подумать.

– Думайте. – Мурашов встал. – Но не слишком долго, иначе мы найдем другого претендента. Позвоните мне в секретариат Совета безопасности, когда надумаете.

– Может быть, выпьете чего-нибудь? Коньяк, ром, водка, вино, кофе?

– Спасибо. – Виктор Викторович поклонился. – В другой раз непременно. Всего доброго.

Мурашов ушел, и вместе с ним исчезло ощущение неприятного давления на мозг. Это еще не было психическим нападением, один из Девяти просто прощупывал собеседника, выяснял его пси-потенциал, но противником он был очень сильным.

Самандар прошелся по кабинету, прислушиваясь к себе, потом сел за стол и попросил секретаршу сделать кофе.

Во второй раз Юрьев и Бабуу-Сэнгэ встретились в Екатеринбурге, так сказать, на нейтральной территории, сняв номера в четырехзвездочной гостинице «Большой Урал».

Настоятель Храма Гаутамы был на сей раз одет как обычный сельский житель – серый пиджак, полосатые брюки и сапоги, а головной убор, напоминающий кепку и смятую шляпу, не снимал даже в номере: имитировал он деревенского мужичка-алтайца весьма артистично.

В отличие от него Юрьев играл роль тихого и незаметного клерка одной из коммерческих фирм, боящегося всех и вся, но играл тоже весьма убедительно.

Они встретились в номере Бабуу, убедившись, что за ними никто не следит, никто даже не обращает внимания – ментальные щупальца остальных Неизвестных не тянулись к Екатеринбургу в попытках определить координаты главы Союза Девяти и его неформального заместителя. Установив прямой мысленный контроль за всеми подозрительными пси-флуктуациями в сфере радиусом до двадцати километров – с захватом автовокзалов и аэропорта, – они повели беседу на метаязыке.

– Поиски Великих Вещей Инсектов продолжают все без исключения Посвященные, – начал Юрьев. – По этому поводу готовится Собор Внутреннего Крута, обеспокоенный несоблюдением законов. Рано или поздно кто-нибудь найдет доступ к заблокированным МИРам, и тогда начнется хаос.

– Что ж, люди остаются насекомыми, чего вы хотите? Соблазн абсолютной власти слишком велик, чтобы от него отказаться. Что вы предлагаете?

– Попытаться вскрыть пакет Знаний Бездн.

Настоятель Храма Гаутамы на мгновение явился тем, кем был, – координатором Союза Девяти: лицо его стало твердым, как бы металлическим, глаза засияли, спина выпрямилась, фигура налилась сдержанной силой. Под рубашкой координатора шевельнулся и засветился «нагрудник справедливости». Юрьев заметил это, но не удивился, хотя Бабуу-Сэнгэ уже не имел права носить «нагрудник» после публичного отречения.

– Знания Бездн – спящий демон, – медленно проговорил он. – Разбудить Память Мира о Безусловно Первом можно, даже вопреки воле Хранителей, стереть ее – нельзя. Безусловно, Первый давно ушел из нашей запрещенной реальности, но След Его сохранился, как матрица мира, каркас Вселенной… Трогать этот каркас не рекомендуется. Иерархи уже однажды пробовали…

– До них это не раз проделывали Аморфы, но «роза реальностей» уцелела.

– Терпение Вселенной не вечно.

– Может быть, у нас не останется другой возможности, чтобы уцелеть. Я предвижу скорую бурю.

– Но даже если мы захотим воспользоваться Знаниями, наших сил не хватит. Нужен инициатор восьмой и девятой сил – Элохим Цабоат и Шаддай, Эль-Хай…

– Матвей Соболев.

– Разве он… знает?

– Еще нет. Я был у него, он отказался помочь нам в борьбе против Рыкова, и даже соблазн доступа к Знаниям Бездн оставил его равнодушным.

– Значит, пока не знает.

– Но он, безусловно, незавершенный, идущий к завершению. По моим данным, он научился спускаться по памяти предков в глубокое прошлое, за рубеж расщепления реальностей, и вполне способен на ретроактивное действие.

– К сожалению, я упустил его из виду. Вы правы, Юрий Бенедиктович, Соболев – огромный шанс… для всех. И все будут стараться заполучить его в свою свиту. Может, его лучше ликвидировать, пока не поздно?

– Я еще не все рычаги влияния использовал. Один из них – его семья к друзья, второй – Хранители. Можно попытаться спровоцировать их на «волну выключения»… и предложить Соболеву нашу помощь.

Бабуу-Сэнгэ полуприкрыл глаза и превратился в монгольского божка. Спустя минуту он изрек:

– Мудро!