Глава 23
РАЙ
Больше всех переживала гибель Утолина Лиля.
Он сделал для нее так много, что стал не просто другом и товарищем, но близким человеком. Кириллу капитан не слишком нравился, особенно в последнее время, но и он испытывал чувство потери и неуюта. Без такого опытного проводника, каким был Ювинга-Утолин, путешествовать по Гиперсети было трудно.
Быстрей других пришел в себя Лаврик. Не в его характере было переживать за товарищей и предаваться скорби. Он был фанатиком-исследователем и думал только о своем интересе, межчеловеческие отношения не казались ему главными. А более всего поразила его последняя демонстрация силы Кирилла, когда тот мысленно включил компьютер и спас всех троих от неминуемой гибели.
– Как ты это сделал? – долго допытывался обалдевший Лаврентий, пока Кириллу не надоела его настырность, и он сочинил байку о постоянно включенном ноутбуке. Признаваться в своих новых способностях не хотелось. Даже с Лилей Кирилл не стал делиться своим умением ориентироваться в пространствах иных измерений и мысленным усилием воздействовать на физический мир.
Впрочем, и для него это умение оказалось неожиданным и экзотическим, с чем еще предстояло разбираться и экспериментировать, чтобы не навредить ни себе, ни спутникам, ни другим мирам.
Бросок по «кротовой норе» за пределы буферной зоны, где программный Пес ограничил Ювингу-Утолина, закончился в самом невероятном из миров, который только можно было представить.
Утолин оказался прав: пространства с иным количеством измерений и «объемно-дышащим» временем сознание человека воспринимать не могло. В силу принципиальных ограничений. И лишь благодаря созревшей способности Кирилла видеть невидимое и ощущать непонятное, после долгих приключений и нервных стрессов они смогли выбраться из «трясины» многомерья и найти уголок для отдыха, которому вполне приличествовало название «райский».
Но до этого момента пришлось попереживать.
Удар «приземления» был настолько силен, что все трое на какое-то время потеряли сознание.
Первым пришел в себя Кирилл.
Огляделся, ничего не соображая, вспомнил, что он не один, и тревожно наклонился над скорчившейся рядом женой. Повернул ее к себе, отнял судорожно прижатые к лицу руки, погладил по бледным щекам. Ресницы Лилии вздрогнули, она открыла глаза.
– Мы… живы?
– Живы или одно из двух, – ответил Кирилл хрипло. Глянул на приходящего в себя Лаврика и лишь после этого поднялся с колен и начал осматриваться.
Пейзаж немного напоминал горный, разве что горы и удивительной формы серебристо-белые и прозрачные скалы располагались не хаотично, а в геометрически закрученном спиралевидном порядке. И все они плавно изменяли форму, дышали, текли снизу вверх, вибрировали, пульсировали, исчезали и появлялись вновь.
Почва в этом мире представляла собой толстый слой серебристо-перламутрового мха, по которому можно было ходить, как по упругому батуту. Небо как таковое отсутствовало. Вместо него над текучим ландшафтом нависало самое настоящее оловянно-свинцовое море с белыми барашками волн и пены. Море кипело и выстреливало вниз фонтаны, перетекающие в скалы и создающие невиданной красоты конструкции.
А между скалами текли потоки призрачных геометрических фигур, чем-то похожие на толпы пешеходов на улицах земных городов. Фигуры сталкивались, входили друг в друга, изменяли форму, таяли, внезапно вспыхивали, взрывались, а иногда превращались в черные сосульки и исчезали.
Этот мир был наполнен удивительной жизнью и сам был живым, непредсказуемо изменчивым, разнообразным, таинственным и… чужим. Непрошеные гости ему были не нужны. Он их просто не замечал. Уже на второй минуте созерцания ландшафта люди почувствовали головокружение и неприятные судороги в желудке: их вестибулярный аппарат не выдерживал качания пространства вокруг и смены цветовых гамм.
Трудно было представить, что этот мир, многократно пересекающийся сам с собой, является всего лишь сложной программой в каком-то вселенском компьютере. Или мыслью Творца.
– Больше не могу, тошнит… – согнулся пополам Лаврентий. – Дай ноутбук, я выберу инвариант попроще…
Кирилл не ответил, отмечая потоки движения вокруг них. Он тоже чувствовал себя нехорошо, но держался.
Они вылупились из «кротовой норы» ПН на вершине одной из гор, стоящей посреди небольшого «лунного цирка», который, в свою очередь, был окружен невысоким частоколом из прозрачно-снежных сосулек. Сосульки пульсировали, то и дело превращаясь в осмысленные иероглифы, руны и буквы русского языка, словно пытались что-то сообщить людям. Кириллу казалось: еще одно усилие, и он вот-вот поймет скрытую суть того, что хотели ему передать живые сосульки. Но смотреть на них долго было нельзя, организм не выдерживал пульсации мерности, и Тихомиров отказался от намерения постичь смысл происходящего вокруг.
А танец фигур на всем видимом «горно-городском» пространстве продолжался, поражая разнообразием форм и богатством цветовых сочетаний. Иногда среди них мелькали до боли знакомые формы: многоэтажные дома, ракеты, машины, арки, башни, колокольни. Однако стоило взгляду остановиться на такой «колокольне», как ее форма тут же искажалась и она превращалась в чешуйчатую снежно-белую скалу, в гигантский сталагмит.
Лилия присела на корточки, спрятала лицо в ладонях.
– Хочу домой… – послышался ее шепот.
Кирилл опустился на корточки рядом, прижал ее к себе, погладил по волосам.
– Когда-нибудь все это кончится.
– Побыстрее бы… Знаешь, что я подумала? Сальвадор Дали, наверное, не был шизофреником, он просто видел пересечение пластов Гиперсети.
Кирилл улыбнулся:
– Тогда и многие импрессионисты видели.
– Придумай что-нибудь…
– Я же говорю – дай ноутбук, – проворчал Лаврик, также закрывший глаза ладонью.
Кирилл разогнулся, поймав на грани слуха нечто вроде тонкого колокольного звона.
В «толпе» призраков, обтекающих прозрачно-ледяные скалы, появилась странная фигура, напоминающая человека на ходулях или скорее пугало. Оно шло быстро, почти не меняя очертаний, черное внутри, светлеющее к краям «одежды» до изумрудного оттенка, изредка останавливаясь у скал, и тогда те вдруг вспыхивали фонтанами огней, разворачивались в удивительные красочные букеты конструкций или же, наоборот, чернели, съеживались, сворачивались, уменьшались в размерах и пропадали.
Кирилл вспомнил слова Ювинги-Утолина, что слой Гиперсети с большим количеством измерений реализует такие семантические объекты, как эмоции и идеи. Беглецы попали именно в такой мир, и скалы вокруг, очевидно, представляли собой идеи разумных существ, живущих здесь, но недоступных зрению землян. А толпы призраков вполне могли быть их эмоциями.
«Пугало» прошагало мимо, оставляя после себя след в виде затухающих огненных конструкций и не обращая внимания на людей. И тогда Кириллу
пришла в голову мысль реализовать свою идею, воплотить в реальность мечту об отдыхе, как это делал черно-зеленый урод. Вспомнилось изречение Шиллера: «Вселенная – это мысль бога». В данном случае можно было попытаться повлиять на окружающее пространство таким образом, чтобы мысль превратилась из идеи в реальность. Если только здесь не существовало каких-либо законов ограничения на волеизъявление гостей.
Кирилл сосредоточился, оставаясь спокойным и открытым. Ни при каких обстоятельствах нельзя было делать лицо внимательным, напряженным, умным или значительным. Напряжение нейтрализовало часть энергопотока и мешало достичь цели в кратчайшие сроки. Хотя самонастройкой Кирилл занимался с детства, научился он этому всего два-три года назад.
Здесь нет власти, кроме моей власти! – сказал он внутрь себя.
Здесь нет силы, кроме моей силы!
Здесь нет мысли, кроме моей мысли!
Здесь нет воли, кроме моей воли!..
Последние слова он произнес вслух и ясно представил, что он хотел сделать. И не удивился, когда горно-ледяной пейзаж вокруг исчез, а вместо него появились луг, лес невдалеке, река, песчаный пляж и стожок сена. Только небосвод остался тем же – бесконечным свинцовым океаном с бегущими по нему белыми барашками волн, так что смотреть на него было страшновато. Казалось, что ты висишь вниз головой к планете и вот-вот начнешь падать в океан.
Зашевелилась Лилия, принюхиваясь к появившимся знакомым запахам цветущего луга, скошенного сена и речного берега. Удивленно огляделась, не понимая, что произошло. Лаврик тоже поднял голову и открыл рот, потрясенный изменением ландшафта.
– Елы-палы! Ты включил ПН? Как мы здесь оказались?
– Ничего я не включал, – проворчал Кирилл, помогая жене встать. – Просто подумал, что неплохо бы отдохнуть в привычных условиях, и сразу все изменилось. Наверное, здешняя физика реагирует на мысли.
– Что-то на мои мысли она не реагирует…
Лаврик сорвал травинку, растер в ладонях, понюхал пальцы и зашагал вниз к реке. Плеснул водой на лицо.
– Настоящая вода! Ни хрена себе! Ну ты даешь, полковник! Может, поделишься тайной, как ты это делаешь?
«Если бы я знал сам», – подумал Кирилл. Вслух же сказал:
– Рыбу ловить умеешь? Неплохо бы ушицы сварить…
– Руками ловить, что ли? – хмыкнул Лаврентий. – Да и варить уху не в чем.
Кирилл снова сосредоточился на желании, и на берегу возник горящий костер с котелком над ним и стоящим рядом ведром с живой рыбой. Затем появились деревянно-брезентовые шезлонги, столик с бутылкой шампанского и бокалами, палатка и надувные матрацы.
– Прошу устраиваться, – сделал Кирилл приглашающий жест.
Лилия перевела взгляд с костра на его невозмутимое лицо, чмокнула в щеку и сказала, пряча в глубине глаз тень сомнения:
– Подумаешь – костер… обыкновенная МОР-технология.
Кирилл улыбнулся:
– Самая обыкновенная. Хотя я совершенно не понимаю, почему и как это происходит.
Лилия не улыбнулась в ответ. Она вспомнила Утолина, тоже демонстрировавшего знание МОР-технологий. Кирилл понял, о чем она подумала, и сам почувствовал сожаление. Ему не хватало надежной и сильной руки, на которую можно было бы опереться. Утолин же – не оператор Ювинга, а земной человек – при всех его закидонах был надежен.
Они сели в шезлонги, прислушиваясь к тишине и подспудно ожидая какой-нибудь каверзы от местной природы. Но все было спокойно, тишина нарушалась лишь шелестом ветра в траве и кустах, плеском воды да потрескиванием сгорающих в костре веток. От пейзажа веяло умиротворением, чего и хотел Кирилл, когда представлял себе место, где их никто бы не потревожил. Не хотелось думать о бегстве в неизвестность, о преследователях, о тревогах и страхе. Хотелось просто сидеть у костра, смотреть на пляшущие языки огня и думать о приятном. Хотя при этом Кирилл ни на мгновение не забывал, где они находятся на самом деле.
– Как странно… – проговорила Лилия, расслабляясь в шезлонге. – Все с виду такое настоящее… оторопь берет! А ведь это всего-навсего виртуальная реальность… программа…
– Скорее локальное нарушение программы, – хмыкнул Лаврик, разглядывая бутылку шампанского. – Надо же, «Бриллиантовая коллекция», Криково. Я такого еще не пробовал. Лично меня наше положение вполне устраивает.
– И не удивляет?
– Ни капельки. Мы до сих пор находимся в поле действия алгоритма ПН, раздвигающем любые энергоинформационные континуумы, отсюда и эти чудеса. Единственное, что мне непонятно, так это каким образом Кириллу Иванычу удается дистанционно управлять компом. Научил бы, Иваныч?
Кирилл пожал плечами, не желая продолжать эту тему.
Лаврик понял его чувства, неприязненно поджал губы, однако спорить не стал. Разлил шампанское по бокалам, подал спутникам.
– За благополучное завершение похода.
Они сдвинули тонко зазвеневшие бокалы, осторожно отхлебнули пузырящийся напиток, пробуя его на язык.
– Неплохо, – сказал Лаврентий. – Хотя я все-таки предпочитаю мартини. Кстати, я бы перекусил чего-нибудь. Иваныч, колдани жареного поросенка или на крайний случай пару гамбургеров.
– Чисти рыбу, – предложил Кирилл. – Сварим уху, поджарим или запечем в золе.
Лаврик поморщился.
– Это не для меня. Давай я повожусь с ПН, доведу ее до кондиции, чтобы мы могли переходить из уровня в уровень Гиперсети в любой момент.
– Отдай ему ноутбук, – посмотрела на Кирилла Лилия. – Я сама почищу рыбу.
– Он уже один раз бросил нас, – пробормотал Кирилл. – В результате погиб капитан.
– Он погиб не из-за меня, – окрысился Лаврик. – А ушел я тогда не для того, чтобы вас кинуть.
– А для чего?
– Я проверял режимы ПН и собирался вернуться. – Он подумал и добавил: – Без вас я пропаду.
– Осознал, – улыбнулась Лилия. – Поверим ему?
Кирилл с сомнением заглянул в ставшие простецкими глаза Киндинова, помедлил и достал из-за спины ноутбук.
– Только будь, пожалуйста, осторожен с экспериментами. Ты видел, как погиб капитан. Пес не пожалеет ни нас, ни тебя.
– О'кей, – пробормотал рассеянно Лаврик, принимая компьютер.
Он отволок шезлонг подальше от костра, уселся лицом к реке и пристроил на коленях ноутбук.
Кирилл сосредоточился, выключил работающий компьютер и снова включил. Сила, проявившаяся внезапно во время последней встречи с программным Псом, продолжала его слушаться, что успокаивало. В случае, если бы Лаврик захотел снова отправиться по мирам Гиперсети без товарищей, его можно будет остановить.
Лилия поежилась. Виновато улыбнулась в ответ на взгляд мужа.
– Ты вспомнил Пса, и я представила, что он здесь… Как ты думаешь, почему он принимает облик зверя?
Кирилл поставил бокал на столик, взглядом заставил яблоко взлететь и прыгнуть к нему в руку. Удовлетворенно попробовал сочную плоть фрукта. Он казался настоящим, как шампанское и все остальное, и тем не менее Кирилла не покидала тень ощущения, что весь возникший ниоткуда уголок земной природы – иллюзия. Изумительная по точности и сенсорной организации, но иллюзия.
– Что молчишь? – прищурилась Лилия.
– Думаю, – с запозданием ответил Кирилл. – Как говорил капитан, Пес – это целевая программа, нейтрализующая другие программы Сети. Зверем его делает наше воображение. И страх. Когда мы встречались с ним в последний раз, он превратился в рыцаря, закованного в латы.
Лилия покачала головой:
– Я не заметила… Для меня он остался волосатым клыкастым монстром.
Кирилл с интересом посмотрел на жену.
– Волосатым? У нас разное воображение. Я вижу Пса динозавром.
– А я – волком-оборотнем.
Они улыбнулись друг другу, потом Лилия кивнула на увлекшегося работой Лаврика:
– Интересно, каким видит Пса наш хакер?
Ответить Кирилл не успел.
Лаврентий вдруг издал ликующий вопль, и тотчас же между ним и сидящей в шезлонгах парой возникла самая настоящая стеклянная стена.
Кирилл мгновенно понял, что это означает, напрягся, пытаясь мысленным усилием выключить компьютер, и не смог! Его мысль, помноженная на волю, отскочила от стены и едва не оглушила, словно отразившаяся ударная волна. Да и не стена это была, а некий закон, сформированный алгоритмом ПН и не подчинявшийся никому, кроме оператора, которым в данный момент был Киндинов.
Лаврик обернулся, с торжеством посмотрел на привставшего Кирилла. По его губам проскользнула ехидная усмешка.
– Дурак ты все-таки, Кирилл Иваныч! Настоящий полковник. Так и не понял, что нам не по пути. Конечно, спасибо за доверие и за помощь, когда-нибудь я за это поставлю тебе бутылку коньяку, но с этого момента я свободен. Мне и нужно было всего ничего – проинтегрировать спектральную функцию ПН по принципу отсечения неопределенности, и я это сделал. Понимаешь? Нобелевская премия прямо-таки плачет по мне. Теперь прощайте, господа.
Кирилл ударил в стену кулаком воли, так что она пошла трещинами, и, наверное, следующим ударом смог бы ее разбить, однако Лаврик, с изумлением глянувший на стену, переменился в лице, погрозил Кириллу пальцем и исчез вместе с ноутбуком и стеной.
А вместе с ним исчезло все, что «наколдовал» Кирилл: луг, река, лес, костер, столик с фруктами и шампанским. Вокруг снова проявился мир чужой реальности с текучими снежно-ледяными скалами и толпами призраков.
