ПРИОБЩЕНИЕ К ТАЙНЕ
На шестнадцатом километре от Московской кольцевой автодороги Ельшин остановил кортеж. Лобанов, сидевший рядом, с недоумением посмотрел на бывшего генерала.
– Что случилось, Генрих? Раздумал ехать?
– Нет, пойдем другим путем. – Ельшин первым вылез из машины, поглядел на проглянувшее сквозь облака солнце и, сгорбившись, засунув руки в карманы длинной куртки, неторопливо побрел вдоль древнего деревянного забора, которым был обнесен полуразрушенный угольный склад.
Переглянувшись с телохранителем, Лобанов молча последовал за ним. Догнав, спросил:
– Почему мы в прошлый раз не пошли этим путем?
– Я был уверен, что пройдем поверху.
– А тут как – понизу?
– Тут ветка спецметро. От Лубянки его заблокировали, но есть пара колодцев, о которых никто не знает.
– Охраны нет?
– Возьми с собой пару человек, остальные пусть ждут здесь, у машин. Авто пусть отгонят за кусты справа, чтобы не бросалось в глаза с дороги.
Лобанов отстал, отдал короткое распоряжение старшему группы охраны и присоединился к бывшему генералу с двумя телохранителями, одним из которых был Дзиро Маюмура.
Ельшин остановился у покосившихся ворот, оглядел отодвинутую створку, пролез сквозь щель на территорию склада. Затем уверенно направился к одинокому бараку, в окнах которого кое-где еще уцелели стекла. Уголь отсюда давно забрали, двор был перекопан траншеями, усеян ямами от экскаваторных ковшей, и идти по сырому черному грунту было нелегко.
Не оглядываясь, Генрих Герхардович проследовал внутрь барака через сорванные ворота, остановился возле крепкой на вид кирпичной стены с полураспахнутой железной дверью. Хмыкнул, разглядывая дверь.
– Что? – подошел Лобанов.
– Похоже, нас опередили… Фонари взял?
Маршал «СС» сделал приглашающий жест, второй телохранитель – на голову выше Ельшина и вдвое шире – снял с плеча объемистую сумку, достал фонари и приборы ночного видения, а также оружие – автоматы Никонова и «глушак». Лобанов взял суггестор, предложил «никон» Ельшину.
– Если нас встретят, – отказался тот, – не поможет и танк.
– Тогда я возьму остальных.
– Я имел в виду не спецов ФСБ или военных. Боишься или не веришь – не ходи.
– Я оптимист, – пошутил Олег Каренович. Ельшин покосился на него, кривя лицо в полуулыбке, взял фонарь.
– Существует поговорка: когда к власти приходят оптимисты, пессимисты начинают понимать, что их пессимизм имел все основания.
Подсвечивая под ноги, он со скрипом открыл железную дверь до конца и пролез в помещение, пол которого был усеян шлаком, битым кирпичом и заляпан пятнами смолы. В помещении находилась печь с выпуклой железной заслонкой, которая тоже была откинута. И лишь когда Ельшин, не говоря ни слова, полез в полуметровое отверстие печи, Лобанов понял, что «печь» – замаскированный вентиляционный или пожарный люк.
Один за другим по железной лестнице они спустились в бетонный колодец со скобами и продолжили путь вниз. Преодолев метров двадцать – по расчету Лобанова, – отдохнули в трехметровом бункере с вентилятором, откинутым на петлях к стене. Затем продолжили спуск, пока не достигли дна; случилось это примерно на пятидесятом метре от поверхности.
Выпуклый, с кремальерами запора, люк и здесь был открыт.
Видимо, тот, кто пользовался лазом последний раз, не собирался возвращаться той же дорогой.
По-прежнему не обращая внимания на переживания тех, кто следовал за ним, бывший босс Купола посветил в горловину люка и первым прополз в него. За ним с большим трудом протиснулся телохранитель со снаряжением и лишь потом Лобанов.
Они оказались в нише, отгороженной решеткой от туннеля спецметро с двумя нитками рельсов и пучком кабелей на стене. В нише стояла маленькая мотодрезина, имеющая и ручной привод. Ельшин кивнул на дрезину:
– Выкатывайте, путь неблизкий, поедем на ней. – Потом пробурчал себе под нос:
– Странно…
Лобанов понял его.
– Если кто-то здесь уже побывал, то почему не воспользовался дрезиной?
– Тут может быть два варианта: подземный туннель открыли мальчишки и, не найдя ничего интересного, решили экспедицию не продолжать.
– А второй?
Лицо Ельшина напряглось.
– Кто-то шел не туда, а… оттуда.
Лобанов хотел подвергнуть данное предположение критике, но передумал.
– Дойдем до места, разберемся.
Решетка была на замке, который легко открылся гвоздем. Дрезину выкатили из ниши, установили на рельсы, кое-как уместились на крохотной площадке, и телохранители маршала «СС» взялись за рычаги. И собранные не из кубиков, а из огромных швеллеров стены туннеля побежали мимо…
Сначала было решили двигаться без света, надев инфраоптические шлемы-очки, но при отсутствии тепловых источников видимость в туннеле была настолько слабой, что Ельшин, чтобы освещать путь, включил фонарь. Маюмура и гигант телохранитель работали не хуже мотора, и двенадцать километров до развилки отмахали всего за какие-нибудь четверть часа. По сигналу Генриха Герхардовича остановились. Ельшин слез, перевел стрелки, и дрезина свернула налево в полукруглый туннель меньшего диаметра, стены которого были сложены из специальных изогнутых швеллерных секций. Ехали недолго, преодолев метров двести пятьдесят, и остановились перед развороченными взрывом массивными воротами. По всему было видно, что стреляли с той стороны, изнутри видимого сквозь пролом подземного зала.
– ГП-ЗО, – определил телохранитель, оглядев вывернутые стальные листы. – Плюс «дыня-2».
Он имел в виду, что стреляли противотанковой гранатой из подствольного сорокамиллиметрового гранатомета. Ельшин прошипел что-то неразборчивое сквозь зубы, осклабился в ответ на взгляд Лобанова.
– Все-таки шли отсюда… сверху… но почему «федепасы» не выставили здесь пост?
– Значит, выходили не «федепасы».
Ельшин снова растянул рот в какой-то странной улыбке и без колебаний нырнул в пролом. Прислушиваясь к тишине, принюхиваясь к запахам пороховой гари, сырого бетона и ржавого железа, держа наготове оружие, остальные последовали за ним в подземный «гараж» генерала, где ждал его торпедовидный электровагон.
Пока телохранители рыскали вокруг, осматривая помещение, Лобанов обошел «торпеду», потом приблизился к Ельшину, который молча рассматривал еще одну дыру в стене, проделанную с помощью того же гранатомета.
– А ты мне ничего об этом схроне не рассказывал, – сказал Олег Каренович с оттенком укоризны.
– Тебе он все равно не пригодился бы, – глухо огрызнулся Генрих Герхардович. – Ничего не понимаю! Этой дырки, как и хода за ней, не должно было быть!
– Разве нам не туда?
– Нет. Пусть твои хлопцы проверят, что это за коридор, куда ведет, а мы пока поднимемся наверх. Все-таки в моем бункере побывали до меня, теперь я в этом уверен.
Ельшин поднялся на узкий карниз справа от электро-вагона и протиснулся в щель между приоткрытой полуметровой толщины металлической дверью и швеллером лутки. Посветил под ноги, разглядывая следы, четко отпечатавшиеся в пыли, и вцепился в скобы, образующие лестницу в бетонном колодце.
– Далеко лезть? – спросил Лобанов. Не получив ответа, со вздохом последовал за генералом. Маюмура, не проронивший за время экспедиции ни слова, молча поднялся за ним; второй телохранитель остался исследовать неизвестный Ельшину ход за разрушенной кирпично-шлаковой кладкой.
Вскоре они уже стояли посреди секретного бункера с компьютерным комплексом, озираясь по сторонам. Самые разные чувства волновали каждого из них.
Ельшин был бледен и страшен, он буквально трясся в каком-то нервном ознобе. Лобановым владели любопытство и восхищение, потому что машины, подобной этой, он еще никогда не видел. Устанавливалась она, очевидно, давно, не менее четырех-пяти лет назад, но дизайном, компоновкой, ощущением мощи и величия, запахом совершенства не уступала современным комплексам типа «Макинтош» или «Русич».
Генрих Герхардович достал из кармана плоскую металлическую фляжку, отвинтил пробку, сделал два глотка и заметно успокоился. Не отвечая на взгляды приятеля, подошел к столу и тронул сенсор включения компьютера.
На левой панели зажегся желтый огонек, но тут же побледнел и погас. Ельшин выругался.
– Питание? – подошел к нему Лобанов.
– Стационар отрублен, но должен был остаться контур аварийного изотопного генератора… который почему-то сдох.
– Может быть, те, кто выходил отсюда, включали компьютер, и генератор сел?
Ельшин побледнел еще больше, опорожнил полфляги и сел в черное кожаное кресло с регулируемым наклоном и высотой. Бесцельно пощелкал клавиатурой, сгорбился.
– Поищите выход наверх… хотя, наверное, его нет. Я знаю, в чем дело: кто-то проник в шахту лифта, но сработала активная отсечка.
Маюмура бесшумно скользнул в открытую дверь бункера и вернулся через минуту.
– Завал.
– Я же говорил, – кивнул Ельшин: он на глазах как-то сразу постарел, превратившись из подтянутого, полного жизненных сил человека в больного, дряхлого старика. – Знать бы, кто тут похозяйничал…
– Ты с этого компа вызывал своего… благодетеля?
– Ничего, мы сюда еще вернемся, – пробормотал Ельшин. – Ты аккумуляторы или МГД-генератор найдешь?
– Нет ничего проще.
– Тогда пошли отсюда. Больше нам делать здесь нечего. Не очень-то я и надеялся на удачу.
Они спустились в «гараж» с электропоездом, где их ждал рослый охранник, по лицу которого бродили тени каких-то сложных эмоций.
– Там… туннель… длинный… идти долго, – проговорил он, мучаясь и не умея передать на словах то, что видел. – Колодец… и снова идти… и дверь! Зеленая, как… шелковая, зеленая… я таких никогда не видел! Дальше не пошел…
Ельшин и Лобанов переглянулись, и маршал «СС» в третий раз сдал свидетелем того, как бывший босс Купола бледнеет и начинает дрожать. Отчего-то и у него самого зашевелились волосы на затылке; появилось ощущение, будто со всех сторон на них смотрит кто-то многоглазый, многорукий и холодный, как осьминог…
– Пошли! – наконец решительно произнес он. – Определимся наконец, что тут за катакомбы понастроены.
До зеленой «шелковой» двери добрались быстро. Подивились в молчании на отсвечивающие изумрудной зеленью, с голубым и фиолетовым отливом половинки крыльев гигантских жуков и углубились в коридор, стены которого были обложены такими же крыльями. А когда вышли на карниз, опоясывающий гигантскую пещеру с неописуемой красоты белоснежным «замком» на дне, даже невозмутимый Маюмура на некоторое время утратил свое хладнокровие.
– Что… это… такое?! – сдавленным голосом проговорил Лобанов, очнувшись от шока и преодолев охватившую его вдруг внутреннюю панику.
– Монарх не соврал… – пробормотал Ельшин, завороженный увиденным, отвечая скорее своим мыслям, чем на заданный вопрос. – Они существуют… а я не мог… дурак! Надо было тогда еще проверить… ах, идиот! И был бы на коне…
– Что ты там бормочешь? – Голос Лобанова взлетел под купол пещеры, отразившись от стен, потолка, и вернулся серией отголосков, долгим эхом, так что все вздрогнули.
Ельшин посмотрел куда-то сквозь Олега Кареновича, продолжая что-то нашептывать, потом взгляд его стал осмысленнее, в нем проступили прежний ум и жестокая воля, а в глазах затеплилась надежда. Он решительно сказал:
– Надо спуститься.
– Зачем?
– Поищем кое-что…
– Говори! – Лобанов сделал знак, и второй телохранитель легонько прижал Ельшина к стене. – Никуда мы не пойдем, пока не расскажешь, что это все значит и что ты хочешь найти.
Ельшин обмяк и вдруг сделал непонятное ныряющее движение, от которого гигант телохран крутанулся как волчок и осел на пол с выражением полнейшего изумления на лице. Маюмура мгновенно стал в стойку, защищая Лобанова, но Генрих Герхардович глянул на него презрительно, разогнулся и сказал спокойно:
– Не держи меня за слабака, маршал, любой твой «черный пояс» я заткну за пояс… – Он ухмыльнулся собственному каламбуру. – Перед вами, господа, живое свидетельство существовавшей когда-то на Земле цивилизации разумных насекомых. Хотите верьте, хотите нет! Я сам сначала не верил, и когда Монарх выдал мне эту информацию, я посчитал ее мифом. А так как «дворец» Инсектоцивилизации существует, то вполне может существовать и…
– Что? Да не тяни ты резину!
–..оружие древних Инсектов, – помедлив, договорил Ельшин. – И это, брат, такое оружие, что… – Он оборвал себя на полуслове. – Ищите спуск, будем исследовать этот феномен!
После недолгих поисков обнаружили, что спуститься вниз, на глубину около ста метров, можно только по извивам двухметрового диаметра трубы, сделанной, судя по внешнему виду, из ажурной паутины тонкого и необычного рисунка. Телохранитель с сумкой попробовал спуститься первым и, не удержавшись на скользком изгибе, покатился вниз. Через минуту он подал голос со дна пещеры:
– Нормально, можете идти!
«Идти» означало катиться на спине со все возрастающей скоростью, но, к счастью, никому эта процедура вреда не причинила, хотя Лобанов привык преодолевать подобные препятствия более комфортабельным способом. Через некоторое время, невольно сбившись в кучу, участники экспедиции уже глазели на изумительной гармонии «замок» и странное сооружение перед ним – не то скульптуру, не то часовню.
Тишину в зале не нарушал ни единый шорох, поэтому и гости старались не производить шума, не делать резких движений, проникшись торжественно-нереальной атмосферой подземелья.
Ельшин пришел в себя первым.
– Нечего вертеть головами, ищите вход в эту «крепость». Монарх мне говорил, как она называется, но я не запомнил. Да это вовсе и не «крепость», и не «замок», и не «храм». В таких вот сооружениях жили древние Инсекты, то бишь насекомые.
– Тогда это муравейник, – хмыкнул Лобанов.
– Не похоже. Такое впечатление, что тут поработали гусеницы тутового шелкопряда или пауки. Впрочем, не это главное. Итак, вперед!
Они разошлись по залу, не отрывая пальцев от спусковых крючков автоматов, прислушиваясь к дребезжащему эху своих шагов, к каждому шороху, стараясь не приближаться к «скульптуре», глядящей на них с непередаваемо холодным и отчужденным выражением.
В основании «крепости» было много ниш и каверн, но все они заканчивались тупиками. Повезло Маюмуре, он первым углубился в трехметровой высоты полость, которая куда-то вела, очевидно, в глубины сооружения.
За время поисков необычная тишина, призрачный свет, исходящий из ниоткуда, грандиозность «замка» стали настолько непереносимы для пришедших сюда, что поколебали даже фанатичную целеустремленность Ельшина. Лобанов, человек далеко не трусливый, и тот готов был поскорее убраться из этого зала подобру-поздорову; но, посовещавшись накоротке, пришли к выводу, что все же необходимо проверить, куда ведет обнаруженный коридор.
Внутри «крепости» освещение потускнело, приобрело серебристо-пепельный оттенок. Носы пришедших жадно ловили запахи каких-то смол, трав, эфира и мускуса, муравьиной кислоты и камфары, раздражающие обоняние. Но скоро неприятные ощущения прошли, запахи стали более тонкими и сложными, не поддающимися определению.
Коридор обогнул «крепость» и нырнул куда-то вниз.
Озадаченные, исследователи остановились.
– Дальше я не пойду, – решительно остановился Лобанов. – Если материал, из которого сделан ход, такой же скользкий, что у той трубы, нас может занести черт знает куда. Без спецснаряжения отсюда не выбраться.
Маюмура безмолвно исчез где-то сзади, пока остальные исследовали на прочность стены и пол, вскоре объявился снова, сообщил:
– Там есть другие ходы.
Они вернулись на два десятка метров назад, и японец показал на нишу в стене коридора, мимо которой они недавно прошли. Таких ниш они насчитали штук пятнадцать, не углубляясь в них, посчитав тупиками. Но, как оказалось, каждая имела нечто вроде гибкой и тонкой дверцы, не имеющей запора, отодвинуть которую не составляло труда.
Оттолкнув Маюмуру, Ельшин полез в нишу первым. Свой пистолет он давно положил в карман и об опасности не думал.
Полуметровые, круглые в сечении, по виду сплетенные из жил белого матового стекла туннели все, как оказалось, выходили в центральный зал «крепости» с таким сложным рисунком стен, пилястров, контрфорсов, «сталагмитов» и «сталактитов», что в глазах зарябило, а от долгого их созерцания не могла не закружиться голова, словно от доброй порции алкоголя.
В центре зала высилась полупрозрачная ротонда с шестью витыми колоннами и сложнейшим паутинным шатром. Ползала поднималось к ротонде шестью наплывами, состоящими словно из жидкого расплавленного сахара, с застывшими «шерстинками» в глубине. Ступив на первый такой наплыв, люди поняли, что «сахар» тверд и невероятно скользок. Удержаться на нем не удалось никому.
– Все, хватит экспериментировать, – заявил потерявший терпение Лобанов. – Возвращаемся. Ничего мы втроем, без техники, не найдем. Когда подготовимся как следует, вернемся. Генрих, ты точно знаешь, что оно здесь есть? – Маршал имел в виду оружие Инсектов.
Ельшин промолчал, неотрывно глядя на ротонду, внутри которой проглядывал сквозь сплетение «паутинного» узора некий снежно-белый сгусток, не то саркофаг правителей «крепости», не то их трон.
