ЗАЩИТА «РЮРИКА»

Кристина вышла в халатике, смущенно улыбаясь, и Матвей замер, окидывая ее взглядом. По сути, она являлась его женой и постоянно пробуждала в нем море чувств, желаний, воображения и мечтаний. Она и в парализованном состоянии, к его собственному изумлению, влекла его к себе с непреодолимой силой, отчего Матвей порой подумывал – уж не колдовство ли это? Но бороться со своими желаниями не хотел, потому что Кристина в моменты их близости вызывала максимум ощущений, оставаясь всегда новой и неразгаданной. Ее любовь так и не стала для него привычной, спокойной, объяснимой.

– Как самочувствие? – проговорил наконец Матвей и, едва Бася Яновна просеменила на кухню, подскочил к Кристине, обнял, стал целовать в шею, грудь, губы, а потом, быстро отпрянув, уселся на диван как ни в чем не бывало.

– Порядок, – ответила Кристина, и глаза ее сказали то, что не выговорили губы. – Я поняла, что Лихтенберг прав: ощущение здоровья приобретаешь только пройдя через болезни. Ты останешься сегодня?

– Сегодня – нет, надо разделаться с кое-какими делами.

– Стас будет ждать. Знаешь, что он заявил мне вчера? Я разговаривала с мамой, а он уроки делал. Говорю маме: «Надо, наверное, устраиваться на работу, пока я в академ-отпуске», а он услышал и так серьезно сказал: «С мужской точки зрения, красивая женщина работать не должна».

Матвей фыркнул.

– Он прав. Я вообще хочу вас на месяц увезти отсюда.

– Куда? И зачем? – Глаза Кристины потемнели, она догадалась, в чем дело.

– К своему отцу, в Воронеж. Он учитель, историю в школе преподает, живет один… Или к деду в Тамбов, тоже мужик один, старенький уже, помочь надо.

– Понятно. Опять нависла туча? Старые враги? Те, что приходили?

Матвей хлопнул ладонью по дивану.

– Садись, тебе еще вредно долго стоять.

Кристина послушно подошла – ходила она, конечно, еще неуверенно, всего день прошел, как ноги стали слушаться, но Матвей усадил ее к себе на колени, и, когда Бася Яновна принесла чай, они целовались.

Во время чаепития разговаривали на отвлеченные темы: о программах телевидения, о новом отечественном сериале, с успехом заменившем надоевшие мексиканские, аргентинские и бразильские «мыльные оперы», о ценах на продукты и налогах, которых становится все больше.

– Скоро Дума дойдет до налога на право жить, – с грустным юмором констатировала Бася Яновна.

Зазвонил телефон, и она засеменила в прихожую.

– Может, все-таки останешься? – спросила Кристина.

Матвей не успел ответить, Бася Яновна позвала его:

– Матвей Фомич, тебя.

Звонил расстроенный Парамонов.

– Я слышал, кто-то провел эксперимент с вашей девушкой без меня. Хотелось бы услышать подробности.

– Не переживайте, Иван Терентьевич, – с облегчением проговорил Матвей. – Я ни при чем, произошла жуткая история с попыткой ограбления. Но вы были правы, Кристя уже ходит. Если хотите, заезжайте, она сама все расскажет.

– Спасибо, заеду. Но учтите, этот шоковый удар, поставивший ее на ноги, может послужить спусковым механизмом психосуггестивной программы, о которой я вас предупреждал. Она, конечно, далеко не «зомби», однако в подсознании хранит некий темный код, доминантный очаг возбуждения. Раздражитель, который этот код включит в нужный момент, мне неизвестен. Мне нужны контактные исследования…

– Нет, Иван Терентьевич, это исключено. Вряд ли она согласится. Да и мне не хотелось бы…

– Понимаю.

– Нет, я не о себе, мне не хотелось бы ее волновать.

– Но вам придется ей все рассказать.

– Я подумаю, стоит ли. До свидания, и спасибо вам за все.

Матвей повесил трубку, вернулся в гостиную.

– Кто звонил? Речь шла обо мне?

– Парамонов. Хочет выяснить подробности «операции», которая тебя вылечила. Это была его идея.

– Что?! Значит, бандиты… вовсе не бандиты?! Все было подстроено нарочно?

– Они не бандиты. – Матвей подумал и решил рассказать Кристине часть правды, чтобы умолчать о главном – о том, что она закодирована.

Через несколько минут Кристина знала историю придуманного Парамоновым шокового лечения, блестяще подтвердившегося на практике благодаря действиям ничего не подозревающих бойцов Кийка. Об остальном Соболев умолчал. Поцеловав растерянную Кристину, Матвей оставил ее размышлять над удивительным совпадением и поехал к Василию на работу.

Балуев занимался в зале сэйдай-до , методично избивая в стиле «унибос» спорт-робота, включенного в самый динамичный режим. Увидев входящего Соболева, он прыгнул к нему, и Матвею пришлось отбиваться в полную силу, так как Василий был все-таки ганфайтером класса «абсолют» и обладал тем, для чего японцы придумали термин «сингигай» – триединство: гармоничное развитие духа, тела и техники защиты.

Потанцевав в суй-но ката несколько минут, Василий поймал Матвея на смене иккадзё, продемонстрировал молниеносный уход с линии атаки за счет поворота тела и влепил ему по спине чувствительный кумадэ . Помог подняться, протянув руку.

– Ты что не концентрируешься? Не уважаешь, начальник?

– На «темпе» я против своих не работаю.

– Ах, против своих, ах, не работаешь?.. А ну покажи, покажи, как это выглядит в натуре, глядишь, и я поднаберусь ума. – Василий сменил тон, видя, что другу не до шуток. – Что кислый? Вспомни сантоша : мастер должен быть всегда довольным, излучать оптимизм. Или случилось что?

– Собирайся, пора приниматься за работу… если не передумал выручать моего шефа.

Василий вымылся в душе, переоделся в спортивный «адидас», и они уединились в комнате отдыха школы, где Матвей включил кофеварку.

– Я не передумал, – сказал Балуев, наливая себе кофе. – Как говорится, нечего бояться, кроме самого страха. Но, судя по последним событиям, от нас не отстанут ни «федепасы», ни твои контрразведчики-«смершевцы», ни эти убийцы из армейского спецназа. Может быть, примем предложение одной из контор? Я, например, склоняюсь к «Смершу». В случае чего он и защитит, и поддержит. Если они на нас навалятся всем скопом, не спасет и умение быстро бегать.

Матвей вспомнил сон, в котором Тарас Горшин, живуший теперь в какой-то «иной реальности», предлагал ему изучить универсальную систему рукопашного боя, разработанную Первыми Людьми.

– Что молчишь? – Василий кинул в рот мятную лепешку; он любил жевательную резинку, и пахло от него всегда приятно.

– Горшина помнишь? – Матвей рассказал свой сон. – Тарас явно хочет выйти на мое сознание, но ему кто-то мешает.

– Монарх?

– Не знаю. Но если передача информации состоится…

– Он снова станет отступником, только уже для тех, с кем сейчас живет.

– Я не уверен, что сейчас. Он может жить как в прошлом, так и в будущем, время в той реальности течет не так, как у нас. Да и такое ли оно, я не знаю. Может быть, оно там трехмерно… или многомерно.

– Неважно, главное – он хочет помочь.

Матвей покачал головой. Он еще помнил слова Тараса о том, что у них «разные Пути». Просто в какой-то момент они совпали… чтобы разойтись вновь. Тарас помогал другим, только если это не противоречило его целям.

Василий присмотрелся к ставшему вдруг неподвижным лицу друга, кивнул.

– В любом случае знание новой системы боя нам не повредит. Хотя я не понимаю, как это можно информацию передавать во сне. Ты вот ходишь по астралу… что ты видишь?

– Астрал – это иллюзорно-динамичная форма другой реальности, вернее, сложный комплекс смежных состояний форм «здесь-сейчас», допускающий резкое изменение событийного рельефа.

– Ага… иллюзорно-рельефная… событийного… а попроще?

– Астрал – промежуточное место встреч: умерших и живых – по нашим понятиям, живущих в нашей реальности и в других – в соответствии с истиной. Ты же читал труды эзотериков, – не удержался от колкости Матвей. – Там по меньшей мере два десятка определений.

– Я хотел услышать, к какому склоняешься ты, – не моргнув глазом, ответил Василий. – Хочешь пожевать?

– Жуй сам, я жевательную резинку на дух не переношу.

– Даже шипованную? Шучу. Итак, давай работать. Я кое-что выяснил о нашем добром знакомом Маракуце Николае Савельевиче.

– По каким же каналам?

– Компьютерная сеть МВД. К моему удивлению, код входа остался прежним, а доступ мой сохранился.

– Разве у тебя есть комп?

– Не у меня, у директора школы, который мне доверяет и дает иногда ключ от кабинета, полагая, что я хожу играть на компьютере. А вот коды ФСБ и ГУБО сменились, я едва успел выйти из поля запроса: ребята поставили резидент-программу, поднимающую шухер при попытке влезть в сети спецслужб.

Матвей, который проделал точно такую же процедуру, работая на компьютере «Рюрика», в душе только усмехнулся.

– Но и того, что я узнал, а это верхушка криминального айсберга Маракуца, вполне достаточно для «десяти лет строгого расстрела», – продолжал Василий.

– Вор в законе, кличка Боксер. Трижды судим – якобы за незаконное ношение оружия, за превышение мер защиты, – он в прошлом профессиональный боксер-тяжеловес, – а также за покушение на убийство, находился под следствием по многим делам, неоднократно задерживался правоохранительными органами, однако ни разу не был осужден и в следственном изоляторе больше двадцати суток не сидел.

– В минувшем году, – ровным голосом добавил Матвей, – Маракуц субсидировал одну общественно-политическую структуру, планировавшую проведение общественного референдума на территории СНГ по вопросу воссоединения стран в едином государстве, но прогорел.

Василий поскучнел, покачал головой, оценивая услышанное.

– Похоже, мы идем по одному и тому же следу. Надо бы разделить функции во избежание дубляжа.

– Кто возражает? Что касается Маракуца, то он сделал ставку не на классический криминал и рэкет, а на криминальный контроль респектабельных коммерческих и финансовых структур. Впрочем, взимаемой с предпринимателей дани он предпочитает «крышу», то есть защиту собственности подконтрольных структур.

– Да, механизм прост и эффективен, как удар ломом. Видимо, твой Афонин не захотел платить Маракуцу за «крышу» и поплатился.

– Я не вникал в дела фирмы, пока на нас не напали во время поездки в Москву. – Матвей рассказал историю с нападением на дороге. – На фирму наезжали давно, в том числе и местные «правозащитники», «губошлепы» и милиция, но у Маракуца сил больше.

– План у тебя есть?

– Надо начинать с того охранника, Алимбаева, которого Сергей просто уволил, хотя мог бы отдать под суд. Потом пойдем к Шаровскому, он явно работает на Маракуца, обладая полной информацией о делах и средствах фирмы. Ну а потом нанесем еще один визит самому Маракуцу.

– Он будет ждать.

– У нас есть преимущество: он не знает, кто к нему приходил в прошлый раз, зато мы знаем его дружков – полковника Сиволапова и вице-мэра Поджабова.

Василий встал, хлопнул ладонью по подставленной ладони Матвея, отнес поднос с посудой к мойке, сказал:

– Тогда пошли ко мне, наведем марафет.

Через час, переодевшись в свободные, не стесняющие движений штормовки, прихватив «чеченки» – чулкоподобные шапочки-маски с прорезями для глаз, друзья поехали по первому адресу к бывшему охраннику фирмы «Рюрик» Кирсану Алимбаеву по кличке Бай.

Алимбаев жил в одном из «спальных» районов Рязани – Мещере, где изначально селились сильные мира сего – депутаты городской Думы, чиновники мэрии, милицейские начальники и респектабельные бизнесмены с темным и не очень темным прошлым. Камера по Баю плакала давно, однако, судя по всему, всесильная рука Маракуца поддерживала бывшего личного телохранителя до сих пор, и жил Алимбаев припеваючи, имея четырехкомнатные апартаменты, обставленные в соответствии с фантазией подобных недоумков. Оценить эту фантазию мог бы, наверное, только круглый идиот. Во всяком случае Василий бродил по владениям Алимбаева, шалея от обилия видео, аудио, электро-и светоаппаратуры, количества кроватей, позолоченных, фарфоровых, серебряных деталей, мебели, антиквариата, картин и люстр.

На кухне стояли два холодильника: шведский «трехспальный» «Норд» и гигантский «Минск-10», а также кухонный комбайн, автомат-мойка, микроволновая печь, суперплита с восемью конфорками и автоматическим зажиганием, стеклянно-зеркальный шкаф с посудой и встроенный в стену агрегат для очистки воздуха и воды.

– Охренеть можно! – только и сказал Василий после посещения кухни.

То же самое мог повторить и Матвей, но уже после посещения туалета и обложенной черным и серым мрамором ванной комнаты, где была установлена японская ванна с гидромассажем стоимостью двенадцать тысяч долларов.

– Это как же должен жить босс, если так живет его раб! – добавил Василий, когда они уходили.

Проникли в квартиру легко.

Убедившись, что Бай дома, Василий переоделся в домашний женский халат, нацепил парик, «сделал» лицо, превратившись в смазливую «гёрл», и позвонил в дверь. Алимбаев был осторожен, открыл лишь после долгого рассматривания гостьи в дверной глазок, не отреагировав на кокетливое «приветик, я ваша соседка, не найдется спичек или зажигалки?», а открыв, получил хороший «колун» между глаз.

Допрашивала его «соседка», деловито обрабатывая пальцами болевые точки, в то время как Матвей, подволакивая ноги, играя пожилого «соседа», осматривал квартиру. В конце концов Алимбаев сдался, признавшись, что участвовал в захвате президента фирмы «Рюрик». Матвея он не узнал, а Василия, отлично справившегося с женской ролью, не знал совсем.

– Мы отвезли его на дачу Аркадия Самсоновича, – прохрипел Кирсан, стоя на четвереньках, не в силах разогнуться. – Это в тридцати километрах в Брыкином бору. Но они собирались перебросить его на… в другое место. Куда – не знаю, хоть режьте.

– Не на дачу ли Маракуца?

Алимбаев дернулся, с ненавистью глянув на «соседку».

– Не знаю никакого Маракуца..

– Знаешь, дорогой, а не знаешь – так узнаешь, когда мы подбросим твоему боссу мыслишку, что это ты его продал.

– Я действительно не имею понятия, где его дача! – заскулил Алимбаев. – Где-то на озере Великом, но точно не помню.

– Верим, Бай. Может, знает Шаровский?

– Спросите у него.

– Спросим и вернемся, если ты соврал. Добра у тебя много, весело будет гореть. Ну что, шеф?

– Сонник что надо! – ответил баском Матвей. – Игрушки – аж целых пять по всем углам! А видел бы ты его лепень !..

Василий с любопытством заглянул в гостиную, обошел спальни, кухню, после чего и сказал короткую фразу. «Охренеть можно!»

Алимбаев попытался их задержать, вытащив откуда-то помповое ружье – у него, похоже, в каждой комнате было по арсеналу, – однако добился лишь того, что Матвей вышиб из него дух в стиле нелюбимого «унибоса» – с оборота, круговым вращением ноги и ударом в брюшину.

Главный бухгалтер фирмы «Рюрик» жил в том же районе, двумя кварталами ниже к Оке, и занимал с семьей – жена, сын – пятикомнатную двухуровневую квартиру, три комнаты на одном этаже, две на другом. Его никто не охранял, но попасть в квартиру постороннему вряд ли представлялось возможным – двойной металлический моноблок двери можно было взять только из гранатомета. Открыл вход Шаровский лишь благодаря выдумке Василия, представившегося врачом санэпиднадзора; все в том же роскошном парике, в белом халате и шапочке он выглядел очень импозантно, и Матвей, также в белом халате и колпаке с эмблемой санэпиднадзора, даже пошутил:

– Похоже, в прошлой жизни ты был женщиной.

Балуев не обиделся, посчитав слова Матвея за комплимент. Ганфайтеры обязаны были обладать незаурядными актерскими способностями, потому что нередко им приходилось проводить операцию захвата в общественных местах, маскируясь под кого угодно, скрывая желания, расчет, силу и возможности.

Дверь открыл сын Шаровского, двадцатилетний оболтус в немыслимом «прикиде», похожий на попугая, бомжа, бандита, меломана (наушники на коротко стриженной голове) и спортсмена одновременно. Матвей его уже видел однажды – отпрыск нанес отцу визит в офис, и парень ему сразу не понравился.

– Че надо? – осведомился Шаровский-младший.

– Санэпиднадзор, – простуженным голосом произнес Матвей. – Проверяем продукты на холерный вибрион. Родители дома?

– Ма, к тебе, – отступил в прихожую отпрыск.

Из полумрака возникла дородная фигура жены Аркадия Самсоновича, платиновой блондинки, похожей на жену Маракуца выражением надменного высокомерия на холеном лице.

– Что надо? – повторила она вопрос сына.

– А хозяин дома? – мило улыбнулась «врачиха». – Пока фельдшер будет проверять продукты, я хотела бы поговорить с ним об опасности покупок на рынке.

– У нас продукты только импортные, – фыркнула госпожа Шаровская. – Проходите на кухню, да обувь снимайте. Аркадий, с тобой хочет побеседовать медработник.

Шаровский выполз из спальни в халате, с газетой в руке, недоуменно поднял брови. Буркнул автоматически:

– Че надо?

Василий засмеялся, подмигивая Матвею, который подумал примерно то же самое: муж и жена – одна сатана. У Шаровских понятие «сатана» распространялось на всю семью.

Квартиру главного бухгалтера «Рюрика» осмотреть не удалось, но и по прихожей с мебелью из карельской березы, с коврами, гобеленами, зеркалами и бра можно было судить о роскоши интерьера, недоступной простым смертным.

Жена и сын потеряли интерес к «медикам» и удалились, в доме громче заиграла музыка. Матвей закрыл за собой дверь на кухню, а Василий толчком усадил Шаровского на стул.

– Где Афонин?

Глаза Шаровского полезли на лоб, он начал что-то соображать, реакция у него все же была неплохая.

– Кто вы такие? Какой Афонин? В чем дело?

Василий дал ему пощечину, Шаровский свалился со стула, схватившись за щеку, и вдруг метнулся к холодильнику, занимающему полкухни. Однако не добрался, споткнулся о ногу Матвея и врезался в холодильник головой. Сел на пол, открыл рот, собираясь закричать, и закрыл, потому что Василий показал ему мясницкий нож с широким наточенным лезвием.

– Тихо, не поднимай шума из-за ерунды. Бай сказал, что ты знаешь, куда с твоей дачи увезли Афонина. Ну, будем говорить?

– Так вы не из сан… кто вы?

– «ККК», – коротко ответил Матвей. – Не задавай лишних вопросов.

– Ш-шутите!..

– Шутим мы редко, однако после наших шуток подонки вроде тебя остаются на всю жизнь калеками. Давай адрес, может быть, и уцелеешь.

Тон, с каким были произнесены слова, равнодушно-холодный, будничный, подействовал на Шаровского сильнее, чем прямая угроза.

– Он на даче Маракуца…

– Той, что на озере Великом? Точнее.

– В шести километрах от Тимохина, там указатель есть. – Шаровский вспотел. – Но я сам не принимал в этом… не был… это все они…

– Подручные Боксера?

Аркадий Самсонович стал белым, пролепетал:

– Они заставили… я не хотел… а вы меня не?..

– Не, – ответил Василий с презрением. – Если только не станешь делать лишние телодвижения. Позвонишь Маракуцу, придут ликвидаторы, понял?

– Уг-гу, – промычал Шаровский, которого бросало то в жар, то в холод. – С-спа-с-сиб-бо…

– Благодарить будешь Афонина, если он тебя простит. А Маракуцу передашь, чтобы не трогал фирму «Рюрик», не то взлетит на воздух и его офис, и квартира, и весь сходняк. Не помогут и московские связи. Жене – тоже ни слова!

Матвей замахнулся, Шаровский обмер, сжался, закрыл глаза, а когда открыл, в квартире уже никого не было.

Глубокой ночью они подъехали к владениям Маракуца на берегу озера Великое, расположенным в смешанном лесу красивейшего из районов Мещеры. Когда-то, говорят, здесь была база отдыха космонавтов, но государству стало не до отдыха своих звездных посланцев, и база поменяла много хозяев, пока ее через подставных лиц не купил Маракуц.

Ганфайтеры переоделись в комплекты ниндзя, вооружились опять же как ниндзя, но огнестрельного оружия не взяли. Только Василий сунул в карман две термобарические гранаты величиной с орех, дающие при взрыве вспышку света яркостью в шестьдесят миллионов килоджоулей и звуковую волну до ста восьмидесяти децибел.

Несмотря на полнейшую темень – тучи закрыли все небо, – оба хорошо ориентировались, хотя Матвей, конечно, владел этим искусством лучше, а тем более в состоянии турийи-меоза вообще мог видеть все как днем.

Машину оставили в лесу, в полукилометре от проволочного забора. Особого плана действий не составляли, в принципе надо было дойти до строений базы-дачи, укладывая по пути охрану, выяснить, где содержится глава фирмы «Рюрик», освободить его и увезти. Оба не сомневались, что справятся с этим быстро и просто, тем более что здесь их так скоро не ждали…

– Если только Шаровский не звякнул шефу, – шепотом поделился сомнениями Василий.

– Не посмеет, – так же шепотом ответил Матвей. – Расходимся: ты влево, я вправо – встречаемся у главного здания с тарелкой антенны, о которой говорил Шаровский.

– Хорошо, что дождя нет, терпеть ненавижу слякоть.

– Тем не менее слева начинается болотце, чуешь лягушек? Видишь хорошо? Пошли.

Но в этот момент на дороге в полусотне метров от машины «диверсантов» появилась тень, вспыхнул и погас желтый огонек. Затем донесся тихий, но отчетливый голос:

– Соболев, не стреляй, это я.

Тень бесшумно переместилась ближе, и перед замершими друзьями предстал Вахид Тожиевич Самандар собственной персоной, одетый в темный костюм с галстуком, будто собирался на работу в офис.

– Кажется, операция отменяется, – хмыкнул Василий, исчезая в кустах. – Проверю, кто там с ним.

– Я один, – сказал Самандар. – Просто хотел уговорить вас не делать того, что вы собираетесь делать.

– Как вы нас нашли? – Матвей усилием воли вошел в режим меоза и стал видеть собеседника, лес, дорогу, машины – свою и Самандара в километре от места, где они теперь были, хотя и в другом цветовом диапазоне.

– Это было нетрудно.

– Не лгите! Простому человеку, будь он даже директором Международного исследовательского центра боевых искусств, сделать это не под силу. Даже человеку Внутреннего Круга найти другого ночью в определенном месте, в лесу, достаточно сложно. Вы не Учитель, Вахид Тожиевич! И даже не Проводник. Меня мог вычислить лишь один субъект… – Матвей сделал шаг вперед, готовясь действовать немедленно. – Монарх Тьмы!