Насколько они могли судить, облетев несколько раз планету на самой низкой орбите, условия для жизни здесь были отличными. Почти как на Земле. И даже лучше. Единственное, что осложняло их задачу, — явное наличие высокоразвитой цивилизации, причем гуманоидного типа: в центре одного из континентов планеты располагался гигантский, протянувшийся во все стороны на сотни километров, город. Это был, несомненно, город со множеством зданий, улиц, площадей, гладких бетонных дорог и различных сооружений.

Можно было бы, конечно, попытаться добыть хотя бы минимум сведений о хозяевах планеты путем наблюдений с орбиты, но на это у экипажа корабля-разведчика не хватало времени. Каждый день был на счету, потому что слишком мало времени оставалось до Катастрофы и надо было форсировать завершение Плана.

Поэтому звездолетчики решили обойтись без предварительной разведки и совершили посадку неподалеку от Города. Было еще одно обстоятельство, заставлявшее экипаж отказаться от изучения планеты, и оно удручало своей низменной сутью. Голод. Самый обыкновенный голод, от которого судорога сводит внутренности и не дает ни думать, ни работать, ни выполнять задание. Мечась от одной звездной системы к другой в безнадежных поисках подходящей планеты, разведчики растратили почти все продовольственные запасы, которые они взяли с собой в полет, а рекомендованные специалистами питательные растения (преимущественно водоросли хлореллы и морская капуста), которые выращивались в корабельной оранжерее, не могли насытить молодых здоровых мужчин. Неудивительно, что члены экипажа все чаще теряли сознание в самый неподходящий момент: питание было явно недостаточным для того, чтобы переносить полетные перегрузки, — и поэтому дежурить в рубке приходилось, как правило, попарно.

Определенный риск в том, чтобы лезть вот так наобум к аборигенам, конечно, был, но четверка звездолетчиков дружно проголосовала за немедленную посадку.

Наличие на этой планете цивилизации гуманоидного типа позволяло надеяться, что в результате контакта будет решена и проблема питания экипажа. В первую очередь, а уж потом — и все остальные проблемы.

Первым на поверхность новой планеты ступил, как и полагается, капитан Снайдеров. За ним, заботливо страхуя друг друга, чтобы не свалиться от внезапного головокружения с трапа двадцатиметровой высоты, слезли штурман Сандро Ривера и бортинженер Джек Финней. Второй пилот Алексей Колотов был оставлен капитаном дежурить на борту корабля. Не столько потому, что он был здоровяком, сколько потому, что за время полета у Алексея сильно ухудшилось зрение, и он едва был бы в состоянии передвигаться самостоятельно по поверхности планеты. Связь с ним должна была осуществляться с помощью ультракоротковолновых передатчиков. На всякий случай разведчики захватили с собой и десантные автоматы — мало ли что и кто их ожидает.

Однако, как ни странно, никто из аборигенов не встречал гостей из космоса, хотя вокруг активно передвигались странные машины, а из недалекого Города доносились звуки бурной жизнедеятельности, сливавшиеся на расстоянии в неразборчивую какофонию.

Проверив связь с Колотовым, Снайдеров, Ривера и Финней двинулись к Городу.

Идти было не так уж далеко, но трудно. За время полета, несмотря на постоянные физические упражнения, мышцы успели слегка атрофироваться, и теперь приходилось напрягать их, чтобы адаптироваться к новым условиям.

Пройдя напрямик через обширное голое поле, похожее на брошенную взлетную полосу, они вышли на гладкую дорогу, покрытую неизвестным блестящим материалом. По дороге то и дело стремительно проносились в обоих направлениях машины, разглядеть которые из-за их бешеной скорости не представлялось возможным. Либо эти машины были полностью автоматизированы, либо водители их не проявляли никакого любопытства к пришельцам, но ни одна из этих наземных ракет не только не остановилась, но даже не замедлила своего полета рядом с землянами.

Как и следовало ожидать, дорога привела их в Город. Несколько кварталов Снайдеров и его спутники прошли, то и дело озираясь по сторонам и будучи готовыми к любой неожиданности. Однако никто так и не встретился им на пути. Аборигены словно вымерли. Еще разведчиков поразило то, что нигде не было видно мусора. Улицы были такими чистыми, что по ним было даже страшновато идти. Воздух также был дурманяще чист и свеж. Судя по первым впечатлениям, с экологией на планете было все в порядке.

Добравшись до небольшой площади, земляне невольно остановились и с любопытством огляделись.

В окнах окрестных зданий невозможно было что-либо разглядеть. Входных дверей в домах не было видно, все постройки на большой высоте соединялись между собой сложной системой толстых блестящих труб.

Из окон первого этажа одного из зданий в центре площади грянули ритмичные и весьма мелодичные громкие звуки. Это было нечто очень знакомое землянам, но сколько они ни силились, так и не сумели понять, что эти звуки им напоминают. Наконец капитан Снайдеров решительно устремился в том направлении, откуда доносились странные звуки, и Финней с Риверой последовали за ним.

Когда разведчики подошли вплотную к зданию, в стене перед ними вдруг бесшумно открылся арочный проем, и они увидели внутри помещения ряды изящных столиков с мягкими креслами, в которых сидели гуманоиды. Внешне они были совсем такие же, как люди. Эти существа пили из прозрачных сосудов, напоминавших стакан на высокой подставке, какие-то жидкости красивых оттенков. Они переговаривались вполне человеческими голосами. Сверкающий разноцветными огоньками агрегат в углу помещения и был источником тех звуков, которые привлекли внимание землян.

Когда разведчики шагнули внутрь помещения, гуманоиды — нет, все-таки это были люди! — лишь покосились на них, но потом вновь уткнулись каждый в свою посудину. Перед посадкой экипаж обсуждал разные варианты первого контакта с хозяевами планеты, но никто и предположить не мог, что они встретят столь явное безразличие: ни удивленных возгласов, ни гримас страха на лицах сидевших, ни каких бы то ни было признаков их интереса к пришельцам с Земли.

Снайдеров, как и положено капитану, первым взял себя в руки. Он направился к субъекту, облаченному в смешные штаны до колен и в нелепую полосатую майку. Тот стоял за невысоким барьером и был единственным, кто был занят тут хоть каким-то делом: он то щелкал кнопками на большом пульте, то запускал по гладкой поверхности барьера какое-то жужжащее устройство, напоминающее механическую черепашку, после которой оставалась блестящая полоса; то наполнял сосуды различных размеров разноцветными жидкостями, чтобы затем отправить их в специальный лючок, открывающийся в крышке барьера.

На ходу капитан Снайдеров лихорадочно думал, как объясняться с аборигеном. Жестами и мимикой? Или с помощью простейших рисунков?

Однако проблема общения неожиданно решилась сама собой.

— О, смотрите, ребята, кто к нам пожаловал! — вдруг громко воскликнул человек за барьером на чистейшем земном языке, хотя и с чудным акцентом. Наши бывшие земляки, будь я проклят! Вы ведь заявились сюда со Старой Земли? — обратился он к разведчикам.

Звездолетчики застыли, словно перед ними в полу открылся люк, за которым была лишь черная пустота открытого космоса.

Наконец, переборов замешательство, капитан ответил:

— Да, вы не ошиблись. Мы действительно прилетели с Земли.

— Куда мы попали, капитан? — дернул Снайдерова за рукав форменного комбинезона Ривера. — Это же, наверное…

— Да, я тоже так, думаю, — понизив голос, сказал Снайдеров.

— Так что ж мы стоим? Уносить ноги надо отсюда, и как можно быстрее! — вскричал штурман, вцепившись в приклад своего автомата так, будто опасался, что «земляки» вот-вот набросятся на него.

Флегматичный Финней с любопытством рассматривал интерьер помещения.

— Вот что, Сандро, — шепнул Снайдеров штурману. — Хоть нас и угораздило попасть именно к НИМ, но надо довести дело до конца.

— Но ведь ты прекрасно знаешь инструкцию, — возразил Ривера. — Нет никаких шансов на то, что они разрешат нам переселиться на их планету. Да даже если бы и разрешили, еще неизвестно, согласятся наши на такой вариант или нет — ведь такое воссоединение вызовет массу проблем! Это же… это все равно что пытаться пришить калеке конечность, которую ему отрезали пятьдесят лет назад!

— Не кричи, — сказал шепотом Снайдеров. — Инструкцию я знаю не хуже тебя. Однако шанс у нас все-таки есть, и грех им не воспользоваться. В конце концов, почти вся поверхность планеты свободна, а где мы еще найдем такие прекрасные условия для жизни, где?! Сотни кораблей-разведчиков ищут сейчас планету, на которой могли бы нормально жить наши дети, но никому еще не удалось найти ничего подходящего. Да и провиант на обратный путь к Земле нам все равно потребуется. Может, мы выпросим что-нибудь у них.

— Это у предателей-то?! — вскричал Ривера с таким видом, будто собирался вскинуть автомат и расстрелять в упор сидевших за столиками.

Но тут в разговор капитана со штурманом вмешался человек за барьером.

— Да что вы там шепчетесь, ребята, как на смотринах невесты? — насмешливо осведомился он. — Не бойтесь, никто на вас здесь зла не держит. Присаживайтесь-ка лучше к стойке, и я налью вам чего-нибудь покрепче. За счет заведения, разумеется. Все ж таки повод великий имеется — за встречу! Да и с устатку тоже. Устали небось с дороги… то бишь в полете?

— Нет-нет, спасибо за предложение, — отрезал Снайдеров. — Дело в том, что мы очень спешим. Как нам найти координатора?

— Кого-кого? Какого еще координатора? — удивился человек в майке.

— Ну, того, кто у вас самый главный, — поправился капитан.

— Самый главный? — Человек почесал затылок, явно испытывая сильнейшее замешательство. — Что вы имеете в виду?

— Нам нужен тот, кто руководит всем на планете, — терпеливо пояснил Снайдеров.

— Дежурный по Городу, что ли?.

— Да что он, издеваться над нами вздумал?! — вскипел Ривера за спиной капитана Снайдерова. — Дай-ка, я ему предметно объясню!..

Было видно, что штурман воспринимал слишком буквально употребленное им словосочетание, причем роль пресловутого предмета намерен был отвести автомату.

Снайдеров сделал знак бортинженеру, и тот положил руку на плечо Риверы, чтобы успокоить его.

— Пусть будет дежурный, — сказал капитан человечку за барьером. — Так как нам пройти к нему?

— Пройти?! — Лицо «аборигена» вытянулось от удивления. — Зачем же ходить, если есть другие способы передвижения?.. Ну и странные же вы, парни! Слушайте, а может быть, все-таки посидите, выпьете по чуть-чуть, поведаете, что и как там у вас творится, на Старой Земле, а? Судя по вашему замученному виду, не очень-то сладко вам там живется!

— Нам некогда, — суровым голосом заявил капитан.

— Ладно, — махнул рукой человек в майке. — Как хотите, чудаки! Идите вон туда…

Он ткнул пальцем в стоявший рядом с входной дверью большой закрытый шкаф с непонятной крупной надписью: «ПЕРЕКИД». Как раз в этот момент дверцы шкафа распахнулись, и из него вышли двое: мужчина с голым торсом, разрисованным причудливыми цветными узорами, и женщина в почти прозрачной тунике.

— У нас пешком по городу никто не ходит, — наставительно сказал человек за барьером Снайдерову. — Да вы не бойтесь, там все просто. Войдете и, когда дверцы закроются, наберете на панели «Дежурный», а потом нажмете кнопку «Перекид» — она вам сама в глаза бросится…

— Что значит — «наберете»? — осторожно спросил капитан.

— Да очень просто! С помощью кнопочек с буквами. Вы что — неграмотные, ребята? Хотя лично я бы не удивился. Вы там, наверное, из-за своего Плана совсем первобытными стали!

Он заколыхался в приступе добродушного смеха и сделал глоток из своего стаканчика.

Снайдеров стиснул зубы. Похоже, Ривера все-таки был прав: местный действительно насмехался над ними…

— За мной, — скомандовал он своим спутникам и, стараясь ступать ровно, хотя голова кружилась, как после девятикратной перегрузки на мощной центрифуге, устремился к загадочному шкафу.

Но все сработало именно так, как объяснял человек в детских штанишках. Единственное затруднение было вызвано необходимостью набрать на панели слово «Дежурный». Сам того не подозревая, «абориген» угодил в самую точку: на Старой Земле, как он назвал общую родину звездолетчиков и переселенцев, давно уже не тратили время на то, чтобы обучать всех детей письму. По мнению руководства Плана, для выполнения большинства работ исполнителям достаточно было уметь читать и считать.

Наконец общими усилиями троица справилась с проблемой выбора цели передвижения. Но, к удивлению звездолетчиков, никакого перемещения в пространстве не произошло! Во всяком случае, они его не ощутили. Видимо, органы чувств не воспринимали таинственный «перекид». Лишь что-то еле слышно свистнуло над головой, и в тот же момент дверцы «шкафа» распахнулись, открывая взглядам пораженных землян совсем другое помещение.

Комната, где оказались разведчики, изобиловала непонятными предметами. В центре ее, за столом, на котором возвышался небольшой ящик из пластмассы с кнопками на передней стенке, сидел худощавый человек в очках (не очень-то он похож на руководителя, отметил про себя капитан Снайдеров), тыча пальцами в кнопки. Прямо перед ним в воздухе мерцало объемное цветное изображение, на котором то и дело появлялись и исчезали какие-то надписи, рисунки, чертежи и причудливые значки. Этот прибор был очень похож на бортовой вычислитель, но только значительно меньше по размерам: агрегат, находившийся в распоряжении Риверы, занимал отдельную рубку.

Очкарик мельком взглянул на гостей с Земли и, указав на мягкие кресла, стоявшие вокруг низкого круглого столика с замысловатым узором на крышке, предложил:

— Присаживайтесь, пожалуйста! Еще минута — и я покончу с делами.

Разведчики неуверенно уселись в пружинящие, так не похожие на жесткие сиденья их корабля кресла. Им казалось, что против них готовится какой-то подвох — уж слишком странный прием они встретили на планете. Будто жители Города каждый день занимались исключительно приемом пришельцев из космоса!

Наконец человек в очках нажал очередную кнопку (картинка перед ним чудесным образом свернулась до размером ярко-зеленой точки, а потом и вовсе исчезла), повернулся всем корпусом (только теперь стало видно, что он сидит не на обычном, а на невидимом стуле) к Снайдерову и его людям и непринужденно сказал:

— Прошу извинить, что заставил вас ждать, господа. Бармен Эдди Брук уже сообщил мне о вашем появлении в Городе. Итак, вы прибыли к нам со Старой Земли?

— Так точно, — сухо подтвердил капитан Снайдеров и после секундной заминки представил человеку в очках своих подчиненных.

В свою очередь, очкарик сказал:

— Очень рад с вами познакомиться. Меня зовут Барк Тилл, и сегодня я дежурный по Городу. Поэтому хотел бы знать, что привело вас к нам. Полагаю, вы прибыли к нам не случайно?

— Да как вам сказать? — заколебался Снайдеров. — Вообще-то мы просто вели разведку этого района Галактики и вовсе не предполагали… Дело в том, что по Плану мы…

— По Плану? — живо перебил его Тилл. — Это не тот самый безумный проект, из-за которого с Земли эмигрировали наши предки? Вы не могли бы сказать, в чем именно он заключается? А то мы давно забыли, в чем заключается его суть.

«Предатели! — гневно подумал Снайдеров. — Да вы, наверное, всеми силами старались вытравить из памяти всякое воспоминание о Плане, ведь ваши предки бежали от него, как от чумы!»

— Речь идет о плане спасения человечества от гибели, — сказал он вслух, внимательно наблюдая за реакцией собеседника. — Он был разработан почти десять поколений тому назад, когда в дальнем внеземелье была обнаружена большая «черная дыра». Она сравнительно медленно, но неуклонно приближалась к Солнечной системе, глотая на своем пути звезды и планеты, искажая и коверкая межзвездное пространство. Все исследовательские зонды канули в эту Дыру, как камешки — в бездонную пропасть. Понимаете, Тилл, ученым всего мира было абсолютно непонятно, что это за Дыра, откуда она взялась в космосе и какими свойствами обладает, но не было никакой надежды на то, что ее либо удастся остановить, либо она исчезнет сама собой…

— И тогда человечество испугалось, — полуутвердительным тоном сказал Тилл.

— Не сразу. Вначале руководители того времени держали информацию о Дыре в строжайшей тайне. Но рано или поздно любая тайна лопается как мыльный пузырь, и однажды правда о загадочном космическом явлении просочилась в прессу — кажется, так тогда назывались средства информации? А пресса подняла шумиху на весь мир. Представляете, какой шок тогда испытало человечество? Это было то же самое, что сообщить несущемуся во всю прыть бегуну, что на самом деле он бежит к краю пропасти и до нее — рукой подать! Конечно, люди не сразу испугались, да и не испугались они тогда — скорее встревожились. Каждому в то время пришлось задуматься, что ожидает человечество в будущем. Другое дело, что кто-то так этими размышлениями и ограничился, а другие принялись разрабатывать планы спасения от надвигавшейся катастрофы,??????????????? бредовые, кстати говоря. Все эти проекты рассматривала специальная комиссия, и она отвергала один план за другим до тех пор, пока Земля не оказалась перед кардинальным выбором: либо следует пока ничего не делать, надеясь, что в будущем, по мере развития науки и техники, отыщутся пути к спасению, либо надо сразу, не теряя времени, начинать строительство космических транспортных кораблей, с помощью которых можно было бы эвакуировать всех людей с обреченной планеты в безопасную зону. Естественно, что вокруг этой проблемы разгорелись жаркие споры, в результате чего все люди разделились на две… ну, партии, что ли. Сторонников немедленного начала работ оказалось больше, но их соперники отказались им подчиниться. В итоге, чтобы избежать возникновения крупномасштабных столкновений, а может, даже и войны, Всемирная Ассамблея приняла решение предоставить дезер… ну, тем, кто не хотел работать на План… весь наличный космический флот, чтобы они могли покинуть Землю, улететь на любую планету и там начать новую жизнь. Это были ваши предки, Тилл.

— Преда… — с жаром начал было Ривера, но Финней двинул штурмана локтем в бок, и тот осекся на полуслове.

— И что же произошло на Земле потом? — полюбопытствовал Тилл.

— А что — потом? Оставшиеся стали претворять грандиозный План в жизнь, — с невольной гордостью продолжал капитан Снайдеров. — Было положено начало строительству космических кораблей — «ковчегов», как мы их называем. Чем больше, тем лучше. Конечно, столь широкомасштабное строительство требовало отдачи всех сил и средств, сосредоточения всех усилий на достижении заветной цели. И поэтому на протяжении девяти с лишним поколений земляне трудились, преодолевая голод, холод, разруху и все прочие трудности и лишения! Нас поддерживала вера в то, что наши жертвы окажутся не напрасными. Ведь мы жили и живем только ради будущего!

— Могу себе представить, — с сочувствием сказал Тилл. — Что ж, вы сами выбрали этот путь. Что же касается нас, потомков тех, кто верит не в мифическое будущее, а в реальное настоящее, то наша одиссея, как вы сами видите, завершилась вполне благополучно. Наши предки нашли эту прекрасную планету, освоили и обжили ее, и мы теперь наслаждаемся всеми благами цивилизации. Правда, в отличие от вас, в космос мы не летаем — просто-напросто не видим в этих полетах смысла: нам и тут хорошо. Но мне бы не хотелось, чтобы вы считали нас этакими зажравшимися лентяями. Чтобы начать здесь жизнь практически с нуля, нам тоже пришлось немало поработать, и мы продолжаем эту работу и сейчас, но наши цели — более конкретны и сиюминутны в отличие от вас. В целом, каждый из нас работает прежде всего ради себя и ради своих детей. Видите ли, наши предки завещали нам один девиз, которого мы до сих пор стараемся придерживаться: «Жить надо здесь и сейчас!»

Тилл с усмешкой поглядел на дрожавшего от возмущения Риверу и продолжал:

— Ну да ладно. Все это уже в прошлом, и, в общем-то, мы не в обиде на Старую Землю, так что всегда готовы оказать любую помощь ее представителям. И все-таки с какой целью вы прилетели?

— Мы ищем планету, пригодную для переселения, — опередил капитана Финней. — И мы думали, что… что вы… что у вас…

Он тут же осекся, потому что штурман больно двинул ему по лодыжке своим тяжелым башмаком.

— Послушайте, Тилл, правомочны ли вы дать нам ответ на один важный вопрос? — откашлявшись, спросил Снайдеров. — Дело в том, что строительство «ковчегов» на Земле близится к концу, а у нас до сих пор нет вариантов насчет того, куда эвакуировать людей. Одни планеты имеют отличные условия для обитания, но они находятся черт-те где. Другие почти под боком, но потребуются усилия по меньшей мере еще нескольких поколений, чтобы освоить их! Признаюсь честно, ваша Новая Земля — я не ошибся, так вы ее называете? — нас полностью устраивает. Тем более что времени на поиски у нас остается все меньше и меньше.

— Вообще-то один я не имею права что-либо решать, — сказал Тилл. — Такие вопросы у нас решаются всеобщим голосованием граждан, но результат подобного референдума я мог бы предсказать и не прибегая к Интелу.

Он кивнул на серый ящик с кнопками. «Сейчас он наверняка скажет „нет“, лихорадочно думал Снайдеров. — Эти предатели… они же пекутся только о своем собственном благе и о своей собственной шкуре!»

— Но прежде, — продолжал Тилл, — ответьте мне на один вопрос: сколько вам осталось еще, так сказать, до конца света?

Звездолетчики недоуменно переглянулись.

— Мало, — сказал капитан. — У нас осталось очень мало времени, и мы должны спешить. Всего каких-нибудь сто лет, не больше.

Тилл откинулся на спинку кресла.

— Так я и думал, — странным тоном сказал он. — М-да-а…

Он вдруг истерично хохотнул, а затем принялся ожесточенно растирать ладонями лицо, приговаривая:

— Боже мой, боже мой!

— Ничего не понимаю, — сказал Снайдеров. — Вы боитесь обидеть нас отказом в нашей просьбе?

— Да как же вы не понимаете! — вскричал вдруг дежурный. — Да мне просто жаль вас, идиотов! Вы обрекли себя на страшные муки и лишения! Вы перечеркнули все, что было с таким трудом накоплено человечеством! Вы развалили города и привели в упадок свою планету! Фанатики, безумные фанатики — вот вы кто есть! И ради чего? Ради чего, я вас спрашиваю?!

— Ради спасения наших потомков, — тихо, но непреклонно ответил капитан. Это вам и вашим предкам принадлежит изречение: «После нас — хоть потоп!» Мы же предпочли не допустить потопа. И если вы опасаетесь пустить нас на свою чистенькую, благополучную планетку только потому, что думаете, будто мы у вас начнем просить помощи и подаяний, то ошибаетесь! Отдайте нам один из своих континентов, пусть даже самый захудалый и непригодный для жизни — и мы превратим его в цветущий сад! Без вашей помощи, кстати говоря. Уж что-что, а трудиться по двадцать четыре часа в сутки мы умеем!

— Да не в этом вовсе дело, капитан! — воскликнул Тилл, от возбуждения вскакивая на ноги. — Я уверен, что абсолютное большинство новоземлян выскажется за то, чтобы удовлетворить вашу просьбу. Но проблема-то заключается совсем в другом!

— В чем же? — с интересом осведомился бортинженер.

— В том, что вы сами не захотите переселиться сюда!

— Вот как? — удивился Снайдеров. — С чего вы это взяли? Поймите, у нас нет другого выхода, какие бы чувства по отношению к вам мы ни питали!

— При чем здесь ваши чувства? — устало отмахнулся Тилл. — Значит, сто лет вам кажутся малым сроком? А триста?

— А что — триста? — недоуменно спросил Ривера. — Что должно случиться через триста лет?

Вместо ответа Тилл вновь повернулся к ящику, который он назвал «Интелом», и отбарабанил пулеметную дробь на кнопочной панели. Между ним и гостями повисло изображение шара, состоящего из нескольких разноцветных слоев.

— Поясняю, — сказал Тилл землянам. — Это схема ядра нашей планеты. Вот здесь, — он ткнул пальцем в красное пятно в центре шара, — находится область цепной термоядерной реакции, которая длится вот уже сотни тысяч лет. По последним расчетам наших ученых, процесс разрушения ядра близок к завершению, и примерно через три столетия Новая Земля разлетится на мелкие кусочки, как гнилое яблоко от сильного удара!

В комнате стало тихо.

— Послушайте, Тилл, — после паузы проговорил Снайдеров. — А вы не дурачите нас? Может быть, вы просто пытаетесь изобрести предлог для отказа в нашей просьбе?

— Нет, — покачал головой Тилл. — Это правда. К сожалению, конечно. Если не верите, можете спросить у любого новоземлянина. Правда, у нас об этом не очень-то любят вспоминать, но подтвердить то, что я вам сказал насчет реакции, может каждый в Городе.

— Как же вы можете так жить? — с ужасом спросил в наступившей тишине Ривера. — И неужели ничего нельзя сделать?

— Наверное, можно, — пожал плечами Тилл. — Но ведь впереди еще целых триста лет, не раз еще произойдет смена поколений, глядишь, наши прапраправнуки что-нибудь и придумают. Дети всегда умнее родителей, знаете ли.

— Значит, вы решили не заботиться об их будущем? — недоверчиво осведомился Финней. Очкарик хмыкнул.

— У нас так принято, что каждый должен заботиться о себе сам, — сообщил он, и в голосе его прозвучала непонятная гордость.

Капитан Снайдеров назначил отлет на вечер следующего дня. Тилл всячески уговаривал землян не спешить и погостить еще немного на Новой Земле, но Снайдеровым владело то самое смутное чувство, которое впервые посетило его, когда он и его товарищи пешком возвращались по Городу на корабль (на улицах теперь уже было много людей, которые прогуливались, явно никуда не спеша, лениво глазели на переполненные товарами и сверкающие великолепием витрины магазинов, афиши и вывески, зазывавшие в видеотеатры, дискотеки, бары и прочие увеселительные заведения, названия которых звездолетчикам ничего не говорили; люди эти жевали и пили на ходу и сидя за столиками прямо на тротуарах, и они смеялись, смеялись, смеялись так беззаботно, как может смеяться лишь сытый и свободный от каких-либо забот человек, а Снайдеров и его люди шли сквозь эту дружелюбную, смеющуюся толпу и, наверное, впервые в жизни почти физически ощущали, как воняют потом и машинным маслом их кое-как залатанные комбинезоны, как усиливается голодная резь в желудке и какими убогими выглядят они в глазах хозяев планеты). Снайдеров почему-то опасался задерживаться в гостях у этой сытой, благополучной, наплевавшей на будущее своих детей цивилизации. Она была чужда ему более, чем была бы чуждой цивилизация каких-нибудь разумных насекомых…

И опасения капитана не замедлили оправдаться. На следующий день Колотов и Ривера с утра отправились, при добровольном содействии Тилла, на один из многочисленных автоматических подземных заводов по производству продовольствия («Можете брать все, что вам захочется, капитан, — сказал накануне Тилл. Чего-чего, а пищи у нас хватит на всю Галактику! И выкиньте из головы всякие дурацкие мысли насчет оплаты и тому подобного. Город давно в состоянии обеспечивать своих жителей бесплатными продуктами и вещами»). Снайдеров и Финней остались на корабле. Капитан укрылся за предлогом, что ему якобы нужно привести в порядок бортовую документацию — на самом деле ему просто хотелось собраться с мыслями, — а бортинженеру следовало проверить готовность корабля к старту.

Финней сначала гремел железками в машинном отделении, потом скрылся в своей каюте, и на корабле стало тихо.

Сидя в кают-компании возле открытого иллюминатора, Снайдеров задумчиво глядел на Город. В глубине души он ожидал многочисленных визитов со стороны «аборигенов», но у корабля так никто и не появлялся. Время от времени по шоссе проносились машины — сами по себе, без людей. Людям, жившим на этой планете, явно было начхать на непрошеных гостей, и Снайдеров. с невольной обидой силься понять почему. «Может, мы для них не представляем интереса, — думал он. — Или в нас они видят этакое навязчивое напоминание о том прошлом, которое они столько лет стремились забыть? Но неужели им просто по-человечески неинтересно узнать, что же стало с планетой, которую когда-то покинули их предки? Как же можно дойти до такой жизни, когда тебя ничто не интересует, ни прошлое, ни будущее?!»

Когда наступило время обеда, он решил проведать бортинженера, посчитав, что тот заснул в своей каюте. Однако Финней вовсе не спал. Он сидел на грязном полу своей каморки, сжимая в руках сосуд с длинным горлышком — такой же, как и те, что звездолетчики видели накануне в помещении с барьером, где хозяйничал человек в полосатой майке и коротких штанах. По заросшим многодневной щетиной щекам Финнея ползли крупные слезы.

— Что случилось, Джек? — с удивлением осведомился Снайдеров. — Ты что заболел? И где ты это взял? — Он кивнул на сосуд с длинным горлышком.

Механик отпил немного янтарной жидкости прямо из горлышка сосуда.

— А ведь этот… в очка-а-а-х… был пра-ав, — сказал он, как-то нелепо растягивая слова. — Мы — дураки-и-и, Снайдеров! Под-думай только… мы-ы-ы могли бы-ы-ы… не хуже этих ж-жить, поял? И на кой нам понабодил-ся… по-на-до-бил-ся… этот Пла-а-а-н?..

— Эх ты, — с горечью сказал капитан. — Набрался… плодов высокоразвитой цивилизации. — Он без труда отобрал у бортинженера сосуд с остатками остро пахнущей жидкости и решительно швырнул его в открытый иллюминатор. — Когда проспишься, Джек, подумай лучше о том, как тебя ждут на Земле жена и дети.

Он вышел и запер каюту снаружи на ключ.

Штурман и второй пилот вернулись на машине, загруженной до предела какими-то разноцветными коробками, ящиками, банками.

Ривера был вне себя.

— Капитан! — с ходу заорал он, ворвавшись по трапу в тесную кают-компанию. — Ты посмотри, что мы привезли! Готов поклясться, ты даже и не слыхивал о тех деликатесах, которые они тут жрут каждый день! Вот, смотри! Ананасы, гусиная печень, крабы, икра! Одной колбасы — сто с лишним сортов! Как тебе это нравится, а? А одежды-то, шмотья всякого — хоть каждый день меняй наряды! Во как живут, сволочи! Эх, жаль, автомата у меня с собой там не было — полоснуть бы очередью по всем этим их магазинам, барам и рекламным щитам!

Он еще долго орал и плевался от злости, пока невозмутимо сверкавший светозащитными окулярами Колотов таскал с грузовика ящики в трюм корабля.

Наконец настал момент, когда корабль уже был готов к старту. Но тут вдруг обнаружилось, что бортинженер Финней пропал неизвестно куда. Видимо, проснувшись и немного отрезвев, он ухитрился протиснуться в узкий иллюминатор и спустился на землю, цепляясь за монтажные скобы на корпусе корабля.

— Сбежал, сволочь! — выругался в сердцах капитан, а Ривера, побелев как снег, схватил автомат.

— Разреши, командир? — попросил он. — Этот гад наверняка не успел далеко уйти!

В этот момент к ним заявился Барк Тилл.

— Вот, решил проведать вас, — застенчиво объявил он, едва выйдя из шлюзового тамбура. — Только что сменился с дежурства…

Снайдерову пришла в голову одна мысль.

— Скажите, Тилл, есть ли среди жителей вашего Города люди по фамилии Финней? — Вкрадчиво поинтересовался он.

— Странно… Один из ваших подчиненных вчера уже задавал мне этот вопрос. А в чем дело? — спросил новоземлянин, с опаской косясь на оружие в руках штурмана.

— Среди нас объявился перебежчик! — отрубил Ривера. — Дайте нам адрес ваших Финнеев, и мы разберемся с придурком, который вздумал погостить у своих родственничков! Он наверняка прямиком двинул именно туда!

Тилл покачал головой.

— Послушайте, — сказал он. — А почему бы вам не оставить парня в покое? Во-первых, у нас в почете такое понятие, как свобода личности. И если ваш человек решил, остаться здесь — это его право… Неужели вы хотите убить его за это? Какой в этом смысл?! Во-вторых, думаю, вам будет непросто его найти, потому что помогать вам в этом грязном деле я не собираюсь. И вообще, может быть, вы тоже… последуете его примеру, а? Подумайте хорошенько! Ну, зачем вам возвращаться в голод, в холод, на вашу безумную, нищую старушку? Да и долетите ли вы до вашей Земли на такой колымаге, как ваш корабль?

Он с презрением оглядел обшарпанные стены, сваренные из множества кусков броневой стали.

Экипаж вначале опешил. Потом Ривера бешено прохрипел:

— Ах, вот как ты запел?! А может, ты и подговорил Джека на предательство? Ненавижу таких подонков, как ты!

Он уже вскинул автомат, но капитан быстрым и ловким движением выбил оружие из рук штурмана.

— Спокойно, Сандро, — лениво поддержал капитана Колотов. — Зачем нам наживать здесь лишних врагов?

— А ты что — собираешься когда-нибудь вернуться в это болото? — огрызнулся, сверкая глазами, Ривера.

— Ну, хватит! — сказал Снайдеров. — По местам, ребята. Пора отчаливать. А что касается Финнея — пусть его до конца жизни гложет совесть!

Когда штурман и второй пилот покинули кают-компанию, Снайдеров протянул руку Тиллу, с лица которого еще не сошла бледность пережитого испуга.

— Прощайте, Барк, — сказал капитан. — Я приношу извинения за выходку моего штурмана. И… спасибо за помощь!

— У меня к вам одна… одна просьба, капитан, — неуверенно произнес Тилл. — Если вам не трудно… Там у вас, в американском штате Теннесси, когда-то жили мои предки. Так вот, если кто-то из их потомков еще жив, передайте это им, хорошо?

Он извлек из-за пазухи и протянул капитану небольшой сверток.

— Что это? — недоуменно поинтересовался Снайдеров, машинально подбрасывая сверток на ладони, словно пытаясь определить его вес.

— Может быть, это им пригодится, хотя тут не бог весть что… Так, кое-что из продуктов и одежды, — смутившись, забормотал новоземлянин. — Мыло, спички, еще что-то… Жена собирала, так что, понимаете… Да дело вовсе не в том, что им это будет позарез необходимо, просто… просто это как бы привет от всех нас.

— Заберите немедленно! — холодно отрезал капитан, возвращая сверток своему собеседнику. — Милосердие в виде подачек от вас нам не нужно! Поздно спохватились, господа, — раньше надо было помогать! Века три-четыре назад! И вообще, как вам только в голову пришло такое?!

— Боже мой! — прошептал Тилл, не сводя застывшего взгляда с лица Снайдерова. — Как же вы жестоки, земляки!

— Это еще неизвестно, кто из нас более жесток, — усмехнулся капитан.

— Скажите, капитан, — после короткого молчания продолжал Тилл, — неужели на протяжении всех этих лет никто из вас, Оставшихся, не проявил слабость?

Неужели все как один подвергали и подвергают себя лишениям ради этого безумного Плана? И неужели все как один по-прежнему считают, что цель, великая и благородная, оправдывает жестокие средства?

— Да, — эхом отозвался Снайдеров. — Все как один!

— Ни за что не поверю в это! Ведь это же аксиома, что резкое ухудшение условий жизни неизбежно делит людей на так называемых «святых» и на сволочей! Да, у вас, возможно, первых больше, чем вторых, хотя в любом нормальном обществе и тех и других обычно бывает поровну, но чтобы среди вас вообще не нашлось никого, кто бы не усомнился в целесообразности Плана, — не поверю, даже если меня будут сжигать на костре, как Джордано Бруно!

— Все как один! — упрямо повторил Снайдеров, не обращая внимания на доводы новоземлянина.

Но при этом в голове капитана сами собой всплыли рассказы отца о том, как его прадед по имени Дин отказался участвовать в Плане ради своего гениального сына-скрипача и как тот, когда сам вырос и однажды остался изгоем-одиночкой, был вынужден обратиться к администрации за разрешением вновь присоединиться к Плану в качестве простого рабочего. Ему милостиво разрешили это сделать, но выдвинули одно условие.

Скрипач должен был публично сжечь свою скрипку.

И он это сделал.

Иначе капитана Снайдерова сейчас попросту не было бы…

— Все как один, — машинально повторил вслух Снайдеров и добавил: — Другого средства для достижения нашей цели нет.

Обратный полет к Земле длился тринадцать лет: на полпути полетел ко всем чертям фотонный привод.

Все это время капитан Снайдеров мучился горькими раздумьями о том, что повелевал ему в этих обстоятельствах Долг верного слуги Плана. И чем больше он пытался убедить себя в том, что этот Долг — единственно правильное решение возникшей проблемы, тем, как ни странно, все больше сомнений возникало в его душе.

Наверное, всему виной был этот болтун Тилл.

Но именно поэтому Снайдеров понимал, насколько страшна невидимая угроза Плану. Ведь есть такие средства разрушения, которые невидимы для всех. В том числе и для тех, кто будет применять эти средства. Иногда достаточно одной фразы, одного слова, даже простого намека, чтобы заложить на много лет мину в сознание человека. Никто не знает, когда эта адская машина сработает, но в том, что это когда-нибудь произойдет, не следует сомневаться.

Сами того не замечая, они, разведчики Земли, заразились вирусом, против которого бессильны любые противоядия. Да, этот вирус замаскирован элементарным здравым смыслом и укрыт броней железной, непробиваемой логики. Но именно поэтому он вгрызается в сознание и постепенно пожирает его все больше и больше.

И тогда появляются вопросы. «А почему?.. А стоит ли?.. А зачем? И потом какого черта?!»

«Теперь мы принесем этот вирус на Землю, — думал Снайдеров, кусая губы, когда голубой шар родной планеты стал вырастать в обзорных иллюминаторах. — Да, мы не будем подозревать о его существовании, но разве это снимет с нас всю ответственность за последствия? Даже если мы будем молчать о том, что мы видели на этой проклятой Новой Земле, не будет нам покоя до конца наших дней. Рано или поздно мы все равно проболтаемся: не знакомым — так родным, не родным — так абсолютно посторонним людям. И тогда План будет загублен, как мощный дуб, корни которого подрыли кроты. Начнется самая настоящая цепная реакция: усомнившиеся в Плане будут заражать своим сомнением других до тех пор, пока это сомнение не перевесит энтузиазм и самопожертвование на невидимых весах — и тогда усилия многих поколений канут втуне, потому что их потомки решат изменить Выбор, приняв на вооружение такой сладкий своей безответственностью лозунг: „ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС! А ПОСЛЕ НАС — XOTЬ ПОТОП!“

Этого нельзя допустить, — думал капитан Снайдеров. — Нельзя позволять, чтобы многовековые усилия пропали даром. Нужно идти до конца. Не должно быть потопа, не должно!»

Он с усилием оторвался от иллюминатора и украдкой оглядел своих товарищей.

Штурман Ривера что-то чертил на замусоленной звездной карте, напевая себе под нос какую-то нехитрую песенку — из тех, что драгоценными блестками еще передавались из поколения в поколение матерями баюкающими детей; влюбленными, не знающими, как иначе можно выразить свою любовь; первооткрывателями и строителями, хранящими традицию в торжественные минуты исполнять какой-нибудь сурово-бравурный марш…

Судя по всему, штурман предвкушал возвращение на Землю, к своей матери и сестрам: у него их было целых восемь.

Алексей Колотов вел корабль и, если судить по его нестриженому затылку, был равнодушен, как камень. Но потом он оглянулся, словно почуяв на себе взгляд капитана, и Снайдеров увидел, что второй пилот наконец-то снял черные окуляры. Но даже не это поразило больше всего капитана, а то, что глаза Колотова предательски блестели и он не пытался скрывать этого!

Снайдеров скрипнул зубами и отвернулся.

«Я преступник, — подумал он. — Я собираюсь совершить преступление во имя Плана. Но ничего другого мне не остается».

Не глядя, он нашарил рукой кнопку автопилота.

А второй рукой — другую, большую красную кнопку, которая специально была заделана под стекло так, чтобы ее нельзя было нажать случайно или в темноте. Это была кнопка разгерметизации отсеков корабля.

Когда корабль-разведчик тяжко опустился на заросшую сорными травами посадочную площадку единственного на всей планете космодрома, никто из членов экипажа не распахнул люк и не спустился по трапу навстречу толпе изможденных теней, у которых горящие болью и надеждой глаза свидетельствовали о принадлежности к роду человеческому. Звездолет был посажен автопилотом.

Экипаж был давным-давно мертв, и ни у кого из встречавших его впоследствии не возникло ни единого сомнения, что смерть троих звездолетчиков могла быть вызвана чем-то иным, нежели технической неисправностью бортовых систем, потому что в бортовом журнале не было никаких записей на этот счет.