Глава 20
Наверное, если бы кто-нибудь попался мне, когда я, стиснув зубы, обходил шестой этаж, я бы, не задумываясь, забил его насмерть своей импровизированной дубинкой. Причем мне было наплевать, кем этот кто-нибудь окажется: головорезом с фигурой Шварценеггера и с противотанковой «базукой» наперевес; ниндзей, затянутым с головы до ног в черный комбинезон и с черной маской на лице, или Фредди Крюгером с полуметровыми стальными когтями вместо пальцев.
Я был агрессивен и неустрашим.
Однако никого я так и не встретил, и не только на этом этаже, но и еще на трех этажах подряд.
В поисках маньяка я даже опять спустился на нижние этажи – вдруг мой противник устроил там нечто вроде своей опорной базы, полагая, что я побоюсь возвращаться к мертвецу, лежащему поперек выхода из лифтовой кабины?
Но и там я никого не нашел. Даже мертвеца. От него на лифтовой площадке осталось только большое кровавое пятно и лужица подсыхающей крови.
«Ага, – сказал я мысленно „невидимке“. – Заметаешь следы, сволочь? Небось устроил где-нибудь склад трупов и теперь собираешь туда тела своих жертв? Интересно, сколько человек ты уже успел прикончить?..»
Проходя по второму этажу, я вдруг сообразил, что номера, которые я ставил карандашом на дверях, бесследно исчезли. Пристальный осмотр одной из дверей показал, что их тщательно чем-то стерли, может быть, даже мокрой тряпкой со специальной чистящей пастой.
Но зачем? Почему Они так опасаются, что я начну ориентироваться в Шайбе? Может быть, в этом случае я сумел бы обнаружить выход?
Эх, зря я отвлекся на сведение счетов с маньяком! Наверное, надо было продолжать рекогносцировку и составление плана Здания. Я забыл, что главное в моем положении – не уничтожить убийцу, а выбраться отсюда. А вообще-то неизвестно, что тут главное, а что второстепенное…
Уж не для того ли тебя и заманили сюда, чтобы именно ты положил конец бесчинствам этого гнусного мерзавца? А они, создатели Шайбы, наблюдают, как это у тебя получится. Совмещают, так сказать, приятное с полезным… садисты!..
Только какими же глупцами надо быть, чтобы избрать меня на роль уничтожителя маньяков! Взяли бы лучше кого-нибудь поздоровее. А я и на турнике-то больше пяти раз не подтягиваюсь, и в беге на любую дистанцию занимаю неизменно первое место – с конца…
И вообще, каждый должен заниматься своим делом. Так сказать, заполнять отведенную ему социальную нишу и выполнять уникальную общественную функцию. И почему я должен бегать с палкой за опасными преступниками, когда есть у нас специальные службы и специальные агенты, которых содержит армия налогоплательщиков?..
Вяло размышляя в этом духе, я поднимался по лестнице, машинально отсчитывая этажи.
Когда я достиг тринадцатого этажа, пыл мой уже иссяк. Намерение сокрушить любого противника улетучилось бесследно. Зато опять захотелось есть. А еще больше – пить. Селедка давала знать о себе.
Да и цифра была знаменательной. На этом этаже просто-таки обязано было обнаружиться что-нибудь новенькое.
Столовая на сто посадочных мест, например. Или продуктовый склад.
Подбадривая себя этими фантазиями, я свернул в коридор и поплелся по нему в глубь Здания.
Новенькое здесь действительно было. Но не в том смысле, который я имел в виду.
Никакими общепитовскими заведениями здесь и не пахло. Здесь пахло свежей краской и известкой.
На этаже производился ремонт. Ковровая дорожка на полу отсутствовала, в паркете зияли провалы, то тут, то там виднелись заляпанные раствором и краской лестницы-стремянки и козлы. Двери кабинетов были распахнуты настежь, и в пустых комнатах не было ничего, кроме рулонов обоев да слоя опилок на полу. Го-лографическме окна были отключены, и кабинеты напоминали подземные казематы для содержания особо опасных узников.
Свернув за угол коридора, я споткнулся о ведро с какой-то мутноватой строительной бурдой и опрокинул его.
«Нет, ловить на этом этаже нечего», – подумал я, наклонившись и очищая брюки от брызг разлившейся жидкости. Надо подняться повыше. В конце концов, на нескольких этажах я вообще еще не был…
Закончив приводить себя в порядок, я поднял с пола палку и разогнулся.
В ту же секунду сердце мое провалилось в пятки.
В противоположном конце отрезка коридора стоял здоровый серый пес и исподлобья глядел на меня огромными желтыми глазами. Никогда еще я не видел собак такой породы. Одно было несомненно: к комнатным болонкам этот пес не относится. Ростом он был с небольшого теленка, голова у него была приплюснутой сверху, уши – медвежьими, а хвоста не было вовсе. Гибрид орангутанга и волка. Или медведя и бульдога. В общем, явный продукт генной инженерии. И, судя по мускулистому туловищу и мощным лапам с длинными когтями, выведен он был не для того, чтобы с ним могли играть маленькие дети.
Откуда взялось здесь это чудовище?! Не оно ли цокало своими когтями по полу, когда гналось за мной на шестом этаже? И где, в конце концов, его хозяин?
Пока все эти вопросы вспышками возникали в моей затуманенной страхом голове, ни я, ни животное не шевелились, созерцая друг друга.
Вообще, взаимоотношения с собаками у меня не сложились с детства. Видимо, эта взаимная нелюбовь началась с того случая, когда я играл один на детской площадке, а неизвестно откуда взявшаяся шавка вдруг погналась за мной со злобным лаем. Сейчас-то мне ясно, что карлица эта особого вреда мне причинить не могла, но тогда, ошарашенный столь беспричинной агрессией, я принял ее за монстра и позорным образом спасся бегством домой. В последующем неприязнь моя к этим злобным созданиям еще больше усилилась. Словно чувствуя мою антипатию к ним, собаки тоже не упускали случая, чтобы выразить свою ненависть ко мне.
Одно время мне даже пришлось обходить кругами места наиболее вероятных встреч с бродячими псами по пути в школу.
А пиком стала та памятная встреча с целой стаей четвероногих бомжей на пустыре. Если бы не дерево, росшее рядом с кирпичной стеной, к которой они меня приперли, я бы не отделался несколькими укусами. Псы были рослые, как на подбор, и, по-моему, жаждали не только моей крови, но и мяса. Бросив им на растерзание свою новенькую куртку (за что потом мне влетело от Ма), я сумел за те доли секунды, пока они рвали ее клыками в клочья, вскарабкаться по абсолютно голому стволу до нижних веток, а уж потом перебраться через стену…
И вот теперь – новая встреча с одним из мохнатых убийц. Которая для меня вполне может оказаться последней.
Потому что пытаться убежать от этого зверя бес-смысленно, а обороняться от него палкой так же нелепо, как охотиться на львов с игрушечным пистолетиком.
Ничего не оставалось, кроме как попытаться уладить дело миром.
«Хороший пееик, хороший, – проговорил я противным заискивающим голосом. – Послушай, я не хочу тебе ничего плохого. Ни тебе, ни твоему хозяину, если он у тебя есть… Почему бы тебе не дать мне уйти, а?»
Пес моргнул безволосыми веками, словно переваривая мои слова. Черт, у него даже хвоста нет, а поэтому непонятно, как он относится ко мне. Обычно эти твари выражают симпатию вилянием хвоста.
Словно прочитав мои мысли, не имевшие ничего общего с тем, что я произнес вслух, пес вдруг грозно оскалился, обнажив безупречно белые саблеобразные клыки, и хрипло рыкнул. Словно предупреждал: еще слово – и я прыгну на тебя…
Потерять бы сознание, мелькнуло в моем объятом животным ужасом мозгу. Где-то я читал, что звери не трогают человека в бесчувственном состоянии. Но это только йоги способны усилием воли останавливать свое сердце. Ужас ужасом, но до обморока мне было далеко…
Вдруг где-то в глубине коридора послышались чьи-то осторожные шаги.
Пес наклонил голову, прислушиваясь, а потом молниеносно крутнулся вокруг своей оси и одним прыжком исчез за выступом коридора.
В то же мгновение я услышал, как шаги превращаются в топот и как коридор заполняет чей-то полный ужаса крик.
Кто-то спасался паническим бегством от пса-убийцы. Вернее, попытался это сделать. Не прошло и нескольких секунд, как крик сменился душераздирающим воплем, который мог бы издать человек, если бы ему без наркоза ампутировали конечность.
Потом вопль внезапно оборвался, а на смену ему пришло хриплое невнятное урчание.
Я явственно представил себе, как кто-то, обливаясь кровью, лежит на грязном полу коридора, а монстр в образе пса с остервенением рвет его тело своими страшными клыками.
Ноги у меня враз стали ватными. Но это не помешало мне пулей пронестись по коридору, сбивая стремянки и оскальзываясь на разводах краски.
Естественно, бежал я не в том направлении, где вершилось растерзание несчастной жертвы.
Героем вообразить себя легко. Но гораздо труднее кинуться кого-либо спасать, зная, что тем самым ты обрекаешь себя на верную гибель. Инстинкт самосохранения, черт бы его побрал!..
Не помня себя, я выскочил на лестницу и тщательно защелкнул за собой дверь.
Если только пес не обладает достаточным разумом, чтобы суметь повернуть круглую дверную ручку или нажать кнопку лифта, теперь ему не выбраться с этого этажа.
Я отер пот со лба, пытаясь осмыслить, что же сейчас произошло.
Скорее всего кто-то, как и я, блуждавший по Зданию, встретился с обитавшим здесь псом и сумел закрыться от него в одном из кабинетов. А пес сторожил его за дверью. Кстати, чем он тут питался? Это только тараканы способны жрать бумагу, мыло и оконную замазку, чтобы выжить. А собакам, так же, как людям, требуется нормальная белковая пища. Меня вдруг обдало жаром: может быть, именно на этом этаже маньяк устроил нечто вроде морга для своих жертв, а пес этим пользовался?! Не отсюда ли взялись те дочиста обглоданные кости, которые я нашел в пакете на лестнице?
К горлу моему сразу подступила тошнота, и только благодаря тому, что желудок мой был почти пуст, я удержался от рвоты.
Значит, когда на тринадцатом этаже появился я, пес оторвался от своего скучного занятия по взятию своей жертвы на измор и вышел посмотреть на меня. А несчастный, сидевший в осаде, решил этим воспользоваться. Может быть, он подумал, что четвероногий убийца оставил его в покое. Или уже отчаялся до такой степени, что предпочел рискнуть, нежели загнуться от голода и жажды в четырех стенах.
Ему не повезло. Из нас двоих пес выбрал его, а не меня. И не я, а он теперь остался лежать там с разорванным горлом, превратившись в окровавленный кусок мяса для хвостатого людоеда.
Только стоит ли радоваться, что мне минуту назад повезло?
Ведь неизвестно, что меня еще ожидает впереди.
И не уготован ли мне такой ужасный конец, по сравнению с которым смерть от собачьих клыков покажется более желанной?
