Солнце медленно выползало над далеким берегом Озера. Над водой развеивались клочья ночного тумана. В камышах слева кто-то с шумом плескался и хлопал крыльями. Было по-утреннему прохладно.

Лигум сидел на пригорке, спускавшемуся к причалу. Обхватив колени руками, он рассеянно взирал на наступление нового дня. Во рту у него было горько, словно он нажевался полыни.

Ночь пропала даром. Все усилия хардера напасть хоть на малейший след Супероба оказались тщетными. Он излазил весь островок вдоль и поперек, прощупал каждую пядь земли и даже не поленился обогнуть его вплавь. Ничего. Бешеный киборг словно сквозь землю провалился. А может, он, вдобавок ко всему, обладает и свойством невидимости?.. Это было бы совсем уж скверно.

Лигум усмехнулся и поднялся. Тут же невольно поморщился: тело ныло — особенно саднил правый бок, и горели огнем содранные до крови колени — последствия вчерашней «разминки» с Суперобом. Обыскивая ночью остров, юноша каждую минуту был готов, что вот-вот его опять убьют на несколько мгновений, и тогда он «воскреснет», чтобы уж на этот-то раз не сплоховать и расправиться со своим неуловимым врагом. Но секунды тянулись одна за другой, а нападения из темноты так и не последовало.

… Наверное, в головной комп у этого механического монстра встроен эвристический анализатор. Причем вполне приличный, если судить, как быстро он адаптируется к изменениям обстановки. Стуило в Клевезале появиться мне, и он тут же провел разведку боем, чтобы выяснить, на что я способен. А убедившись в том, что способен я на некоторые из ряда вон выходящие штучки, сразу прекратил бесполезное единоборство и постарался залечь на дно. Значит, в ближайшее время его тактика будет — как у волка, оказавшегося в середине овечьего стада: расправляться с невинными овечками при каждом удобном случае, а от овчарки, то бишь от меня, держаться на расстоянии. Мне он, по всей видимости, уготовил роль регистратора череды убийств и бесследных исчезновений. Надо что-то придумать, чтобы нарушить замыслы этого кибернетического убийцы… А между прочим, наши овечки и бараны настолько беспечны, что дрыхли беспробудным сном всю ночь, и их мало волновало, что совсем близко за стенами их хрупких домиков бродит кровожадный убийца, что почище любого маньяка! Или они единодушно верят в свое бессмертие и поэтому напрочь лишены страха, или же… они так и не поверили моей информации по транслятору. А, собственно, почему они должны тебе верить?

Поставь себя на их место: вдруг откуда ни возьмись, заявляется в их уединенный городок какой-то не то человек, не то робот — едва ли кто-то из них знает что-нибудь о хардерах, если не считать нелепых слухов — и объявляет, что среди них орудует киборг-убийца. Это сорок-то лет спустя после того, как на планете были прекращены войны и крупные военные конфликты, искоренены убийства и прочие преступления, связанные с насилием! Разве не проще сделать вид, что ты не веришь хардеру, а значит — ничего особенного не стряслось, надо только подождать, пока все утрясется само собой. У лошадей есть шоры, у людей же вместо шор есть неверие, как говорил Наставник, помнишь?..

От воспоминания о Наставнике защемило сердце, и невольно захотелось вернуться на пару лет назад, когда ты еще никакой не хардер, а курсант Академии Хардеров, и проходишь очередную тему по этике… что-нибудь вроде «Одиночество среди людей»… и вот-вот изображение рассветного неба померкнет, беленькие домики за спиной исчезнут, и ты очнешься, весь в поту, в изоморфном кресле симреала, и Наставник добродушно похлопает тебя по спине и скажет свое обычное в таких случаях: «Ну что, с возвращением, курсант Лигум!.. Это называется — редька да говно не видалися давно!», и ты в сотый раз улыбнешься сквозь комок в горле этой грубоватой шуточке, и напряжение отпустит каждую клеточку твоего организма, сведенную судорогой, и только тогда до тебя дойдет наконец: ты — дома, и ничего из того, что тебе привиделось, на самом деле не происходило!..

Нет, хардер Лигум, сказал он сам себе. Это было бы слишком просто. А ты больше всего должен бояться самых простых решений. Поэтому прекрати думать о всякой ерунде и вернись к насущным делам.

А самым насущным сейчас было обеспечить преемственность власти в Клевезале.

Лигум не сомневался в том, что учитель Лингайтис стал жертвой Супероба, раз тот воспользовался обличием врио мэра в целях маскировки.

«КТО ВОЗГЛАВЛЯЕТ ГОРОДСКОЙ СОВЕТ», запросил он свой компкард — и вскоре выслушал подсказку, как явственный внутренний голос: «Бальцанова Куста Людвиговна, сорок лет». «АДРЕС?», спросил Лигум. И зашагал в поисках указанного номера домика.

Проходя по центральной «улице», хардер вновь наткнулся взглядом на амбуланцию, утонувшую в высокой траве по самое брюхо, даже шасси не было видно. Инфирмьеры уже не спали. Они приводили себя в порядок: один брился, глядясь в зеркальце кабины, другой гремел чем-то в кузове, откуда доносились мощные запахи свежеприготовленного кофе и горячих гренок.

Лигум решительно свернул с тротуара в траву.

— Доброе утро, — вежливо сказал он сквозь приспущенное стекло в дверце бреющемуся типу. Тот покосился на юношу, но ничего не сказал. Глаз у него был с похмелья мутным и негостеприимным. — Как ваши дела?

— Если ты на обследование, — сказал бреющийся инфирмьер, — так еще рано. Сам видишь, мы еще не завтракали даже… Приходи к восьми, понял?

Голос у него был под стать глазу: такой же мутный и хмурый.

Из грузового отсека спрыгнул второй инфирмьер и нетвердой походкой подошел к кабине со стороны Лигума.

— Что он хочет? — спросил он у своего коллеги так, словно Лигум был глухим, причем будто бы это было видно за версту.

— Я хочу узнать, — мирно сказал Лигум, — много ли человек уже прошли у вас обследование?

— Много — не много, тебе-то что? — проворчал тип из кабины. — Сказано тебе, к восьми — значит, к восьми и приходи!..

— Подожди-ка, Пит, — с внезапным подозрением перебил его второй инфирмьер. — А кто ты такой, парень, что задаешь нам подобные вопросы?

Лигум молча продемонстрировал инфирмьерам Знак. Те несколько секунд пялились на него, а потом в один голос с досадой выругались.

— Теперь, когда вам ясно, что мной движет не праздное любопытство, ответьте на мой вопрос, — ровным голосом предложил инфирмьерам Лигум. — Так скольких вы уже проверили?

— Пятьсот двадцать три, — нехотя пробурчал Пит. О своей бритве он забыл напрочь.

— Почти тридцать процентов населения…

— Дайте мне список проверенных, — сказал Лигум.

По лицам обоих типов было видно, что они с большим бы удовольствием послали юнца-хардера с его просьбой куда подальше, но оба знали, что не имеют права не подчиниться ему. Пит слазил в машину, достал откуда-то из-за сиденья пластиковый рулон распечатки на стандартном принтере и вручил его Лигуму.

— Не идут, сволочи, — пожаловался Лигуму второй «эпидемиолог». — Хоть на аркане их тяни. В первый день — то есть позавчера — к машине очередь стояла, а вчера все меньше желающих было. К вечеру вообще ручеек иссяк!.. Может, их чем-нибудь заманить надо?

— Да брось ты, Тим, — сказал Пит, выключая бритву и вылезая из кабины. — Чем ты этих увальней заманишь, если они почти и не пьют?

— Ну вот что, ребята, — перебил своих собеседников хардер, просмотрев распечатку и кое-что шепнув в свой компкард. — Считайте свою миссию здесь законченной.

— Как это — законченной? — обалдело переспросил Тим. — Что ты несешь, братец? Мы же еще и половины местных не прогнали через анализатор!..

— Никакой аппаратурой вы киборга не выявите, — сообщил спокойно Лигум. — Готов поспорить, что при попытке просветить его рентгеном, снимок покажет наличие всех положенных человеку органов. Пробы крови и кожи тоже результатов могут не дать.

Не знаю, как ему это удается, но, в принципе, технически это возможно…

Поймите: главное — в том, что Супероб изначально задуман как идеальный диверсант, действующий среди людей. Значит, разработчики не могли не оснастить его приспособлениями, имитирующими человеческую физиологию…

— Ты так говоришь, коллега, словно сам разрабатывал этого электронного придурка!

— криво ухмыльнулся Пит. — Откуда ты всё это знаешь, умник?

— Да есть тут кое-какие факты в пользу подобных соображений, — сказал хардер. — Во-первых, пока вы тут видели десятый сон, я имел честь лично познакомиться с нашим врагом…

— И что? — с неподдельным интересом в один голос осведомились инфирмьеры.

— Как видите — ничего, — сказал Лигум. — Мы слегка размялись, а потом он скрылся…

— Эх ты, — с укором изрек Тим, — а еще хардер!.. Значит, и на старуху бывает проруха! А во-вторых?..

— А во-вторых, — медленно сказал Лигум, наблюдая, как вытягиваются при каждом его слове физиономии «инфирмьеров», — Супероб в человеческом облике уже познакомился и с вами… Есть у него такая способность — выдавать себя за человека, причем так, что комар носа не подточит…

— Что ты имеешь в виду?

— В списке тех, кто прошел у вас проверку, — охотно пояснил хардер, — значится некто по фамилии Тондий…

— Правильно, — недоуменно перебил Лигума Тим, — я его хорошо запомнил!.. Длинный такой, как жердь, дядька с вислыми усами, а запомнил я его, потому что он нам анекдоты один смешнее другого травил!.. Между прочим, у него с анализами всё тип-топ было!

— Ну вот, пожалуйста, — сказал Лигум. — А по данным мэрии Эразм Тондий бесследно исчез за двенадцать часов до вашего так называемого обследования. Что же, по-вашему, он отсиживался где-то, чтобы потом явиться к вам на обследование и затем опять пропасть до тех пор, пока его тело не обнаружат в канаве? Не-ет, не Тондий это был, совсем не Тондий!..

Наступила короткая пауза, в ходе которой оба собеседника Лигума явно были не способны к какой бы то ни было речевой деятельности.

— Ну ладно, — придя в себя, сказал Пит, разглядывая недоверчиво хардера в упор.

— Предположим, мы тебе поверим, а дальше что? Что, я спрашиваю, нам здесь тогда делать? А? И погладит ли нас по головке начальство, если мы вернемся к своим не солоно хлебавши?

Лигум добросовестно задумался.

— А как вы прибыли сюда? — спросил он. — Официально?

Пит с презрением сплюнул:

— Да ты что, парень, разве местная общественность выдержала бы известие о том, что на острове околачивается киборг столетней давности? Пришлось вот вкручивать им мозги насчет эпидемии… И Тим прав, никуда мы отсюда без приказа уйти не можем.

— Как хотите, — вздохнул Лигум. — Только считаю своим долгом предупредить, чтобы в случае чего вы не путались у меня под ногами.

Он повернулся и, не дожидаясь реакции «инфирмьеров», двинулся обратно к тротуару. Из кузова вдруг завоняло паленым, и Пит с приглушенным восклицанием ринулся спасать гренки.

В семь тридцать Лигум подошел к домику председателя — разумеется, тоже врио — городского совета Кусты Бальцановой. Он находился почти на самой окраине городка. Крыша его была тонирована в ядовито-желтый цвет. Мимо домика проходила дорожка, которая вела к видневшейся на ближайшем холме церкви.

Хардер поднялся на низкое крылечко и поднял руку, собираясь нажать кнопку звонка, но дверь вдруг распахнулась, словно кто-то подглядывал за приближением Лигума изнутри, и на крыльцо, едва не столкнувшись с юношей, выскочил не кто иной, как Райтум Лингайтис.

Рука хардера машинально метнулась под мышку, но учитель явно не собирался швырять в Лигума вибронож или полосовать его очередями из спрятанного внутри туловища «веерника». Вместо этого он удивленно вскинул брови и протянул хардеру руку.

— Куда это вы запропастились вчера вечером? — невинно поинтересовался он.

… Одно из двух — либо Супероб надеется, что я не распознаю его в облике учителя, либо… либо вчера ночью он впервые изменил своей тактике и прикинулся тем, кого предварительно не убивал. Ладно, допустим, что это так — другого-то выхода у нас все равно нет…

Вслух Лигум вкратце описал учителю свои вчерашние похождения, опустив эпизод схватки с Суперобом в домике вдовы Паульзен. С каждой минутой он все больше осознавал, что отныне обречен подозревать в каждом из окружающих его людей киборга-мимикра. Оставалось одно: застать киборга врасплох. Или убивать всех подряд, без разбору. Не к этому ли выводу его подводил враг? Не этого ли он хотел от него добиться, принимая облик мирных жителей Клевезаля? Неужели он вообразил, что когда-нибудь хардер, потеряв надежду отделить зерна от плевел, сыграет ему на руку, пустившись уничтожать ни в чем не повинных людей? Не на это ли была ориентирована вся программа робота, заставлявшая его принимать обличие своих жертв?

— Что ж, ясно, — задумчиво проговорил Лингайтис, когда Лигум закончил свой скупой рассказ. — О ваших планах на сегодня не осмеливаюсь расспрашивать…

Прошу извинить, но я спешу. Через десять минут у меня в школе начинаются уроки.

— Что вы делали у Бальцановой?

— Она просила меня зайти, — сказал учитель, опустив голову. — У нее… есть кое-какие сомнения… В общем, это связано…

— … с моим появлением в Клевезале, — закончил за него Лигум. — Ладно, не буду вас больше задерживать.

Он мог бы беспрепятственно войти в домик — учитель оставил дверь открытой, но все-таки предварительно позвонил в звонок. Он и сам не мог бы объяснить себе, чем вызвана такая учтивость с его стороны. Просто было у него такое странное чувство, будто кто-то с испытующей усмешечкой разглядывает его через огромное увеличительное стекло…

У Кусты Людвиговны оказалась марширующая походка суперэнергичной женщины и напряженное лицо, закаленное непрерывными буднями. На ней был официальный деловой костюм с длинной юбкой прямоугольной формы. Видно было, что она не признает никаких украшений, кроме компкарда в виде кулона на титановой цепочке.

Узнав, кто такой Лигум, она тут же разогнала своих мужчин — мужа и сына, мальчика лет одиннадцати, причем и одного, и другого — к транспьютерным терминалам, только одного — в кабинет, а второго — в комнату для занятий на втором этаже, и лишь после этого изъявила желание выслушать «господина хардера».

Господин хардер был немногословен, и скупо поведал, что хотел бы получить кое-какую информацию о местном населении, каковой Куста Людвиговна, несомненно, в силу своего положения должна обладать, и особенно — о представительницах прекрасного пола, потому что, будучи сама женщиной…

— Во-первых, я вам не женщина, а исполняющая обязанности председателя городского совета, — прервала юношу Бальцанова. — А во-вторых, что именно вас интересует?

— Меня интересует, в частности, кто в городе лучше всех знает своих сограждан, — сказал Лигум. — Я имею в виду привычки, маленькие слабости, особые приметы соседей, знакомых, родственников…

— Зачем это вам? — прищурилась Бальцанова. — Вы уверены, что вам это понадобится?

— Уверен, — на всякий случай заверил ее юноша, хотя в глубине души был вовсе не так уверен в этом.

Он почему-то ожидал, что представитель нового пола «председателей городского совета» сейчас скажет, что лучше ее самой никто людей не может и не должен знать, но Куста Людвиговна сказала:

— Ну есть такой человек… Помощник нашего пастора. Зовут Яромира Такзей. — Судя по всему, для нее понятие женщины как такового вообще не существовало. — Конечно, у нее имеются свои недостатки… легкомысленность, например… болтливость… но в целом, она вполне достойна внимания. Разумеется, исключительно в том плане, который вы имели в виду…

Лигум поблагодарил и хотел было удалиться, но Бальцанова цепко ухватила его за рукав комбинезона.

— А теперь моя очередь, господин хардер, — объявила она тоном, не терпящим никаких пререканий. — Что, по-вашему, я как председатель городского совета должна сообщить горожанам по поводу всего происходящего в нашем городе?

— Вы слышали вчерашнюю трансляцию? — ответил вопросом на вопрос Лигум.

Куста Людвиговна подняла брови.

— Трансляцию? — удивленно повторила она. — Какую трансляцию?

После дополнительных расспросов выяснилось, что не только Бальцанова, но и другие граждане города Клевезаля (женщина быстренько связалась на этот счет с несколькими знакомыми) не слышали накануне никаких объявлений по принудительной трансляции от имени хардера. Объяснений этому могло быть масса, начиная от тривиальной неисправности линий связи, но Лигум мысленно сделал вывод, что это — дело рук Супероба. Киборг наверняка должен иметь системы создания помех для проводной и беспроводной связи. Только теперь хардер понял, чем объяснялось странное отсутствие реакции со стороны местных жителей на его попытку раскрыть им глаза на происходящее…

Делать было нечего, и он повторил свою вчерашнюю информацию в сокращенной версии.

Бальцанова слушала его внимательно, но потом резко встала и сказала:

— По-вашему, я как официальное лицо должна верить всей этой чепухе?

— Мне все равно, — не удержался от дерзости Лигум, — будете вы верить мне или нет. Мне поручено особо важное задание, и я буду выполнять его всеми доступными мне способами.

— Неужели там, наверху, — председатель горсовета возвела глаза к потолку, — готовы пожертвовать нашим городом, чтобы только избавиться от этой чудовищной химеры в виде какого-то бешеного киборга?!

— Что вы имеете в виду? — ошеломленно спросил хардер.

Выяснилось, что Бальцанова имела в виду то, что сказала, а именно — что, запустив в город его, хардера, вышестоящие власти отдали город на растерзание одержимого милитаристской манией маньяка, который ни перед чем не остановится, лишь бы уничтожить все население Клевезаля. По ее мнению, город стремятся превратить в полигон для испытания убийц-киборгов, и лично она как председатель городского совета не будет удивлена, если окажется, что потом, чтобы скрыть от всего остального человечества правду об этом, он, Лигум, просто-напросто взорвет атомную бомбу на островке!..

Надежды Лигума на понимание и поддержку со стороны представительного органа городской власти рушились на глазах. Он-то наивно полагал, что стоит ему рассказать людям правду и попросить у них помощи, как тотчас же найдутся десятки, сотни добровольцев, из которых вполне можно будет сформировать что-то вроде отряда самообороны — глядишь, и пригодится в борьбе против супермонстра!..

Да даже просто убедить каждого клевезальца в случае чего подать сигнал тревоги по компкардному каналу связи — и это многое бы значило!.. А такой реакции Бальцановой он не ожидал. Спорить и доказывать свою правоту было явно бесполезно. Приказать было можно, но будет ли толк от выполнения приказа из-под палки?..

Горечь вновь охватила Лигума, и он, сам не помня как, быстренько завершил зашедшую в тупик беседу с Бальцановой и выскочил за дверь. Через пятьдесят метров он отдышался и с помощью формулы аутотренинга восстановил былое хладнокровие. Ему было стыдно за свою вспышку. Эх ты, а еще хардер, повторил он про себя слова не то Пита, не то Тима.

Он почувствовал вдруг внезапное опустошение и, чтобы не упасть, был вынужден прислониться к большой липе, росшей рядом с дорожкой. Непослушными пальцами вытряхнул на ладонь электротаб и поспешно проглотил его. Когда круги в глазах прошли, Лигум собрался двинуться дальше, но тут кто-то нерешительно тронул его сзади за плечо.

Он обернулся. Перед ним стояла и восторженно глазела на него девчонка лет пятнадцати в майке и пестрых шортах.

— Это вы — хардер? — робко спросила она с таким восхищением в ярко-синих глазах, что Лигуму стало неловко — и за нее, и за себя.

— Нет, — сказал он. — Никакой я не хардер, вы ошиблись.

— А кто же вы тогда? — спросила девочка, начиная пунцоветь.

Лигум сделал огромные глаза и свирепое лицо.

— Я очень злой и опасный зве-ерь, — прорычал он страшным голосом. — Я питаюсь исключительно одинокими девочками. Я ем их без лука и без соли по десять штук за день!..

Девочка склонила голову к плечу.

— Не смешно, — строго сказала она. — И вам вовсе не идет дурачиться. Вам гораздо больше идет, когда вы серьезный и задумчивый. И еще когда вы смотрите на солнце или куда-то вдаль.

— Откуда ты знаешь, что мне идет смотреть куда-то вдаль? — удивился хардер, в свою очередь, начиная краснеть. — Ты что, подглядывала за мной утром?

— Я не хотела, — потупилась девочка. Волна соломенно-желтых волос тотчас упала ей на веснушчатое лицо, закрыв глаза подобно занавесу. Девочка откинула рукой волосы с лица и искоса взглянула на Лигума. — Просто я рано встаю, чтобы немного позаниматься аэробикой во дворе. А дом наш находится как раз рядом с причалом, и так получилось, что вы… что я…

Она окончательно смутилась и умолкла.

Лигум демонстративно взглянул на окошечко атомного хронометра, вмонтированного в наручный компкард. Было уже восемь сорок.

— Тебя как зовут-то? — машинально спросил он девочку.

— Лора.

— А почему ты не в школе?

— А мы не ходим в школу.

— А как же вы учитесь?

— Как, как… Вы что, с луны свалились? Все уже давно занимаются дома у терминала, а учитель только проверяет нас…

— Хорошо, тогда почему ты не у терминала?

— Послушайте, ну что вы ко мне пристали?! — вдруг вскричала возмущенно девочка.

— Мать проходу не дает, господин Лингайтис скоро плешь проест, а тут еще вы вот им на подмогу прибыли!.. Вы сами-то с охотой учились?

— О, да, конечно, — искренне сказал Лигум, но интонация получилась фальшивой, и Лора насмешливо сморщилась.

— Вот видите, — поучительно сказала она, — учиться никто не желает, а учить других все горазды!

Лигуму стало смешно.

— Послушай, твоя фамилия, случайно, не Мавраева? — осведомился он.

— Скажете тоже! Я бы, наверное, удавилась, если бы госпожа Альда моей не то что матерью — мачехой была!..

— А как тогда твоя фамилия?

— Э-э, а вот и не скажу! — Лора показала Лигуму язык. — Наверное, хотите донести на меня моим родителям, да? Что я в школу не хожу, и все такое, верно? Не выйдет!..

Она вдруг резко развернулась и умчалась в кусты. Движения у нее все еще были угловато-острыми, но в них уже начинал проглядывать округлый женственный контур.

«Годика через три, — подумал Лигум, — кому-то хорошая невеста достанется. — И тут же мысленно поправил себя: — Если она не станет на днях очередной жертвой Супероба, конечно».

Он засунул руки в карманы комбинезона и, насвистывая сквозь зубы, отправился дальше.