Проклятое воображение, оно не раз подводило Рамирова.

Стоя в полночь на условленном месте встречи, Ян пытался представить, что его ожидает в Легионе. В любом случае, «оракула» было бесполезно об этом спрашивать. И разыгравшаяся фантазия подсунула ему такую картину.

Во-первых, затормозит бесшумно возле него роскошный черный «мерседес», из которого выберется в сопровождении нескольких громил загадочная личность в плаще с поднятым воротником, непременно в кожаных перчатках и в черных очках. У Рамирова будет спрошен какой-нибудь замысловатый пароль, которого он, конечно же, не знает…

Во-вторых, доставят его, связанного по рукам и ногам, на какой-нибудь заброшенный полевой командный пункт, где вначале подвергнут жуткому допросу с пристрастием (имеется в виду пристрастие к использованию всяких варварских пыточных устройств), в ходе которого будет препарирована и подробно проанализирована биография «лейтенанта Евгения Бикоффа». Заседание «приемной комиссии» под крышей спорткомплекса в этом отношении можно будет сравнить лишь с детскими забавами…

Дальше начинаются различные вариации.

Если Рамирова «раскрывают», что, кстати, весьма вероятно, то его будет ждать мрачный подвал с волосатым человеком в кожаном фартуке, который будет решать: лишить жертву жизни с помощью удавки или чего-нибудь в этом роде сразу или предварительно доставить себе эстетическое наслаждение, подвесив казнимого за ребра на стальном крюке?.. Не исключена возможность и образцово-показательной казни, с привлечением к оной молодых и необстрелянных членов Легиона. Вроде покойного Лэста-младшего…

Если же «легенда» Рамирова удовлетворит штаб Легиона, то вырисовывается церемония торжественного посвящения в ряды «борцов за справедливость», с обязательным кровопусканием с помощью кинжала, принесением соответствующей клятвы личностям в черных масках и целованием пыльного шелка чудом уцелевших воинских знамен…

Денька через три Рамирову поручат для начала расклеивание самодельных листовок с воззваниями Легиона к гражданам Евросообщества, через месяц-другой доверят участвовать в таком ответственном деле, как нападение на демонстрацию «сторонников мира», а там, глядишь, через год допустят и к вооруженным действиям…

Одним словом, перспектива вырисовывалась мрачная и безнадежная, Рамиров был зол на себя и давал обещания господу Богу поставить сотню свечей, если останется после этой ночи в живых.

Занятый этими мыслями, он не обратил никакого внимания на старенький, потертый «лендровер», который шумно остановился на другой стороне улицы. Только когда человек в пятнистом комбинезоне, вылезший с места водителя, подошел прямиком к нему и осведомился: «Это вы — лейтенант Бикофф?», Ян сообразил, в чем дело.

Всякая конспирация попиралась грубо и безоговорочно. Полицейский, который в последние десять минут прохаживался по периметру перекрестка, особо пристально приглядываясь к Рамирову, с возросшим в энной степени подозрением взирал на человека в комбинезоне. Не хватало еще, чтобы из машины выглянуло дуло автомата и расстреляло полисмена на глазах у праздно гуляющей публики.

— Бывший, — уточнил Рамиров вслух, разглядывая, в свою очередь, незнакомца. — Бывший лейтенант…

— Ну-ну, — проворчал неодобрительно человек в «комбезе». — Это мы еще посмотрим, бывший или будущий… Пошли в машину.

В «лендровере» было темно, пахло машинным маслом и железом. В темноте Рамиров пролез на сиденье, расположенное вдоль борта кузова, наступив при этом кому-то на ногу. Судя по очертаниям фигур, здесь сидели еще пятеро.

— Ну, вот, — удовлетворенно сказал человек в комбинезоне, садясь за руль и трогая машину с места. — Теперь наша группа — в полном составе. Значит, так, лейтенант, особо мы знакомиться не будем, за неимением времени. Согласно твоей фамилии, дадим тебе кличку «Бык». - («Уж лучше «Клюв», ведь фамилия Бикофф — не русского происхождения», подумал Рамиров). — Меня можешь называть Бекасом. Справа от тебя — Барсук, дальше идут: Жираф, Бобр, а напротив тебя — Кролик и Мак…

Из темноты рядом с Рамировым поочередно сказали: «Привет», «Очень приятно», «Уэлкам… ту зэ эс… ха-ха!», «Здорово! Ты — бык, а я — корова!»… Пятый молча сунул Рамирову жесткую пятерню, от которой почему-то пахло железом.

— Да у вас тут прямо настоящий зверинец, — усмехнулся Рамиров. — Что ж тогда вы так неосторожно своим видом полицию дразните?

— Это ты про «копа», который пялился на нас? — догадался Бекас. — Да пошел он!.. Пусть они нас боятся, а не мы их.

— Куда едем? — осведомился Рамиров.

— Стрелять не разучился, Бык? — спросил кто-то из «зверинца».

— Вообще-то нет, — медленно проговорил Рамиров. — А что?

— Понимаешь, лейтенант, — сказал Бекас, ведя машину по полуосвещенным улицам, где Рамиров никогда не бывал до этого. — Обстоятельства складываются так, что придется тебя сразу подключить к делу. Прошлой ночью погиб… в общем, один наш боевой товарищ. В качестве замены штаб рекомендовал тебя. Сейчас мы едем брать один объект, так что поможешь нам, ладно?

— Как это — «брать»? — глупо переспросил Рамиров. — И что это за объект?

— Не бойся, большой драки не ожидается, — усмехнулся Бекас. — При въезде в город стоит юнписовская застава, мать ее за ногу, так вот она Легиону — как кость поперек горла… По ночам ее сторожит пара охранников, наша задача — «выключить» их и покопаться в бумагах, а на прощание — устроить небольшой фейерверк… Как ты на такие мероприятия смотришь? А?

— Положительно, — сказал без особого энтузиазма Ян. — А оружие будет? Или голыми руками обойдемся?

Рядом с ним что-то звякнуло, и острый ствол автомата уперся Рамирову под ребро.

— Держи, — сказал чей-то голос. — Это твоя игрушка будет.

— Пока едем, переоденься, — приказным тоном сказал Бекас. — Дай ему вещмешок, Жираф.

Переодеваться в темноте и тесноте было неудобно, но Рамиров кое-как справился с непослушными застежками и стиснул автомат.

«Интересно, — мысленно сказал он себе, — как ты будешь выпутываться из сложившейся ситуации?»…

— Теперь слушай меня внимательно, Бык, — сказал Бекас. — Порядок твоих действий на операции будет такой…

Слушал Рамиров чисто автоматически. Голова его была занята совсем другим. Видел сейчас Ян запавшие в душу эпизоды: жалобно пищавший сверток, который он с невольной опаской принял из рук Юлии много лет назад у роддома; крошечное, сморщенное личико существа, обнаружившегося внутри свертка, с белыми крапинками на носике и мышиными, почему-то знакомыми глазками; голос жены: «Так как мы назовем ее, Ян?» — и свой срывающийся от радости голос: «Джулией, конечно, в твою честь, милая»… А потом, без всякого перехода, — белый профиль и длинные каштановые волосы на фоне черно-красного крепа…

Рамиров скрипнул зубами и с ненавистью покосился на своих спутников. Такие же молодчики, как они, убили его дочь. И теперь он имеет полное моральное право перевести флажок предохранителя на автоматический огонь и расстрелять в упор этих парней в проклятой военной форме, воюющих против собственного народа…

Но одновременно Ян почему-то чувствовал, что никогда не сделает этого, и от этого ему становилось еще хуже…

Они оставили «лендровер» в лесу, около часа шли сквозь мокрые кусты по скользкой тропинке. Вокруг было так темно, словно находились они где-нибудь в глухой сибирской тайге, а не в пригороде одного из крупных центров Европы.

Над головой то и дело гудели басом заходившие на посадку джамп-лайнеры, сверкающие разноцветными мигалками подобно елочным гирляндам, подброшенным высоко в небо чьей-то могучей рукой: недалеко от пригорода располагался международный аэропорт.

Застава ЮНПИСа стояла на перекрестке, образованном пересечением окружного автобана и Европейской автострадой номер восемь. Представляла собой она кирпичное шестиэтажное строение, с навесом над освещенным входом и стеклянным вестибюлем, занимавшим весь первый этаж.

Окна заставы, выходившие к шоссе, были черными, как вода в старом, застойном омуте, лишь на первом этаже кое-где синели лампы дежурного освещения.

Некоторое время, спрятавшись в мокрых от тумана кустах на противоположной стороне дороги, они наблюдали за зданием. Изредка, обдавая группу отработанными газами турбинных двигателей, по автобану проносились тяжелые грузовики «Евротранса», неустанно доставлявшие днем и ночью грузы во все концы Европейского Сообщества.

Бекас толкнул Рамирова в бок.

— Вперед! — вполголоса сказал он остальным.

Они выскочили из кустов, перебежали через дорогу и здесь разделились: Кролик и Бобр остались контролировать подходы к заставе, а Бекас, Рамиров, Жираф и Мак бросились к входной двери. Как и следовало ожидать, здание находилось под охраной электроники. Бекас достал из кармана камуфляжной куртки десантника плоский ящичек электронной отмычки и с минуту возился возле двери, нажимая кнопки на панели «отмычки», будто подсчитывая что-то на калькуляторе.

Створки двери гостеприимно разошлись в разные стороны, реагируя на импульс комп-пароля.

Милитары проникли в вестибюль первого этажа, стараясь передвигаться бесшумно. Жираф и Рамиров кинулись к приоткрытой двери комнаты охраны, откуда в вестибюль падала полоска яркого света.

В этот момент заработал «оракул», и Рамиров узнал, что произойдет, и проследил мысленно цепочку вариантов, разбегающихся пучком от основного ствола развития событий. Ничего опасного лично для него, как ни странно, «оракул» в данной ситуации не усматривал. Наверное, ему стоило доверять. Во всяком случае, Рамиров уже привык доверять «телохранителю».

Поэтому Ян не собирался ломать намечающуюся с х е м у.

В комнате охраны, однако, было пусто, и очередь, выпущенная Жирафом из автомата, прошлась по комнатке вихрем, сбивая пустые стулья и взрывая экраны мониторов наблюдения.

Жираф недоумевающе повернулся — выпученные глаза, открытый в беззвучном крике рот — но крикнуть не успел.

Вестибюль осветили мощные «юпитеры», от света которых возникала сверлящая боль в глазах. Милитары присели от неожиданности, словно по ним ударил беззвучный залп лазерных пулеметов.

Усиленный мегафоном, откуда-то сверху донесся самоуверенный голос:

— Вы окружены!.. Руки за голову, бросьте оружие!

Закрывая рукой лицо от нестерпимого света прожекторов, Рамиров спиной, грудью и прочими частями тела чувствовал нацеленные на него со всех сторон дула парализаторов, атомайзеров и прочих единиц огнестрельного оружия.

Видимо, напарникам Рамирова терять было нечего, потому что началась перестрелка. Не то Бекас, не то Мак — за стеной света трудно было разглядеть — решил, что помирать надо геройски, и пустил в ход оружие, стараясь, во-первых, погасить «юпитеры», а во-вторых — уничтожить тех, что засели за колоннами и на балкончике вестибюля (где именно сидит каждый юнписовец, Рамирову подсказывал «оракул», но Ян не стал пользоваться этим знанием для подавления огневых точек «противника»)…

Вскоре в круговерти света и тьмы развернулась самая настоящая баталия. Жираф куда-то уполз вбок, кто-то что кричал, пытаясь перекрыть грохот стрельбы, звенело падающее стекло, располосованное пущенными вслепую автоматными очередями, пули рикошетили и носились между колоннами подобно стаям невидимых, а потому очень опасных насекомых. За секунду до начала стрельбы Рамиров успел рухнуть на пол, а потом «оракул» взял на себя управление его телом, и в нужные моменты, избегая попаданий, Ян перекатывался по полу… В один из таких моментов Рамиров оказался неподалеку от темного силуэта, в котором «оракул» распознал противника. Теперь, даже если бы Рамиров хотел что-то изменить, от его воли это уже не зависело бы, потому что робот, сидевший в шапочке, действовал, как и полагается истинному солдату: увидел противника — уничтожь его или выведи из строя…

Тело Яна скользнуло ящерицей по полу, ноги сжались пружиной, взведенной до отказа, а потом распрямились с невероятной быстротой, производя подсечку. Юнписовец рухнул как подкошенный и, наверняка ударившись о мраморные плиты пола головой, потерял сознание. Но Рамиров — вернее, «оракул» — все-таки добил его ударом в грудь, крошащим ребра и расплющивая легкие…

Завладев автоматом с парализующими патронами, Рамиров нажимал на спусковой крючок до тех пор, пока указательный палец не свело судорогой. И пока на месте боя не стало тихо.

На полу шипело пламя: видно, зажигательные пули подожгли ковровые дорожки. Где-то стонал раненый. Некоторые прожекторы погасли, поврежденные пулями, и вестибюль освещался лишь двумя-тремя перекрестными лучами. В их свете Рамиров разглядел усыпанный стеклянными осколками и мраморной крошкой пол, на котором тут и там виднелись неподвижные тела.

Бросив автомат, он направился туда, откуда слышался стон.

Это был не кто иной, как Барсук. Он был без сознания: обе ноги выше колен были превращены в кровавый кисель. Видимо, очередь из атомайзера чиркнула по нему вскользь, но этого оказалось достаточно, чтобы превратить бывшего милитара в инвалида. Все-таки дьявольское это оружие — атомайзер!..

Пока Рамиров осматривал Барсука, «оракул» выдал скороговоркой информацию об обстановке вне здания. Дело обстояло хуже, чем можно было бы ожидать. Скорее всего, юнписовцы знали о предстоящем налете «легионеров» и проводили тщательно отработанную операцию. Во всяком случае, местность в радиусе километра была оцеплена плотным кольцом сил государственной безопасности и подразделений по борьбе с террористами. Одновременно с действиями засады внутри здания специальная группа должна была зайти милитарам в тыл, но на ее пути оказались Кролик и Бобр. В перестрелке оба они погибли, но перед этим здорово пощипали нападавших с помощью вакуумных гранат. Теперь те залегли и выжидают удобного момента, чтобы ворваться в здание с минимальными потерями.

В общем, медлить было никак нельзя. Поскольку задание было провалено изначально, то теперь задача заключалась в том, чтобы вырваться из этого «моря крови» целым и невредимым, причем не одному, а с раненым…

Барсук так и не пришел в себя, поэтому Рамиров вскинул его на плечи и медленно, скользя по осколкам стекла и обходя языки пламени, пошел к тому месту в стене вестибюля — бывшей стене, потому что теперь от нее оставалась только металлическая рама — где, как ему указывал «оракул», имелось больше шансов пройти через кордон окружения.

Он шел и впервые сомневался, что в этой, явно безвыходной, ситуации «оракул» сможет его спасти. На на заднем фоне сознания все-таки брезжила смутная надежда, и Ян молил Бога и судьбу, чтобы она оказалась не напрасной…

Быстро передвигаться со своей ношей Рамиров не мог, но, как это ни странно, его заметили не сразу. Лишь когда он уже карабкался по откосу на шоссе, оскальзываясь на росистой траве, сзади раздались крики: «Вот он, уходит!.. Не прозевайте его!»… Повинуясь властному импульсу «оракула», Рамиров резко присел, и несколько трасс, выпущенных с близкого расстояния в него с разных сторон, промелькнули стайками безобидных светлячков над головой.

«По ногам бейте, по ногам!», командовал кто-то, невидимый в темноте, начальственным голосом. «Хоть одного-то сукиного сына возьмем живым!»…

— Выкусите! — задыхаясь, пробормотал Рамиров и сложным зигзагом-«елочкой» вымахнул на шоссе.

Слева и справа к нему тотчас же бросились темные силуэты. С одной из машин, стоявших в оцеплении, в лицо сверкнул луч магниевого прожектора, но Рамиров вовремя отвернулся и тем самым спас свое зрение от лучевого поражения. Стрелять в подобной неразберихе мог бы только сумасшедший или фанатик, тем более, что пули у полицейских наверняка были с головками самонаведения, не разбирающими, где свои, а где враги…

Руки у Яна были заняты. Ноги — тоже (нужно было не ввязываться в драку, а прорываться в лес). Поэтому в последующие моменты его тактика в противоборстве с нападавшими сводилась к пассивному уходу от ударов и захватов.

И это ему удалось. «Оракул» надежно контролировал тело, и за считанные доли секунды — а, может быть, и миллисекунды — до контакта с ногой или рукой очередного нападавшего Рамиров уворачивался, и удар, направленный в него, попросту «проваливался» в пустоту. Наверное, юнписовцы были весьма озадачены таким оборотом дела. На их месте вполне можно было бы поверить в оборотней, призраков и прочую чертовщину… В самом деле: вот имеется цель, неуклюжая, неповоротливая, медленно движущаяся. Но попасть в нее никак не получается!..

В запале схватки удары юнписовцев, предназначенные Рамирову, порой доставались своим же, и когда в очередной раз кто-то из них, не разобравшись в ослепительных лучах прожектора, обрушил зубодробительный удар на своего напарника, да так, что тот отлетел в кювет, увлекая за собой еще двоих, Рамиров перепрыгнул через обочину и ринулся в спасительную путаницу кустарника.

Позади раздавалась ожесточенная ругань оставленных с носом оперативников. Кто-то, наконец, догадался выключить прожектор, и теперь полуослепленные преследователи, видимо, ждали, когда восстановится зрение, чтобы продолжить «охоту на призраков». Чтобы отбить у них подобное желание раз и навсегда, Рамиров через несколько десятков метров сошел с тропы в кусты и аккуратно положил на землю уже приходящего в себя, судя по стонам, Барсука.

— Потерпи-ка немного, дружище, — рассеянно сказал Ян раненому, одновременно прислушиваясь к «оракулу». — Сейчас мы им покажем, как бить безоружных!..

Кусты затрещали под напором темных силуэтов, по траве забегали узкие лучи инфракрасных фонарей, кто-то на ходу щелкал кнопками комп-планшета — как сообщил «оракул», пытаясь обнаружить беглецов с помощью портативного радара.

Этого, с комп-планшетом, Рамиров обезвредил в первую очередь. Было сломано немало веток, когда тело юнписовца отлетело в одну сторону, а планшет — в другую.

С остальными Ян расправлялся по очереди отточенными, даже в какой-то степени изящными ударами, позволяющими тратить ровно столько энергии, сколько требуется, чтобы не допустить лишнего членовредительства по отношению к противнику, но в то же время вывести его из строя на достаточно долгое время.

Когда все было кончено, Рамиров не спеша утер пот со лба, поднял Барсука себе на закорки и пошел, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки, в противоположном направлении от того места, где был спрятан «лендровер». «Оракул» сообщил, что машина обнаружена и обыскивается патрулем. Рамиров и сам предполагал это…

Через полчаса ходьбы по темному лесу они вышли к грунтовой дороге, упиравшейся в кольцевую автостраду вокруг Интервиля. В двадцати метрах от них на дороге стояла патрульная машина, возле нее, ежась от ночной прохлады, топтался силуэт в каске с какой-то длинноствольной штукой в руках. Еще двое сидели в кабине — грелись и перекуривали.

Рамиров хотел было попытать счастья в другом месте, но «оракул» посоветовал немного подождать. «ОЦЕПЛЕНИЕ СКОРО СНИМУТ, — сказал он. — А ПОТОМ ЗДЕСЬ ПРОЕДЕТ НА «СТИПРОВЕРЕ» ЖИТЕЛЬ ИЗ ДАЧНОГО ПОСЕЛКА. ДРУГОГО ШАНСА ДОБРАТЬСЯ ДО ГОРОДА ДО РАССВЕТА НЕ БУДЕТ»…

Ну и ладно.

Рамиров осторожно опустил Барсука на траву и занялся перевязкой его кровоточивших ног с помощью разодранной на полосы майки.

Идиоты, думал он при этом. Тоже мне, герои-боевики!.. Отправились на задание как на прогулку, даже перевязочные пакеты с собой не прихватили. Думали, что вам все преподнесут на блюдечке — только закладывай взрывчатку и подрывай!.. Эх, ребята, не научила вас еще жизнь, что участвуете вы в самой натуральной войне, почище Пандуха… А в войне этой и предатели бывают, и перебежчики, и просто засланные шпионы. Кто в данном случае виноват в провале вашей акции — мне до лампочки, это уж вы сами разбирайтесь, но только без длинных рук ЮНПИСа здесь явно не обошлось!..

Ян закончил перевязку и только теперь заметил, что его напарник пришел в себя.

— Пить, — скрипя зубами, попросил Барсук. — Пи-ить!..

— Тихо, — сказал Рамиров. — Потерпи. Еще немного осталось. Караулят нас эти сволочи, но вроде бы скоро должны убраться отсюда…

Некоторое время раненый тихо стонал, прикрыв глаза и кусая губы. Потом осведомился:

— Что там с моими ногами?

— Ничего, ничего, — подбодрил его Рамиров. — Колени и пятки целы — значит, будешь бегать…

— Я их не чувствую, — горестно прошептал Барсук. — Я их совсем не чувствую, ты понимаешь?!.

— Заткнись! — отрезал Рамиров. — Сказано тебе — патруль на дороге!..

— Патруль? — переспросил раненый. — Это хорошо! Патруль как раз нам и нужен!..

— Да ты что — свихнулся?! Вон, они уже собираются отчаливать!

Силуэт возле машины громко сплюнул себе под ноги, просунул голову в кабину и что-то спросил у своих напарников. Потом обошел машину, открыл дверцу и стал усаживаться на заднее сиденье, но оружие зацепилось стволом за подножку, и было слышно, как патрульный чертыхается в сердцах. Мотор взревел на холостых оборотах, и машина стала разворачиваться неторопливо поперек дороги.

— Послушай, Рамиров, — вдруг ясным, отчетливым голосом сказал Барсук. — Немедленно останови их! Слышишь?

— С какой стати?.. — машинально начал было Рамиров и осекся.

Никто в Легионе не знал его настоящую фамилию. Значит…

— Правильно мыслишь, — усмехнулся раненый. — Мы с тобой — с одного корабля, только я тебя сразу узнал — встречались мы с тобой в конторе на совещаниях, правда, не знакомились — а ты, похоже, меня не запомнил… Но теперь нам прятки ни к чему, правильно? Давай, беги на дорогу, а то наши уедут!..

— И не собираюсь, — медленно, чтобы обдумать неожиданный поворот событий, сказал Рамиров. — Не стоит нам раскрываться перед всякими там патрульными. А если они меня укокошат без всяких разбирательств?.. Нет уж, давай, брат, до конца соблюдать конспирацию.

— Как знаешь, — обиделся Барсук. — Только если я калекой на всю жизнь останусь — счет потом тебе предъявлю.

Патрульная машина скрылась за поворотом.

Они помолчали. Рамиров лихорадочно прикидывал, можно ли воспользоваться ситуацией и продолжать играть с «Барсуком» в кошки-мышки… Имею ли я на это право? А почему бы и нет, ответил внутренний голос. Не «оракула» — его, Рамирова, собственный голос. В конце концов, человек, которого ты спасал в заварухе, повинен в гибели четверых людей. Потому что это он известил ЮНПИС о готовящемся налете на заставу. Может быть, в этом и заключалось его задание? Вряд ли… Не может быть, чтобы его заслали в Легион из-за какой-то паршивой заставы, это уж попутно пришлось, сверх основного задания. А раз так, то, значит, он уже выполнил это самое основное задание и собирался выйти из игры. М-да-а, грязное это все-таки дело — агентурная работа, она во все времена была и будет таковой…

— Интересно, — сказал Барсук. — И зачем это Брилеру понадобилось засылать в Легион сразу двоих? Ну, насчет себя я еще понимаю… Но вот ты-то что там делал?

Мысли великих сходятся, подумал Рамиров.

Однако, ответить Ян не успел. Неловко двинув ногами, Барсук охнул и потерял сознание.

Когда он вновь пришел в себя, то дыхание его стало судорожным и хриплым. Видно, болевой шок и потеря крови давали о себе знать.

— Вот что… — сказал он, хватая руками траву. — Ты это… на всякий случай… передай руководству… что-то плохо мне… боюсь, не дотяну… Бригадир… Я имел задание… узнать, кто он…

Он снова отключился. Эх, под рукой антишока нет, пожалел Рамиров. Он расстегнул воротник раненому и поднял его голову себе на колени.

Когда Барсук очнулся, речь его стала похожей на бред.

— Бригадир… бригадир… — сквозь плотно сжатые зубы давил он из себя, но так и не мог закончить фразу. — Узнал я… кто Бригадир… И где они сидят, гадюки… В отеле «Шелтон», номер двадцать-двадцать один… Только руководству… слышишь?

Рамиров приблизил свое лицо к лицу Барсука.

— Говори же, — взмолился он. — Я все передам, понял? Говори!.. Кто Бригадир? Где он, подонок, прячется?

— Бригадир… — опять выдохнул Барсук и умолк. На этот раз навсегда.

Тело его судорожно дернулось, словно пытаясь последовать за душой на небеса, а потом неподвижно застыло. Спутник Яна был мертв.

Рамиров в отчаянии стукнул себя кулаком по ноге, не чувствуя боли, и в этот момент «оракул» подал голос: «ПРИБЛИЖАЕТСЯ «СТИПРОВЕР»…

Некоторое время Рамиров еще колебался, но потом выскочил на дорогу, оказавшись в свете приближающихся фар, и поднял руку. Водитель притормозил, наверное, с недоумением разглядывая возникшую перед ним фигуру в пятнистом комбинезоне, потом попытался объехать Рамирова и, прибавив скорость, удрать, но Ян вовремя преградил дорогу «стипроверу» и, прыгнув на капот, выбил сложенными вместе ногами лобовое стекло. Машина вильнула и едва не врезалась в дерево на обочине. В следующее мгновение Рамиров, ерзая по капоту, на ощупь нашел и вырвал ключи из замка зажигания и ударил водителя — судя по силуэту, мужчину средних лет — ребром ладони под ухо. Тот ткнулся в руль, мотор, чихнув, умолк, и «стипровер» скатился по инерции в пологий кювет.

Рамиров обошел машину, аккуратно вытащил из кабины тело водителя и уложил его на обочину. Потом сел за руль, завел двигатель и помчался к Интервилю, выжимая из машины максимальную скорость, на которую она была способна…