Глава 15
Артур Саармин был одним из немногих «предателей», кто нагло продолжал жить, как ни в чем не бывало, под прежней фамилией и по прежнему адресу. В этом Ставров убедился, в очередной раз погоняв публичный инфо-терминал чуть ли не до белого каления — своего, разумеется, а не компьютера…
Большая часть его «объектов», по данным терминала, ни в живых, ни в покойниках не числилась. Словно пропали без вести все эти люди, не оставив после себя и следа. Словно они никогда и не рождались на белый свет. Собственно, именно такого впечатления они, наверное, и добивались…
Теперь их требовалось разыскивать, и можно было лишь предполагать, сколько времени займут эти поиски. Месяц? Год? Десять лет?.. Сколько вообще времени нужно, чтобы найти нужную песчинку в пустыне? А сколько времени требуется, чтобы найти нужную травинку в лесу? И так далее…
А тут тебя самого уже ищут, и явно не для того, чтобы одеть и накормить…
Кстати, а что, в самом деле, они собираются со мной сделать? Отдать под суд?
Что-то не верится… Ведь я им был нужен еще тогда, когда не убил ни полицейского, ни Саармина. Зачем? Хотели прикончить меня без суда и следствия?
Но какой им в этом смысл?.. И потом, если бы меня хотели бы убить, то у них был отличный шанс там, в парке… Однако они не стреляли и даже не стремились причинить мне ущерб. Не-ет, любому, кто мало-мальски разбирается в подобных вещах, стало бы ясно, что меня хотели взять живьем. Для чего? Видимо, по их мнению, я знаю нечто такое, что хотели бы знать и они… Может быть, то, каким образом осуществляется к ним переброска агентов Ассоциации? Пароли, явки, агентурная сеть — всё, как в шпионских романах? Может быть, и меня они принимают за одного из таких шпионов?.. Хм, это кажется ближе к истине… А непонятнее всего то, почему им, несмотря на всю их оснащенность, так и не удается выйти на меня. Или они уже вышли, но решили пока ограничиться слежкой?..
Георгий повертел головой, но ничего и никого подозрительного вокруг себя не увидел. Пришлось переключить внимание на окружающий его город.
… Да, Москва за прошедшие полстолетия, конечно, изменилась, но не слишком сильно. Во всяком случае, разобраться было можно. Больше всего перемены коснулись так называемого исторического центра, где вознеслись к небу махины в несколько сот метров высотой, появились целые кварталы новых развлекательных сооружений, торговых комплексов, бизнес-центров, супер-отелей и черт знает еще чего!.. Изменились транспортные магистрали, теперь повсеместно появились посадочные площадки воздушного такси, похожего на вертолет, только без винтов; на высоте нескольких десятков метров почти весь город был опутан воздушно-рельсовыми путями, по которым носились бесшумные пассажирские и грузовые составы. Плюс ко всему бывшая Москва… впрочем, как уже знал Ставров, теперь она называлась Московской агломерацией… слилась с населенными пунктами бывшей Московской области и растянулась на сотни километров из конца в конец.
Насколько Ставров успел уловить из информационных сообщений (несколько раз на его пути попадались огромные настенные экраны, транслировавшие новости, рекламу, музыку и даже фильмы; впрочем, на них мало кто обращал внимание), Россия теперь входила в состав объединения европейских стран, которое именовалось Евро-Нациями, и деньги здесь ходили общеевропейские, и основные государственные органы были едиными на всем пространстве от Ла-Манша до Чукотки… языки, правда, еще сохранялись в пределах этнических территорий, но Ставров не сомневался, что каждый из людей этого времени может общаться, по крайней мере, еще на двух-трех языках…
И вообще, в принципе, приспособиться жить в этом времени было можно. Это было не то, что описывал в одном своем романе Станислав Лем, когда звездолетчик через много лет после старта вернулся на Землю и оказался в ставшем ему чужим мире беспомощнее грудного ребенка… Да, в некоторые вопросы, конечно, надо было вникать особо — например, как у них тут с питанием?.. оплатой за различные услуги?.. что принято носить?.. как пользоваться средствами транспорта?.. куда обратиться, если заболеешь?.. даже самое простейшее — скажем, где находится общественный туалет и как им пользуются?! — но всё это, со временем, выяснится.
Главное на первых порах — не выдать себя полиции, а это значит, что не следует привлекать внимания окружающих расспросами и странным поведением…
Первое время Ставров боялся показывать свое лицо прохожим, опасаясь, что его могут опознать по сообщениям, переданным еще в тот день, когда он ликвидировал Саармина. Но никто не обращал на него ни малейшего внимания, и он понял, что, как и когда-то в его времени, у здешних граждан хватает своих собственных забот и проблем вместо того, чтобы постоянно держать в памяти приметы «опасного преступника». К тому же, щетина, ввалившиеся щеки, синяки под глазами и прочие изменения внешности никак не соответствовали той фотографии Георгия, которая использовалась полицией. Да и разыскивали в этом мире не одного Ставрова, так что опасаться следовало лишь встреч с теми, для кого розыск людей является профессией…
Для себя Ставров построил четкую логическую цепочку целей и задач. Чтобы вернуться в свое время (а он считал это своей главной задачей), он должен был выполнить задание Ассоциации. Чтобы выполнить задание и ликвидировать еще десять человек, их следовало найти. Поскольку поиск и подготовка к нанесению решающего удара требовали времени и затраты усилий, необходимо было решить проблему выживания и самообеспечения всем необходимым — в первую очередь, питанием, жильем, одеждой. Последнее было возможно лишь при наличии денег, потому что и пятьдесят лет назад жить можно было только тогда, когда у тебя есть на что покупать продукты и одежду, платить за квартиру или номер в гостинице… А задача выживания заключалась не только в том, чтобы не угодить в лапы полиции или иных органов власти, но и в овладении реалиями этого мира, следовательно, надо было как можно быстрее вживаться в новые условия, наматывать на ус всё, не пропуская ни малейшей мелочи…
Деньги были задачей номер один. Во все времена добыть их можно было двумя путями: честным и нечестным. Первый путь не гарантировал немедленного успеха и требовал затрат времени и наличия определенных средств, но зато, в отличие от второго, он был намного безопаснее, и поэтому Ставров решил с него начать процесс своего обогащения.
Перебрав в уме массу вариантов добывания денег подобно «великому комбинатору», Георгий остановился на наиболее, по его мнению, реальном в его положении.
Он решил продать свой труд. Однако очень быстро выяснилось, что это не так-то просто: честно заработать энную сумму. Во-первых, везде при приеме на работу требовали документы… не то что в конце двадцатого века, когда достаточно было иметь здоровье и желание заработать, чтобы денно и нощно разгружать вагоны на товарных станциях… не говоря уж о прочих возможностях так называемого «левого» заработка. Но здесь, пятьдесят лет спустя, вагоны, судя по всему, разгружали не грузчики, а автоматы, а авральные работы не практиковались вовсе… Во-вторых, чтобы работать здесь, нужно было обладать вполне конкретными знаниями и навыками, подтвержденными либо соответствующим документом, либо практическими умениями. Попробовать, конечно, было можно, ведь неумелым белоручкой Георгий не был со времен безотцовского детства, он мог и слесарить, и в строительном деле был не новичок, и на компьютере работал не хуже других… Но имелся риск, что здесь он сделает что-нибудь не так и тем самым вызовет повышенное внимание к себе со стороны напарников или возможного работодателя…
Тем не менее, грабить какой-нибудь банк или прохожих в темном переулке Ставров пока не собирался. Так же, как и просить милостыню у прохожих. Еще не все возможности честного заработка были исчерпаны. Хотя есть ему хотелось все больше и больше с каждым днем. Несколько раз в эти дни Ставрову удавалось, пересилив отвращение и стыд, доесть объедки, которые оставались после чужих трапез в кафе под открытым небом и в закусочных-автоматах, но это привлекало к нему внимание людей и не решало глобальную проблему голодания. В мусоросборниках же шарить было бесполезно, поскольку все отходы, попадавшие в них, мгновенно сортировались, перерабатывались в пыль и отправлялись по специальному трубопроводу на Централь — станцию утилизации.
Потом Ставров, проследив за такими же бездомными бродягами, как он сам, только более опустившимися и потерявшими человеческий облик, сумел несколько раз подкормиться в бесплатных благотворительных столовых, но, видимо, не очень-то он походил на бомжа образца двадцать первого века, потому что однажды человек, разливавший по пластмассовым тарелкам суп, бросил в его адрес:
— Ты сначала зарегистрируйся, как положено, приятель, а потом приходи…
Еще оставалась проблема ночлега. Несколько ночей Ставров провел под мостами и в будках теплоколлекторов, но, во-первых, эти места часто подвергались ночным облавам, а во-вторых, подобные ночевки не способствовали тому, чтобы поддерживать свой облик в цивилизованных рамках. А выход из этих рамок был чреват тем, что тебя, рано или поздно, полиция заметет вместе с другими бродягами во время рутинной проверки документов.
Три дня подряд Георгию пришлось питаться лишь гнилыми фруктами, подобранными им на рынке, да раздавленными при разгрузке булочками, которые ему удалось подхватить возле булочной-автомата, прежде чем булочки упер в переулок огромный рыжий кот. Кот наверняка тоже был бездомным и голодным, но, в отличие от Ставрова, его не преследовала полиция, из чего Георгий сделал вывод, что имеет больше прав на выпечку, чем отощавшее животное… Он положил булочки за пазуху и носил их при себе, грея теплом своего тела и отщипывая черствые кусочки тогда, когда, по его мнению, наступала пора заморить червяка.
Все это время Ставров пытался найти работу. Самый реальный шанс ему выпал в районе бывшего Останкино, когда в поисках выброшенного кем-нибудь съестного он брел мимо магазинчиков с яркими витринами, кафе и баров, откуда раздавалась музыка, и ресторанов, где на входе дежурили мускулистые вышибалы. Был поздний вечер, и прохожих на улице было немного. В это время, как и пятьдесят, как и сто лет назад, люди, плотно поужинав, готовились ко сну, смотрели телевизор, принимали душ или ванну…
Проходя мимо пищевых автоматов, где за стеклом были выставлены самые разнообразные лакомства, Георгий старался не смотреть на них, но взгляд сам собой жадно ощупывал витрины, и в голову приходили дурацкие намерения, вроде того, что достаточно разбить стекло ногой или камнем… набрать полные руки — и ходу! Колени дрожали от голода и усталости, в глазах начинали временами плясать багровые шары, а в ушах раздавался тонкий комариный звон…
В одной из лавчонок происходило что-то непонятное. Сквозь витрину, заваленную товарами, было видно, как пожилой, лысоватый человек за прилавком застыл неподвижно, а перед ним, непринужденно повернувшись спиной ко входной двери, три здоровенных типа в свободных спортивных костюмах неторопливо рылись в кассовом автомате. Сквозь стеклянную дверь была видна табличка «Закрыто», но Георгия это не остановило. Он подергал ручку и обнаружил, что дверь закрыта изнутри. Тогда Ставров нанес по стеклу сильный удар каблуком, и под грохот рушащихся стекол успел отодвинуть задвижку замка.
Парни резко повернулись на шум, но, увидев перед собой одного-единственного бродягу, осунувшиеся щеки которого густо заросли жесткой щетиной, осклабились в недоброй усмешке.
— Ты что, читать не умеешь? — спросил тот, что был в центре. В правой руке у него красовался длинноствольный пистолет, который он направил на Ставрова.
Сотоварищи его тоже были вооружены, один — штукой, напоминающей старинный кистень, а другой — ножом с блестящим лезвием. — Пшел отсюда, придурок, пока мы твои мозги по стене не размазали!..
Георгий остановился. Оружие сейчас ему бы очень пригодилось, но «макаров» он зарыл в надежном месте, чтобы не испытывать соблазна с его помощью добывать деньги. А парализатор Саармина, который он взял в качестве трофея, очень быстро стал бесполезен, потому что, в результате утечки, в его баллончике кончился сжатый газ, с помощью которого производился выстрел…
Значит, полагаться следовало только на свою реакцию и навыки рукопашного боя.
Главное — не дать этим молодчикам пустить в ход их арсенал.
— Да вы что, ребята? — притворно-дебильно заныл Георгий, потихоньку, по сантиметру, продвигаясь к прилавку. — Я же к своему дяде пришел!.. Он меня обещал на работу устроить!
— Мы в морг тебя сейчас устроим! — пообещал тип с пистолетом.
Он вскинул оружие, целясь в Ставрова, и тогда Георгий прыгнул.
После короткого, но бесславного сражения, в ходе которого выяснилось, что вооруженный человек не всегда одерживает верх над безоружным, даже если соотношение сил равно трем к одному, троица вынуждена была спасаться бегством, потеряв свое вооружение, а взамен приобретя ушибы и даже переломы, если судить по ругательствам субъекта, рука которого повисла плетью после того, как Ставров, вывернув ее, ударил локтевым суставом о свое плечо…
Ставров растер ушибленные костяшки пальцев, нагнулся и собрал в одну кучу вооружение грабителей. «Пора мне уже свой собственный арсенал заводить здесь», подумал он, но потом повернулся к человеку за прилавком, который испуганно косился на него.
— Возьми, хозяин, — посоветовал Георгий, кивая на оружие. — Глядишь, в хозяйстве пригодится…
— Что ты, что ты! — замахал руками тот. — Мне это все равно ни к чему, я и пользоваться-то этими штуками не умею… А ты, я вижу, человек бывалый, раз так ловко с этими мордоворотами обошелся. Это же стив-уолкеры, а они никаких законов и правил не соблюдают, даже тех, что у нормальных бандитов приняты… Спасибо тебе за избавление, сынок!..
— Не за что, — усмехнулся Георгий. — Тем более, что спасибом сыт не будешь…
Хозяин лавки почесал в затылке.
— Извини, друг, — сказал он виновато, — деньгами тебе помочь я не смогу, наличных у меня не имеется, а вот если тебе и вправду нужна работа, то я взял бы тебя к себе… подсобным рабочим… Тут частенько всякие типы наподобие этих заявляются, как к себе домой, и каждому нужны либо деньги, либо бесплатный товар, либо еще что-нибудь… А полиция далеко, да и не может она каждого торговца от грабителей уберечь. Да и часто бывает нужно съездить на оптовую базу за товаром, привезти его, разгрузить… В общем, работенки хватает, не думай, что от безделья у меня будешь маяться. Пятьсот юмов в месяц тебя, надеюсь, устроят… — Человек откровенно оглядел поистрепанные одеяния Ставрова. — Ну как, согласен?
О такой удаче можно было только мечтать. Можно будет попросить аванс, снять какой-нибудь угол с крышей над головой… да и отлучаться из магазина по своим делам можно будет под предлогом поездки на базу. Остается лишь одна закавыка…
— Только у меня документов нет, — честно признался Ставров. — Украли…
— Ну что ж, — прищурился хозяин лавки. — Бумажка — не самое главное в человеке… Был бы человек хорошим, верно?
У Ставрова отлегло от сердца. Он открыл было рот, чтобы ответить, что он, конечно же, принимает предложение человека за прилавком, но тот опередил его:
— Ты только полиции обязательно расскажи всё так, как было… Ну, я имею в виду, как эта троица пыталась меня ограбить. Сам знаешь, у этих сволочей связи повсюду имеются, еще попытаются на меня всех собак повесить и получится, что это не они меня грабили, а я, вооруженный до зубов, на них напал!.. А ты, как-никак, — свидетель…
— А вы что, собираетесь вызвать полицию? — ошеломленно спросил Георгий.
— Почему — собираюсь? — удивился хозяин лавки. — У меня здесь сигнализация, понимаешь, она автоматически срабатывает при разбивании стекол, что в витрине, что в двери… Камера скрытая имеется, которая передает картинку о том, что в заведении творится, прямо на пульт дежурного по отделению полиции. Так что вот-вот прибудут, сам увидишь!..
Ставров мысленно ругнулся. Значит, не судьба работать ему в этом чистеньком и уютном магазинчике…
— Я сейчас, — сказал он хозяину, пятясь к выходу. — Мне срочно позвонить надо в одно место…
— Позвонить и от меня можно, — сказал человек за прилавком, доставая из кармана плоскую коробочку. — Эй, куда же ты?
Но Ставров выскочил из магазина и пустился бежать, сворачивая на перекрестках то влево, то вправо, чтобы запутать следы…
Собственно говоря, самым трудным в его положении было наличие нескольких соблазнительных вариантов, позволявших избежать лишних мытарств и лишений.
Просто-напросто Ставров старался не поддаваться им, зная, что ничего хорошего от каждого из соблазнов ожидать не придется… но на то они и соблазны, чтобы мучить своей доступностью.
Первая возможность заключалась в том самом счете в банке, который приготовила — или должна была приготовить — для Ставрова Ассоциация. Было самым настоящим издевательством то, что приходилось загибаться от холода и голода, хотя ты мог бы отправиться в любую автоматическую кассу, где достаточно набрать личный шифр доступа, предъявить пятерню на предмет отпечатков пальцев, а зрачок — для иридоидентификации, чтобы получить право распоряжаться деньгами, которые лежат на твоем счету… Хочешь — получай наличными, а хочешь — оформляй электронную карточку… Но Георгий боялся, что именно за этот кончик и ухватились те, кто охотился за ним. Если они знали, что он прибыл из прошлого века, то могли знать и все остальное. И где гарантия, что, обратившись к банкомату, он не выдаст самого себя с потрохами полиции?..
Вторым соблазном была мысль о своей семье. Что, если разыскать их?.. Ну, Ольги-то, наверное, уже нет в живых, ведь ей теперь восемьдесят с гаком должно быть… Но ведь есть Капитолина… Заявиться к ней, выложить, наплевав на конспирацию, всё начистоту и попросить помощи… Неужели дочь родному отцу не поверит и не поможет?.. Правда, встреча с дочерью тоже была чревата разными осложнениями, ведь неизвестно, как она может отреагировать на то, что отец, канувший в Лету полвека назад, вдруг объявляется в том же самом виде, каким она запомнила его!.. Поверит ли она ему или примет за проходимца и сообщит в полицию? Ну, даже предположим, что ты ее убедишь… ты ведь такое о ее детстве знаешь, чего никто другой просто не может знать… Но захочет ли она помогать тебе, если ты прямо признаешься ей, как и зачем ты очутился в этом времени? А врать своему ребенку, пусть даже ставшему теперь старше тебя, — хуже предательства!..
И, наконец, на самое дно сознания Георгий загонял третий выход из того тупика, в котором очутился. Память его хранила трехступенчатый номер телефона, по которому он должен был позвонить после выполнения задания. Ставров не знал, кому принадлежал этот номер, но «Штирлиц-Тихонов», фамилия которого оказалась Мадин, напоследок сказал ему: «Запомните, вы должны связаться с человеком по этому номеру только тогда, когда уберете последнего из вашего списка. Этот человек — тот самый паромщик, который перевезет вас обратно, на свой берег… Но упаси вас Бог, Георгий Анатольевич, воспользоваться этим телефоном до этого — даже если вам будет угрожать смертельная опасность!.. Вы поняли меня?». Искушение нашептывало Георгию мысли типа: «Неужели человек, с которым я должен связаться после задания, настолько суров, что сейчас откажет мне в помощи? Мне ведь многого-то не надо, только чуть-чуть денег… одежду… и я опять уйду… Какая разница, когда я обращусь к нему?». Но подсознательно Ставров понимал, что искушение это гибельно для него, потому что Ассоциация зарекомендовала себя в его глазах как серьезная организация, которая шутить или прощать отклонения от инструкций не собирается, и где гарантия, что вместо помощи не получишь пулю в лоб?..
Последнюю ночь он провел под эстакадой Третьего кольца. Второй день в городе лил дождь, было сыро и мерзко, от холода стучали зубы, и неудивительно, что чувствовал себя Ставров неважно. Свернувшись в клубок в укромном уголке за сваями, прямо на бетоне, он равнодушно слушал, как наверху, на высоте трехэтажного дома, над ним то и дело проносятся причудливые тени машин. Он потерял всякое представление о времени, не зная, утро сейчас или вечер. Небо было затянуто тучами, а часов у него не было. Но все-таки похоже было, что день только начинается, а не заканчивается…
Значит, надо было подняться и идти, хотя сил почти не оставалось. Хотелось просто неподвижно лежать, дожидаясь, пока силы окончательно иссякнут. Однако остатки здравого смысла говорили Ставрову, что идти все равно надо. «А, может быть, не стуит больше тянуть волынку? — коварно вертелось в голове, — А лучше отправиться на старое кладбище в районе бывшей Сущевки, где на могиле некоего Павла Ивановича Дюгина, родившегося в 2001 году и скончавшегося в возрасте тридцати девяти лет по неизвестной причине, ты закопал, завернув в промасленные тряпки и пластиковый пакет, пистолет, и, не отходя, как говорится, „от кассы“, пустить пулю себе в висок? Ведь кладбище — подходящее место для отдыха, тем более — вечного!»…
Но тут же Георгий явственно услышал, как чей-то далекий детский голосок напевает: «Если устал — отдохни… не тормози — „сникерсни“!.. Сил наберись — и вперед… от „сникерса“ — радость весь год!». Когда Капка была еще маленькая, она любила — особенно сидя на горшке — напевать рекламные песенки, которые знала назубок благодаря ежедневным усилиям телевидения. И Ставров снова увидел ее в четырехлетнем возрасте — маленькую, пухленькую, с большими доверчивыми глазами и светлыми волосиками, схваченными на макушке большим бантом, и ему как-то расхотелось тащиться на Сущевское кладбище…
Вместо этого он с трудом поднялся и зашагал к ближайшему комп-терминалу.
Прозрачные раковины терминалов были прилеплены в ряд вдоль стены старинного пятнадцатиэтажного дома у набережной Москва-реки. Как назло, все компы были заняты. Чувствуя, что дожидаться стоя у него не хватит сил, а идти дальше — тем паче, Георгий огляделся и устремился к крохотному скверику неподалеку от «пятнадцатиэтажки», где имелось несколько скамеек.
Опустившись на сырой пластик и вытянув ноги, он прикрыл глаза. Желудок по-прежнему требовал пищи, но почему-то больше всего хотелось курить. Георгий оглядел землю вокруг скамейки, но ни одного, даже самого завалящего, окурка не обнаружил. Это было неудивительно: Ставров успел узнать, что после самого настоящего сражения с наркотиками, которое пришлось выдержать человечеству в двадцатые годы этого века, курить даже безобидный табак было не принято, а те, кто все-таки не мог отказаться от пагубной привычки, баловались тайком дома, в одиночку, и страшно стеснялись, если кто-нибудь их заставал их за этим занятием… Значит, ему тоже придется бросить курить, хотя бы временно, на период выполнения задания, а уж когда он вновь окажется в своем мире, то купит настоящую гаванскую сигару, раскурит ее, окутавшись дышистым дымом…
Кто-то сел на скамью рядом с ним, и Ставров очнулся от наплывающей дремы. С невольной завистью покосился на незнакомца. Тот был одет, что называется, с иголочки. Об острые стрелки его тщательно отутюженных брюк, наверное, можно было бы порезаться. На светло-кремовой рубашке не было видно ни единого пятнышка.
Туфли выглядели так, словно вокруг не слякотный асфальт, а натертый до блеска паркет. Невыразительное лицо мужчины было гладко выбрито, и веяло от него чуть ощутимым, но кружащим голову запахом дорогого одеколона. Взгляд незнакомца был прикован к парапету набережной, где, опершись на гранит, оживленно беседовали двое мужчин. Один из них, высокий и длинный, то и дело махал руками, что-то объясняя румяному толстяку, похожему на авиатора начала двадцатого века из-за откинутых на лоб блямб видео-очков.
Ставров снова прикрыл глаза, решив сосредоточиться на своих мыслях.
… Если бы у меня было хоть немного денег, неотвязно думал он об одном и том же. Тогда можно было бы попробовать найти этих сволочей по их физиономиям.
Он уже успел выяснить, что местные комп-терминалы заменяли людям не только компьютер, средство связи, библиотеку… и что там еще?.. но и справочные бюро.
Каждый мог войти в справочный раздел инфо-системы и, выбрав в качестве исходного определенный параметр, организовать поиск чего угодно: учреждений, зданий, машин, самолетов… наконец — людей. (Трудно было представить, что в компьютерных базах данных занесен каждый человек из скольких-то там миллиардов живущих на Земле, причем его анкетные данные каким-то образом своевременно — чуть ли не автоматически — корректируются при соответствующих изменениях, но это было действительно так!). Но бесплатно можно было найти какого-то человека, лишь зная либо его фамилию и имя, либо адрес. Имелась еще одна возможность поиска, и именно она подходила Ставрову в его нынешних обстоятельствах больше всего. Это было некое подобие «фоторобота» — поиск человека по его внешности. Для того, чтобы найти нужного человека, которого ты знаешь в лицо, надо только заплатить определенную сумму… кажется, пятьдесят юмов… Но где их раздобыть?…
— Я вижу, у вас проблемы? — вдруг послышался рядом с ним чей-то голос.
Георгий оглянулся на незнакомца, занимавшего другой конец пластиковой скамьи, но тот по-прежнему глядел в пространство. Хотя говорил, несомненно, он, рядом больше никого не было…
Георгий почувствовал, как по спине пополз холодок. Едва ли посторонний человек, да еще так одетый, заговорит от нечего делать с опустившимся бродягой. Но кто это может быть? Переодетый полицейский? Или, наоборот, свой человек, специально посланный Ассоциацией для оказания помощи?.. Что же делать? Уйти, не вступая в контакт? Или посмотреть, как дальше поведет себя этот тип?
— Не пугайтесь, — сказал «этот тип», словно ему удалось прочесть мысли Ставрова.
— Я не представляю для вас опасности и не причиню вам вреда. Я действительно хочу помочь вам, но с одним условием: вы будете откровенно отвечать на мои вопросы.
Все-таки полицейский, мелькнуло в голове у Ставрова, и он напрягся, чтобы ударить франта ребром ладони по горлу и удрать за угол «пятнадцатиэтажника». А там видно будет…
— Если бы я был из полиции, то мы бы с вами разговаривали в другом месте, Георгий Анатольевич, — с усмешкой возразил человек в кремовой рубашке.
— Кто же вы? — хрипло выдавил Ставров, чувствуя, как по шее сбегают струйки пота.
— Пусть пока это вас не волнует, когда-нибудь вы всё узнаете, — улыбнулся человек. Говорил он очень правильно, тщательно соблюдая все нужные интонации и правила произношения, но все равно в его голосе ощущалось нечто искусственное. — Сейчас, насколько я понимаю, вам очень нужны деньги?
— Ну, допустим, — ухмыльнулся Ставров, решив про себя не верить ни на йоту словам незнакомца: «Знаем мы таких доброхотов!.. Сначала предлагает помощь, а потом потребует оказать небольшую услугу!..».
— Я думаю, что, с учетом первоочередных потребностей, полторы тысячи юмов вас на первое время устроят, — небрежно продолжал человек, сидевший на другом конце скамьи. — Только, к сожалению, лично у меня таких денег сейчас нет… а если быть честным, то у меня вообще нет денег. Видите ли, они мне просто не нужны…
Нет, это, наверное, псих, переменил свое мнение о незнакомце Ставров. Должны же и в этом времени быть психи… Иначе как можно объяснить ту околесицу, которую он несет?
— Ну, а зачем мне, по-твоему, нужны деньги? — поинтересовался он, решив больше не церемониться и перейти в общении с душевнобольным на «ты».
«Душевнобольной» впервые перевел взгляд на Георгия, но тут же снова отвел его в сторону. В его взгляде промелькнула какая-то непонятная эмоция.
— На полторы тысячи юмов, — рассудительно заметил он, — вы вполне можете прилично одеться и несколько дней питаться в шикарном ресторане…
— А я что — голый? — грубо перебил его Ставров. Разговор начинал вызывать у него злость.
— Хотите, я покажу вам вас со стороны? — вежливо предложил собеседник Георгия. — Нет, нет, зеркал у меня нет, — добавил он, опять разгадав мысли Ставрова.
Георгий глянул недоверчиво на своего соседа и оторопел. Вместо аккуратиста теперь там маячил одетый в замызганные до неопределенного цвета тряпки бородатый субъект с одутловатым, испитым лицом и тусклым взором. Только по отдельным, чудом сохранившимся черточкам можно было распознать былого Георгия Ставрова.
Георгий заморгал, не веря своим глазам, а потом его «зеркальное отражение» зарябило, и оказалось, что рядом по-прежнему сидит щеголеватый человек в кремовой рубашке и отглаженных брюках.
— Ты что, фокусник? — пробормотал пораженный Ставров. — Или маг-волшебник?
— Нет, я только учусь, — улыбнулся неизвестный, и эта скрытая цитата из какого-то смутно знакомого Ставрову источника укрепила Георгия в мысли, что перед ним — действительно свой. «Тем более, он знает, как меня зовут»…
— Ладно, ты меня убедил, парень, — криво ухмыльнулся Ставров. — Но если у тебя нет денег, то как ты?..
— Да, у меня их нет, — согласился аккуратист. — Но они есть у других людей… Видите тех двух спорщиков?
Диспут между мужчинами у парапета набережной был в самом разгаре. Длинный вовсю махал руками, как ветряная мельница, а толстяк, подбоченившись, то и дело язвительно перебивал его.
— Сейчас они окончательно разругаются, — прокомментировал незнакомец, — после чего разойдутся, и тот высокий будет так возбужден, что не заметит, как у него из кармана выпадет бумажник. Хватится же он его лишь через два часа, но так и не припомнит, где и когда потерял деньги…
Либо он действительно был фокусником-гипнотизером, либо… черт его знает, кем!.. но мужчины окончательно впали в раж ссоры и схватили друг друга за грудки. Ставров заметил, как из кармана длинного выпал какой-то темный предмет, но никто из мужчин не заметил этого. Словно опомнившись, оба разом вдруг отпустили друг друга, тяжело дыша, одернули на себе костюмы, толстяк еще что-то отрубил напоследок и кинулся к дороге, где, подняв руку с оттопыренными указательным и средним пальцами, остановил переливающуюся всеми оттенками радуги машину, за рулем которой опять никого не было видно, нырнул внутрь и мгновенно унесся прочь. В свою очередь, длинный развернулся и размашисто зашагал куда-то вдоль парапета, потом свернул в ближайший переулок и исчез из вида.
Ставров огляделся. Казалось, что никто, кроме них, не уделил ссорщикам особого внимания.
— Вообще-то, — колеблясь, сообщил он своему соседу, — нехорошо присваивать чужие деньги. Мама мне с самого детства это в башку вбила…
Человек в кремовой рубашке приятно усмехнулся.
— Ваша мама была, очевидно, мудрой женщиной, — сказал он. — Но все же такой способ обзавестись деньгами гораздо лучше, чем грабить кого-то, приставив нож к горлу. К тому же, тот человек не очень пострадает от потери: он богат…
— Ладно, ты меня убедил, спонсор, — сказал Ставров и, поднявшись со скамьи, направился к тому месту, где лежал темный предмет. — Пойду проверю…
Внутренне он почему-то уже не сомневался в словах незнакомца. Бумажник оказался сшитым из тонкой коричневой кожи. В нем оказалось всего несколько бумажек, но общая сумма денег действительно составляла столько, сколько указывал незнакомец.
Георгий взглянул на скамейку, но таинственного добродетеля там уже не оказалось.
За считанные секунды он успел как бы раствориться в воздухе.
